§
У Славы уже перед глазами плыли все эти бесконечные письма, заявления, договоры, таблицы и прочее дерьмо. Кафедра только освободилась от четвертого курса, у которых здесь была пара с Фёдоровым. Но сосредоточиться у Машнова выходило откровенно фигово. Он с готовностью согласился проверить подготовленную на местную конференцию статью одного магистранта при условии, что тот сгоняет ему за едой. Но в ожидании еды Славе еще нужно было довести до ума кучу дел. - Евгения, подойди сюда, пожалуйста, - позвал из своего кабинета Фёдоров. Женя и Слава переглянулись. Даже Евстигнеев, услышав тон Мирона, поднял голову от кипы бумаг. Пожав плечами, Женя отправилась в кабинет Фёдорова, где тот принимал какого-то важного мужика. - Ты не умеешь разговаривать с людьми, - выдал Мирон. - Я не умею разговаривать с людьми? – нахмурившись, переспросила Женя. - Да, ты неправильно говорила с Ромой. Переведя свое внимание на сидящего в «гостевом» кресле чувака, Женя обратилась к нему: - Роман, я с Вами говорила? - Да. - А когда я с Вами разговаривала, не подскажете? - Жене было плевать, кто такой Роман и почему он тут находится. - Может быть, я Вас случайно поздравила с двадцать третьим февраля? Давайте уточним дату. Фёдоров поглядывал то на нее, то на Романа. - Месяц назад, - сконфуженно произнес тот. - Вчера я с Вами говорила? - Нет. - Мирон Янович, Роман при Вас утверждает, что я с ним не беседовала, - постоять за себя Женя точно умела. Вновь повернувшись к Роману, она продолжила. - Может, с Вами говорила девушка, которая начала разговор следующим образом: «добрый день, извините за беспокойство, не могли бы Вы ответить на пару вопросов»? - Да, так и было. - Разумеется. Потому что Вам звонила Юлия, наш новый преподаватель. А все наши преподаватели общаются по телефону именно так, - Женя развела руками. - Что же в данной формулировке Вас не устроило? - Все устроило. - Вот и отлично! - кивнув Фёдорову, Женя удалилась. Стоя возле ее рабочего места, Слава, не меняясь в лице, выставил вперёд ладонь. Проходя мимо, Женя по ней ударила своей. - Говорить с человеком ему было не кайф, вот он и прицепился, - тихо сказала она. – Все настроение испортил. - Не грусти, Женечка, - улыбнулся Слава. – Шоколадку хочешь? - У тебя нет шоколадки, - пробурчала Женя. - Сейчас будет, - Машнов подмигнул ей и, достав телефон, набрал кого-то. – Федя! Купите еще шоколадку. Тёмную. И поторопитесь! Женя невольно хихикнула. - Эксплуатация юных научных деятелей полным ходом, - усмехнулся Илья. - Не самый худший вариант, - прокомментировал Ваня, бегая глазами по экрану компьютера. - Так, мне еще нужно до трех успеть сгонять на второй этаж, - глянув на часы, Слава подбежал к своему столу и сгреб в кучу бумаги, лежащие там. – Если мой магистрант придет раньше меня, пусть ждет. Постучав бумажками о соседний стол, чтобы выровнять их, Машнов уронил пару на пол и, не заметив этого, ринулся к выходу. - Слав, у тебя упало... Ваня наклонился и поднял с пола два заявления, которые у него почти сразу перехватил Слава, и тетрадь, раскрывшуюся где-то на середине. В ней были хаотичные записи. Евстигнеев не собирался читать. «Хочу прикоснуться. Как тогда, случайно, но более ощутимо. Хочу трогать его. Трогать руки. Трогать лицо. Ноги. Ебанные ноги. Блять. Хочу трогать его везде. Пиздец. Препода. Пиздец». «Сам до сих пор не верю, но как же он выебал меня своим языком. Какой у него рот. Хочу закрыть этот рот своим хуем. Хочу, чтобы он давился и стонал. Насаживать его все сильнее. Вцепиться руками в эти блядские идеально уложенные волосы и испортить ебаную причёску. Кончить в этот рот. Нет, на лицо. Блять, и туда, и туда. Везде». В этот раз Ваня захлопнул тетрадь моментально и проклял наработанную в ходе нескольких лет скорость чтения, из-за которой успел целых две записи зафиксировать. Почерк Светло у него уже был выгравирован в подсознании. Ваня отдал Машнову тетрадь, стараясь не выдать себя, и какое-то время украдкой поглядывал на него, чтобы понять, читал он или нет. Но Слава, как обычно, не поблагодарив, собрал вещи и свалил с кафедры, тихо напевая что-то на расслабоне. "Он не видел," — с облегчением отвернулся Евстигнеев. Но зато сам Ваня видел. Ясно было, что между записями прошло время... Дёрнув головой, Евстигнеев заблокировал в своём мозгу данную тему для размышлений и, сохранив то, над чем работал, он позакрывал все окна на рабочем столе. - Ты куда? – спросил Мамай. - На пару. Надев пальто, Ваня взял планшет и ушел на занятие, которое должно было начаться через сорок минут.§
- Что здесь происходит? – спросил Евстигнеев, ближе к вечеру вернувшись на кафедру и увидев там огромную толпу студентов, радостно пробубнившую приветствие. – Здрасьте, здрасьте. - Собрание с Мироном Яновичем! – ответил Илья, стоящий в центре безумия. - А Мирон Янович где? - Дома. - Логично, - согласился Ваня, протиснувшись к своему столу. - Он просил Вас разобрать переводы на его столе, - Мамай многозначительно посмотрел на Ваню. - Разобрать, я надеюсь, это по стопочкам разложить? – уперев руки в бока, поинтересовался Евстигнеев. - Не уточнил! Никак не показывая своего отношения к неоднозначной просьбе Мирона Яновича, Иван Игоревич пробился к его кабинету и исчез за дверью.§
- Шесть часов! – объявил Слава, хватая куртку с вешалки. - Вячеслав Валерьевич идет домой! - Пять сорок, - недовольным тоном отметил Мамай. - Округлил! - Кто-нибудь помнит фамилию препода с регионоведения, который по нашим методичкам занимается? – спросил Илья, обращаясь к остаткам былого могущества кафедры — Славе и Ване. - Чудиновский, - бросил Машнов, уже одетый. - Кстати, отличный специалист, а жалеть методички для других факультетов — такое себе. - Вячеслав Валерьевич! – на пороге возникла студентка, и Мамай придержал свой комментарий. – А скажите, пожалуйста, по поводу доклада… - Дистанционно, – отрезал тот, покачав головой. Девушка грустно кивнула и вышла. - Какой уровень языка у Сергеева? – отъехав от стола, Евстигнеев запрокинул голову назад, разминая шею. - B2*, - Слава перебил Ваню, который собирался уточнить курс. – Всё. Ушел. Если что, звоните. - Иди уже, пока кто-то из нас не передумал, - Ваня вернулся к компьютеру. Машнов шустро ретировался. И, оказавшись на улице, позвонил своему Ванечке. - Слушай, братан, у меня тут каким-то образом оказался твой старый дневник, - держа телефон плечом, Слава бежал к остановке. – Нет, я не читал, по первой странице понял, где ты пишешь о неразделенном желании потрахаться с этой, как ее, ну которая училась с нами, ты имя не упоминаешь, короче, а я не помню. В общем, смешно было, когда я пришел к главному ученому секретарю и вручил ей твой старый дневник вместе с остальными документами. Забери на кафедре, я у себя в столе оставил, сам сегодня никак с тобой пересечься не смогу, все из-за ебанной Австрии. А завтра уже улетаем. - Почти шесть, блять, у меня есть шанс забрать его сегодня? – в секунду обложив себя всеми известными ему матерными выражениями за разбрасывание вещей, спросил Ваня, пинающий хуи вместе с Сережей недалеко от универа. - Да, там веселый дуэт церберов еще до семи точно будет. Всё, я побежал, целую-обнимаю, не скучай, пиши! И, пожалуйста, не проёбывай пары. Бля, ну, максимально возможно… - Давай, удачи, напишу ещё.§
Зайдя на кафедру, Ваня встретился там с Мамаем, который уже собирался уходить. - Здрасьте, - Светло нерешительно оглядел кабинет. – Вячеслав Валерьевич оставил для меня, ммм, кое-какие бумаги… - Так проходите и берите, - послышался самый приятный для Вани голос из правого угла, оказавшегося у него за спиной. Вздрагивать было необязательно, но Светло хотя бы не обернулся. - Он предупреждал, - сказал Евстигнеев Мамаю. - Да? – нахмурившись, произнес тот. – Не припомню… Ладно, я уже плохо соображаю. До свидания. - До свиданья, - ответил Ваня и направился к Славиному столу. - До свидания, - эхом отозвался Евстигнеев. Пока Светло копошился в Славином столе и никак не мог обнаружить там свою тетрадь, Ваня неслышно поднялся с места и закрыл дверь. Затем погасло освещение, и от кромешной темноты спасала лишь небольшая тусклая полоска света из приоткрытой в мироновский кабинет двери. - Знаешь, я тут подумал, - раздалось за плечом у Вани, - раз уж мы уже нарушили все возможные правила… - И мне гореть в аду, - Светло резко повернулся и оказался нос к носу с Ваней. - Вообще, мне, - поправил его тот. – Но это неважно. Взяв Ваню за руку, Евстигнеев увел его в кабинет Мирона и закрыл за ними дверь. На замок. Верхний свет был выключен, горела лишь настольная лампа, погружая кабинет в полумрак. Ваня мягко поцеловал Светло в губы еще у порога и осторожно стал подталкивать его вглубь комнаты, к дивану. Плюхнувшись на задницу, Ваня даже ахуеть не успел или сказать что-то — Евстигнеев не отрывался от его губ ни на миг. Сильно наклонившись, он провел ладонями по Ваниным ногам от колен к тазовым косточкам и, опираясь на них, опустился на колени. Продолжая горячо целовать пришибленного Светло. Отстраниться Игоревича заставило непреодолимое желание заглянуть ему в глаза. Ваня выглядел таким испуганным, что Евстигнеев не сдержал улыбки. - Причёску испорть, - прошептал он ему прямо в рот. Ваню неплохо так трухануло от того, что Игоревич достал фразу из его головы. И Светло даже не подумал о том, что источник находится где-то поблизости, а напрочь забыл про дневник. Было о чем подумать. Будто в бреду он смотрел, как Евстигнеев устраивается у него между ног и спускает его джинсы. - Блять, главный корпус, камеры, - не вполне членораздельно произнёс Светло. - Кабинет Фёдорова. - Что? - Здесь нет и не может быть камер, - отрезал Игоревич. - Кабинет Фёдорова. - А, ну да, он же тут со Славой... Ваня бросил полный ужаса взгляд на Евстигнеева. Тот лишь усмехнулся. - Вот Мирона и Славы тут только не хватало, - нетерпеливо проговорил он. К тому моменту, как Ваня придумал что-то ещё для комментария, Евстигнеев уже успел коснуться языком головки. Оторваться было невозможно. Обоим. Пока Ваня, чувствуя себя так, будто спустя тяжёлое и долгое время воздержания от сладкого ему наконец дали конфету, Свтело жадно наблюдал за каждым ускользающим мгновением. Евстигнеев не мог остановиться, все больше напирая, погружая Ванин член в свой рот целиком. Светло не мог перестать смотреть на это, даже моргал с трудом. И ему все ещё казалось, что у него горячка, а его забыли об этом предупредить. Иван Игоревич, не отрываясь от своего дела (которое он исполнял на более чем отлично), нащупал Ванину руку и положил ее себе на затылок. Осторожно, словно перед ним нечто из хрусталя, а не преподская голова, Светло провёл пальцами по волосам, которые он и раньше трогал. Но не в таком же положении. - Вань, я не сахарный, - Евстигнееву таки пришлось на миг отвлечься. - Блять! Я боюсь, что если сейчас возьму тебя за волосы, то отцепить меня будет сложно. - А ты не бойся, - он даже голову поднял, заглянув прямо в глаза. И Светло решил, что, раз хочет Иван Игоревич, чтобы его грубо держали за затылок — без проблем. Закрыв глаза, Ваня позволил себе сосредоточиться только на ощущениях. Ощущения были ещё те. Ни разу в жизни никто не отсасывал ему вот так. Рука увереннее устроилась на голове Евстигнеева, пальцы проскользнули в светлые волосы. Поначалу Ваня лишь грубо сжимал в кулаке чужие пряди, но Евстигнеев вытворял своим языком настолько непостижимые для Ваниного ума вещи, что терпеть это было очень сложно. И он сорвался. Глухо простонав, Светло вскинул бёдра раз — Ваня подавился, но останавливаться не стал; два — Ваня уже был к этому готов; с третьего Светло стал самостоятельно вколачиваться в горячий рот своего преподавателя. Ему хватило всего нескольких движений, чтобы кончить. Но прежде он попытался предупредить об этом Игоревича, сильно потянув его за волосы. Однако в ответ тот устроил свою руку поверх Ваниной и, наоборот, сильнее надавил себе на затылок. Самым шокирующим для Светло было то, что Евстигнеев дождался, пока он его отпустит, и отстранился лишь тогда, когда Ванины пальцы обмякли в его волосах. Пока Светло приходил в себя, стараясь не смотреть на собранного и сосредоточенного Игоревича, по-свойски двигающегося по кабинету Фёдорова, ему в голову ударило понимание того, что Ваня только что несколько секунд провёл с полным ртом, уткнувшись лбом ему в живот. Чувствуя отголоски удовольствия вперемешку с нихуя не внятным смущением, Ваня весь сжался, натягивая обратно боксёры вместе с джинсами. Иван Игоревич подошёл обратно к дивану. Ваня тут же отвернулся. Не тут-то было — Евстигнеев уселся рядом, подогнув одну ногу, и, повернув Ваню к себе, поцеловал его. "Бля, он и патлы уже пригладить успел. Что за человек?!" - Посмотри на меня, - тихо попросил Иван Игоревич. Не сразу, но Ваня поднял глаза. Евстигнеев был очень близко, с распухшими губами и твёрдым взглядом (не только взглядом, но Светло это было знать необязательно). Он мягко, но уверенно держал Ваню за шею, поглаживая большим пальцем линию челюсти, как тогда, в машине, когда все началось. Светло никак не мог сфокусироваться на чем-то, кроме его губ. И заметил, что верхняя лопнула возле уголка. Ваня на автомате потянулся рукой к лицу Евстигнеева и пальцем коснулся маленькой ранки. Иван Игоревич молча смотрел на Светло. Тот с тревогой в глазах очерчивал подушечкой пальца край лопнувшей губы и, сглотнув, попытался прочистить горло. - Все нормально, - сразу же сказал Ваня. Светло кивнул, сомкнул плотно губы и опустил голову. - Вань? Все ведь нормально? - Да, - подал голос тот. - Да, но... Дико. - Почему? - Потому что для меня достаточно дико ебать в рот своего преподавателя в кабинете завкафедрой. Евстигнеев тихо рассмеялся. Кабинет представлял с собой достаточно просторную прямоугольную комнату. Рабочий стол Мирона Яновича располагался возле выхода на маленький балкон, справа от двери. Диван, на котором только что творилось нечто неприемлемое, стоял слева от двери, в дальнем углу, скрытый от глаз высоким книжным шкафом. Вдоль стен высилась ещё пара таких, а в центре кабинета находился большой круглый стол. - Ахуевать продолжишь или расслабишься, наконец? - спросил Евстигнеев. - Мне нужно это переварить, - честно признался Ваня. - Но, бля... Это... - Я рад. - Спасибо... - Никогда не говори "спасибо", - жёстко оборвал его Ваня. Подняв голову, Светло впервые увидел, что Евстигнеев умеет злиться. - Извини. - Вань, молчать выходило лучше, - Евстигнеев вдруг засмеялся. - Перевари. ______ *B2 — Пороговый продвинутый уровень (согласно системе уровней владения иностранным языком CEFR, используемой в Евросоюзе).