(с) Тосидзо Хидзиката. Сказания о демонах бледно-розовой сакуры
Джи-Ха поморщился сквозь сон, так как солнечные лучи, светящие в открытое окно, били точно в лицо. Хоть дракон и привык, что его комната расположена на стороне восхода и рассвет солнца всегда приносит неудобства, но сегодня что-то было не так. Рёкурю просто лежал, обнимая обеими руками хрупкое тело девушки, что лежала рядом с ним, длинные волосы парня переплелись с белоснежными прядками, невольно создавая образ весенней травы, пробивающейся из-под снега. Не хотелось вставать или делать что-то еще, к тому же, Джи-Шу так сладко сопела рядом, что можно было смотреть на эту картину вечность, а потом еще одну и еще. Не удержавшись, парень чуть наклонился, и его губы коснулись губ девушки в легком, почти мимолетном поцелуе. Черепашка мило сморщила нос и что-то недовольно промычала, не открывая глаз, а потом и вовсе спрятала лицо у дракона на груди, плотнее прижимаясь к ней и зажмуриваясь, пытаясь, видимо, вернуть сон. Но было уже поздно, девушка проснулась, пусть и неохотно, медленно отходила от умиротворенного и спокойного сонного состояния, продолжая крепко обнимать теплого Рекурю и не собираясь от него отлипать. Вдобавок к желанию не вылезать сегодня из постели прибавлялась и боль, казалось, во всех мышцах тела одновременно, поэтому Джи-Шу даже не была уверена, что она физически сможет подняться на ноги. - Что мы вчера такое делали... что у меня болит практически все... - немного хриплым, видимо, из-за вчерашних стонов голосом сказала девушка, в голове которой события прошлой ночи были очень даже четкими и насыщенными. Просто Черепашка и подумать не могла, что утром ей это аукнется в виде немного приятной боли и отсутствия желания что-либо делать. - Это с непривычки, - Джи-Ха слабо усмехнулся, обнимая самое дорогое сокровище на свете, прижимая к себе, проводя кончиком носа по виску и легко целуя белоснежные волосы. - И, даже если у тебя все так болит, я могу с легкостью понести тебя на руках всю дорогу. Мы сегодня собирались вернуться. Помнишь? - с неохотой отодвинувшись от девушки, парень вылез из-под одеяла и поднялся на ноги, слегка зевая и потягиваясь. А вот девушка против воли залипла, фигура дракона с несколькими шрамами, рельефным прессом и мышцами так и манила к себе, а солнце, проглядывающее через окно, и вовсе заставляло кожу словно бы светиться изнутри, и даже растрепанные волосы ни капли не портили поистине божественный вид, лишь добавляя очарования. - Помню, - Джи-Шу, помотав головой, чтобы не подвисать на фигуре дракона, потерла кулачками глаза и, сев на постели, не успела поймать сползшее с плеч одеяло. Тело тут же не преминуло напомнить о том, что вообще к любым движениям и действиям не готово, и девушка болезненно застонала, не зная, за какую часть тела схватиться и что конкретно у нее болит, казалось, все тело превратилось в одну сплошную ноющую точку. - Но, прежде чем мы двинемся в путь, нужно сходить к моей матери... Объяснить все. И к Мисоно... - в конце тихо и неуверенно добавила Джи-Шу, не сразу подняв на Рёкурю взгляд, немного даже опасаясь его реакции на упоминание о ее друге. Джи-Ха заметно напрягся, слегка нахмурившись, но почти сразу выдохнул с некой обреченностью, поднимая свою ленту с пола и собирая волосы в низкий хвост. Он не мог отговорить девушку от этой затеи, поэтому только и мог, что быть рядом с ней, чтобы разговор прошел относительно гладко и не возникло проблем. - Я пойду с тобой. А пока, предлагаю тебе одеться, а я в это время приготовлю тебе завтрак, - наспех натянув на себя только штаны, дракон скрылся за тканевой занавеской, разделяющей комнату и небольшую кухню. Девушка не успела даже ничего возразить дракону по поводу того, что готовить собрался он и для нее, а не наоборот, как Джи-Ха скрылся, не дожидаясь ее комментариев. Поэтому, превозмогая ноющую боль в мышцах, Черепашка, все еще сидя, расчесала пальцами волосы, дотянулась до лежащей в ворохе ткани ее белого платья заколки с желтыми колокольчиками и наспех забрала волосы, открывая шею. Несколько минут ушло на то, чтобы одеться и привести в порядок смятую постель, стянув испачкавшееся белье и аккуратно сложив его в сторонке. - Джи-Ха, ты что это удумал, - все еще немного сонная Черепашка отдернула занавеску и появилась на кухне, недовольно ворча себе под нос насчет самодеятельности дракона. - Если хочешь поскорее вернуться, то не стоит тратить на это время, проще взять еду с собой. - Поздно уже, и в дорогу нам еды я тоже приготовил, - Джи-Ха махнул рукой в сторону стола, где был мисо-суп, отварной рис и жареная рыба, в то время как с собой дракон упаковывал в сумку завернутые в листья лепешки. Присев рядом с девушкой за стол, парень быстро принялся поглощать еду, так как путь был неблизким, судя по ощущениям, от драконов его отделяло примерно десять дней пешего пути, но если воспользоваться его силой, то сократить маршрут можно было до двух-трех дней, главное, чтобы девушка выдержала эту бешеную скачку. Черепашка вздохнула, глядя на дракона, снова появилось то чувство бесполезности, какое она испытывала, когда не могла сражаться рука об руку с членами команды, но ничего поделать она со своим состоянием не могла, оставалось только потерпеть. Поражаясь тому, что, пока она собиралась и приводила в относительный порядок комнату, Джи-Ха успел столько всего приготовить, девушка тоже принялась за еду, пока желудок не начал напоминать о себе подвываниями. - А... - почти доев суп, дуя на последнюю ложку горячего бульона, неожиданно подала голос Джи-Шу, решив в последний раз убедиться в том, что дракон с решением о женитьбе непреклонен. - Ты точно уверен?.. В том, что хочешь стать моим мужем... Даже после этой ночи еще не поздно передумать. - Джи-Шу... - на девушку поднялись резко потемневшие фиолетовые глаза, на самом дне которых ворочалось что-то злое, страшное и поистине жуткое, заставившее по телу бегать табун мурашек. Джи-Ха уже давно все для себя решил и отступать от своих слов не собирался. - Ты меня сейчас обидеть хочешь или что? - тон голоса дракона был холодным, как арктический лед, но в тоже время угадывались легкие рычащие нотки. Девушка тут же испуганно вжала голову в плечи и пожалела, что вообще заговорила об этом, и, решив больше эту тему не поднимать, вообще не заикаться даже, отставила от себя тарелку. - Прости... Я ни в коем случае не хотела обидеть или разозлить... - теперь Джи-Шу опустила взгляд на стол, убирая руки себе на колени, нервно перебирая пальцами ткань платья, и вообще чувствуя себя кругом во всем виноватой, отчего настроение стремительно катилось к нулю. Не выдерживая на себе этого взгляда Рекурю, видимо, на нее обидевшегося, Черепашка поднялась и поспешила выйти, сказав напоследок: - Я буду снаружи. Заодно, может, узнаю, как вчера закончился без меня вечер. Джи-Ха постарался быстро прикончить свой завтрак, из не съеденного девушкой риса и рыбы сделал пару онигири, которые собирался скормить ей потом, и вышел из дома. Но Джи-Шу на пороге не оказалось, поэтому, немного пораскинув мозгами, дракон направился в дом старейшины, где жила девушка и где должна была ночевать этой ночью. Постучавшись в деревянную дверь и дождавшись приглашения войти, парень зашел в большую комнату, где сидели Черепашка и ее мама, о чем-то неспешно беседуя за чашкой травяного чая. - Доброе утро, - Джи-Ха поклонился женщине и сел рядом с девушкой на соседнюю подушку. - Рада видеть тебя, Зеленый дракон, - Юи-Нянь вежливо улыбнулась и вновь вернула свой взгляд на как опущенную в воду дочь, собираясь задать сразу обоим вопрос, ответ на который красовался на шее Черепахи в виде россыпи засосов. - Куда вы вдвоем вчера пропали? Все переполошились, когда вы неожиданно исчезли, и даже хотели пойти вас искать в ваших домах, - женщина специально сделала паузу, не сводя глаз со спокойного Рекурю и Джи-Шу, по которой все сразу становилось ясно. - Благо, мне удалось отговорить всех и особенно Мисоно от этой затеи и продолжить праздновать без вас. Вы вдвоем ничего не хотите мне сказать? Пожалуй, Джи-Ха в жизни не испытывал такого страха, даже когда их команда стояла против войска клана Огня, и то не было так жутко... Пальцы невольно начали слегка подрагивать, но дракон смог быстро взять себя в руки и, глядя точно в глаза старейшины, произнес: - Я люблю Джи-Шу, знаю о том, что через прикосновения она может видеть прошлое других людей, что в вашем клане существует обычай, и она должна выбрать нескольких кандидатов в женихи. Но я могу сказать с полной уверенностью, что хочу жениться на ней хоть сейчас. Пожалуйста, дайте свое согласие, - дракон в этот самый момент согнулся в три погибели, упираясь руками в пол и коснувшись сложенных вместе ладоней лбом. Обе Черепахи, предыдущая и нынешняя, сильно удивились, глядя на дракона, только удивление Джи-Шу было в разы больше, чем у ее матери, которая еще вчера успела подметить, с какой любовью в глазах Рекурю смотрел на ее дочь. - Поднимись, дракон, - Юи-Нянь, вновь улыбнувшись, взглянула на хлопающую ресницами девушку, которая, вообще-то, и должна была держать слово, представляя своего избранника, но видно было, что смелости в ней было куда меньше чем в Рекурю. - Джи-Шу, снова не можешь сказать самого важного да ходишь все вокруг да около. По вам же видно все, - женщина тихонько засмеялась, глядя на теперь еще и смущенную дочь, потирающую ладонью шею, и на Джи-Ха, против которого Юи-Нянь ничего не имела. - Идите с миром, а с женитьбой позже разберемся. Вы же вроде торопились обратно к Красному Дракону. Джи-Ха поднял голову, не веря в то, что он сейчас услышал. Неужели ему дали добро и согласились с тем, что он и только он станет женихом Джи-Шу? И что не надо будет проходить никакой тест и девушке не придется общаться с другими парнями, что ревнивая натура Зеленого дракона могла и не вынести. - Спасибо, я оправдаю оказанное мне доверие, - Рёкурю полностью выпрямился, счастливо улыбаясь и смотря на девушку с таким счастьем в глазах, что его хватило бы на всю планету и еще бы осталось. - А сейчас, прошу простить, но нам действительно пора идти. - Бегите, бегите, - женщина попрощалась с драконом, мысленно сетуя на нерасторопность и несмелость своей дочки, которая, видимо, все еще до конца не веря в происходящее и в то, что заявить о наличии жениха оказалось так просто, медленно поднималась с пола, привычно оправляя платье, когда Рекурю ее начал уже подгонять. Выйдя, наконец, из дома старейшины, парочка заприметила направляющегося прямиком к Юи-Нянь Мисоно, выглядящего хмурым, уставшим и, казалось, не спавшим ночь. - Чжи-Мин! - стоило парню увидеть на пороге девушку, как он прибавил ходу, собираясь напрямую ей задать вопрос, который волновал его с того самого момента, как Зеленый дракон нагло украл ее с праздника. - Где ты была всю ночь? - А... - Черепашка не ожидала, что следующий тяжелый для нее разговор произойдет прямо сейчас, и потому растерялась, глядя то на ее друга, то на Джи-Ха, не зная, с чего вообще начать объяснять, когда рука девушки сама собой снова потянулась к шее, прикрывая оставленные ночью драконом следы. - Прости, но этот разговор вы продолжите, когда мы вернемся в деревню. А сейчас мы спешим, - дракону не хотелось больше терять ни минуты. Нить с Красным драконом буквально звенела от напряжения, призывая его вернуться обратно к хозяйке и выполнить свой долг, который ему буквально навязывала кровь. К тому же, Рёкурю просто до зубного скрежета не хотелось, чтобы они задерживались по вине этого парня, который так и сверлил девушку глазами, а в самом драконе готов был буквально прожечь дыру, если не уничтожить на месте. Подхватив Черепашку на руки, Джи-Ха оттолкнулся от земли и взмыл в небо, устремляясь в сторону друзей.* * *
Через пару дней, как и рассчитывал Джи-Ха, он вместе с Черепашкой сумел нагнать все больше удаляющихся от них ребят, из-за чего обещания Красному дракону, связывающие с ним и Рёкурю, и Чжи-Мин, затихли, не так сильно протестуя из-за расстояния. Ближе к полудню парочка объявилась на временной стоянке команды, где их появление никого не удивило, ведь драконы и Звери чувствовали друг друга и то, что Джи-Ха удалось-таки вернуть Черепашку обратно, правда, не зная, какой ценой. - Ребята, что у вас произошло? Что случилось с Киу-Шан? Где он сейчас и как себя чувствует? - Джи-Шу даже на землю ступить не успела, как от нее посыпались вопросы, ведь то ощущение холода и будто ускользающей из рук ниточки она не могла забыть до сих пор. - Джи-Шу! - Иона тут же бросилась к девушке и, едва Джи-Ха поставил ее на землю, тут же сграбастала в свои объятья, чувствуя, как приходит долгожданный покой. Во всяком случае, на одну проблему в их отряде стало меньше. - Слава богу, что вы вернулись. - Киу-Шан у нас в реку упала, холодную. Несколько дней была без сознания, - слово вместо Ионы взял на себя Юн, которого состояние птички-невелички волновало до сих пор. За три дня сумка шатенка просто была до отказа забита флаконами со слезами, не считая того, что девушка отдала еще и свою. - Но сейчас ей лучше. - Упала? В реку?! - вскрикнула Черепашка так, что, оглушила принцессу и, наверное, о ее присутствии в лагере узнала и сама Феникс. Но через несколько минут вдобавок ко всему глаза девушки расширились, стоило ей начать догадываться, что, кажется, тайна Киу-Шан оказалась раскрыта, ведь Юн назвал ее в женском роде, не таясь, при Кидже, который наливал воду в котелок и ставил ее над костром для новой грелки. - Тогда понятно, почему я так слабо ее ощущала... - Джи-Шу чуть сильнее сжала в своих объятиях Иону, выдавая свое волнение и тревогу, вместе взятые, и выдохнула девушке в плечо, когда в голове складывалось еще одно осознание. «Если Киджа знает, то...» - девушка не успела додумать, как отпустила принцессу и вместе с ней рванула в палатку к Фениксу. Джи-Ха от этих новостей заметно нахмурился и тут же направился в сторону Белого дракона, уж он должен знать во всех подробностях о том, что происходит с девушкой. Если, конечно, этот парень смог узнать настоящую причину, почему она скрывала свой пол. - Киджа, как она? - Рёкурю понимал, что в палатку его не пустят, скорее выпрут с оглушительным криком и визгом, поэтому решил спросить у того, кто был ближе всех к девушке. - Лучше, чем в первые дни, когда только очнулась... Но по-прежнему слаба, постоянно плачет и мало ест, - сам дракон тоже был похож на измученное привидение, изъеденное изнутри самыми различными чувствами и мыслями, кишащими как в муравейнике. Ему ведь так и не удалось поговорить с девушкой насчет того, что же им делать дальше, более того, Хакурю не удалось разобраться в себе, чтобы принять решение самому. После того дня, когда Киу-Шан расплакалась прямо у него на глазах, она с каждым днем стала все больше чахнуть и бледнеть, почти не поправляясь, сильно недоедая, и вообще осунулась, что заставляло дракона волноваться, но порой ему не хватало духу переступить через себя так просто. - Балбес! - Джи-Ха ощутил поднимающуюся изнутри злость, несильно стукнул дракона кулаком по макушке, словно бы это могло помочь поставить мозги парню на место. - Хочешь сказать, что вот все, узнал, что она девушка, и теперь разлюбил ее? А ты хоть в курсе о том, что в ее клане творится? Как над ней там издевались? Готов поспорить на что угодно, что вот сегодня вечером или завтра утром она соберется и уйдет к себе на родину. Ты этого хочешь? А знаешь ли ты, что там ее выдадут замуж за какого-нибудь мужлана, которого выберут эти сумасшедшие тетки и дядьки? После этих слов Хакурю словно впал в ступор, застыл с глубоко удивленным и одновременно испуганным выражением лица, когда внутри поднималась самая настоящая паника, трубящая тревогу в большой колокол, из-за чего все ненужные мысли разлетелись как вороньё в разные стороны, осталась только одна единственно верная. - Куда уйдет? Обратно к этим извергам? - неожиданно та самая мысль о том, что, если бы не этот треклятый страх, то дракон бы ни при каких условиях не позволил бы Фениксу вернуться в свое поселение, снова появилась в голове Киджи, причем настолько ярко и четко, что дракон даже сжал кулаки. - Ее же там угробят! Нельзя ее отпускать! - Да ты что! - в голосе Зеленого дракона так и было слышно неприкрытый сарказм. Он понимал, что если эта девушка решит уйти, то ее ничто не остановит. Ничто и никто. Кроме Белого дракона. Если он просто скажет, чтобы она не уходила, то девушка останется только с его слов. В этом Джи-Ха был уверен. Ведь Кидже даже удавалось заставлять эту птичку отдыхать, когда это требовалось. - И кто же ее остановит? Тебе ли не знать, что если она себе что-то вбила в голову, то именно так и сделает! А сейчас, я более чем уверен, она думает, что ты ее боишься, и поэтому постарается уйти, чтобы тебя, идиота, не травмировать. - Но я... - Киджа наконец-то понял, что, оказывается, Феникс, как и он, накручивает себя мрачными мыслями и поэтому не поправляется, что, подожди он еще немного, и девушка бы напридумывала себе всякого и просто ушла, когда нужно было, не откладывая, поговорить с ней, невзирая на свой страх. Дракон уже попросту начинал злиться на себя и на то, что всюду, куда ни глянь, ему мешала эта психологическая травма, когда на самом деле Хакурю, сколько ни наблюдая за Киу-Шан, не нашел в ней сильных изменений или чего-то пугающего. - Я действительно идиот, - Киджа все-таки треснул себя по лбу, выбивая из головы все лишнее, оставляя только ту самую единственно верную мысль. - Мне надо ей сказать... Дракон, запоздало кинув Джи-Ха слова благодарности за то, что поставил мозги на место, развернулся и рванул прямиком к палатке, на входе столкнувшись с Черепашкой, вышедшей как раз за горячей водой для грелки, и Ионой, решившей попытать счастья и снова принести Киу-Шан еды. Пропустив ее, Хакурю отодвинул полог и зашел внутрь, а затем пошел сразу к постели Феникса. Киу-Шан удивленно распахнула глаза, приподнявшись на кровати, опираясь на локоть. Возле постели стояло еще несколько пустых флаконов из последних, которые она собиралась наполнить, прежде чем покинет ребят навсегда. Но появление Белого дракона, да еще и столь встревоженного, оказалось тем еще фокусом, понять который она не могла. Девочки ведь уже ушли по делам, а он ворвался, как ураган, с таким видом, словно случился апокалипсис. - Что-то случилось, Ки... - девушка оборвала себя на полуслове, стараясь лишний раз не произносить имя парня и вообще держаться от него подальше, стараясь хоть так позаботиться о том, чтобы его травма не давала о себе знать. Дракон, не останавливаясь, не обращая внимания на какой-то не очень большой уголок его души, со страха пытающийся уменьшиться и забиться куда подальше, опустился на колени рядом с девушкой и, все это время смотря прямо на нее, сгреб к себе в объятия вместе с одеялом. Киджа предполагал, что, наверное, своим поведением заставляет Феникса недоумевать, если и вовсе не пугаться, но он должен был предотвратить уход девушки из команды, ведь он не сможет этого пережить, тем более, если будет знать, какие жестокие нравы и порядки в ее деревне. - Я тогда не успел договорить... Я все еще люблю тебя, слышишь? - даже забыв, что за всем этим могли наблюдать вернувшиеся в палатку принцесса и Черепаха, шептал Хакурю, крепко обнимая Киу-Шан, и коснулся губами ее кожи где-то под аккуратным ушком, шумно выдыхая и прикрывая глаза, понимая, что пару минут назад, на улице, он сделал правильный выбор. Киу-Шан невольно вздрогнула в сильных руках дракона, сердце, поначалу подскочив куда-то к горлу, забилось как полоумное, намертво перекрывая доступ кислорода. Он ее любит? Действительно любит? Или все это происходит только в ее голове, и она сейчас просто спит и видит сон? Но стоило чувственным губам коснуться ее кожи, как мысли тут же разметались по черепной коробке, заставив рвано втянуть воздух и удивленно ахнуть, отчего звук получился чуть похожим на приглушенный стон. - Я тоже люблю тебя. Сильно люблю, Киджа... Но я ведь девушка... Ты сам говорил мне, что боишься таких как я... - стараясь еще немного справиться с тем чувством, что пробуждалось подобно торнадо, Феникс буквально силой воли заставила себя чуть отстраниться и посмотреть в небесные глаза. - Я, наверное, изначально не совсем правильно тебе истолковал, чего именно боюсь... Правда, я и сам все окончательно понял лишь несколько минут назад. Я не могу представить, чтобы ты начала склонять меня к чему-то подобному, как было с девушками в моей деревне. Более того, я наблюдал за тобой все эти дни, когда узнал о твоем настоящем поле, и не увидел в тебе изменений... Ты точно такая же, тот же самый человек, которого я полюбил, - ладони дракона нежно коснулись щек Феникса, трепетно оглаживая, касаясь большими пальцами скул и убирая с них короткие прядки волос. Конечно, страх Хакурю не исчез полностью и сразу, но уже был не таким большим и необузданным как раньше, он потихоньку угасал, зато совсем иного рода чувство просыпалось и все больше разрасталось в его душе. - Я люблю тебя и ни за что не позволю вернуться обратно в ту деревню, - дракон подался вперед и, подкрепляя свои слова, невесомо поцеловал Киу-Шан, мазнув по ее губам своими, и тут же отстранился буквально на миллиметры, словно спрашивал разрешения. Киу-Шан невольно залилась краской по самые уши, даже такое простое прикосновение к ее губам, легкое и почти не ощущаемое, отозвалось целым ураганом чувств и эмоций в ее душе. Сердце забилось как шальное, эхом отдаваясь в ушах, заставляя судорожно схватить губами так необходимый воздух. - Я не хочу пугать тебя или делать тебе больно... - шептала девушка точно в самые губы дракона, но слегка опасаясь придвинуться ближе, самой взять инициативу. - Но твои прикосновения отключают мой рассудок... - ладони скользнули на плечи Хакурю ласкающим движением, чуть сжимая ткань в своих руках. - От страхов надо избавляться, - приподняв уголки губ в едва заметной, но счастливой улыбке, произнес дракон, прежде чем податься вперед, вновь сокращая те миллиметры, что оставались между ними. Сейчас, в данный момент, он верил, что вместе с Киу-Шан им удастся преодолеть эти барьеры: ему свой страх, а ей ее нерешительность. Жарко выдохнув, опалив своим дыханием, Хакурю скользнул взглядом по приглашающе приоткрытым пухлым губам девушки, прежде чем мягко коснуться их своими. Одна рука, оглаживая, чуть путая и без того встрепанные огненные волосы, переместилась на затылок, слегка надавливая, притягивая ближе и делая поцелуй более крепким. Несильно оттягивая нижнюю губу Феникса, совсем легко пройдясь по нежной коже клыками, Киджа просил ответить ему, пока еще не заходя далеко, неторопливо, с особой тщательностью изучая податливые губы. Киу-Шан неожиданно даже для самой себя прильнула к дракону ближе, из горла вырвался приглушенный стон, который парень тут же впитал в себя, не позволив ему вырваться наружу. Тело словно бы оцепенело, бандаж на груди не давал совершить полный вздох, плотно утягивая грудную клетку, бросило в жар, дикий, нестерпимый, заставляющий и без того высокую температуру подскочить на несколько градусов. Неумело, несмело стараясь вторить действиям Киджи, девушка чуть наклонила голову, чтобы ему было удобнее, слегка прихватывая верхнюю губу, посасывая, но почти сразу отпуская и лаская нижнюю. Пальцы одной руки отпустили белую ткань одежды, скользнув по шее, путаясь в неровных белоснежных прядках волос, выше, к затылку, массируя самыми подушечками пальцев. Из горла дракона вырвался звук, похожий на довольное утробное урчание, вторая рука, откинув с плеч девушки одеяло, медленно двинулась оглаживать плавный изгиб позвоночника, от затылка ниже, к пояснице, играючи проходясь пальцами по позвонкам, останавливаясь на талии и еще крепче прижимая к себе. Казалось, жар Феникса передался и холодному Белому дракону, усилившему напор, совсем забывшему о времени и пространстве за пределами палатки, до которой в данный момент сузился его мир. Проникнув языком дальше, углубляя поцелуй, Киджа всем телом подался вперед, практически сваливая Киу-Шан обратно на постель, вопреки всем его мнимым страхам все больше сближаясь с ней, не желая больше отпускать от себя или кому-то отдавать. Приятное копошение тонких пальчиков в его волосах, робость, с которой отвечала Феникс, начинали сводить с ума, медленно, но верно подрывая тормоза парня. Касаясь языком нёба, нагоняя им еще неумелый и неуверенный язычок девушки, словно играясь, Хакурю все больше распалялся, но еще пока держал себя в узде. Киу-Шан сама не заметила, как оказалась лежащей на футоне, а над ней нависал Хакурю, теперь уже буквально терзая губы девушки своими, глубоко и жарко проникая в ее рот своим языком, лаская, сводя сума и доводя до странного, незнакомого состояния. Все тело напряглось, девушке было без разницы, что в палатку в любой момент может кто-нибудь зайти, голова кружилась, воздуха катастрофически не хватало. Лаская белые пряди волос пальцами, Феникс старалась отвечать действиям дракона, но не была уверена, что у нее хорошо получается. Язык робко и даже несмело касался языка Киджи, сплетаясь с ним, играясь. Стараясь хоть немного подарить ему того самого наслаждения, что испытывала сама, Киу-Шан скользнула языком чуть глубже, коснувшись неба, затем ровного ряда зубов, проходясь по ним, пока не нащупала острый кончик клыка, который исследовала с особой тщательностью. По телу Хакурю пробежала дрожь, поднимая внутри что-то тяжелое, тягучее и, как посчитал сам дракон, опасное, то, что он, если это чувство наберет силу, сдержать будет не в состоянии. До ушей девушки донесся еле различимый, слившийся с рваным дыханием стон, пальцы на миг сжали точеную талию сильнее, грозя оставить на коже отметины, но Киджа быстро ослабил хватку, боясь напугать Феникса, пока еще боясь собственноручно переступить черту. Пройдясь по всей длине языка Киу-Шан с нижней стороны кончиком своего, затем чуть прикусив мягкую губу и тут же зализав, будто прося прощения за это, за то, что он такой идиот, за то, что она столько выплакала из-за него, за все, чем он мог ее обидеть, дракон еще раз, самый последний раз, поцеловал столь сладкие губы любимой девушки. - Не уходи никуда от нас... от меня, - продолжая нависать над Фениксом, не сразу произнес Киджа, поскольку завис, жадно рассматривая нежно покрасневшие скулы Киу-Шан, разлетевшиеся ореолом по подушке волосы, припухшие из-за поцелуя губы и какой-то манящий блеск в затуманенном взоре. Но даже сейчас дракон не забыл слова Рекурю о скорейшем уходе Феникса, эта мысль встревоженной птицей билась о черепную коробку, заставляя Хакурю холодеть изнутри, стоило ему представить, что Киу-Шан может не изменить своего решения. Девушка пыталась прийти в себя, жадно хватая припухшими от поцелуев губами воздух, едва ухватывая суть слов, произнесенных драконом. Она не могла понять, как он догадался о том, что она хочет уйти? Но то, что он не хотел ее отпускать, сворачивалось в груди безграничным счастьем, заставляя это чувство бежать по венам подобно радуге. - Ты не хочешь, чтобы я уходил? - несмотря на все, Феникс так и не могла избавиться от привычки говорить о себе от мужского имени, оставаясь тем самым парнишкой, которого из нее сделали старейшины. Дракон неожиданно сморщился, услышав от девушки слова в мужском роде. Почему-то сейчас ему это резануло слух, но Феникс уже объясняла, почему продолжает так говорить, и вряд ли кто-то мог бы ее переучить. - Не хочу, - Киджа вздохнул и, аккуратно просунув руку под спиной девушки, приподнял ее хрупкое тельце, отрывая от постели, прижимая снова к себе. Словно спрятав Киу-Шан у себя в объятиях, Хакурю уткнулся носом в изгиб, где тонкая шейка переходила к плечу, и прикрыл глаза, чувствуя, как внутри затеплилось что-то маленькое, согревающее его истерзанную за последние дни душу. - Даже когда наша миссия окончится, я не хочу, чтобы мы расстались. - Но что мы тогда будем делать? Мы оба - правители своих земель... Я так и вообще должен буду вернуться в империю Кай... И... - девушка тут же осеклась на полуслове, так как знала, какая незавидная судьба ее ждет после возвращения. Что снова пойдут каждодневные сборы слез, что нужно будет выйти замуж за выбранного человека Советом Старейшин. Поэтому теперь, после того как она узнала, какой может быть жизнь, возвращаться более чем не хотелось. - Я не отпущу тебя в твою деревню. Одну точно, - дракон говорил, не разрывая объятий и не отрываясь от хрупкого плеча, бережно обнимая девушку, как самое дорогое в мире, что у него было, есть и будет. Он только обрел счастье, что тем самым огоньком и зарождалось в его груди, он ни за что его теперь не упустит. Тем более что и он был не в восторге от того, что рано или поздно его бы заставили жениться на какой-нибудь девушке из его поселения и дать продолжение роду. Однако сейчас Хакурю понял, что ему посчастливилось самому найти свою судьбу. - Я заберу тебя с собой. Если ты сама, конечно, хочешь остаться со мной... - Можно? - Киу-Шан слегка отстранилась от парня, а на глаза навернулись слезы счастья, отчего в груди что-то сжималось. - Я могу пойти с тобой и не возвращаться туда? - расторопная слезинка сорвалась с дрожащих ресниц и упала вниз, на ткань одежды, быстро впитавшись. Девушка даже поверить не могла в то, что она может уйти из того поселения, в котором переродилось ни одно поколение Фениксов, что она может начать жить так, как ей этого захочется. - Можно, - дракон нежно улыбнулся и утер указательным пальцем новую слезинку, готовую соскользнуть по щеке вниз. - Я могу пообещать, что никто тебя больше не обидит. Особенно те старейшины, - Киджа снова крепче обнял дрожащую Киу-Шан, заодно поднимая скинутое во время поцелуя одеяло и накрывая им вздрагивающие плечи. Сейчас он уже даже не чувствовал того затягивающего страха, какой он ощущал, еще когда тайна Феникса только вскрылась. Этот страх был, но его можно было сравнить с маленьким темным пятном, которое все высветлялось и высветлялось, не оставляя после себя и следа. - Ты всегда будешь под защитой моей драконьей руки. Киу-Шан ощутила, как соленый поток слез окончательно скользнул по ее щекам, но девушка спешно схватила пустую миску, собирая самые целебные из всех слез, какие только были. Слова Киджи зародили уже не просто надежду, а веру в счастливое будущее, наполненное только слезами счастья. - Тогда, мне, наверное, надо переучиваться в девушку. Не думаю, что твой народ поймет, если ты приведешь в свой клан парня, - смех так и вырывался из горла, а слезы все капали и капали в емкость. От столь противоречивой картинки в виде смеющегося сквозь слезы Феникса в груди дракона что-то перевернулось или оборвалось, или взорвалось... Киджа даже не мог понять, что именно поменялось, но как будто он влюбился в эту девушку снова, еще крепче, чем прежде, еще отчаяннее. - Переучишься со временем, - Хакурю в который раз за это время улыбнулся, захотев снова обнять Киу-Шан, но миска, куда капали слезы, этому мешала, поэтому дракон только помогал ее держать, чтобы вдруг она не опрокинулась. - Надеюсь, отныне все будет хорошо. - Ты меня только не бойся... Ладно? - чувствуя, что слезы начинают высыхать, девушка с особенной тщательностью и осторожностью перелила слезы во флакон и отставила его в сторону, чтобы, не дай бог, не задеть или не опрокинуть. Ведь эти слезы были самыми ценными и редкими. Но стоило немного схлынуть эмоциям, как Киу-Шан осознала, что ей не так хорошо, как она думала несколько минут назад. Голова кружилась, к горлу подкатывала тошнота, желудок словно бы прилип к позвоночнику, а температура теперь подскочила вовсе не из-за близости с драконом. - Хоро... Киу-Шан, с тобой все в порядке? - дракон не успел договорить, как наметанный глаз уже заметил малейшие изменения в Фениксе, касающиеся его здоровья и самочувствия. Киджа приложил ладонь ко лбу девушки и чуть не отдернул руку обратно, поразившись стремительно подскочившей температуре, когда в голове уже вовсю начинала голосить паника. Но весьма вовремя разворачивающееся действие прекратил Юн, резко отодвинувший полог палатки и что-то раздраженно гаркнувший на Черепашку и Иону, которые по каким-то неведомым никому кроме них причинам не пускали в палатку последние минут двадцать никого. - Да мне неважно, что у них там происходит! Киу-Шан с самого утра нормально не ела, а это только ухудшает ее и без того плохое состояние! - в другой руке у шатена была глубокая миска горячего супа, которую он намеревался целиком и полностью скормить Фениксу. - Юн... - Киу-Шан немного прикрыла глаза, ощущая резко навалившуюся слабость и то, как сильно ее клонит в сон. Голова резко стала тяжелой, а тело налилось неприятной тяжестью, так что девушка сильно сомневалась в том, что сможет сама удержать в руках ложку. - Ей снова плохо? - Иона сразу заметила, как тяжело дышит Феникс, как сильно покраснело ее лицо, и самую натуральную панику и ужас в глазах Киджи, что продолжал укачивать девушку у себя на руках. - Да она оголодала просто! - у шатена нервно дернулась бровь, что было очень и очень плохим знаком, что Иона даже спряталась за плечом Джи-Шу, вжавшей голову в плечи. - Так, сначала еда, потом лекарства и сон! Только в такой последовательности, и все обязательно к исполнению! - Юн был уже близок к отметке кипения, когда Хакурю забрал из его рук сперва ложку от греха подальше, а потом и тарелку супа. - Давай я сам, а ты пока можешь заняться лекарствами, Юн, - неожиданно спокойным и ровным голосом сказал Киджа, паника внутри которого мгновенно улеглась, стоило понять, в чем дело и почему Фениксу вдруг стало хуже. Дракон уселся напротив Киу-Шан, перед этим удобно устроив и саму девушку, и, набрав в ложку супа и подув на него, приставил к ее губам. - Киу-Шан, лучше не волновать ни меня, ни Юна, поэтому давай-ка ешь. Только сейчас, когда душевная боль смогла утихнуть, девушка осознала, как сильно на самом деле ее организм нуждается в пище. Приоткрыв рот, Феникс обхватила губами ложку, жуя овощи с мясом и проглатывая бульон, с благодарностью смотря в глаза Белого дракона. - Не буду... Но... - Киу-Шан понимала, что ее покрасневшее, как вареный рак, лицо можно с легкостью списать на температуру, однако это было не совсем так. Девушке до сих пор было неловко, когда Хакурю начинал кормить ее с ложечки. Все-таки, хоть она и решила переучиваться в девушку, это оказалось не так просто. - Немного смущает... Когда меня кормят вот так вот... - Ничего не знаю, - с этими словами дракон скормил девушке еще одну ложку, а затем еще одну и еще, намереваясь скормить ей всю тарелку, чтобы Феникс, наконец, начала по-хорошему выздоравливать. Киджа сам не знал почему, но отчего-то ему казалось, что с этого момента Киу-Шан начнет поправляться быстрее. - Тебе надо есть, чтобы скорее встать на ноги, - Хакурю зачерпнул еще немного бульона и снова подул на него, хотя он был уже не таким горячим. Эту идиллическую картину наблюдал Юн, все это время продолжающий ворчать себе под нос и заодно достающий из сумки остатки лекарств, которые он успел утром заготовить для девушки. А также Иона и Черепашка, которым было любопытно, как же разрешилась проблема Киу-Шан и Киджи, но, глядя на них, обе догадывались, что все теперь должно быть хорошо. Решив, что спорить с Белым драконом себе дороже, девушка покорно съела весь суп, что было буквально чудом. Конечно, это не тот режим питания, когда она ела больше, чем Зено, но с учетом последних дней, когда из посуды даже половины не убывало, это было буквально чудом. - Юн... Спасибо... Только больше пока есть не хочется... И холодно немного, - в последние дни рядом с Фениксом спали либо Иона, либо Юн, но почему-то от них не исходило того необходимого тепла, как это было с Белым драконом. Но и просить его лечь рядом даже сейчас было неправильным. Мало ли, о чем он подумает. - Тебе холодно, потому что ты еще не оправилась от того падения, - шатен посмотрел на опустошенную тарелку, удовлетворенно кивнул и, налив в чистую ложку жаропонижающего, заставил Феникса выпить его. - Значит сегодня ночью мне придется снова лечь рядом с тобой, - сделал вывод Юн, закрывая пузырек с лекарством, не видя, как на этих словах встрепенулась Черепашка. - Но... - Джи-Шу подала голос, прежде чем успела придумать отговорку, чтобы вместо шатена в палатке с Киу-Шан остался Белый дракон. Девушке хотелось отблагодарить Феникса за то, что она тогда рассказала Рекурю, зачем Черепаха возвращалась в свою деревню, и неожиданно в голову пришла довольно здравая мысль. - Но, Юн, я захватила из своей деревни специально для тебя несколько книг по медицине... Я думала, что ты сегодня посмотришь их... - А я... - внезапно идею Джи-Шу подхватила и принцесса, решившая тоже оставить парочку наедине. - Мы с Хаком сегодня будем тренироваться на мечах, поэтому я не смогу ночевать с Киу-Шан, - Иона красноречиво посмотрела на Хакурю, которого запоздало накрыло осознанием, а на бледной коже проступил хорошо заметный румянец. Одна только Киу-Шан не могла толком сообразить, на что намекают ребята, решив, что этой ночью грелки под боком ей не видать, тут же сникла, тяжело вздохнув. - Ну, к утру ведь вы освободитесь... В это время холоднее всего... - Феникс уже подтягивала одеяло, накидывая его на голову, заворачиваясь в него словно в кокон, чувствуя легкий озноб. - А Киджа с тобой лечь не сможет? Можно подумать, ты со своим состоянием ему что-нибудь сделаешь, - Иона решила давить и дальше и вообще продолжала гнуть свою линию, решив окончательно примирить эту парочку, чего бы у них точно не вышло, не будь рядом Джи-Ха, который о чем-то поговорил с Киджей, и тот сразу рванул в палатку к девушке. - Получается, что только Киджа и сможет, - поддакивала Черепашка принцессе, незаметно прихватив Юна за руку и уводя его из палатки, когда Иона взяла сумку шатена и тоже удалилась. Белый дракон даже опомниться не успел, как остался наедине с девушкой, уже завернувшейся в одеяло с головой. Видимо, все решили за него, а ему остается только остаться тут на ночь в качестве грелки. С одной стороны, было капельку страшно, но это чувство заметно перекрывало смущение, продолжающее алеть на скулах парня, ведь теперь все было по-другому... Теперь Киджа знал, кем на самом деле является Феникс. Вздохнув, смирившись с неизбежным и решив, что стоит продолжать выдавливать из себя этот мнимый страх, Хакурю лег рядом с Киу-Шан, не сразу и несмело обняв ее своей когтистой рукой. - Значит сегодня я тебя буду греть, - тихо произнес дракон, не зная, уснула уже девушка или нет. Девушка, которая цветом своего лица ничуть не уступала Кидже, а из-за температуры и вовсе его переплюнула в насыщенности окраса, тихо пискнула, когда оказалась придвинута к дракону довольно близко. Тепло, исходящее от его тела, было намного выше, чем у Юна и Ионы, и Феникс неосознанно тянулась к нему, хотелось ближе, как это было раньше. Прильнуть всем телом, обнять одной рукой за спину, слегка касаясь белоснежных неровных прядок. - Киджа... Можно чуть ближе? Как раньше? Клянусь, я не сделаю ничего... Просто... Ты такой теплый... - Киу-Шан робко приподняла глаза, слегка высунув голову из своеобразного кокона, смотря в лицо Белого дракона и нервно сглотнув. Хакурю снова подвис, одновременно обдумывая ответ на вопрос Феникса и глядя на неуверенную девушку, боящуюся причинить вред не столько себе, сколько ему, боящуюся напугать и оттолкнуть его, что заставило сердце дрогнуть. Дракон сам придвинулся ближе, крепче обнимая девушку, делясь с ней своим теплом, которое ей было так нужно, и коснулся губами горячего лба, оставляя легкий поцелуй. - Я тебе верю. Поэтому можно, - Киджа тепло улыбнулся и скользнул рукой на спину Киу-Шан, стараясь не нанести вреда своими когтями. Дракон уткнулся носом в огненную макушку Феникса, прикрывая глаза и пытаясь понять, что же происходит внутри него, затихает ли страх, который он носил в себе годами, побеждает ли его любовь к этой девушке. Киу-Шан в свою очередь блаженно прикрыла глаза, утыкаясь кончиком носа в район грудной клетки, ощущая, как гулко колотится сердце парня, и шумно выдыхая. Ладонь сперва робко легла на спину парня, но потом чуть уверенней скользнула ниже, сжимая в кулачке ткань одежды. - Люблю тебя... Надеюсь, твой страх ко мне со временем утихнет, ведь я не желаю тебе зла и очень боюсь сделать больно или оттолкнуть... Поэтому все это время я и не говорил... ла... - вспомнив о том, что она решила меняться, что она решила стать девушкой, Феникс решила начать хотя бы с обращений, но это оказалось не так просто. Обращение к себе в женском роде сильно резало слух и звучало как что-то противоестественное. - Что я девушка. Знала, что ты испугаешься. - Я предполагал, что ты не сказала именно поэтому, - не открывая глаз и не отрываясь от головы Феникса, ответил дракон, своим дыханием заставляя яркие волосы колыхаться. Киджа заметил запинку в речи девушки, что вызвало мимолетную улыбку и то, что объятия стали чуть крепче. - Но хорошо, что сейчас все разрешилось. Надо будет поблагодарить Джи-Ха за то, что он вразумил меня, - озвучил свою мысль дракон, в глубине души испытывая чувство благодарности за это, ведь, вернись Рекурю чуть позже, и Хакурю бы упустил свое счастье. Он бы, наверное, никогда не смог бы сделать первый шаг, если бы не угроза, что девушка может просто исчезнуть как огонек, который неожиданно задули. Благо, этого не случилось, и сейчас Киджа мог обнять ту, что заставляла его сердце биться быстрее. - Я люблю тебя и никуда не отпущу.