Наши дни
Ваня, которого сегодня в универ притащило лишь одно, сидел на консультации по немецкому и вообще не слушал, о чем говорил Евстигнеев. Ваня думал о своём, пока остальные пытались вникнуть, переварить, задать вопросы, исправить свои херово переведённые предложения... Долбучий случай, каждый год, до ударного, повторяющегося уже в энный раз, четвёртого курса включительно, все и всегда заваливали эти контрольные на Ваниных глазах. Как и он сам, как и Слава в своё время. Исправно, из года в год. Будь у Светло хорошая память, он бы уже наизусть выучил все эти предложения (хотя лучше бы выучил склонения и времена). У Игоревича был до крайности приятный голос. Пока он говорил, Ваня сверлил его руки взглядом, представляя, как они будут гладить его по затылку, пока Евстигнеев тихонько постанывает этим своим ахуительным голосом. - Как он сказал в девятом? - погружение было прервано противным голосом девочки, сидевшей рядом с Ваней. - Не ебу, - ответил Светло. - Но ты же так внимательно слушаешь... - растерянно произнесла она. - Прослушал. - У Вас вопрос, Вань? - вот это он сделал зря. Евстигнеев обратился прямо к Светло, глядя ему в глаза. У Вани слегка перехватило дыхание. "Нельзя же так, еб вашу мать..." - Да, - уверенно произнёс Светло. Иван Игоревич едва заметно нахмурился. Ваня же на полном серьезе собирался при всей аудитории заявить: "Где мы с Вами зажимаемся сегодня?". - Повторите, пожалуйста, что в девятом, - сказал вместо этого он, воззвав к остаткам благоразумия. Никто, кроме Вани, не заметил, как Евстигнеев расслабился, когда это услышал. - Алин, прочитайте ещё раз девятое, пожалуйста, - сказал Иван Игоревич. - У нас тут некоторые индивиды, походу, виртуально присутствуют. Виртуально. При этом слове у Светло по спине пробежали мурашки.Позавчера
Ночью Ваня, убранный в дерьмину, позвонил Евстигнееву, только чтобы услышать его голос. Повезло, что не разбудил, а то получил бы пизды вместо того, что получил. Когда Игоревич взял трубку, Ваня проскулил, что он абсолютно в своём уме, но слегка не трезв, и ему очень нужно услышать его голос. Евстигнеев поржал над "слегка". - Что именно ты хочешь услышать? - проявив понимание, спросил он. - Похер, просто голос, - промычал Ваня, - просто говори... хоть на немецком ругайся матом. Рассмеявшись, Ваня сказал, что почитает ему вслух свою статью, которую как раз вычитывал на предмет недочетов. Светло ответил, что он в восторге от идеи. Где-то через пять минут подачи информации о диалоге культур Евстигнеев перестал слышать какие-либо признаки жизни от Вани. - Заснул, да?.. - мягко спросил он. - Вань? - Нет, - послышалось в ответ, - блядь... - Что за блядь? Где она? - У меня встал. - На дискурсивную прагматику? - заржал Евстигнеев. - Нихрена себе ты фрик. - На твой голос. Было бы очень хорошо, если бы Иван Игоревич этим удовлетворился и, посмеявшись, положил в итоге трубку. Но Игоревич поступил совсем не хорошо. Он закрыл свою статью и стал интересоваться у Светло (уже говоря нарочито вкрадчиво), где он находится, что делает и, в итоге, как насчёт передернуть. Вообще, Евстигнеев такого не говорил, но в определённый момент рука Вани сама оказалась в штанах. - Бля, у меня никогда не было виртов, - выдохнул Светло, активно двигая рукой. - Так это и не вирт, а секс по телефону, - поправил его Иван Игоревич. - Какой нахуй секс, когда сам с собой, не считается... - начал возмущаться Ваня, а затем вдруг замолчал. Евстигнеев очень старался не сбить себе дыхание, чтобы не спалиться. - Ты возбуждён, - удовлетворенно протянул Светло, - уверен, ты возбудился, когда стал со мной говорить об этом. - Да. Это "да" прозвучало слишком интимно, слишком твёрдо. Ваня не ожидал такого лаконичного и одновременно эмоционального ответа от Евстигнеева. - Ты, - у Вани аж в горле пересохло, - ты... Он даже не мог произнести ни слова, а лишь жадно слушал, как Игоревич дышит. - Да, - с наслаждением повторил Евстигнеев. - А теперь я буду нести несусветный пошлый и слащавый бред, а твоя задача — со всем соглашаться. Сексуальнее этого не могло быть ничего, по персональному мнению Светло. Он активно закивал и, лишь потом осознав, что Ваня на том конце провода не мог это увидеть, подал голос. Так рукой он ещё не работал.Сегодня
После того, как все разошлись, Ваня подлетел к Евстигнееву и чуть не снес преподавательский стол, когда полез целоваться. - Можно прямо здесь? - в перерыве между поцелуями спросил он. - Нет, - Евстигнеев отстранился, - тут сейчас пара по расписанию. Еле дождавшись, когда Игоревич соберет свои бумажки, Светло схватил его за запястье и потащил сквозь непривычно пустой коридор к единственному укромному и доступному в данный момент месту. - Ключ... - начал было протестовать преподаватель. - Ты на столе его оставил, не потеряют! - рявкнул в ответ Ваня и с ноги открыл дверь в туалет. Забрав у Евстигнеева его папку, Ваня положил ее на бачок унитаза и пригвоздил Ивана Игоревича к стене. Прижавшись к нему всем телом, он стал расстегивать чужие джинсы, бессовестно горячо целуясь. - Давно? - выдохнул Евстигнеев, проводя рукой по Ваниной ширинке. - Все то время, пока ты распинался о Плюсквамперфекте, - прошипел в ответ Светло и грубо поцеловал его. - Ты понимаешь, что мы сейчас в самом конченном сортире самого конченного корпуса из всех факультетов этого университета? Туалет и правда был потрясающий — обшарпанные стены, старые дверцы (спасибо, что до потолка), вода перманентно отсутствовала... Поэтому им практически никто и не пользовался. Но все под стать так называемому корпусу. Здесь невозможно было заниматься зимой, потому что вечно было холодно. Вот и сейчас оба Вани зажимались в кабинке, будучи в объемных пуховиках. - О да, - Светло самодовольно улыбался. - Но не зря же я пришёл в универ... Ваня засосал своего препода, нагло лапая его за задницу. Евстигнеев же подумал о том, что согласен хоть в канализации оказаться вместе с этим придурком. - Я соскучился, - прошептал Ваня. - Ты меня так, того и гляди, в универ приучишь ходить... Пиздец, а! Вместо ответа Евстигнеев тихо рассмеялся и поцеловал Ваню в губы, затем в щеку, в шею, борясь с желанием оставить приличный след и... проебывая желанию. Евстигнеев впился в кожу под челюстью, вызвав тихий стон. - Помечаешь свое? - пошутил Светло. Своё. Иван Игоревич ощутил какой-то резкий подъем внутри, будто бы он снова оказался в восьмом классе и слышит, что нравится самой красивой девочке в школе. Это че вообще такое? Ваня никогда ему не принадлежал. И вряд ли хотел. Прямо как и рисовал в своем воображении, Светло стащил вниз джинсы Евстигнеева и опустился на колени. Смотреть с такого положения ему в глаза он еще не решался. Но очень подстегивало... Евстигнеев зажмурился, на ощупь находя Ванин затылок.§
Сплюнув в мусорное ведро, Иван Игоревич провел рукой по растрепавшимся волосам. Опустив голову, Ваня держался руками за стену, пытаясь найти в ней помощь и поддержку и не распластаться прямо на грязном полу. Евстигнеев понятия не имел, что именно толкнуло его сказать следующие слова — мироновские подколы про "парня" или ужасно стойкое желание увидеть Ваню в своей постели. Но он внезапно выдал: - Приезжай ко мне сегодня. - Диплом проверять? - Светло так ошалел, что тупо сморозил херню. Он все же решился поднять голову и посмотреть на своего препода, который только что позвал его к себе. Тот улыбался. - If you can do both*, - ответил Евстигнеев. _____ *If you can do both (англ.) — Если ты можешь и то, и другое (здесь и далее примечания, разумеется, автора).