§
- Собираемся тридцать первого у Миши, - заявил Слава, активно набирая текст на компе. На кафедре было довольно непривычно пусто и тихо: все преподаватели разошлись принимать последние в этом году зачеты, а Мирон Янович отправился в здание филфака, прямиком в кабинет директора структурного подразделения. Светло зашел как раз потому, что на кафедре был столько Слава, а он хотел увидеть его. "Стоп. У Миши?.." - А если я не смогу? - Игорич позвал ебаться под куранты? – с покерфейсом спросил Машнов, не отвлекаясь. Прямолинейность Славы для Светло открывалась каждый раз, как в первый. - Нет, но… - он замялся, не зная, что сказать. - Если хочешь отмечать с ним, так и скажи. - Хочу. Но он не звал. - Сам позови. К МИШЕ, - Слава заржал, выравнивая в «Ворде» таблицу. Действительно, а что мешало Ване самому позвать Евстигнеева встречать Новый год вместе? Сложный вопрос… Возможно, то, что они вместе-то и не были? По той же причине молчал и сам Евстигнеев, скорее всего. Ведь если бы он считал Ваню чем-то посерьезнее обычного развлечения, то мог бы и предложить ему увидеться тридцать первого. Да и сам Светло мог это сделать… У Вани в голове все окончательно свернулось в узел нихуя-не-понимания. - Мирона позовешь? – он выбрал свою любимую тактику нападения. Слава улыбнулся экрану, прикрепляя документы в письмо, адресованное Московскому Государственному Университету. - А ты хотел бы его видеть? – спросил Машнов, наконец, повернувшись к Ване. Тот сидел на ближайшем столе (кажется, Женином), вертя в руках степлер. - Нет, но это будет то же самое, - Светло пожал плечами. - Какого хуя Евстигнееву или Фёдорову делать в нашей компании? - Базаришь. Слава отъехал от своего рабочего места и, пару раз прокрутившись на стуле, остановился лицом к Ване. - Так и че? Позовешь его вместе встречать? Или с нами будешь? – спросил Машнов. - Посмотрим, - уклончиво ответил Ваня. – Скорее всего, с вами. Лицо Славы засияло.§
Накануне Слава думал о том, чтобы украсть Мирона в новогоднюю ночь и провести эту ночь с ним наедине. Машнов даже составил план по вытягиванию Мирона с работы (где он, разумеется, будет с утра), морально приготовился выставить по квартире свечи и не спалить при этом ее, заказать еду, взять у друзей колонки, закупиться алкоголем... Но затем притормозил, взвесив всё логически и осознав, сколько ему прилетит за это необоснованное проявление эмоций. И Слава готов был выслушивать от Мирона что угодно и в любых количествах и громкостях, но он не хотел снова с ним ссориться, учитывая, что их отношения и так были не в лучшем состоянии. Точнее, их коммуникация. У них ведь нет отношений. Только секс. Однако Мирон сделал проще для них обоих: он собрался уехать на Новый год к своей семье. Слава очень обрадовался за него — последний раз у Фёдорова был отпуск примерно года два назад, а тут хотя бы на пару дней удастся вырваться.§
Любой мыслящий человек должен был хоть раз задумываться о том, какого хуя он делает со своей жизнью и правильно ли он поступает. Насколько он при этом затрагивает рамки морали, вмешивается в чужие судьбы или противоречит сам себе. И, если у Мирона были установлены массивные фильтры восприятия сродни глухому прямому коридору, всегда направляющему его четко к цели, то Ваня тем же похвастаться не мог. У них было общим не только то, что они пережили, но и разрушающие изнутри сражения, которые, правда, велись на разных фронтах. Ведь если в Мироне всю его жизнь велась война света и тьмы, как бы заезжено, банально и клишировано это ни звучало, то Ваня боролся сам с собой каждую секунду. Ему бы за экраном компьютера скрыться и переводы строчить круглосуточно или в изолированных кабинках синхронистов с микрофоном и наушниками сидеть, работая часами (чего ни один психически уравновешенный профессионал не может, поскольку просто мозг расплавится)… А не кататься по миру с его будущим правителем по имени Мирон Фёдоров. Поначалу Ваня работал по инерции. Когда гораздо более молодой и открытый Мирон предложил ему должность преподавателя на германской кафедре (только что отколовшейся от романской), у Евстигнеева был не самый легкий период в жизни. Он согласился, полагая, что уж Фёдоров-то завалит его работой по самое не могу, что времени на рефлексию у него не останется. Отчасти, он не ошибся. Однако Евстигнеев никогда не отличался скудостью ума и довольно быстро понял, что многие предприятия, которые он помогает осуществлять, являются довольно сомнительными. И Ваня, осознавая, что Мирон к нему прислушивается, уселся ему на шею, спихнув с левого плеча мини-дьявола, и стал «нашептывать» более правильные, с точки зрения этики, вещи. Удивительно, но Ваня отлично вписался в компанию двух злых гениев — Фёдорова и Хинтера. Мирон как-то пошутил, что трое всегда лучше, чем двое… И все это, черт знает, к чему бы привело, если бы не конфликт интересов, взявшийся, казалось бы, ни с хуя. Ваня тогда даже не понял, что произошло. У него было достаточно заебов, чтобы выпасть из жизни и пропустить феерию ссоры Димы и Мирона. Евстигнеев прошел через сложное дерьмо, которое на нем, с его-то эмоциональностью, оставило слишком яркий след. Он разучился поднимать голову, мечтать, ставить перед собой цели. Но в этом плане он вел себя намного лучше Мирона, который при малейшем упоминании Хинтера сразу же делался глухонемым. Тогда Ваня осознал, что стальной и вечно веселый Фёдоров тоже лишился чего-то важного. Чуть ли не на его глазах. И что помочь ему — теперь не выбор, а непоколебимая цель. Да, цель, которой у него не было, и которая была так ему нужна. Уже после того, как каждый из них смог более-менее прийти в норму, изменившись при этом до неузнаваемости, Мирон спросил Ваню, чем он, блять, руководствовался, когда слепо доверился ему, чудовищу местного розлива. Евстигнеев долго улыбался, приводя Мирона в бешенство, а потом ответил, что никакого чудовища в нем не было, а доверять Ваня учился заново, причем в нем, Мироне, он с самого начала видел то, что тот всегда пытался скрыть, с самого начала понимал, каким человеком Фёдоров является на самом деле, и никогда не верил выстроенному им образу. Хорошие воспоминания. Только вот сейчас Ваня был в ахуе, чувствуя напряжение между ними с Мироном и не зная, куда приведет его одержимость Ваней Светло. При этом отрицая слово "одержимость". Не принимая слово "страсть". Замуровав в километрах бетона слово "любовь" и водрузив запрет даже на обращение к нему. Евстигнеев не мог сформулировать в одном слове то, что он испытывал по отношению к Ване. Но он мог описать свое состояние. Он скучал по Ване. Ему было безмерно хорошо с ним. Проведя рукой по виску, Ваня выдохнул и мыслями вернулся в кабинет, где у него переписывал контрольную работу семестра второй курс. - У вас десять минут, - мягко сказал Евстигнеев, посмотрев на часы, хотя, судя по ним, у ребят оставалось меньше пяти. Его телефон, лежащий на столе экраном вниз, завибрировал, и Ваня взял его, чтобы посмотреть, что там. «Привет, ты в нашем корпусе?» — было сообщение от Светло. Ваня сдержанно улыбнулся в экран и ответил: «Привет, да, через 15 минут освобожусь». Светло прислал следующее: «В какой аудитории? я подойду, если ты не против». «7, буду очень рад», — отправляя это, Евстигнеев оглядывал пристальным холодным взглядом шебуршащих бумагой студентов.§
Мирон изначально знал, зачем Тимарцев позвал его. Не работу обсудить и даже не корпоративные пьянки. А назначение следующего директора филфака. Сашу очень волновал набравший популярность за последние полгода Антон Белогай, за которого, судя по всему, собрался голосовать чуть ли не весь университет. Фигура была действительно интересная и противоречивая, и Мирон сам находился в растерянности, понимая обстановку. - На его стороне будет большинство голосов? – закончив свою тираду о грядущем переизбрании, спросил Тимарцев, интересуясь мнением отлично соображающего Мирона. - Да. Оба какое-то время молчали. - Сделаешь так, чтобы не было? – это было достаточно прямолинейно. Фёдоров на секунду задумался, прикидывая возможности, и затем кивнул.§
Ваня зашел в аудиторию после того, как все второкурсники оттуда высыпали. Закрыл за собой дверь и, подойдя к Евстигнееву, который в этот момент постукивал листами с контрольными по столу, чтобы ровно их сложить, обнял его и нежно поцеловал в щеку. Это явно было что-то новое, но очень понравилось обоим. - Давай, я контрольные отнесу в наш кабинет... - прошептал Евстигнеев на ухо Ване, и тот перебил его: - Там никого. Он выпалил это на одном дыхании, поглаживая Ванину спину и уткнувшись лицом ему в шею. - Тогда давай отнесем работы вместе, - ответил Евстигнеев и поцеловал Ваню в висок. - Только ты же помнишь, что в коридорах камеры? Зайдешь после меня? Светло кивнул. Он вышел вместе с Ваней, уселся на лавочку якобы залипать в телефон, а сам смотрел, как Евстигнеев запирает аудиторию и удаляется в сторону кабинета, который раньше был немецкой кафедрой (пока Фёдоров не стал звездой: тогда ректор переместил его, а с ним и всю кафедру, поближе к себе). Через минуту — он не смог высидеть больше — Ваня подорвался и пошел за Евстигнеевым. Тот поймал его у самой двери, сразу запер ее, прижал Ваню к ближайшей стене и поцеловал его в губы. Светло в этот момент ощутил себя ебаным подростком, поскольку встал у него мгновенно. Ивану Игоревичу не нужно было что-то говорить — его рука уже была в штанах у Вани, оценивая масштабы ситуации. Евстигнеев отстранился, и на губах вместо жара остался холодок. Светло моргнул. Ему показалось, что прошла целая вечность, пока он моргал. Евстигнеев плотно обхватил правой рукой Ванин член, удерживая левой его за шею, периодически перемещая руку, чтобы сжать в кулак длинные темные пряди волос и трогать подушечками пальцев Ванино лицо и, в частности, губы... Он обводил языком ушную раковину, покусывал мочку, проводил языком по шее... Но бóльшую часть времени Евстигнеев смотрел Ване в глаза, приближаясь ровно настолько, чтобы можно было невесомо коснуться губами, дразня, но не позволяя Светло сократить расстояние и получить полноценный поцелуй. Ваня едва не скулил от бессилия и возбуждения, кусал губы, сильно жмурился, буквально сгорая в его руках. А Игоревич, стоило Ване закрыть глаза, ахуительно плотно проводил пальцем по головке его члена, вызывая неровное дыхание и мурашки, и произносил на ухо: "Посмотри на меня". Как же это было приятно и горячо. Но Ваня не мог, блять, смотреть ему в глаза. Ване было слишком хорошо. Слишком стыдно. Он изо всех сил старался сохранять зрительный контакт с Евстигнеевым, чьи зрачки, казалось, собирались сожрать его. Но перед глазами все плыло, и Светло почти отключался, если долго держал их открытыми. Он чувствовал, как уверенно двигается чужая рука по его члену, какое удовольствие ему это приносит, и хотел бóльшего. Ну, или хотя бы кончить. И второе получилось лучше, чем добиться бóльшего: Евстигнеев не давал Ване касаться себя ниже пояса, но зато сам со знанием дела отдрачивал ему, пока Светло не кончил. У него в прямом смысле подкосились ноги, и Ваня, подхватив его свободной (вернее, чистой) рукой, подвел Светло к стулу и усадил на него. Тяжело дыша, Ваня не мог догнать, что это было. И почему это было так ахуенно. Евстигнеев быстро вернулся к нему, присел на корточки и заглянул в лицо: - Посмотри на м... - Заебал. Улыбнувшись, Ваня вскинул брови, удивленный таким резким ответом. - Это было сложно, блять, - объяснил Светло. - И есть. - Я знаю. Но понравилось же. - Еще бы... Повернувшись к Евстигнееву, Ваня внезапно решил, что сейчас самый подходящий момент для того, чтобы высказать свои мысли. Просто взять и предложить встречать Новый год вместе. Ничего сложного. Светло аж заулыбался. - Вань, а как ты смотришь на то... Его прервал громкий стук в дверь. - Извини, но под стол, - быстро сказал Евстигнеев, - дальний. Обосравшись похлеще самого Игоревича, Ваня подскочил и спрятался под столом, на который ему указали. Евстигнеев убедился, что его не видно, и открыл дверь. - Bro, why the fuck this door is closed? - произнес неизвестный Светло голос. А дальше последовало еще более странное явление — Евстигнеев повысил свой. - Why the fuck are you late?! - слишком громко воскликнул в ответ он и бросился обнимать своего португальского братишку. - It's a New Year gift!* Ваня сидел в ахуе под партой и ждал, пока эти двое напиздятся (он впервые слышал от Евстигнеева такие тона, пусть и на английском), а потом Игоревич многозначительно повторил, что дверь он оставит открытой, ведь сюда с минуты на минуту явится кто-то из преподавателей, и они оба ушли. У только что вылезшего из-под стола Светло засветился экран телефона сообщением: «Прости, нужно срочно вернуться на кафедру. Наш блудный друг-препод вернулся, ищет Мирона. Увидимся завтра?» «ниче страшного, да, ок,» — ответил Ваня.§
На следующий день они не увиделись, потому что весь профессорско-преподавательский состав немецкой кафедры отправился на корпоратив. Даже Слава, ирод, предал его. Тогда Ваня решил устроить свою пьянку (к тому же, он надеялся встретиться после корпората с пьяным Евстигнеевым) и позвал Серёгу в бар. Они зашли в бар, сражаясь за Ванин вейп (Светло в итоге победил и радостно затягивался), и уселись за стойку. К ним сразу же подскочил бармен, по возрасту вряд ли сильно от них отставший. И симпатичный. Очень симпатичный, учитывая, как залип Серёжа. - Привет, - протянул он, улыбаясь парню за стойкой. - Привет, - кивнул тот. – Что будете пить? - Ром с колой, - быстро ответил Ваня. - А мне секс на пляже, пожалуйста, - Серёжа почти растекся по барной стойке, пожирая парня глазами. - Извините, у нас нет такого коктейля, - бармен развел руками. - Да кто ж о коктейле-то… Ваня подавился вейпом и громко закашлял на весь бар. Ебать, он сказал-таки это вслух?! Светло вскинул голову на бармена, ожидая, что их сейчас либо пошлют, либо выставят. - Под чем ты, Серый?.. - захихикал Ваня, продолжая кашлять. Да уж, хуевая попытка разрядить обстановку. - Под обаянием этого молодого человека, - Серёжа глаз от него не отрывал, - а хотелось бы быть под ним. Парень стоял, улыбаясь с искренним ахуевозом на своем лице. И восторгом. - Слушай, не думал, что среди геев есть настоящие мужики, - сказал он. - Я еще и не так могу, - Сережа провел пальцем по своим губам, продолжая нагло улыбаться. – Если ты понимаешь, о чем я. Бармен рассмеялся и налил им два рома с колой. - За счет заведения, ребят, - усмехнулся парень. – Вы крутые. - Он занят, у него трагическая любовь с тем-кого-нельзя-называть, - отмахнулся Серёга, указав на Ваню. – А вот я абсолютно открыт для новых вложений. Кивнув, парень отошел на другой конец стойки к вновь прибывшим людям. - Что ты творишь, блять?! – Светло выглушил залпом половину коктейля и уставился на друга. - Бесплатные коктейли нам зарабатываю, что... - Серёжа закатил глаза. - Блять, он такой классный... Как думаешь, я завалю его этой ночью или следующей? - А подзавалить ебало ты не хотел? - Ты имя его на бейджике не рассмотрел? - Серёга проигнорировал его. - У меня это зрение блядское, нихуя не вижу! - Нет, сорян! Я рассматривал его ахуевшее лицо! - Черт, какая задница, - мечтательно промурлыкал Серёжа, пялясь на бармена, крутящегося неподалёку. Ваня был в курсе, что его друг и не на такое способен, но впервые был свидетелем настолько откровенного и нелепого пикапа. Хотя, не стоило списывать со счетов Славу... Но Серёжа вёл себя крайне глупо. - Как вам? - появившись напротив, бармен кивнул на их стаканы. - Вкусно, - бросил Ваня. В коктейле была неплохая порция рома и умеренное количество льда. Он действительно был вкусный. - Не так вкусно, как может быть тебе со мной, - вставил Серёжа. Светло закрыл лицо рукой. Ебанный стыд, что тут добавить вообще... - Когда у тебя заканчивается смена? - В шесть утра, - улыбнулся бармен. - Способен столько ждать? - Я способен на многое, - Серёжа с намёком дернул бровями. - Окей, в шесть утра ты уходишь отсюда со мной. - Хах, посмотрим, - ответил парень. - Звать-то тебя как? - Сергей. Второй слог как бы намекает на отличную ночь... ну, в нашем случае — утро. Серёжа протянул бармену руку. Ваня думал, что скоро протянет ноги, наблюдая все это, подперев голову кулаком. - Иван, - ответил бармен, взяв Серегу за руку. Светло расплылся в улыбке, глядя на тезку. - Великолепное имя, - промурчал Серёжа, крепко держа парня за руку и недвусмысленно поглаживая его костяшки большим пальцем. - Мое любимое. Отпивавший из трубочки свой коктейль Светло замер и перевёл взгляд на друга. А Серёга и не думал отвлекаться от нового в своей жизни Ивана. Он вынужденно отпустил его руку под его же пристальным взглядом, понимая, что вокруг люди. И мягко провёл пальцами по чужой тёплой ладони, убирая руку. Не разрывая зрительного контакта. А парень был не из робких — выдержал взгляд Серёжи и ни разу не отвернулся. Только вот Серёжа понять не мог — играет ли он или действительно готов с утра уехать с ним. Воспринимает ли он его всерьёз. Хотя, учитывая, как Серёга себя вёл... Он бы сам себя всерьёз не воспринимал. - Вань, - он повернулся к Светло. Бармен, наливающий что-то в стакан, тоже перевёл на него взгляд. Ваня пожал плечами, улыбаясь. - Мы тут до утра. - Без проблем, - кивнул Светло. - И в шесть я сваливаю домой. - Такой сообразительный, - Серёжа вновь повернулся к Ване, стоящему за стойкой с шейкером в руках. - Эээ, а ничего, что ты тут попиздел, и только потом стал людям коктейли делать? - Люди заказали пиво, и я налил его сразу, - усмехнулся бармен. - Это для тебя. Секс на пляже. Серёжа был сражён. Наповал. И Ваня это видел. Если серьёзно, он никогда в таком состоянии Серёгу не видел. Он даже покраснел, хотя это и не было так заметно в приглушённом освещении. Когда Ваня-бармен отошёл, Светло заметил, как Серёжа сглотнул огромный нервный ком и залпом допил свой ром с колой. А затем уставился на великолепный (коктейль был очень красиво исполнен) «Секс на пляже» так, будто видел его впервые в жизни. - Серый, - позвал Ваня. - Мне лучше остаться и проследить, чтобы ты не напился, или уйти и оставить тебя наедине с ним? - Хуй знает, - хрипло выдохнул Серёжа. - Меня чёт пиздец как взяло. - Я вижу. Поэтому и спрашиваю. Серёжа повернулся к нему, потирая шею. - Я не напьюсь, Вань. Слишком боюсь хуйни натворить. - Верю, - тихо сказал Ваня. - Расслабься, Серёня. Ты помнишь, что ты ахуенный? - Наверное. Светло улыбнулся. Ладно, пусть будет так, Серёжа давно не пребывал в такой жуткой растерянности. Все это явно предвещало что-то хорошее. Уходя, Ваня закинул в коробку с надписью «барменам на лечение от алкозависимости» пятисотку и похлопал Серёжу по плечу: - Смотрит на тебя. Не вертись. - Что? - Серёга, разумеется, стал делать то, чего его просили не делать: вертеться и выглядывать бармена. - Бля, Серый... - Ваня профейспалмил. - Короче, он сейчас окосеет, ибо уже не первый раз украдкой пялится на тебя. Давай, я пошёл. Не проебись.§
Мороз на улице стоял лютый. Выпавший на днях снег сомнительно хрустел под ногами, пока Светло быстрым шагом двигался к своему дому. Он написал Ване, но тот молчал. "Такой хороший корпорат, что ли?" — думал Светло, пока поднимался на свой этаж. Слава не был бы лучшим на свете другом, если бы не предоставил Ване отчет (о чем тот, надо отметить, не просил): Евстигнеев напился и никак не напиздится с недавно прибывшим Дарио. Ваня понял, что к чему, и решил не доставать Игоревича сообщениями как ревнивый дегенерат. - Господин кот, вы не будете против, если в вашу обитель я приглашу человека, который мне очень интересен? – обратился Светло к Грише с порога. Кот смотрел на него так, будто речь шла о Славе, которого он не особо любил. Погладив Гришу, Ваня разделся и уселся прямо на полу. - Вот скажи, - он взял кота на руки, пока тот находился в хорошем расположении духа, - что мне делать, а? Хочу быть с ним в новогоднюю ночь, а он чего хочет… не ебу. Ответив многозначительным «мяу», Гриша потерся мордочкой об Ванину руку и свернулся клубочком у него на коленях. - Я понял тебя, - рассмеялся Светло.§
Каждый новогодний корпоратив для Славы был целым испытанием. Каждый раз Слава вспоминал, как на корпорате же и нажрался и переспал с Мироном прямо в университете. Однако по нему нельзя было сказать, что он проходит все круги ада, находясь в толпе коллег по вузу. В этот раз Слава даже в костюм приоделся. Корпоратив был большой, в ресторане, где собрался почти весь факультет, и нужно было выглядеть приемлемо. Машнов отлично держал лицо, общаясь с людьми, под шумок следил за передвижениями Мирона и угорал с того, сколько выпил Евстигнеев. Да уж, Дарио определенно имел на него хорошее влияние. Осмотревшись, Слава прихуел с того, сколько женщин пожирало глазами Мирона, изо всех сил стараясь делать это незаметно. Поймав пару подобных взглядов на себе, Слава усмехнулся в свой бокал с вином. Вином, мать вашу. А все потому, что Машнов понимал — выпей он чего покрепче, начнется полный пиздец. Он потеряет контроль, он будет ходить за Мироном по пятам, он будет заебывать Ваню тем, что тот ебет мозги его Ване, он будет танцевать с Женей под любую музыку (хотя, вот это — только плюс), он будет флиртовать со всеми дамами, проходящими мимо, да и вообще в итоге утащит Мирона трахаться в туалет. Если сначала не разревется ему в рубашку. Нет, только вино, только контроль, только вежливая заинтересованность в любом затрагивающем его диалоге. Сам Фёдоров еще ни на одном корпоративе не чувствовал такого давления. Тимарцев уже заебать его успел своими постоянными комментариями и высказываниями. Почему нельзя просто выпить и расслабиться хотя бы на час, почему нужно даже на корпоративе задалбывать Мирона проблемами университета?.. Он ведь уже сказал, что поможет в решении ситуации с переизбранием. Однако Тимарцеву этого было мало. И он, наклонившись к уху Мирона, позвал его на перекур таким тоном, будто судьба Вселенной решалась в этот момент. Фёдоров оглянулся по сторонам в поиске спасения, но Ваня был занят увлекательной беседой с Дарио, Славу пригрузила преподаватель лингводидактики, Илья напился и уже полчаса сидел, будто приклеенный, в женской компании, а Женя бдела рядом, контролируя его. Проклянув сие мероприятие, Мирон отправился на балкон, куда через минуту должен был прийти и Тимарцев. На балконе Фёдорова прошибло от холода, и он обматерил себя за то, что надел такую тонкую рубашку, за то, что не взял пиджак, а сразу накинул сверху пальто, которое, мать его, висело сейчас в гардеробе. Мужику не пристало жаловаться и хватать каждый раз верхнюю одежду, когда нужно выйти на перекур, и поэтому Мирон молча и угрюмо стоял, ожидая Тимарцева, обхватив руками локти, и сжимал их до боли, чтобы не показывать, что замёрз. Даже сигареты ебучие в кармане пальто остались. На плечи бережно легло что-то мягкое и тёплое. Обернувшись, Мирон успел увидеть Славину макушку и почувствовать, как заботливые пальцы, прежде чем покинуть его плечи, сжали правое немного крепче, чем было бы положено при дружеском жесте. Слава проскользнул сзади него, и Федоров повернулся уже в другую сторону, глядя на то, как он подходит к компании преподавателей журфака. На Славе была надета только рубашка с длинным рукавом, и Мирон почти возмущён тем, что он так галантно, блять, пожертвовал ему свой пиджак, а сам сейчас замёрзнет к хуям. Когда Машнов, улыбаясь словам красивой девушки, повернулся к нему, Мирон был готов двинуться вперёд, снять накинутый на плечи пиджак и вернуть его со сложным лицом, но Слава еле заметно кивнул ему, моргнув (Фёдоров услышал в голове его голос, который произнес: «нет, оставь»), и тут же отвернулся обратно и рассмеялся, говоря: «Да, все так и было». Мирон замер и только крепче прижал к себе мягкую ткань тёплого и явно большого ему пиджака, отводя взгляд. Через пару минут к нему таки вышел Тимарцев.§
Серёжа сидел, опираясь на стойку и положив подбородок на руки. Он наблюдал за Ваней, расставляющим бутылки по местам, и едва заметно улыбался. Часы показывали половину седьмого утра. Серёжа просидел в этом баре около восьми часов и надеялся, что его новый знакомый не шутил и проведёт с ним время. Запирая двери, один из барменов хмуро кивнул в сторону Серёжи, собираясь его выставить. Ваня сразу же махнул чуваку рукой, сказав: «Это мой друг». Когда Ваня подошёл к нему с другой стороны стойки, Серёжа повернулся и смотрел на него, подперев голову рукой. - Не думал, что дождешься, - честно признался бармен. - Спровоцировал, чтобы напугать прямотой и напором? - Пытался. - Я понял, - Серёжа кивнул. - Пойдёшь со мной? Да или нет, не надо отмазки искать. - Да, - спокойно ответил Ваня. Они молча вышли из бара, и Серёжа поежился от холода. На улице было ещё темно, но народ вокруг уже довольно оживлённо суетился, двигаясь к метро или из него. - К тебе или ко мне? - слишком прямо спросил Ваня. Повернувшись к нему, Серёжа устало улыбнулся. - А как насчёт завтрака? - В постель? - Ваня усмехнулся. - Если хочешь, можно и в постель. Но я говорил о вон той пекарне, на углу. Здесь была очередь Вани растеряться. - Вечером у тебя были иные намерения. Меняешь решения согласно часам или времени суток? - Вечером я шутил тупые шутки, потому что не знал, как себя вести, чтобы ты меня нахуй не послал, - ровно проговорил Серёжа. - Я и сейчас не знаю. Но я быстро учусь и очень хочу есть. Позавтракаешь со мной? Ваня медленно кивнул и пошёл следом за Серёжей, пряча улыбку в шарфе.§
- Ненавижу субботы, - сказал Ваня, отпив чаю. - Вечно толпы народу. Устаешь ужасно. - Это ты ещё не был в моей постели, - бросил Серёжа, а затем быстро затараторил: - Черт, видишь, я опять это делаю! Рот не закрывается! Но ему есть лучшее применение... Блять, я безнадёжен. Закрыв руками лицо, Серёга промычал ещё пару ругательств в свой адрес, а, выглянув на Ваню, увидел, что тот покраснел и прячется в кружке. - Погоди, - тут же вынырнул из своего убежища Серёжа. - У тебя был секс с парнем? Прости за прямой вопрос... - Нет, - тихо, но твёрдо ответил Ваня. - А ты?.. – фраза должна была закончиться словами «гей вообще?». - Нет, - подтвердил он. - Да блять... Везёт же мне на вас, - Серёжа отвернулся в сторону. Круто, Ваня даже геем не был. Развлекается, блять? - Тогда какого хуя ты тут делаешь? - устало спросил Серёжа. - Ты мне нравишься, - Ваня поднял голову и смотрел прямо на него. - Точнее... Я пока не знаю тебя, но мне нравится твоё поведение, нравится напор, даже растерянность твоя нравится. И губы. Губы у тебя... Непроизвольно облизнувшись, Ваня вызвал у Серёжи мурашки на руках. - Целоваться будем? - ляпнул Серёга, нервно прокручивая кружку на блюдце. - Здесь? - удивлённо спросил Ваня. - Нет, в принципе. - В принципе, мы уже доели, а чай давно остыл, - проговорил Ваня, неловко улыбаясь. - Поехали целоваться.§
Весь корпоратив прошел для Вани как один огромный отпуск. Дарио был невероятно солнечным человеком, способным одним своим присутствием вырвать из серых будней и создать ощущение праздника. Евстигнеев действительно много выпил, но контролировал себя, поскольку пил свой любимый ром, с которым у него были доверительные отношения. Он видел, как Мирона заебывал директор филфака, видел, как Слава подорвался с места, на ходу снимая пиджак, едва Фёдоров вышел на балкон, видел, как Женя, отшучиваясь, уводила пьяного Илью от двух девушек. Когда Мамай чуть не перевернул стол, зацепившись за скатерть, Ваня сразу же подскочил и вместе с Дарио забрал убранного в нули коллегу из рук Жени. Вечер был слишком насыщенным, но не идеальным. Отправив Мамая домой на такси в сопровождении Дарио, который был почти трезв и великолепно знал Петербург, Евстигнеев сидел, вертя в руках бокал с ромом, наблюдая со стороны за своими коллегами и мечтая сжимать в одной из рук Ванину ладонь, а не холодное стекло. Он уже вытащил из внутреннего кармана пиджака телефон, чтобы написать Светло, когда к нему подошел Слава и сказал, что Мирона надо нехуйственно спасать. - Я подхожу к Тимарцеву и начинаю нести бред в пьяном угаре, а ты забираешь его и уводишь, заявив, что такси давно ждет, - отчеканил Машнов. - Иначе у него сейчас просто крыша поедет. Я пару раз пытался его увести, меня посылали. - Пойдем, - кивнул Ваня. Операция по спасению Фёдорова прошла успешно. Поблагодарив Ваню, Мирон действительно уехал на такси, с Женей, проводить ее. Да так стремительно, что Евстигнеев даже не успел сказать ему, что благодарить надо Славу. Ваня снова достал телефон и выругался слишком громко даже для корпоратива — мобильник был разряжен. - Вызови мне машину, пожалуйста, - попросил он Славу. - К Ване? - с недовольным лицом уточнил тот. - Если он не спит. - Спит, иди нахуй, - неожиданно даже для себя рявкнул Машнов и удалился. Рассмеявшись детсадовским девиациям Славы, Евстигнеев вызвал себе такси с телефона девушки, крутившейся возле него весь вечер, и уехал домой.§
Посчитав, что Евстигнеев на него забил, Ваня не решился больше даже пытаться поднять тему Нового года. И отметил его с друзьями, не особо прочувствовав праздничный дух. Он не поверил Серёже, когда тот, позвав его в новогоднюю ночь передислоцироваться к нему, рассказал, что не спал с тем барменом, а пропиздел с ним два часа у себя дома и, засосав его, заснул с ним в обнимку на весь день. Мирон уехал к родителям и провел еле выкроенное время максимально расслабленно. Даже телефон выключил. Ваня встретил Новый год с Дарио в каком-то новом заведении, напившись еще больше из-за того, что рядом не было Светло. Несмотря на то, что все прошло достаточно весело, Евстигнеев считал себя полным идиотом: нужно было звать Ваню праздновать вместе. Но, как говорится, умная мысля приходит опосля. Слава же убрался в говно. Он не заметил, как уехал Ваня, хотя тот несколько раз ему в лицо говорил, что его позвали, что он ждет такси, что такси приехало, что Слава должен выжить и перестать так сильно загоняться из-за Мирона. Для каждого этот праздник прошел слишком нелепо. Даже пролетел. А затем, после нескольких дней Славиного запоя, Ваниной подготовки к баттлу, непрерывной разработки проекта для Штатов Мироном и Евстигнеевым, настали трудовые будни. Слава сидел на встрече с австрийскими поэтами, когда ему пришло сообщение от Светло: «Угадай, кто в хитпараде». - Блять, - шепотом выдохнул Машнов и, еле высидев до конца, улетел в главный корпус убедительно просить Мирона оставить Ваню в университете. Как и Евстигнеев, моментально спиздивший ведомости, едва увидев их. Только методы у них были разные. _____ *(англ.) - Бро, какого хуя эта дверь закрыта? - Какого хуя ты опоздал?! - Это новогодний подарок.