(с) Айрисфиль фон Айнцберн. Судьба:Начало.
— Что... Что это?.. - солдат, который до этого ухмылялся, сейчас стоял в страхе перед этим парнем, - Его раны.. затянулись? - кажется, у военного начал дрожать голос, но его товарищ быстро привел того в чувства, сказав, что, быть может, ему просто показалось все это и нужно попробовать снова. - Да... Теперь то я уже наверняка убью его! - с криком солдат снова бросился на Оурю, воткнув свой меч ему прямо в сердце. По округе разнесся еще один крик принцессы, леденящий душу, а Зено даже не пытался сопротивляться, только стянул со своей шеи изодранный и испачкавшийся шарф с каким-то печальным выражением лица. Рана снова затянулась, не оставив после себя даже намека на шрам или какой-либо след, солдат взревел пуще прежнего и в отчаянии принялся рубить Оурю конечности. Сцепив зубы, дракон терпел боль, но больше всего ему не хотелось, чтобы ребята знали об этом, о его истинной способности, он не хотел, чтобы они видели подобную сцену, однако, не покажи сейчас настоящего себя, он мог лишиться друзей на этом поле. Зено терпел, чувствуя, как с каждым новым ударом его тело не только регенерирует, оно еще и обрастает золотистой чешуей, которую невозможно ничем пробить. Теперь у него была сила Хакурю, и полет Рёкурю, а еще все время этого мира. Как бы его ни пытались уничтожить, он всегда будет подниматься на ноги и он никогда не позволит убить тех, кто был ему дорог. Он ждал этого слишком долго. Даже в битвах с Хирюу он всегда только и делал, что стоял за спиной императора, но теперь мог защищать, как и подобает Желтому дракону. Он был щитом для всей команды. Солдаты, увидев, с какой легкостью парень расшвыривает их войско словно мышат, бросились наутек и вскоре скрылись из виду. Оурю поднял с земли свой медальон, подаренный ему первым драконом, и шумно вздохнул, глаза были полны боли. Он так не хотел показывать друзьям свою силу, так не хотел, чтобы его боялись или, еще хуже, презирали. Но... — Зено! - блондин обернулся на крик, прямо к нему бежала Иона и остальные драконы, и уже через миг он оказался в объятьях девушки, заливающейся слезами облегчения. — Эй, эй, - глаза Желтого дракона округлились в приятном удивлении, а руки сами собой попытались обнять всех. - Вы же все ранены... - услышав общие тихие всхлипы, Зено слабо улыбнулся, чувствуя разливающееся в груди тепло от того, что за него все волновались и переживали. Он мог представить, что всем пришлось испытать, увидев, как он сначала умирает, а потом возрождается, и так несколько раз. - Все хорошо… Я жив, - обнимая Иону и Юна, которые плакали больше всех, тихо произнес Оурю, улыбаясь уже шире и теплее, в своей излюбленной беспечной манере. - Вы все такие очаровательные.* * *
Вечером, когда солнце начало клониться к закату, ребята вновь услышали стук копыт. Иона и Юн поначалу испугались, думая, что это возвращаются солдаты, но их опасения быстро развеялись, когда к деревне подъехала всего одна лошадь, нагруженная тремя внушительными сумками и одним единственным всадником. — Киу-Ли! - вскрикнул шатен, подбегая к лошади и останавливая ее, глядя на девушку, которая буквально распласталась по шее животного. Лицо было красным, по лбу стекали капли пота, губы явно были искусаны в кровь. Ей очень повезло, что она потеряла сознание на том животном, которое знало путь домой. Услышав свое имя, девушка с трудом приоткрыла затуманенные глаза, пытаясь сфокусироваться, после чего шумно выдохнула. — Я... Привез... Лекарства... Юн пытливо глядел на самую настоящую занозу их отряда, к которой, казалось, липли все несчастья этого мира, в голове шатена крутились самые громкие и заковыристые ругательства, на какие он только был способен, но парень подумал, что их можно отложить на потом. Как бы ни хотелось начать чехвостить девушку за каждый ее непродуманный шаг, начиная от того, что она умолчала о температуре, и заканчивая этой бредовой и безрассудной идеей отправиться на свою кудыкину гору в одиночку, черт возьми! Но крайне болезненный вид Феникса все же смилостивил Юна, решившего отложить экзекуцию на более подходящее время. Только сопение и плотно сжатые губы выдавали крайнее недовольство парня. — Я, конечно, очень рад, что ты вернулась живой, но... - шатен сжал руки в кулаки, сдерживаясь от криков, так и рвущихся наружу, и помог девушке слезть с коня, а, поставив на землю, более не отпускал, боясь, что эта неугомонная птичка-невеличка снова испарится куда-нибудь. - Но... Киу-Ли, какого черта? А если бы ты погибла?! - на последнем слове голос Юна взлетел до фальцета, резанув барабанные перепонки, но парень быстро угомонился. Он еще не пережил недавние события с Зено, который, наверное, умер и воскрес у всех на глазах не менее десятка раз, и потерять в этот день еще кого-то Юн бы просто не смог. - Скорее в палатку и в постель! Я с тебя глаз не спущу теперь, пока не вылечишься! Киу-Ли на эти слова только кивнула головой и, почти повиснув на Ионе, направилась в палатку. К своему сожалению, она поняла, насколько глупо поступила, только в тот момент, когда вернулась в одну из своих деревень, где столкнулась с одним из совета старейшин. Но было слишком поздно что-то менять. Своей же собственной глупостью она сама вырыла себе глубокую могилу. — Иона... Как ребята? - мысль о том, что драконы нуждаются в лекарствах, заставляла Феникса скакать вперед, не жалея ни себя, ни животное. — Все еще болеют, - более спокойно ответила Иона, которая тоже волновалась и до ужаса боялась больше не увидеть Феникса вообще, особенно после сегодняшних событий. Однако эмоционально принцесса была на сегодня и ближайшие пару дней истощена, она не могла ни злиться, ни радоваться, хотя на душе стало спокойнее. - Теперь болеют все драконы кроме Зено. И... пока тебя не было, на границе случилось сражение между Коукой и Каем... - принцесса тактично решила умолчать о том, что все драконы, будучи с температурой, пошли сражаться и были сильно ранены, в какой-то момент над ними действительно занесла свою косу сама смерть. Но, предполагая, что Феникс начнет волноваться, Иона промолчала, сказав лишь: - Все закончилось благополучно, и теперь граница свободна. Ты вернулась... Значит все налаживается. Идем, - обняв одной рукой девушку за талию, а вторую поудобнее закинув себе на плечо, принцесса привела Киу-Ли в палатку, где спали больные драконы. Сразу же за девушками вошел Юн и Джи-Шу, которая помогла ему с сумками, привезенными Фениксом. — Ре... Ребята... - испуганно и с заметным ужасом только и смогла прошептать девушка, когда увидела трех драконов, покрытых бинтами, сквозь которые местами поглядывали пятна крови. Сердце тут же совершило сальто и рухнуло куда-то вниз, заставив задохнуться от переизбытка накативших эмоций. Перед глазами потемнело, ноги подогнулись, и Киу-Ли едва не упала, но лишь повисла на Ионе. - Простите... Мне надо было быстрее ехать... Простите... Юн, там в двух сумках флаконы только со слезами... Раздай... - тело дрожало как кусочек желе, а глаза наполнялись слезами, когда она смотрела на трех друзей, которые явно сегодня столкнулись в очередной раз со старухой с косой. Брови Юна на словах Феникса взлетели в удивлении, ведь поначалу шатен, видимо, на фоне эмоционального истощения даже не придал значения тому, что сумок было целых три. Ему даже помогала их нести Черепашка, поскольку все они были набиты до упора, только вот зачем так много? — Киу-Ли... - парень взглянул на девушку, которую принцесса усадила рядом с Хакурю, и принялся доставать пузырьки со спасительными целебными слезами. - Ты зачем столько привезла? Как будто покидать нас собралась и про запас оставила... - в шутку сказал Юн, нервно улыбнувшись и поручив раздать слезы Джи-Шу, а сам полез посмотреть, нет ли в сумках лекарства для самой Киу-Ли. Из-за тихого бряканья стекла и какого-то постороннего копошения проснулся Киджа, который спал, в общем-то, довольно плохо, поскольку, пусть одной бедой на их головы и стало меньше, но Феникс к тому времени все еще не вернулась. Хоть температура и слабость и сразили дракона вместе с полученной раной, но даже сквозь сон Хакурю не мог успокоиться и расслабиться, переживая за свою любимую. Дракон медленно открыл глаза и, пока взгляд фокусировался, попытался приподняться с живота и сесть, но тут же поморщился от боли в спине и зашипел, зажмурившись. Отдаленность от замка Хирюу сказывалась на всех воинах-драконах, поэтому все они шли на поправку со скоростью самой медленной улитки, поэтому теперь раны чувствовались особенно сильно. Но, все-таки пересилив себя, Киджа открыл глаза и наткнулся взглядом на Феникса. Дракон тут же выпрямился, хоть потом об этом и пожалел, одеяло спало с него, открывая взору голый торс, на котором виднелись синяки и местами окровавленные бинты. Гулко сглотнув, Хакурю даже не мог ничего сказать, уставившись на Киу-Ли как на внезапно упавшую к его ногам звезду. — Киджа... - девушка с трудом вздохнула, чувствуя, что кислород резко стал каким-то густым и тяжелым, подобно смоле, которая не хотела проникать в легкие. Она знала, что встреча с ним будет сложной, что она очень сильно перед ним виновата и ничто не искупит всю ту боль, что она ему причинила и причинит вновь. - Прости... Прости... - как заевшая пластинка, шептала девушка, опустив голову вниз, чувствуя, как дрожат на ресницах непрошеные слезы, срываясь с ресниц на ладони и стекая на постель. Она давно знала, что была проклята в этом мире, что судьба всегда над ней насмехается, что она сначала дает счастье и, когда девушка начинает верить, что оно реально и все это происходит с ней, отбирает все и сразу. - Прости... Киджа... - Киу-Ли не смела поднять голову, боялась, что все ее страхи, боль и терзания будут видны в ее глазах. Ведь эта встреча у них последняя. Рядом с Белым драконом молча присела Иона, буквально впихнув в его руку флакон со слезами, прося выпить. Но Киджа отставил пузырек в сторону, не обратив на него и мизерной капли своего внимания. Вместо этого он неожиданно потянулся к недалеко лежащим бинтам, что Юн ранее специально оставил на видном месте, поскольку перевязки предстояло много. Оторвав зачем-то довольно длинный кусок, дракон все так же молча, что заставляло почему-то бояться и сжиматься в комочек в плохом предчувствии, двинулся к Киу-Ли, превозмогая боль, и сел рядом. Затем взял одну руку Феникса и быстро и технично примотал к своей, начиная от запястья и заканчивая суставом локтя, а потом еще и умудрился завязать крепкий узел. — Что еще мне нужно сделать, чтобы, проснувшись, я больше не боялся не обнаружить тебя рядом? - тихо и пугающе спокойно спросил Хакурю, не глядя на девушку и удивленные лица остальных. Он не мог сказать, что не был зол, но и кричать на Феникса он не мог, к тому же, дракон успел заметить, что здоровье ее по-прежнему на отметке гораздо ниже нормы. Он не мог и спросить у нее, зачем она так поступила, все было и так ясно как божий день. Все, что он мог сейчас - это не выпускать девушку из своих объятий, но, как оказалось, даже их недостаточно, чтобы однажды эта птичка не исчезла вновь. Феникс не могла оторвать удивленного взгляда от злого и явно недовольного дракона, выходка которого была и вовсе чем-то, из ряда вон выходящим. К сожалению, времени ей дали совсем немного. Уже завтра она должна уехать в свою деревню и вновь вернуться к прежней и такой ненавистной ей жизни. — Прости... - только и смогла вновь прошептать девушка, чуть поведя плотно завязанной рукой. - Тебе надо выпить лекарство, Киджа... — Тебе тоже, - ответил дракон быстрее, чем ожидала девушка, по-прежнему беспристрастным, ничего не выражающим голосом, хотя даже в воздухе чувствовалось плохое настроение Хакурю. Оглядевшись по сторонам, он заметил сумку с лекарствами, в которой только что копался Юн в поисках жаропонижающего, но она стояла так, что дракон попросту бы не дотянулся до нее. Поэтому Кидже пришлось немного увеличить свою свободную драконью руку, что тут же отозвалось болью в и без того ослабленном теле, из-за чего парень закусил губу белыми клыками. Придвинув, наконец, сумку к себе, дракон достал оттуда склянку с уже знакомой жидкостью, ведь Феникс так часто умудрялась довести себя до температуры, что Хакурю уже знал нужные лекарства. Откупорив бутылёк, Киджа, наконец, посмотрел на Киу-Ли с усталым выражением лица, но тем не менее твердо произнес: - Я не выпью твои слезы и буду терпеть боль от ран, пока ты не примешь лекарство и не ляжешь спать, - с этими словами дракон приставил горлышко небольшой бутылочки к губам девушки. Феникс невольно залилась краской по самые уши, понимая, что своей выходкой она довела дракона до белого каления, что он действует не так, как обычно. А даже немного пугающе. Сделав глоток лекарства, девушка закашлялась, чувствуя, как жидкость пошла не в то горло, и едва не выплюнула все обратно, но вовремя смогла справиться с накатившим приступом и допила настойку. — Киджа... Я лишь хотел, чтобы ты быстрее вылечился, - оранжевые глаза, полные боли, тревоги и красные от слез столкнулись с голубыми, где на дне нет, нет, а были видны всполохи злости. Дракон только сильнее нахмурился, услышав, как девушка снова начала говорить в мужском роде, и похоже совсем забыл о присутствующих в палатке, пусть они и быстро сообразили, что парочку лучше оставить пока наедине, и принялись лечить Рекурю и Сейрю. Киджа, вновь ничего не говоря, взял тот самый пузырек со слезами и, зажав пробку зубами, вытащил ее, поскольку одной рукой именно у этой склянки сделать это не получилось бы. — Я знаю, - по-прежнему не говоря много слов, выглядя вообще как туча, которая в любой момент может разразиться оглушительным раскатом грома, Хакурю вложил открытый пузырек в ладонь девушки. - Пообещай, - особенно четко произнес это слово дракон, на мгновение показывая Фениксу степень его внутреннего гнева. - Пообещай, что, когда я проснусь, ты будешь рядом. Только после этого я выпью лекарство из твоих рук, и ты ляжешь вместе со мной спать. Феникс невольно вздрогнула, а по сердцу словно бы полоснули когти дракона, даже хуже и острее тех, что были на руке Киджи. Тело вновь задрожало, и девушка окончательно сжалась в комочек, принимая позу шара. Мало того, что в ее родной деревне ей пришлось совсем несладко, так теперь еще и это. Она не представляла, как даст это обещание, как обманет его. Слезы полились еще большим потоком по щекам, отчего Киу-Ли притянула колени к подбородку, ей не было так плохо даже на наказании у старейшин, которым очень сильно не понравилось, как изменилась их кукла. Хуже всего было сейчас. Такой реакции на свои слова дракон совсем не ожидал, слезы этой девушки всегда были для него болью на сердце, если она плакала не от счастья, а такое на его памяти случалось всего раз или два. Поэтому мнимое спокойствие дракона тут же дало громадную трещину, отставив пузырек со слезами в сторону и порывисто выдохнув, Киджа сгреб одной рукой Феникса к себе на колени, снова едва слышно зашипев от боли, которая появлялась всякий раз, как он начинал двигаться. Хакурю ничего не мог сказать ей, хотя в голове было неимоверно много слов и вопросов, на которые он и сам знал ответы, он не мог ничего потребовать от нее, пусть она и говорила, что хочет быть его спутницей по жизни. Дракон был в смятении, казалось, будто он снова зашел в тупик, хотя вроде и все было предельно ясно. Просто что-то теребило его душу, никак не могло оставить в покое, и Кидже казалось, что это обещание, как и их связанные вместе руки, сможет удержать Киу-Ли возле него хоть ненадолго, если ей мало его слов о любви. Феникс лишь плотнее прижалась к дракону и заплакала как маленькая девочка: громко, во весь голос. Эмоции вышли из-под контроля, открывая всю боль и страдания, что она испытала за эту поездку. И разговор со старейшиной, и вынесение жестоких условий, в которых ей позволялось взять с собой лекарства, и порка кнутом за то, что она сошла с пути настоящего Феникса. Спина и бока до сих пор болели от ран, оставленных плеткой. Но хуже всего было здесь и сейчас. Сидеть на коленях Белого дракона, ощущать его тепло и понимать, что все это в последний раз. Она не могла рассказать ребятам о том, что случилось, должна молча и незаметно уйти этой ночью. Но как же это было сложно! Дракон пораженно застыл, в груди словно что-то оборвалось и тяжелым грузом рухнуло куда-то вниз, поднимая целое облако непрошенного беспокойства, паники, боли и каких-то сомнений. Хакурю привычно положил свою драконью чешуйчатую ладонь на спину девушки, поднимая ее к шее, заботливо оглаживая затылок и желая понять, почему его слова вызвали так много горьких слез, желая перенять на себя хотя бы часть страданий, если это возможно. Сейчас ему вновь начинало казаться, что он чего-то не видит, что-то упускает, и из-за этого не знает, что ожидать от этой девушки дальше, боится действительно ее потерять, но это обещание могло его успокоить хотя бы на ночь. Однако Феникс отчего-то упрямо молчала, поэтому Киджа, нахмурившись, решил озвучить свою мысль, от которой леденело его сердце, а хрупкая мечта о их совместном будущем разбивалась вдребезги, раня своими мелкими осколками протянутые к ней руки. — Ты... Переду... Но внезапно дракона заглушили восклицания Ионы и Юна, все еще находившихся в палатке и заметивших, с каким отчаянием в этот раз рыдала Феникс. — Киу-Ли! - принцесса рухнула на колени рядом с парочкой, быстрым беглым взглядом осматривая девушку и судорожно пытаясь понять, в чем дело. - Что случилось? Почему ты плачешь? Девушка только подняла на друзей заплаканные глаза, чувствуя, как дрожат губы, как она кусает их в безутешной попытке хоть как-то сдержать поток слез и истерики, что обрушилась на нее. Начинала болеть голова, тело охватывала слабость, но она могла лишь с видом нашкодившего щенка смотреть в глаза самых дорогих ей людей и молчать. Ведь клятва божественного зверя одна из самых страшных, что есть на свете. — П-простите... Просто... Нет... Ничего... - Феникс неуверенно слезла с колен Хакурю и отсела чуть в сторону, так как руки все еще были связаны. - Юн... Ты мне не поможешь? - девушка внимательно смотрела в глаза шатена, надеясь, что он поймет, что она просит его об оказании медицинской помощи. Недаром ведь он был гением. — Да, конечно, - шатен настолько удивился такому заплаканному виду Феникса, что вся его злость и недовольство по поводу самоволки девушки вмиг исчезли, остались только сочувствие и ощущение, что в скором времени произойдет еще что-то плохое. Юн тут же подорвался к Фениксу, опустился рядом с ней на колени, немного потеснив Иону, что гладила Киу-Ли по голове, затем, с опаской глянув на Белого дракона, лицо которого ничего не выражало и отчего-то сделалось словно безжизненным, освободил связанные бинтами руки. - Настойку ты приняла, тебе бы сейчас прилечь отдохнуть, и тогда я смогу тебе компресс сделать. Кстати... - голос шатена внезапно упал до тихих нот, чтобы слышала только сама Феникс, ведь он не хотел волновать своим вопросом и возможным ответом ни принцессу, ни Хакурю. - Ты в дороге не получила никаких ран, о которых мне стоило бы знать? Девушка только едва заметно на эти слова кивнула головой, заведя руку себе за спину, показывая, где фактически живого места не было. Она тоже не хотела волновать этими ранами других ребят, хватит и Юна, но он и его знания медика были нужны, чтобы она этой ночью смогла доехать до своей деревни, иначе велик шанс, что она просто не успеет. — Иона, Джи-Шу, поможете мне поставить ширму? - шатен тут же засуетился, заметив довольно странный жест Киу-Ли, помогая девушкам делать завесу из куска ткани, чтобы осмотреть одну непутевую птичку. Девушки, конечно же, согласились помочь, и уже минут через десять импровизированная ширма была готова, а Феникс была заведена за нее и освобождена от нескольких слоев одежды. Джи-Шу успела дать девушке немного успокоительного, Иона приготовить воду, чистые бинты и нужные лекарства, на которые указал Юн, а сам шатен, пару раз глубоко вдохнув и выдохнув, мысленно приготовился к самому худшему. — Это... Э... то... - сняв с Феникса последнюю рубашку и глянув на ее спину, парень впал в настоящий шок и стоял не в силах озвучить свой вопрос. Многочисленные борозды от плетки просто испрещряли спину и бока девушки, а из-за скачки на лошади раны вновь открылись и начали кровоточить, набухли, покраснели и выглядели прескверно. - Это что?! - вскрикнув, шатен тут же осекся, боясь привлечь внимание драконов, оставшихся по ту сторону ширмы. - Киу-Шан... Что... Что за изверги живут в твоей деревне? Что там произошло? Девушка на это лишь виновато опустила голову, она не считала старейшин извергами. Во всяком случае, раньше. Теперь же, когда эти ребята смогли открыть ей глаза, мир виднелся в совершенно других красках. Темных, мрачных, полных только боли и страданий. — Наказание... - Киу-Ли шумно вздохнула, поднимая на Юна взгляд, смотря на него с болью и обреченностью. Ведь она предала в какой-то мере тех, кто растил ее с самого детства, тех, кто заменил ей семью. - Я предала сам путь жизни Феникса... Старейшины это поняли и наказали меня... - девушка глухо зашипела от боли, когда слегка передернула лопатками. - Юн, пообещай мне, что вылечишь тут всех. — Все - это в том числе и ты, - строго проговорил шатен, поначалу при виде таких ран даже растерявшийся, однако, быстро взяв себя в руки, Юн сначала максимально аккуратно уложил девушку на живот, затем смочил чистую тряпку в воде и принялся осторожно смывать кровь и протирать раны, чтобы потом обработать. Парню было даже больно просто смотреть на это, не то, что касаться, а ведь некоторые, самые глубокие борозды придется зашивать. Юн едва ли не обливался слезами, глядя на это, а внутри разрастался небывалый гнев на самоуправленцев-извергов-старейшин, возомнивших себя превыше потомка божественной птицы! — Киу-Ли... - неожиданно взяла слово Черепаха, которая тоже, мягко говоря, была в шоке от увиденного, благо, принцесса не успела увидеть раны девушки во всем их "великолепии" и ушла обратно к драконам. - Знаешь... Даже мне уже кажется, что старейшины твоей деревни слишком слепы и давно не годны для власти. Я могу сказать тебе это со стопроцентной уверенностью, потому что в моей деревне сочетаются и традиции, и новые ценности... Когда нет развития, это плохо... Твои старейшины застряли где-то в первобытном обществе со своими жестокими методами. С этим необходимо разобраться. Нельзя им позволять так издеваться над тобой! Девушка на эти слова только с шумом выдохнула. Она уже размечталась о том, как придет с Киджей в его деревню, как будет там счастлива. Выйдет за него замуж, родит ему детей. А благодаря Ионе драконы в этом поколении не умрут так быстро, быть может, она даже сможет побыть с ним всю свою жизнь. «Дура... Меньше мечтать надо... И зачем я только ему призналась? Зачем? Теперь ему больно будет... Он никогда не сможет быть счастливым...» - с этой мыслью Киу-Ли закусила губу, вновь всхлипнув, отчего Юн испуганно отдернул руку с тряпкой, решив, что сделал девушке слишком больно. — Не каждой ведь деревне быть хорошей. Я помню, что мне рассказывал Киджа о деревне Шиньи... Моя мало чем отличается от нее. Разве что у нас больше иллюзий, под которыми прячется жестокая правда... — Но Шинью принцесса спасла, и я уверена, она смогла бы доказать жителям той деревни, что их мнение насчет Сейрю ошибочно, - Джи-Шу присела, чтобы удобнее было разговаривать с Фениксом и можно было видеть ее лицо, пока Юн разбирается с ранами. - И в твоей деревне можно поменять порядки. Причем, давно уже пора, Киу-Ли... - Джи-Шу положила свою руку поверх ладошки девушки, чуть сжав пальчики, и заглянула ей в глаза. Черепаха среди всей команды четче всех ощущала боль Феникса, наверное, не только из-за своих способностей, но и из-за частицы души, что когда-то Киу-Ли отдала ей, вызволяя с того света. Поэтому Джи-Шу чувствовала, что сейчас девушке приходится крайне тяжело во всех смыслах этого слова, и хотелось хоть как-то помочь. - Впервые я не могу понять, что происходит с человеком... Что тебя гложет? Что мешает противостоять старейшинам и не потерять свое счастье? — Джи-Шу, я одна в своей деревне... Если бы я только попробовала заикнуться о переменах... Меня бы сразу отправили на перерождение... Подобный горький опыт уже есть в деревне Феникса. Им это удобно... - Киу-Ли говорила тихо, вдумчиво, стараясь донести саму суть до девушки. - В наших архивах хранится множество данных о Фениксах, и почти никто из них не умирал своей смертью... - девушка опять зашипела от боли, сжав в зубах ткань своей рубашки. — Но сейчас же ты не одна, - Черепаха продолжала сидеть над Фениксом и поддерживать морально, но, как только Юн закончил с протиранием и начал обрабатывать иглу для сшивания самых глубоких борозд, она принялась за обезболивающее и дала его девушке, чтобы той было не так больно, а затем продолжила говорить: - Сейчас у тебя есть мы... И мы все хотим помочь. Знаешь, почему сейчас мы все вместе? Потому что в свою первую жизнь мы дали обещание защищать друг друга, думаешь, мы можем спокойно смотреть на это? На то, как обычные люди поработили божественного потомка? - Черепаха теперь взяла ладони Киу-Ли в свои, чтобы та могла их сжимать, если боль от иглы, которой Юн приготовился делать стежки, будет слишком сильной. — Спасибо, Джи-Шу... Помогите мне, пожалуйста... - девушка вложила в последние слова немой призыв о помощи. Она хотела, чтобы друзья спасли ее, но и напрямую не могла об этом сказать. О том, что она дала клятву и теперь не может остаться с ними. Юн в то время начал шить раны, и девушка лишь с силой сжала руки подруги, сильнее стиснув между зубов ткань рубашки, чтобы не откусить себе язык или не закричать во весь голос. Черепаха с болью наблюдала за происходящим, не замечая, как из глаз текут слезы, настолько невыносима была ситуация. В груди зарождалось чувство вины из-за того, что в тот раз она поняла намерения Феникса, но не остановила ее, и поэтому теперь девушка в столь плохом состоянии. Вдобавок Джи-Шу чувствовала, что последние слова Киу-Ли несли в себе просьбу о помощи, но и была в них какая-то непонятная нота... Словно Черепаха не может заметить важную деталь и готова снова совершить роковую ошибку, вновь бездействуя. Когда Юн, наконец, закончил с ранами и принялся их туго бинтовать, пришла пора Фениксу снова дать настойку от температуры и теперь уже точно отдохнуть хотя бы пару часов, иначе бедняжка не выдержит перенапряжения. Сам шатен чувствовал себя каким-то опустошенным, словно внутри зияла огромных размеров дыра, откуда веяло могильным холодом, столько ужаса он испытал за последние пару дней. — Киу-Ли, отдохни хотя бы немного, дай телу отойти от постоянных нагрузок, - утерев со лба пот, устало произнес парень. Девушка слегка передернула лопатками, благодарно выдыхая, так как боль почти перестала ощущаться и уже не так сильно давила на разум. Приподнявшись с футона, Феникс подошла к шатену и обняла его за плечи, положив подбородок на хрупкое плечо. Она даже в самом большом кошмаре не могла представить, что ей придется уходить вот так вот, не прощаясь, скрывая ужасную правду. — Спасибо, Юн... Спасибо... - голос опять невольно дрожал от сдерживаемых слез. Юн в который раз тяжело вздохнул и, боясь причинить своими прикосновениями боль, осторожно приобнял девушку в ответ, стараясь не касаться спины, потому как в сознании быстро всплывали картинки недавних ран Феникса. — Горе ты луковое, - парень робко погладил Киу-Ли по волосам, пытаясь утешить, что-что, а вот этого он никогда не умел. Хотя сейчас даже ему хотелось как-то помочь этой девушке освободиться от постоянных проблем, что липли к ней как к магниту. - Пойдем к остальным. Тебе надо тоже лечь и поспать хотя бы до вечера. Шатен, отстранив девушку от себя, попросил Черепаху прибрать за ширмой, пока он будет помогать Фениксу улечься и заснуть. Выведя Киу-Ли обратно, Юн окинул взглядом драконов, двое из которых после принятия слез спали уже лучше. Один только Киджа не мог уснуть после толком и не состоявшегося разговора с Фениксом, и поэтому принцесса, еле уговорив того выпить слезы и заметив, что бинты Хакурю местами уже промокают от крови, неспешно развязывала их. Заметив это, Юн решил поменяться с Ионой местами, поскольку дать Киу-Ли жаропонижающего было проще, чем обработать открывающееся на спине Киджи длинное рассечение от меча. Оставив девушку принцессе, шатен ушел к тихо шипящему дракону, который, зажмурившись, не мог увидеть стоящую Киу-Ли. — Как ты? - прозвучал тихий вопрос от Ионы, неуверенно приложившей свою ладошку ко лбу Феникса. Принцесса не знала, что за раны девушка получила в своей поездке, потому что ей пришлось выйти, поэтому решила хотя бы узнать, стало ей лучше или нет. Киу-Ли с болью смотрела на Киджу, видя и слыша только его. Не хотелось сегодня от него уходить, не хотелось его покидать. Хотелось быть рядом вечность, а потом еще одну и еще... Лишь бы только он улыбался, слышать его смех, его голос, ощущать тепло и нежность прикосновений. Пройдя мимо принцессы, девушка опустилась на колени перед драконом, робко, аккуратно, коснувшись ладонью его щеки. Глаза вновь затопила боль и отчаяние, что рвали ее на части. — Прости... Я обещала прикрывать твою спину, и, когда это было необходимо, меня рядом не было... - Феникс с шумом выдохнула, глаза вновь становились мокрыми, а ладонь на его щеке дрожала. Ощутив на своей коже прикосновение чьих-то пальцев и услышав совсем рядом родной и любимый голос, Хакурю нашел в себе силы открыть глаза и взглянуть на сидящую рядом Киу-Ли. Им так и не удалось поговорить нормально и вряд ли удастся сейчас, когда он только и может что терпеть, пока Юн закончит с перевязкой. К тому же, тот вопрос, который он не успел озвучить, та догадка, что крутилась в его голове, заставляя рисовать себе довольно прискорбное будущее, не могли оставить Киджу в покое. — Что-то случилось в твоей деревне? - не обратив внимания на слова девушки, дракон положил сверху на ее ладонь свою, прижимая тонкие пальчики к своей щеке, прикрывая глаза и снова заглушая в себе болезненный стон. — Да... Случилось... - Киу-Ли невольно вздрогнула, когда ладонь Хакурю накрыла ее собственную. Это было приятно, заставляло мурашки бегать вдоль позвоночника. Но от этого на душе было только больнее. Неужели, вернувшись в деревню, она никогда больше не сможет его увидеть, прикоснуться? Одна лишь мысль об этом вгоняла в озноб, заставляя сжиматься сердце. - Но я не могу рассказать, что именно... С меня взяли клятву Феникса, когда я уходил... - одна из слезинок сорвалась с дрожащих ресниц, упав на пол, впитываясь в ткань. - Ты только поправляйся, Киджа... — Все, - неожиданно прозвучало из-за спины дракона от Юна, который достаточно быстро справился с перебинтовыванием ран. Благо, дракон спокойно и послушно лежал, вырубившись после драки, поэтому рана не была потревожена, а теперь из-за слез Феникса будет быстрее заживать, что, несомненно, радовало шатена. Правда, сделав небольшой узелок, парень вдруг неожиданно вскрикнул: - Киджа! Хакурю, как только с перевязкой было закончено, наплевав на слышащиеся ругательства Юна, подался вперед и, обняв Киу-Ли, переместил ее на свой футон, усадив ее в точно таком же положении, в каком она была до этого. Спину тут же хлестнуло обжигающей болью, и Хакурю опустил свою голову девушке на колени, продолжая обнимать руками за талию, утыкаясь носом куда-то в живот и сжимая зубы, терпя боль в спине, но на самом деле, в душе ему было еще хуже. — Ки-ки-киджа! - прикрикнула в свою очередь девушка, перед этим едва не потеряв сознание от боли, когда дракон коснулся руками ее спины и поясницы. Она с тревогой смотрела на его перевязку, с трепетом в груди, опасаясь, что рана опять откроется и будет кровоточить, но вроде все было в порядке. - Не перенапрягайся, пожалуйста. Вдруг, рана опять откроется, - одна ладошка легла на белоснежную макушку, поглаживая и перебирая неровные прядки волос. Дракон больше ничего не говорил, попросту не зная, что именно сказать, что спросить. Вернее, на часть вопросов он и сам мог ответить, например, почему Феникс решила, никому ничего не сказав, в одиночку отправиться за лекарствами, рискуя своей жизнью. Хакурю и сам бы поступил точно так же. Спрашивать о том, что случилось в ее деревне, девушку было бесполезно, поскольку дракон мог представить, что значит дать клятву Великого Зверя. И только один вопрос он мог задать, который распутал бы целый клубок его далеко не радужных мыслей, только... Он боялся это сделать. Пусть рассуждения и наводили Киджу на один неутешительный вывод, он не мог пересилить себя и спросить, не передумала ли Киу-Ли быть с ним. После того, как девушка не смогла дать обещания больше не исчезать из его жизни столь внезапно, эта догадка все не могла оставить Белого дракона, но и озвучить ее он боялся. Терзаемый противоречиями и страхами дракон не заметил, как снова провалился в сон, продолжая лежать на коленях девушки, разве что только его объятия стали чуть слабей. Приятное копошение в волосах тонких пальчиков, дикая усталость и недомогание из-за болезни быстро свалили Хакурю, что не укрылось от Юна. — Киу-Ли, - шепотом позвал парень, уже наливая в ложку немного жаропонижающей настойки, - выпей и тоже ложись. — Но Киджа… вдруг проснется? - так же шепотом ответила девушка, опасаясь даже лишний раз вдохнуть, чтобы не потревожить сон дракона, который во сне выглядел особенно беззащитным. Его хотелось защищать, быть рядом и всегда помогать. Но впереди ее ждало лишь мрачное и темное будущее, полное боли и отчаяния. «Проще самой на перерождение отправиться. Пожалуй, впервые в жизни мысль о суициде кажется мне красочным событием...» - Киу-Ли обхватила губами ложку, проглатывая лекарство, все так же не желая подниматься или хоть как-то менять положение тела, хотя спина уже нестерпимо начинала ныть. — Хм-м... - Юн, отложив лекарство, потер подбородок, осматривая дракона и делая вывод, что вряд ли ему удастся переместить Хакурю с колен Феникса самому, при этом не разбудив Киджу и не затронув его рану. Но в голову шатена пришла другая идея, пусть девушке будет менее удобно, чем если бы она была освобождена от тяжелых объятий дракона. - Сделаем немного по-другому, - парень взял подушку, на которой до этого лежал Хакурю, и удобно подложил ее Киу-Ли под спину, а затем помог лечь, особо не тревожа ран от плети. - Так ты сможешь хоть немного передохнуть, а потом Киджа сам во сне перевернется. У него руки затекут, и ты освободишься. — Да... Спасибо... - тихо прошептала Феникс, прикрывая глаза, чувствуя, как усталость сказывается и на ней, заставляя провалиться в сон. Простой, восстанавливающий сон без сновидений. Но сейчас это было только к лучшему, ведь через пару часов ей предстояло вновь отправиться в дорогу.* * *
Киу-Ли проснулась только посреди ночи, резко распахнув глаза, чувствуя, как крепко ее во сне обнимает Киджа. Дракон, в самом деле, поменял свое положение, а может и вовсе просыпался, чтобы поужинать, в то время как ее явно добудиться не смогли. — Киджа... - тихо прошептала девушка, едва коснувшись своими губами мягких и таких теплых губ Хакурю. - Я не знаю, услышишь ли ты меня... Я очень люблю тебя. Сильно люблю... Поэтому умоляю... - голос вновь начинал дрожать и срываться, она не хотела уходить вот так вот. Не хотела оставлять его. - Умоляю... Киджа... Спаси меня... Прошу... Спаси... - плечи начинали дрожать, поэтому, опасаясь, что она может разбудить парня, девушка медленно принялась выбираться из его объятий. Поправив слегка сползшее с плеч Хакурю одеяло, Киу-Ли вытащила из-за пояса свой кнут, вложив его в руку дракона. Она уже успела рассказать ему о том, что девушка в ее клане оставляет что-то свое очень важное и ценное возлюбленному. Поэтому и оставила свое оружие. Выскользнув из палатки, Феникс подняла глаза к небу, рассматривая созвездия, после чего прошла на уже знакомую конюшню. Пришла пора возвращаться, и она надеялась, что рано или поздно, но друзья придут за ней. Придут и спасут от старейшин деревни Феникса.