§
Слава еще не успел нормально на Мирона поагриться, а тут ему новую тему подкинули, чтобы подгорело более знатно. Слава действительно заметил, что Евстигнеев стал более напряжен на работе, но, в то же время, с ним стало чуть легче коммуницировать (поебался, что ли). Слава заметил, что Ваня все больше терялся от него, редко смотрел в глаза и (ох блятушки) поднимал тему засовывания в рот чужих половых органов (какое интересное совпадение). Слава ведь не идиот, как бы отбито он себя ни вел. У него была мысль, и не одна, что здесь что-то совсем не чисто, и он даже шутил сам себе, в голове, шуточку про то, что Игорич склеил Ваньку. Но не развил эту идею, оставив ее в ранге юмора. А оказалось... У Славы почти натурально чесались костяшки проехаться по красивому лицу своего коллеги. Он даже не знал, как будет теперь с ним работать. Каждый раз, думая о том, что Евстигнеев трахался с его другом, Слава отключался. Его нахуй перекрывало. Хотя он и понимал — где-то там, глубоко внутри, где еще осталась способность адекватно мыслить, — что Ваня и сам бы мог ему начистить ебало, если бы хотел. Следовательно, не хотел. Следовательно, ему нравилось то, что происходит. Но в данный момент в голове Машнова таких идей не было. Ему было банально тяжело. Слава психовал, потому что поссорился с Мироном, потому что потерялся по жизни, и потому что его лучшего друга увел чувак, больше всего раздражавший его. У Машнова просто слов не было, чтобы описать эту ебанутую ситуацию. Однако рассудить себя и понять мотивы собственных действий он не был способен, поскольку просто не хотел этого. Сарказм, жирно замешанный с похуизмом, застилали глаза, и Слава вел себя просто феерично. Фёдоров поручил ему организацию студенческой конференции, и Слава вполне себе неплохо справлялся. Но нет, нужно же было некоторым доебаться. Как раз тогда, когда Машнов был готов уцепиться за любой повод, даже самый незначительный. - Что насчет конференции? – спросил Евстигнеев, заходя на кафедру. - Я этим занимаюсь, - бросил Слава. - Нужно сделать список докладчиков и оформить программу. - Кажется, кто-то тут сказал, что занимается этим. Не ответив, Ваня прошел к своему компьютеру, сложил рядом с клавиатурой планшет и тетради, а затем направился к книжному шкафу возвращать словари на место. - Аудитория, которую ты запросил, не подходит для проведения конференции, - выставляя на полках словари, спокойно сказал ему Евстигнеев, мельком глянув на бумажки, валявшиеся у Славы на столе. - О да, никогда этого не было, и вот опять, - отозвался Машнов, закатив глаза. – Давай, я тебя слушаю, аргументные причины мне, пожалуйста. - Там мало места. - Там достаточно места для проведения студенческой конфы. - Ты прекрасно знаешь, что мы обычно делаем это в двадцатке, - ровным бесявым тоном отметил Ваня, поворачиваясь. – Где ты рассадишь столько человек в сорок второй? - В двадцатой в это время пара у всего потока первокурсников, - стервозно улыбаясь, отрезал Слава. Он держался из последних сил. – Вот их уж действительно никуда не деть. "Разве что тебе в койку. Праведник, блять". - Понял, - согласно кивнул Евстигнеев, - а проектор там вообще работает? - Работает. - А никакие журналисты не собираются там проводить заседание? - Нет. - А проблему со звуком уже решили? - Хватит задавать вопросы, подразумевающие, что я не прав, - жестче, чем следовало, ответил Слава и поднялся с места. - С таким оборудованием ты ничего не добьешься, - Евстигнеев пожал плечами. - На мое оборудование еще никто не жаловался. Слетел. Тихо работавший за дальним компьютером Мамай поднял голову и, выглянув из-за монитора, уставился на двух башен, прожигающих друг друга глазами в повисшей тишине. Взгляд Вани не поменялся, однако, он сжал руку в кулак в кармане пиджака и, странно улыбнувшись Машнову, так, чтобы не услышал Илья, прошептал: «Разумеется». - Слав, если у тебя сейчас какие-то проблемы, мешающие тебе сосредоточиться, реши их, пожалуйста, вне стен университета, - будничным, хотя и отдающим сталью, тоном сказал Евстигнеев. - Незадача в том, Вань, что моя проблема находится в университете, - гаденько улыбаясь, Слава развел руками. И хотя его жутко хуевертило от того, что Игоревич перетащил на сторону зла его Ванечку... Машнов знал, что перегнул. Если бы здесь сейчас был Мирон вместо Ильи… Они бы оба с Ваней уже давно отхватили пизды. Но даже о существовании Мамая оба, казалось, напрочь забыли. - Тогда устрани ее как можно быстрее, - с нажимом ответил Евстигнеев, невозмутимо выдерживая Славин взгляд. - Поможешь? Выход там. Про Мамая могли забыть, но он никуда не делся. Что-то (очень верно) подсказало ему, что все происходящее может закончиться дракой, и, быстро приняв решение, он крикнул: - Вань! Покажи, пожалуйста, как здесь письма сортировать… На лице Евстигнеева было написано «тебе повезло», но Слава отвечал примерно тем же, криво усмехаясь. Ваня отошел к Илье, и Машнов, понимая, что ему нужно остыть, вылетел из кабинета. - Ваннняяя, - позвал Мамай, когда тот собирался ретироваться. – Можно тебя на пару слов? - Да, конечно. - Можно, я задам тебе личный вопрос? Евстигнеев кивнул. - Скажи… у тебя со Славой… - Илья замялся. – У вас… между вами… случаем не, ммм, отношения? - Нет, - рассмеялся Ваня, - конечно же, нет. - Фух, а то я уже подумал… Вы так зрелищно сейчас срались. - Нет, я отношений с коллегами не завожу, даже с такими неординарными, как Машнов, - Евстигнеев улыбнулся. – Просто пререкаться со мной — его любимая привычка. Все в порядке, не переживай.§
Выловив Ваню у него же дома, когда тот писал текст на баттл, вместо того чтобы написать необходимые четыре эссе по теории литературы, Слава уселся на его кухне с отрешенным видом. Пока Светло разогревал им пиццу из супермаркета, вместо долгих расспросов про то, как вообще Ванечка докатился до такой жизни (пососашек с Евстигнеевым), Слава вдруг произнес: - Он не сделал тебе больно? Вы использовали презерватив? Послышался грохот — Светло выронил из рук чайник. Вместе с грохотом поднялся шум — потревоженный Гриша ломанулся с кухни, пробуксовывая на поворотах в коридоре. Быстро подняв чайник (хорошо, что пустой) с линолеума и набрав туда воды, Ваня потер шею и, отказываясь поворачиваться к Славе своим бордовым лицом, выдохнул: - Слава, блять... мы не... - Оу, - отозвался Машнов, удивленный. - У вас че... как в школе — все на стадии обнимашек? - Не совсем. Ваня знал: со Славой не говорить о своем опыте с мужчиной у него нихуя не выйдет. Напротив, он бы очень хотел этого, но... чтобы на трезвую голову… Нет, ни в коем случае не на трезвую голову. - Рукоблудничали хотя бы? – Машнов нахмурился. - Мммм, угу. - Блять, - выдохнув, Слава ударил себя по лбу. - Я что, угадал тогда? Про минет Евстигнееву? Пошутил, блять… Ваня молчал, все так же стоя к нему спиной. - Ладно, ладно, я понял, эта тема все ещё табуирована для тебя, не лезу... Вань, повернись ко мне. Включив чайник, Светло неспешно достал кружки, проверил пиццу и только потом повернулся лицом к Славе. - Он тебе реально нравится, или ты решил исполнить нашу мечту и довести этого господина невозмутимого? – очень мирно спросил Машнов, но не удержался от подкола. - Он мне реально нравится. - Но он же… Он же Евстигнеев. - А ты — Машнов, - с покерфейсом ответил Ваня. – И ты, кстати, вообще с Мироном встречаешься. - Я не встречаюсь с Мироном, - слишком быстро ответил Слава. - А что ты с ним делаешь? – Ваня скептически скрестил руки на груди. – Вышиваешь крестиком по ночам? - Трахаюсь! - Ясно, ага. Типа… I don’t believe in love — I believe in fucking*? - Вроде того, да. Хотя это больше похоже на него... Ты че с темы съезжаешь? - Я ее расширяю, блять, - прошипел Светло, поставив пиццу на стол. Пока Ваня наливал им чай, Слава в задумчивости смотрел на его спину и ну никак не смог сдержаться. - СОВРАТИЛИ МОЕГО МАЛЬЧИКА! – заголосил он, и Светло аж подпрыгнул. - БЛЯДСКИЙ ИГОРИЧ, Я ТАК И ЗНАЛ, ЧТО ОН ЛЮБИТ ПОМЛАДШЕ, СУКА!!! - Слав. Помладше на пару лет? Вручив ему горячую кружку вместе с наполненным скептицизмом взглядом, Ваня сел рядом. - Для начала, это я к нему полез, - тихо проговорил он, - и… Да, он действительно нравится мне. "Вот и хорошо, — думал Слава, жуя пиццу и видя перед собой смущенного, но довольного Ванечку, — главное, чтоб ты был доволен". Гриша успел тихонько вернуться на родину, сменив гнев на милость, и восседал на свободной табуретке. Глаза его сверкали над поверхностью стола, следя за каждым движением жующих Славы и Вани. "Раз уж придется доставать белый флаг... Хотя засунуть бы его в задницу этому бородатому пидору, блять, — Слава пытался прийти к соглашению с самим собой. — Но, раз уж белый флаг, то, может, стоит и Мирону им махнуть разок?" Грустно улыбнувшись, Слава почесал за ухом Гришу, который отвлекся на гипноз Вани, берущего себе кусок пиццы. Господин кот тут же повернулся к Машнову, обещая расчленить его одним только взглядом. Слава рассмеялся и решил, что похуй, нужно забить на выходки Мирона и идти мириться.§
Несмотря на загруженность вне универа, Ване все же удалось туда заявиться, когда Иван Игоревич скинул сообщение со словами «МЯ требует план диплома». На кафедре, кроме Евстигнеева, отсутствовали преподаватели, за одним жутко важным исключением — Мирон Янович был на месте. У Фёдорова была приоткрыта дверь, но Евстигнеева это не останавливало: он гладил Ванино колено под столом левой рукой, в то время как правой исправлял его план дипломной работы. У Светло в животе все переворачивалось при каждом прикосновении Ивана Игоревича, и где-то в этот момент он и ощутил себя жутко влипшим. Тихий бархатный голос Евстигнеева перекрывал даже громкого Фёдорова, которого было слышно всему этажу. В своём кабинете Мирон в это время по обыкновению орал на кого-то по телефону. А Ваня Светло был достаточно наглым, чтобы периодически оставлять мягкие поцелуи на шее Евстигнеева, иногда поглядывая на дверь и убеждаясь, что цербер занят и ему не до них. - А если здесь камеры? - позволил себе отступление Иван Игоревич. - Не пизди, Фёдоров никогда не позволит окружить себя камерами, - ответил Светло. - И не только потому, что трахается в своём кабинете со Славкой. Сам же, блин, говорил... Ивану Игоревичу осталось только, улыбаясь, покачать головой и продолжить читать. Мирон выглянул именно тогда, когда Ваня в очередной раз поцеловал Евстигнеева в шею, а тот, психанув, развернулся и засосал его. От шока Фёдоров даже замолчал, и человеку на другом конце провода пришлось несколько раз его окликнуть, чтобы он снова вернулся в разговор. Увиденное не просто застало Мирона врасплох. Он по-настоящему растерялся, впервые за последние лет десять-пятнадцать своей жизни. Переговоры с недалекими обитателями филфаковского деканата пришлось прервать — проорав напоследок в трубку «делаете, как я сказал, или финансировать себя будете сами», Мирон еще раз выглянул в общий кабинет кафедры. Ваня все так же сидел рядом с довольным Светло и сосредоточенно всматривался в лист перед собой, постукивая ручкой по столу. В том, что он работал, у Мирона не было сомнений, однако... Фёдоров видел, как Светло что-то произнес, а Ваня еле заметно улыбнулся в ответ. Мирон же пришел в истинный ахуй. Бодрой походочкой Вячеслав Валерьевич прошагал на немецкую кафедру, миновав почти вплотную сидящих друг к другу Ивана Игоревича и Ваню Светло. Усмехнувшись, Слава завалился в кабинет Фёдорова как к себе домой. Он бодро припечатал к столу начальника бумагу, которую нужно было подписать, и поднял на него глаза, улыбаясь. Улыбка быстро съебалась, когда Машнов увидел выражение лица Мирона. - Твою мать, - тихо выдохнул Слава. - Спалились-таки? Фёдоров посмотрел на него так, будто он только что вырезал всю его семью. Слава мгновенно метнулся к двери и запер ее. - Мирон. Продолжая молчать, тот прожигал Славу взглядом насквозь. - Мирон, не делай поспешных выводов. - Давно они... блять... вот в таком виде? - Дольше, чем ты думаешь, но это неважно, потому что никто не собирается саботировать рабочий процесс или писать работу за Светло. - Это, блять... - Мирон. - Ты понимаешь, что это уже слегка другой уровень? - загробным тоном произнёс Фёдоров. - Уровень чего? Мирон, не психуй, я тебя умоляю. - Уровень ахуевоза. Пострадают ВСЕ, если это, - Мирон тыкнул пальцем в свою дверь, за которой и сидели Светло и Игоревич, - закончится плохо. - Почему сразу плохо? - простонал Слава. - Мирон, выдохни. Плечики тебе помять? - Мозг себе разомни. Твой братан все ещё студент, - со злостью ответил Фёдоров. Но уже не кипел от ярости так, как было в момент появления Славы. - А я — все ещё твой подчиненный, - без каких-либо эмоций сказал Машнов. - Хватит обращать внимания на соринки в чужих глазах и игнорировать бревно в собственных. - Не без греха, как говорится, - съязвил Фёдоров. - Отлично. Не университет, а бордель, блять. Пусть делают, че хотят. Однако, если они облажаются... А я буду следить. То при малейшем проколе пизды получат все. Начиная с моего загадочного, блять, зама, продолжая нашим вечным студентом и заканчивая тобой. - Хорошо. - Только дайте мне повод. - Я понял. Но я с ними трисом не составляю, я даже не адвокат, и на мне отрываться ты уже откровенно заебал, - грубо ответил Слава. - На твоём столе бумажка от ректора. Передавать будешь через кого угодно, а у меня сейчас занятие. Машнов вышел из кабинета так же быстро, как и зашёл. Бросив беглый взгляд на Ваню, который тут же поднял на него голову, сверкая легким румянцем, Слава прошёл мимо своего друга и Евстигнеева (чья рука по-прежнему была под столом, а сосредоточенные глаза не выдавали ровным счетом ничего) и покинул кафедру. До Мирона с пиздецовым запозданием дошло, что именно об этом Ваня и говорил ему больше двух недель назад. Ошибка или идиотское решение... - Да ебанный мой рот! Мало того, что сразу не понял — еще и на Славу наехал. Вообще красота. Закрыв лицо руками, Фёдоров глухо застонал, чуть ли ногами не стуча по полу от злости. _____ *(англ.) Я не верю в любовь — я верю в еблю.