Spezialisten für Kommunikation

Без Мирона Яновича на кафедре поднялся настоящий хаос. Несмотря на то, что Евстигнеев и Мамай прекрасно справлялись со всеми задачами, конфузы были неизбежны. Уезжая, Мирон постановил, что замещать его будет, как и обычно, Ваня. Но у Вани не было привычки орать на всех вокруг, и поэтому каждый наглый аспирант или даже магистрант заебывали его просто от души. Когда они не на шутку достали появляться в кабинете Фёдорова каждый день со своими тупыми (и никому не интересными, в общем-то) вопросами, Иван Игоревич попросил передать всем любопытствующим, что им придется ждать возвращения Мирона Яновича. И вся кафедра, наконец, вздохнула чуть свободнее. Ваня сидел в кресле Мирона и чувствовал, как его душит эта ебаная аура вечно занятого царя. Это место точно было проклято Фёдоровым, и никто, кроме него, не сможет здесь высидеть. Да и на самого Мирона оно явно оказало влияние… - Ванечка, у меня сейчас занятие, - спокойный голос Жени в этом хаосе слегка привел Евстигнеева в чувства. – Что еще нужно доделать до завтра? Мне бы после пар убежать… - Иди, конечно, спасибо, что предупредила, - Ваня устало улыбнулся. – Ничего не нужно. Хотя, погоди. Сделай, пожалуйста, отчет… - Хорошо, - сразу кивнула Женя. – Я его по электронке кину. - Спасибо. - А ты?.. - А я пока скормлю себя акулам. Женя усмехнулась, но по лицу Евстигнеева поняла, что такой исход вполне вероятен. - Хотела спросить, живой ли ты. Отдохни, Вань. То, что не горит, завтра сделаем. На этой кафедре альфа-самцов Женечка была как мама, даже Мирону было сложно ей перечить. Поэтому Ваня покорно кивнул под пристальным взглядом, подняв правую руку. Ваня не в первый раз оставался за главного вместо Мирона, но в данном случае он чувствовал огромное давление, которого никогда не было прежде. Это давление исходило из его головы. Помимо того, что Евстигнеева преследовало ощущение хождения по лезвию, ему казалось, что все вокруг уже в курсе того, что он здесь совращает студента. Обычно никогда не подбиравший слова — нужды не было, — Ваня продумывал каждое высказывание в простом общении с коллегами и старался не смотреть лишний раз на Светло, который, казалось, реально стал избегать его. Каждый день, по обыкновению задерживаясь и оставаясь в одиночку в том самом кабинете, Евстигнеев думал, что перегнул. Он даже не мог сформулировать то, что с ним происходило. Один раз негласно решив тащить крест одиночки всю жизнь, Ваня уже сталкивался с тем, что его привлекали редкие экземпляры девушек или парней, но интерес пропадал либо сразу же после разговора, либо уже после секса. Мерзкий голосок внутри ехидно отметил, что со Светло Ваня еще не спал и исчезновение интереса — только вопрос времени. А сам Евстигнеев мысленно ответил на это, что спать со Светло и вовсе необязательно — у него и так крыша уже едет на запрещенных скоростях. Представив то, о чем спорили в его голове голоса, Ваня понял, что спать со Светло действительно необязательно, а дико необходимо. Но в тот же миг стал думать, а хочет ли этого сам Ваня Светло. И вот это было просто великолепным вопросом для Евстигнеева. Голова просто гудела. Все то время, что Светло терялся от него, Евстигнеев думал, что в действительности переступил черту. Что с Ваней, возможно, не стоило действовать так откровенно и напористо. Что с ним вообще стоило никак не действовать, потому что он блядский студент, пусть и разница в возрасте у них незначительная. Но впервые в своей жизни Евстигнеев был готов нарушать все уставы и правила к хуям ради того, чтобы видеть раскрасневшееся лицо Вани как можно чаще.

§

Зажмурившись, Ваня Светло лежал на кровати, вспоминая теплые губы Ивана Евстигнеева, как они напористо целовали его, как мягко касались шеи, как уверенно обхватывали его член… Ваня сглотнул, открыв глаза. Может, Ване хотелось, чтобы Евстигнеев написал ему. Или позвонил. Хоть как-то заявил о себе, сделал хоть что-то. Несмотря на то, что Светло прекрасно понимал: следующий шаг должен быть за ним. О чем тут ещё можно было продолжать раздумывать, если объект твоей страсти недавно устроил тебе экскурсию в кабинет Мирона Яновича Фёдорова и завершил ее великолепными оральными ласками? Ваня постучал указательным пальцем по экрану телефона, где ждал весточки от Славы. Дело было в том, что Евстигнеев заставлял его чувствовать себя неловко рядом с ним. И речь шла не только о смущении, которое испытывал Светло, когда препод крышесносно целовал его или устраивал свои ахуительные руки на его задницу или моментально образующийся стояк. Ваня ощущал (хотя, возможно, он себе это просто придумал) социально-культурную пропасть между собой и Евстигнеевым. Считал себя недостаточно умным для него, недостаточно образованным. Слава говорил, что Игоревич его старше всего на год, следовательно, он не был настолько уж взрослее Светло. Но Ване казалось, что между ними минимум лет пятнадцать. Евстигнеев заставлял его напрягаться, удерживать внимание и ни на секунду не расслабляться, хотя после некоторых манипуляций Светло размазывало просто в усмерть. Все это вело к нерешительности, возобладавшей над ним. Перевернувшись на спину, Ваня написал Славе в «Телеграм», что скучает, и открыл переписку с Серёжей. Ему даже долго думать не пришлось. «Мы пьем или да?» — высветилось сообщение. Ваня рассмеялся в голос, напугав растянувшегося рядом Гришу, и ответил: «Или да».

§

Налакавшись, Серёжа взапой рассказывал о том, что познакомился на днях с таким ахуенным парнем… Подвыпивший Ваня улыбался, слушая его, облокотившись на стол, смеялся, когда нужно, восхищался, переживал… - Слушай, тебя там часом не подменили?.. – недоверчиво спросил Серега. – КАКОЙ У МЕНЯ ЛЮБИМЫЙ ЦВЕТ? Двойник точно не ответит… - Вопрос с подвохом, - Ваня расплылся в еще более широкой улыбке. – Потому что ты любишь розовый и черный одинаково. - Ебать… Тогда с хуя ли ты такой довольный и все подробности выслушиваешь? – Сережа прищурился. – Че с тобой не так? Когда я последний раз пытался тебе поведать историю моей неразделенной любви, ты попросил не уточнять, сколько раз меня вые… - Бля, Серый, тормози, - Светло заржал, - та история не очень, то есть, она не такая клевая, как эта. - Окей, но в тебе явно что-то изменилось, - уверенно закивал Серёжа и отпил из своего стакана, не отрывая взгляда от Вани. Светло ощущал себя под прицелом, пока друг разглядывал его, но дурацкая улыбка никак не сходила с губ. Ваня осознавал, что пьян, и был дико счастлив чувствовать ноющую тоску по Евстигнееву, был рад, что алкоголь дает волю его эмоциям. - Слушай... Пойдем прогуляемся. - Там же мороз ебаный, - в ахуе ответил Серёжа. - Похуй, - Ваня покачал головой. - Допивай, и идем.

§

«Избегаешь меня?» Ваня выдохнул с таким жутким облегчением, будто ждал этого сообщения всю жизнь. Он рассмеялся в морозный воздух, благодаря того Серегиного ахуенного парня за то, что он буквально только что забрал его. - Конечно. Прям бегаю. Пьяный Светло стоял и курил под главным корпусом, глядя на свет в окнах кафедры. Уже было поздно для работы, и только мироновская выправка проявляла себя вот в этих горящих окнах. Он написал Ивану Игоревичу: «Нет. Ты на работе?» Евстигнеев сразу же ответил: «Да». На объемном выдохе изо рта вместе с дымом под свет фонаря вырывался пар. Ваня чувствовал себя очень хорошо и был полон готовности сворачивать горы. Подняв голову к окнам, Светло мельком глянул в смартфон, прежде чем отправить следующее: «Один?» «Один». Ваня выбросил окурок и зашёл в здание. Он уже был возле ступенек, когда его окликнули. - Куда это Вы так поздно, молодой человек? - спросил охранник. - На немецкую кафедру, - на удивление чётко и уверенно ответил Ваня. - Меня попросили забрать документы для аккреди... - Ладно, идите, - перестав понимать то, что нёс Светло, отмахнулся охранник. Поднявшись по лестнице на второй этаж, Ваня вызвал себе лифт, чтобы не пропотеться насквозь за еще два огромных пролета. Ведь он понимал, что спокойно идти не сможет. Добравшись на нужный этаж, Светло ворвался на кафедру как к себе домой. Там было пусто, лишь одинокий компьютер светился в дальнем углу. Услышав шум, Иван Игоревич вышел из кабинета Фёдорова. - Что ты здесь делаешь? - задал он самый тупой вопрос, от неожиданности чуть не выронив планшет. - Избегаю тебя. Ваня пересёк пространство между ними и, забрав планшет из рук Евстигнеева, поцеловал его. Игоревич прекрасно понял, что Ванечка не трезв, но промолчал, лишь увереннее целуя и крепко обнимая его. Чувствуя облегчение. Сняв куртку со Светло и размотав на нем шарф, Ваня на автомате зацепил пальцами края толстовки снизу, но вовремя себя одернул и прошелся руками по чужой спине поверх ткани. Сам Светло даже не понял, что его только что пытались раздеть, но именно этого он и хотел, сминая в кулаки темно-синюю рубашку Евстигнеева на лопатках. - Я так ждал этого сообщения, - Ваня понятия не имел, нахуя он пизданул это. Улыбнувшись в ответ, Евстигнеев так крепко обнял его, что Светло чуть не задохнулся. Они закрылись в кабинете Мирона, Ваня вырубил даже настольную лампу, и Светло, прижав его к стене, тут же опустился на колени. - Ты... Это необязательно. - Молчать получалось лучше, - отрезал Ваня. И улыбнулся. Им двигало желание трогать и пробовать Евстигнеева везде, а также мысль о том, как, должно быть, приятно, когда твой рабочий день заканчивается минетом. Ваня расстегнул блядский ремень, выдернул из черных джинс мистера Педантичность рубашку, задрал ее до пупка и... замер. - Иван Игоревич! Разве Вам можно иметь татуировки? - Под одеждой — конечно, - усмехнулся тот. - Против всего мира, значит? - улыбаясь, Светло коснулся губами букв. Алкоголь в крови помогал все делать непринуждённо и легко, даже чужой член в свой рот засовывать. Евстигнеев тяжело дышал, осторожно пропуская меж пальцев Ванины волосы, гладил его виски, убирал челку со лба и никак не мог насмотреться. Он не стал сдерживать себя, а наоборот, максимально расслабился, чтобы кончить как можно быстрее. Поскольку, пока Ваня разбирался, что к чему, и наслаждался шумным дыханием Ивана Игоревича, тот думал о его рте и челюсти. Изматывать Светло в его планы не входило. Как и устраивать ему полное погружение в первый же раз — идеально за секунду до, Евстигнеев вытащил член из Ваниного рта и кончил себе в руку. Светло посмотрел на это с непонятным выражением на лице. Затем встал, взял Ваню за руку и поднял ее на один со своим лицом уровень. - Ваня, - прошептал Евстигнеев. - Не надо. Смерив его взглядом «че ещё не надо?», Светло слегка разжал чужой кулак и, освободив один из пальцев, провёл языком по подушечке, собирая полу-прозрачную субстанцию. Что ж, как Ваня и думал, все не так уж и страшно. И даже не противно. - Переварил, значит? - спросил Евстигнеев, стараясь смотреть Ване в глаза. - Ага, - кивнув, Светло облизал второй палец. - То переварил, и это переварю. Высвободив руку из Ваниных пальцев, Евстигнеев перехватил левой его за затылок и поцеловал.