§
Иван Евстигнеев больше не был для Ивана Светло далекой звездой, но и приблизиться к нему не получалось. Каждый раз получая от преподавателя холодное игнорирование в ответ на попытку пошутить или (ох, бля) подкатить, Ваня все больше загорался от этой неприступности, будто Евстигнеев был сраным Пушкиным, а он — бабой, которую тот разводит своей незаинтересованностью, чтобы она сама в итоге прибежала и раздвинула ноги. Раздвинуть ноги… В который раз Светло поежился от того, что ему нравилось представлять себя под Евстигнеевым. Но бесстрастно проводящая пару за парой машина по имени Иван Игоревич вызывала у него бурю эмоций и не казалась чем-то, хотя бы отдаленно напоминающим человека. Как он сердится? Как грустит? Кричит? Возбуждается? Сохраняет своё непроницаемое табло, когда ему отсасывают? Невозмутим, когда трахается? Ваню бесило все это. Его бесило, что Евстигнеев несколько дней назад целовался с ним, сам протолкнул язык ему в рот, руки распустил, а сегодня снова выглядит так, будто ничего интересного с ним не происходило. Ваню бесило, что Евстигнеев оказался хорош. Нет, очень хорош. Так ахуенно Ваня очень давно не целовался (если вообще целовался). И его это вы-бе-ши-ва-ло. Ваню бесило и то, что он ничего не понимал и не знал, что делать. Вести себя как долбанный флегматик? У него не было другого выбора. Евстигнеев сам довел его до того, что Ваня полез целоваться. Евстигнеев не оттолкнул его, не прочел лекцию о правильных правилах и не выгнал Светло из своей машины. "Чего же он, блять, добивается теперь?"§
В конце рабочего дня Ваня шёл к машине, на ходу докуривая и мечтая о бокале рома с двумя кубиками льда. Завтра воскресенье, может, он Мирона позовёт выпить с ним. Хотя тот наверняка опять будет со Славой. «Это не отношения, это не отношения» — верещал Фёдоров каждый раз, когда Ваня на него многозначительно смотрел и, к слову, ничего даже не спрашивал. "Да, точно не отношения, зато все своё время с Машновым проводит". Усмехаясь, Евстигнеев вышел к автомобилю и увидел там то, что точно не ожидал увидеть после стольких часов еботни на кафедре. Облокотившись на капот, у его машины стоял Светло, с покерфейсом выпуская клубы пара из своего вейпа. Ваня молча открыл автомобиль и, обойдя своего студента, уселся на водительское сиденье. Он смотрел за тем, как Светло, обогнув машину, открывает дверь и садится рядом. Тишину нарушил звук заводящегося двигателя. Ваня убрал вейп и нервно постукивал пальцами по кожаному креслу. - Поехали выпьем, - вдруг сказал Евстигнеев, не поворачиваясь к Ване. - Поехали. Пока автомобиль прогревался, сидящие в салоне молчали. - У тебя в машине можно курить? - Ваня нарушил тишину. - Да. - Тогда дай сигарету. - А если бы я сказал "нет"? - рассмеялся Иван Игоревич, достав пачку сигарет с зажигалкой внутри и протянув Светло. - Я бы взял у тебя сигарету и вышел, - Ваня развёл руками. Евстигнеев ждал, пока прогреется двигатель и спадут обороты. Ваня курил, открыв окно, и пока успешно сдерживал вновь нарастающее волнение. Чуть раньше, чем он докурил, Игоревич тронулся. Посреди широкого проспекта, виляя между машин в обильном потоке, Евстигнеев вдруг сказал: - Произошедшее должно оставаться между нами. - Я... «И не думал болтать» — собирался ответить Ваня, но Иван Игоревич его перебил. - И я надеюсь, ты не рассчитываешь на автомат по моему предмету. А вот это он зря. - Останови машину. - Что? Сейчас? - Евстигнеев повернулся к нему. - Мы посреди дороги, да ещё и в крайнем левом ряду. - Прижмись к обочине. - Не валяй дурака... - Я сказал, тормози, - жёстко выпалил Светло, - или я выйду на ходу. Бросив на Ваню взгляд, Евстигнеев понял, что он не шутит, и незаметно заблокировал двери. Чуть не устроив аварию из пяти автомобилей, он резко перестроился из крайнего левого ряда в крайний правый и остановился у обочины, включив аварийку. Ваня дёрнул ручку двери, но та была закрыта. - Разблокируй двери. - Сначала объясни, что за резкая перемена курса? С трудом сдерживая кипящую в нем злость, Светло повернулся к тезке. - Ты всерьёз думаешь, что я похож на человека, который будет сосать за оценку? - задал встречный вопрос Ваня, сам слегка удивившись тому, как грубо прозвучал его голос. - Нет. "Я вообще об этом не думал, пока ты не сказал". Ваня понимал, что про сосать за оценку говорить, возможно, не стоило, но уже было похуй. Однако Евстигнеев со своим обычным выражением лица пялил в приборную панель и молчал. Понравилась идея? Ваня презрительно усмехнулся. Неловкость нарастала. - Да, мне похуй на пары, но не похуй на универ, - все ещё злясь, Светло продолжил. - Да, я полез к тебе целоваться, но не потому что мне оценка нужна, а потому что хотел этого. Мне нравится проводить с тобой время, пусть и в таком странном виде, мне понравилось с тобой целоваться... Ваня понимал, что его несет, но тормозить уже было сложно. - Но если ты считаешь, что я, как все тупые пёзды с первого курса бакалавриата по второй магистратуры, вприпрыжку бегающие за тобой, готов работать ртом за оценку — разблокируй ебаные двери, и я лучше съебусь прямо сейчас. - Я вообще об этом не думал, - глядя на Ваню, Евстигнеев повторил вслух то, что было в его голове. Неловкость увеличилась в тысячу раз. - Я в последние дни думаю о том, как держать себя в руках рядом с тобой и не сдать контору с потрохами Мирону. Ваня чувствовал, что сейчас начнёт краснеть, но продолжал смотреть в лицо Евстигнееву. - Возможно, сказанное мною неуместно, но это, скорее, была неудачная шутка, - продолжил Иван Игоревич. - Извини. До Вани, наконец, доперло, в чем дело. Мистер Правильность никак не мог смириться с тем, что поступает неправильно. И это было настолько просто и очевидно, что Светло стало стыдно за свой наезд. - Поехали, - тихо сказал он. - Прости, что психанул. Спустя сорок минут они приехали к жилому дому, и у Светло возник вопрос, где именно Игоревич собирается пить. - Машину оставить надо, - пояснил Евстигнеев, видя недоумевающее лицо Вани. - Я не сяду потом за руль. - Молодец, - скептически протянул Светло, рассматривая бардачок. Евстигнеев отстегнул ремень безопасности и поцеловал Ваню. Более глубоко и развязно, чем в первый раз. Сам Светло не ожидал, что препод вот так набросится на него, особенно после этих недель игры в кошки-мышки и последовавшего неловкого разговора. Но он думал об этом каждый день на протяжении двух недель и с восторгом ответил, приближаясь к Евстигнееву настолько, насколько позволял ремень. Игоревич нежно прошелся пальцами по его плечу и отстегнул гребанный ремень раньше, чем Ваня успел сообразить это. Выпутавшись, он сразу же ломанулся вперёд, провёл языком по чужим губам, отвечая страстью на напор. Обоим становилось слишком жарко, и Ванина рука оказалась между ног у Евстигнеева, мягко сжимая все через ткань брюк. Ваня нехотя разорвал поцелуй и посмотрел Евстигнееву в глаза. В них читался вопрос. Во взгляде Вани же вопросов не было — только уверенность. - Пойдём назад, - севшим голосом произнёс Светло. - Пойдём. Они вышли и максимально отодвинули кресла вперёд. Иван Игоревич снял пальто и оставил его на водительском, Ваня сбросил куртку на пассажирское. Они почти одновременно закрыли передние двери и открыли задние. Оказавшись на одном сплошном сидении, первое, что сделал Евстигнеев — это обнял Ваню. Он прижал его к себе так, что Светло чуть не заскулил от радости и моментально возбудился. От Ивана Игоревича всегда ахуительно пахло чем-то явно дорогим и непопсовым, но сейчас Ваня был очень близко и чувствовал каждую мелочь, каждый оттенок его запаха. Евстигнеев провёл губами по Ваниной шее, запустил руки ему под одежду, гладил горячую кожу на спине. Светло отстранился и недовольно оглядел вечно застегнутую почти под горло рубашку Игоревича, качая головой. Он потянулся к верхним пуговицам, но Евстигнеев, остановив его руки, мягко убрал их. - В другой раз. В другой так в другой. Ваня занялся ремнём, у которого оказалась какая-то западляцкая застёжка. И, тем не менее, с ремнём Светло справился. Он расстегнул Ванины брюки и, погладив его твёрдый член сквозь ткань, запустил руку в нижнее белье. Евстигнеев привстал и спустил боксёры, предоставляя Ване больше пространства для действий. Светло поцеловал его, слишком горячо и требовательно, почти забравшись на Ваню сверху. Пока он стоял на коленях, согнувшись пол потолком и целуя Евстигнеева, сжимая в руке его член, тот быстро расправился с его джинсами и бельём. Пальцы прошлись по ягодицам, крепко сжимая их, а Ваня отметил, что ему очень нравится, когда его за задницу лапают уверенные мужские руки. Усевшись рядом, Ваня не стал расстегивать нижние пуговицы рубашки, ему нравилось, как двигается его собственная рука под дорогим хлопком. Евстигнеев прерывал поцелуи, только чтобы посмотреть Ване в лицо, и от этого взгляда Ване становилось так жарко, что казалось, будто его кто-то под шумок поджигает. У Игоревича блестели глаза, когда он стал надрачивать Ване. Светло, конечно, мысленно провел ассоциацию про тихие омуты и ворох чертей, однако, хотя он и не мог знать, какие демоны прячутся за ледяным спокойствием Евстигнеева, ему это было неважно. Тот приблизился вплотную и провёл языком по Ваниной шее, от ключицы к мочке уха. Светло прижался ещё ближе и, ускорив движения рукой, впился Ване в шею, все ещё стараясь быть осторожным, чтобы не оставить следов. Он даже ожидал, что Евстигнеев скажет об этом, но он молчал, шумно дыша и поглаживая свободной рукой Ванину спину. - Как же тяжело от тебя оторваться, - прошептал Евстигнеев, и Ваня тут же вернулся к его губам. Находиться в нежных руках преподавателя было намного лучше, чем в своих собственных. Промычав что-то Ване в рот, Светло кончил в теплую ладонь. Евстигнееву одного его вида было достаточно, и он не заставил себя долго ждать, накрыв Ванину руку своей и глядя ему в глаза. Все же, Светло прогадал. Возбужденный Игоревич выглядел превосходно и нисколько не был похож на свою университетскую версию. Он не спешил одернуть ладонь или сразу же отстраниться, когда кончил. Невесомо водя губами по Ваниной щеке, он ловил его взгляд и мягко улыбался. Но Ване пришлось нарушить идиллию: - У тебя… - В бардачке. Перегнувшись через пассажирское сиденье, Светло извлек упаковку влажных салфеток из бардачка. Ваня проводил его задницу хищным взглядом. - Для ухода за салоном автомобиля? – повернувшись, Ваня вскинул брови. – Эти? - Тебе руку ими вытирать, а не попку младенца, поэтому да, эти. - Снова слышу знакомые нотки, - улыбнулся Светло. – Мистер Преподаватель возвращается? - Ты не изменишь того, что я преподаватель, - сказал Игоревич, вытирая руки. – Но вне стен университета я такой же человек, как и все. - Руки у тебя более умелые, чем у всех, - ответил Ваня. - А ты целуешься лучше среднестатистического студента, - пожал плечами Евстигнеев. - Много студентов перецеловал? – Светло продолжал улыбаться, но ему это давалось все тяжелее. - Мы собирались выпить, - подмигнул ему Ваня и вышел из машины. Поторопившись, Ваня решил, что он первый на этом континенте Правильности. Но Евстигнеев не ответил на вопрос. Так сколько же студентов с ним сосалось до того, как это сделал Ваня? Сколько студенческих рук побывало у него в трусах? А в постели? Ване вдруг стало тяжело дышать. - Идешь? – Евстигнеев заглянул с водительского, забирая пальто. Ваня кивнул. Нет, он так не сможет. Ему нужен принц на черной Ауди, а не матерый ёбырь студентов… на той же Ауди. Да и при чем тут ебанная Ауди?! Ваня резко распахнул дверь и вышел, чуть не столкнувшись с Евстигнеевым, который собирался уже сам открывать ему дверь. - Мне надо домой, - выпалил Светло, не поднимая глаз. - Хорошо, - рассмеялся Ваня, - садись обратно тогда, отвезу… - Нет. Я сам. Забрав куртку, Ваня быстро ее надел и уже собирался делать ноги, когда Евстигнеев спросил: - Все нормально? Я что-то не так сделал? - Нет, ты… все супер, - сбивчиво затараторил Ваня, - ты все так сделал, я думал, будет неловко… точнее, уверен был… а неловко не было… я, мне… мне нужно, - он хаотично замахал руками в рандомную сторону, - нужно… прости. Развернувшись, Светло дал дёру похлеще пятиклассника, стырившего из столовой булочку, и скрылся за соседним домом. Ваня ощутил вполне объяснимое чувство дежавю, глядя ему вслед.