Рейс в новый мир

Дни в Обществе Душ пролетали с невероятной скоростью, за каждодневной суетой, впрочем, не так уж и редко разбавляемой различными выходками Шинджи, которого то и дело тянуло закатить очередную вечеринку, я не заметила, как пролетел почти год с момента моего поступления в Готей. И хоть время, проведенное среди синигами, и было перенасыщено самыми разными событиями и знакомствами, ничего из ряда вон выходящего не происходило. Даже Айзен, после разговора с которым я еще долго шарахалась от каждого шороха, будто ожидая, что очкарик выскочит из-за угла с криками: «Разбейся, Кьёка Суйгецу», казалось, временно забыл о моем существовании, лишь изредка перекидываясь со мной дежурными фразами, когда мы встречались в пятом отряде. Мне, конечно, не приходилось сомневаться в том, что Соуске ничего не делает просто так, но разгадать его истинные мотивы пока не представлялось возможным. Я сидела в своих покоях в поместье Кучики, подогнув под себя ноги, и проникавший сквозь приоткрытые сёдзи декабрьский ветер небрежно трепал мои распущенные волосы. А те и рады были возможности лишний раз раздражить свою хозяйку: щекотали ноздри, прилипали к обветренным губам, закрывали обзор, тем самым усложняя и без того непосильную задачу упаковки подарка. До нового года оставались считанные часы, а это не только означало, что мне предстояло заготовить аккуратные кульки для целой оравы старых и новых приятелей, но и напоминало о том, что кое-кого я должна была поздравить до наступления главного праздника зимы. Урахара Киске мало того, что умудрился родиться в самый разгар предпраздничной канители, так еще и оказался самой сложной для одаривания персоной. Мне казалось, что даже угрюмому Кенсею подобрать подарок было значительно проще. Проблема с моим наставником заключалась в том, что я понятия не имела ни о его предпочтениях, ни о вещах, которыми ему нравилось заниматься в свободное от службы и науки время, более того, здорово сомневалась в том, что они вообще были. Сначала меня терзало страстное желание обратиться за помощью к Йоруичи, но воспоминания о любви Шихоин к самым разнообразным шуткам несколько поубавили мой пыл: с этой хитрюги вполне сталось бы сообщить, что любимым занятием Киске является прослушивание стонов спаривающихся гиппопотамов, и посоветовать мне подарить ему пластинку с таким содержанием. Пришлось остановиться на том, что лучший подарок — это книга, и провести не один час в библиотеке клана, чтобы самолично выписать все сведения об исследованиях других ученых, которые могли бы заинтересовать моего наставника. Эти данные было весьма трудно достать, поэтому я надеялась, что Киске оценит мои старания. — Ери! — сёдзи, ведущие к выходу из моих покоев, внезапно разъехались, являя мне светлый лик моего неподражаемого братца. Впрочем, светлым его можно было назвать с большой натяжкой: под его прекрасными серыми глазами пролегли синяки, а на лице застыло самое страдальческое из виденных мной выражений. — Позволь мне догадаться, — слабо улыбнулась я, разглядывая представшую передо мной картину. — Дедушка слишком активно занялся твоим просвещением? — Мне уже начинает казаться, что Драная Кошка права, — хмуро заметил мой брат, рухнув на колени рядом со мной и обессиленно уронив голову на мое плечо. — Быть главой клана, оказывается, очень скучно. — Что я слышу, молодой человек? — деланно возмутилась я, запустив пальцы правой руки в волосы брата. — Будущему главе клана не пристало рассуждать подобным образом. Бьякуя сдавленно хмыкнул, больше ничего не сказав, и лишь глубже зарылся носом в мои волосы. Я продолжала гладить его одной рукой, одновременно с этим подбирая слова поддержки: — В жизни главы клана есть место не только для бумажной волокиты, но и для более приятных вещей, которые приходят вместе с большой ответственностью. Влияние, например. — Можно будет утереть нос Драной Кошке, — оживился Бьякуя. — Ну, в этом я, честно говоря, сомневаюсь… — Ери! — возмутился мой брат и, внезапно вскочив на ноги, собрался сказать что-то еще, но отвлекся, заметив сверток в моих руках. — Что это? Я растерянно опустила взгляд на свои колени, разглядывая кулек из красивой ткани, увенчанный причудливым узлом, на завязывание которого мне пришлось потратить немало времени. И как можно было забыть? — Подарок, — почти удивленно бросила я, подскакивая на ноги, и, чмокнув брата в щеку, ушла в сюмпо. Казармы второго отряда выглядели практически безлюдными, и лишь топот обутых в варадзи ног, доносившийся откуда-то издалека, нарушал стоявшую тишину. Должно быть, большинство синигами уже собрались где-то вместе, чтобы отметить приход нового года, и я бы почти не удивилась, узнав, что этим самым местом сбора стал пятый отряд, капитан которого не мог упустить такой значимый повод для организации большого веселья. В воздухе царила приятная прохлада, и ослабевшее зимнее Солнце медленно окрашивало небо на западе в желто-розовые тона. Редкие облака казались почти прозрачными, не мешая разглядывать ясный голубой купол. Одно из них, самое большое, напомнило мне большую уснувшую панду, вальяжно растянувшуюся на пушистом пузе. Хулиган-ветер, правда, не оценил этого сходства, прогнав созданного из водяного пара медведя с небесной глади. Я наблюдала за всем этим великолепием уже минут пять, параллельно пытаясь докричаться до владельца офицерского домика, на пороге которого стояла. Киске либо был слишком занят, чтобы реагировать на нежданных визитеров, либо и вовсе отправился куда-то по своим делам, пока всякие глупышки караулили его у закрытых сёдзи. Решив, что такими темпами можно не попасть внутрь и до утра, я уверенно распахнула раздвижные двери и протиснулась внутрь. В ноздри сразу же ударил затхлый воздух, свидетельствовавший о том, что помещение давно требовало проветривания. По всему периметру комнаты были разбросаны какие-то бумажки, некоторые из которых были небрежно скомканы. Желая удовлетворить любопытство, я подобрала одну из них, но с первого раза разобрать кривые каракули не представлялось мне возможным. Сам хозяин из-за царившего в помещении полумрака обнаружился не сразу. Третий офицер второго отряда мирно сопел на своем футоне и, кажется, не собирался отвлекаться от этого занятия в ближайшие несколько часов, чем вызвал у меня некоторую растерянность: я, конечно, подозревала, что он работал над каким-то изобретением всю ночь, но не могла поверить в то, что этот гений собрался проспать собственный день рождения. Пришлось временно выпустить из рук принесенный с собой кулек и сделать несколько неуверенных шагов в сторону своего наставника: — Киске? Ответа, как и следовало ожидать, не последовало. Урахара лишь что-то сдавленно пробурчал во сне, поворачиваясь ко мне лицом и тем самым даря уникальную возможность получше его рассмотреть, не рискуя при этом быть обнаруженной. На лице молодого человека застыло выражение абсолютного умиротворения, легкая улыбка украшала губы, светлая прядь вечно растрепанных волос свисала на плотно сомкнутые веки — Киске действительно был красив, хоть мне и не хотелось этого замечать. Я подобралась еще ближе и, повторно окликнув своего командира, опустилась на колени, легонько коснувшись его плеча. Третий офицер лишь чуть тряхнул головой, заставляя и без того непослушные пряди еще больше закрыть лицо своего владельца. Поддавшись какому-то странному порыву, я протянула правую руку, чтобы убрать волосы со лба молодого человека, однако тот внезапно дернулся, схватив меня за запястье левой ладонью, и, кажется, так и не проснувшись, перевернулся на другой бок. Мне же пришлось нагнуться чуть ли не до самого пола, чтобы не распрощаться со своей конечностью. — Ты что, издеваешься? — ошарашенно спросила я после нескольких минут бесплодных попыток высвободить руку. — Человек не может так крепко спать. Киске! Ответом мне было уже ставшее привычным молчание. Еще через несколько минут у меня возникла идея перелезть через своего пленителя и свободной рукой попытаться разжать его пальцы, что я и попробовала сделать практически сразу после прихода озарения. Но удача была явно не на моей стороне: в последнюю секунду Урахара заворочался, моя нога поехала по деревянному полу, и в следующее мгновение все мое тельце оказалось подмятым под третьего офицера. Я отчаянно задергалась, пытаясь освободиться, но добилась лишь того, что Киске плотнее прижал меня к себе. Интересно, что же ему такое снилось? Небось, объятия с Йоруичи, не меньше. Вскоре бесплодное лежание мне надоело, и я набрала в грудь побольше воздуха, чтобы закричать Урахаре в самое ухо, смиренно надеясь, что он не умрет от преждевременной остановки сердца. Однако звук легких, даже летящих, шагов в последний момент нарушил мои планы, и в комнате появился еще один гость. С моего угла обзора можно было разглядеть лишь загорелые ступни и часть капитанского хаори, но мне хватило и этого, чтобы безошибочно определить личность вошедшей. Кошка, будто почувствовав, что ее вспоминают, явилась неожиданно и вполне могла бы стать моей спасительницей, если бы, постояв несколько секунд в молчании, словно оценивая ситуацию, не зашлась в диком смехе. — Я, конечно, ожидала увидеть тебя здесь, малышка Сэй, — начала Шихоин, когда немного восстановила дыхание. — Раз уж ты всегда помнила про мой день рождения, то и про своего командира не должна была забыть. Но мне и в голову не приходило, как сильна ваша связь. — Кажется, я начинаю понимать Бьякую… — Не надо ничего отрицать, малышка Сэй, — с язвительной улыбкой продолжила эта бестия, — в возникшей между вами страсти нет ничего предосудительного. — Не могла бы ты сначала помочь мне освободиться, а уже потом отпускать различные комментарии? — процедила я сквозь зубы. — Ладно, ладно, — примирительно протянула Шихоин и, нагнувшись над своим другом детства, стукнула его ребром ладони по макушке. Ойкнув, Урахара подскочил со своего места и принялся энергично тереть пострадавший участок головы. Воспользовавшись полученной свободой, я по-пластунски отползла в сторону и только потом позволила себе подняться на ноги. — Что-то произошло? — спросил наш гений, зафиксировав на своем лице выражение искреннего непонимания. Я взглянула на него со смесью удивления и недоверия: неужели действительно спал? А затем решительно махнула на все рукой и, бросив строгий взгляд на Йоруичи, сообщила Киске, что ему лучше не знать. — А вообще, я здесь исключительно для того, чтобы тебя поздравить, — мне пришлось немного поползать, прежде чем я смогла отыскать в полумраке комнаты оставленный на полу тканевый сверток. — С днем рождения, Киске! Урахара растерянно распахнул глаза, кажется, удивившись уже от того, что мне вообще была известна дата его рождения, но уже через секунду расплылся в благодарностях, принимая подарок из моих рук. Я, как и Шихоин, в свое время подарившая мне асаучи, не имела ничего против немедленной распаковки и даже немного поерзала пятой точкой по полу, сгорая от желания поскорее увидеть реакцию Киске. Однако внезапно сёдзи офицерского домика в который раз распахнулись, даруя нам возможность лицезреть серьезное лицо сероглазой протеже Йоруичи. Та несколько растерялась, встретившись взглядом со своей покровительницей, но быстро спохватилась, собравшись что-то сказать, но была прервана самой Шихоин: — А ты популярен, Киске. — Йоруичи-сама! — затараторила Сой-Фон. — В третьем районе северного Руконгая потасовка, меня послали сюда за третьим офицером. — Дело дошло до пьяной драки так рано? — растерялась я, вскакивая на ноги. — Это не пьяная драка, они достали занпакто и настроены весьма серьезно. Киске медленно поднялся на ноги и, сведя брови к переносице, вопросительно посмотрел на принцессу клана Шихоин. — Иди, — разрешила Йоруичи, — и возьми с собой Сэй, пора ей втягиваться в дела отряда. Урахара едва заметно кивнул и, не став терять больше времени, ушел в сюмпо, мне же оставалось только последовать за ним и тихо благодарить интуицию за то, что утром я догадалась надеть шихакушо: поспевать за Киске и в удобной одежде удавалось с трудом, а в каком-нибудь кимоно я бы и вовсе свалилась на первом же повороте. Не знаю, сколько мы бежали в подобном темпе, но, когда у меня перед глазами уже начали маячить темные пятна, Урахара вдруг затормозил и свернул куда-то в проулок между зданиями. Там, как оказалось, нас уже ждала небольшая группа синигами, от которой внезапно отделились двое и направились навстречу своему командиру. Встретившись взглядом с одним из них, я растерянно застыла на месте: на меня смотрели те самые яростные карие глаза, принадлежавшие мужчине, что так отчаянно пытался оторвать мне руку в день моего зачисления во второй отряд. — Тринадцатый офицер Ватанабэ Джеро и четырнадцатый офицер Накаяма Тэкеши, — тем временем представился его приятель, не узнать которого я также не могла. Знание об их ранге больно ударило по и без того уязвленному самолюбию, но я постаралась сделать вид, будто вижу этих мужчин впервые. Мне показалось, что Тэкеши либо решил поступить так же, либо действительно не узнал меня. Все-таки наша встреча была достаточно давно, а он в тот день изрядно перебрал. — Мы прибыли сюда уже после начала драки и не решились вступить в открытую схватку, — продолжил Ватанабэ. — Однако вели наблюдение из засады. Судя по всему, они сражаются не командами, каждый защищает только себя самого. На попытки докричаться не реагируют. Киске нахмурился и, кивнув сделавшему доклад офицеру, стал медленно продвигаться к краю укрывавшей нас постройки, приказав всем оставаться на месте. Некоторое время он просто стоял, наблюдая за происходящим, а затем, как мне показалось, что-то для себя решив, жестом приказал двоим синигами обходить здание с обеих сторон, сам же, сделав один шаг в сюмпо, оказался на крыше. Я нервно облизала нижнюю губу, наблюдая за тем, как Урахара и выбранные им помощники медленно исчезают из моего поля зрения. Конечно, мне не приходилось сомневаться в талантах Киске, но, думаю, даже самому слабоумному из находившихся здесь синигами было ясно, что с дерущимися происходит нечто странное, поэтому я была готова практически к любым неожиданностям. Но то, что произошло дальше, окончательно выбило меня из колеи: глаза застывшего в нескольких метрах от меня Тэкеши внезапно расширились от ужаса, мужчина рывком выхватил свой нодати, чуть не выронив его из-за дрожи в руках, и бросился куда-то в мою сторону. Запаниковав, я ушла в сюмпо, что, вероятно, и спасло мне жизнь: за моей спиной никого не оказалось, зато занпакто Накаямы застыл в том месте, где всего секунду назад находилось мое бренное тело. — Что ты делаешь? — крикнула я, выхватывая свою катану. — Я, конечно, понимаю, что наше знакомство было не самым приятным, но тебе не кажется, что сейчас не время для выяснения отношений? Мужчина, казалось, не слышал моих слов, взгляд его постоянно метался, и лишь выражение животного страха читалось на лице моего противника. Четырнадцатый офицер сделал шаг в сюмпо и, оказавшись над моей головой, обрушил на меня весь вес своего нодати. Я не успела уклониться, блокировав атаку своим асаучи и тем самым защитив череп от перелома, однако удар был такой сильный, что мне с трудом удалось удержать катану в руках, на глазах выступили слезы. — Тэкеши, что за… Голос заметившего потасовку Ватанабэ внезапно прервался криком боли, и я услышала, как что-то тяжелое упало на землю. Накаяма продолжал давить на свой занпакто, заставляя меня все сильнее сгибаться под его тяжестью, силясь отступить. С трудом уйдя от лобовой атаки, я в сюмпо зашла Тэкеши за спину, намереваясь перерубить противнику сухожилья, однако тот с силой ударил меня правым локтем, заставив отпрыгнуть от него на безопасное расстояние. Возникшая заминка дала мне возможность бросить взгляд на других синигами, однако открывшаяся моему взору картина не предвещала ничего хорошего: несколько молодых людей скрестили занпакто неподалеку от нас с Накаямой, а над сжимающим окровавленное плечо тринадцатым офицером нависла короткостриженая девушка, выражение лица которой мало отличалось от мины, застывшей на лице Тэкеши. — Бакудо №4: Хаинава! — крикнула я, направляя канат из духовных частиц в сторону противницы Ватанабэ, так как разумно рассудила, что все еще находящимся в своем уме ребятам лучше держаться вместе. Тем временем Накаяма, поудобнее перехватив свой нодати, ринулся на меня с новой силой, кажется, не собираясь давать мне и секундной передышки. Я не успела вовремя среагировать, и расплата за беспечность не заставила себя ждать: предплечье, которым мне в последнюю секунду удалось прикрыть шею, оказалось разрубленным чуть ли не до кости. Стало по-настоящему страшно. Прежде я никогда не участвовала в настоящих сражениях и теперь с ужасом осознавала, что нить моей судьбы может оборваться в любой момент. — Сам напросился! — крикнула я, прокатившись по земле несколько метров. Всего секунду назад мне пришлось спешно уходить от атаки, грозившей снести голову с плеч. — Хадо №4: Бьякурай! К сожалению, успеха моя атака не возымела: Тэкеши в последний момент удалось уклониться, а пущенное мною кидо пробило стену какого-то здания, находившегося неподалеку. Воспользовавшись тем, что противник отвлекся, я с силой оттолкнулась левой ногой от земли, занося правую для удара сверху, однако четырнадцатый офицер успел защитить голову левым предплечьем, впрочем, оставив мне возможность для маневра: моя свободная нога тут же взлетела в воздух, в следующую секунду обрушившись на державшую занпакто руку Накаямы, а левая рука, в которую пришлось перехватить асаучи из-за ранения правой, нанесла колющий удар в открывшееся надплечье противника. Холодная острая сталь с удивительной легкостью вошла в плоть, судя по всему, повредив дельтовидную мышцу. Тэкеши взвыл, стараясь скинуть меня с себя, боль на какое-то время лишила его возможности думать. Я же, оттолкнувшись ногами от рук противника и резким движением выдернув свое оружие, сделала кувырок в воздухе, приземлившись на одно колено. — Уничтожь себя, чёрный пес Ронданини! — я начала читать слова заклинания, понадеявшись, что кидо девятого уровня хватит, чтобы обездвижить ослабленного противника. — Взгляни на себя, рассыпься в пра… Закончить мне не удалось: Накаяма пришел в себя быстрее, чем я рассчитывала, и вновь ринулся в бой. У меня получилось парировать несколько ударов противника, но уйти в контратаку пока не представлялось возможным, мы вновь скрестили мечи, однако Тэкеши, казалось, впал в ярость: мужчина с силой ударил меня ногой в живот, и я, не успев среагировать, пролетела добрых несколько метров, набрав полный рот пыли, разбив нос и ободрав щеку. Асаучи вылетел из моих рук и отлетел от меня на неплохое расстояние. — Ломай кости, Рокки Рэджи! — вскричал мужчина, пока я судорожно пыталась подняться, отплевываясь от пыли, перемешанной с кровью, металлический привкус которой неприятно лип к языку. Истинная форма занпакто моего противника напоминала перчатки, будто бы сделанные из камня, покрытые острыми стальными шипами. От вида высвобождения чужого духовного меча по спине пробежал холодок: у меня самой был только асаучи, да и тот в настоящий момент находился вне моей досягаемости. В пору было начинать убегать с криками: «Спасите! Убивают!» Повернув голову в сторону других сражающихся, я заметила, что равновесие сил изменилось не в нашу пользу: трое синигами теснили Ватанабэ и еще одного парня к стене одной из построек, давешней противницы тринадцатого офицера, впрочем, среди дерущихся видно не было. Из всего увиденного можно было сделать вывод: либо обе стороны уже успели понести потери, либо помутнение рассудка настигало защитников душ поочередно. Искать глазами поверженных времени не было, так как Тэкеши, особо не медля, уже несся в мою сторону, чтобы добить. Я чуть отклонила голову вправо за несколько мгновений до того, как на то место, где она находилась, обрушилась рука моего противника. Шипы, венчавшие перчатку, ненадолго застряли в земле, открывая мне возможность для атаки. Переборов приступ острой боли, я правой рукой отвела в сторону левую конечность противника и со всей силы ударила его ногой по лицу. Не удержав равновесие, Накаяма свалился на спину, и я, мгновенно подскочив на ноги, поспешила прочитать заклинание: — Бакудо №30: Ситоцу Сансэн! Три ярко-желтых клюва немедленно сорвались с места, надежно припечатав Тэкеши к земле. Мужчина отчаянно задергался в безуспешной попытке освободиться, но уже через несколько секунд весь как-то обмяк, а его занпакто вновь принял форму обычного нодати. Я растерянно посмотрела вокруг себя: все синигами, доселе атаковавшие своих товарищей, стали опускать свои духовные мечи, рассеянно озираясь по сторонам, некоторые даже отчаянно захлопали глазами, будто бы силясь отогнать наваждение. Но почему? Почему они остановились? Сумбурный поток мыслей, уже готовый захлестнуть меня с головой, внезапно был прерван ощущением знакомой реяцу, владелец которой стремительно двигался в нашу сторону, а уже через пару минут из какого-то проулка вынырнула растрепанная голова моего наставника, которого я чуть не снесла, едва заметив его приближение. Волна чувств, сдерживаемых все это время, все-таки прорвалась сквозь дамбу наработанного за годы жизни в Обществе Душ хладнокровия и вылилась настоящим градом слез, посыпавшихся из глаз. Облегчение, страх, боль, радость победы — все это смешалось в один ком, превратившись в одно сплошное потрясение. Я судорожно сжимала в кулаке здоровой руки ткань косодэ третьего офицера и изо всех сил жалась к его груди, а слезы все текли нескончаемым водопадом. Задыхаясь в истерике, я не сразу заметила, как мне на спину опустилась крепкая мужская ладонь. Урахара, сперва растерявшийся от такого наплыва чувств, все-таки сумел сориентироваться и теперь бережно водил рукой вдоль моего позвоночника, шепча что-то неразборчивое, но успокаивающее.