Наши дни
Воняя Славе под нос своим фруктовым вейпом, Ваня ощущает во всем теле долбанный мандраж, которого никто не приглашал. А вот Ваню, напротив, еще как приглашают, а он тупит похуже Виндоус Икспи. Машнов был хуевым советчиком. Его «конечно же, езжай, презервативы только не забудь, а лучше смазку, а вообще, и то, и другое» вогнало Ваню в тупик. Он уже достаточно хорошо знал Евстигнеева, чтобы предположить, что тот не полезет ебаться с порога, как и с коридора, и даже с кровати. Он вообще не станет трахать Ваню, пока тот ему жопу свою не подставит. Но Светло ведь не дурак. Если он поедет, это обязательно закончится сексом. - И че в этом плохого? Ваня находится в самой кульминации повествования о своих сомнениях, когда Слава его перебивает. - Ничего, - растерянно отвечает он на очевидно риторический вопрос. Машнов кривится и давит смешок, а затем внезапно принимает горестный вид. - Мой мальчик потрахается, божечки, - Слава всхлипывает и утирает нос невидимым платком. – Это так волнительно… Ваня невольно смеется и показывает другу средний палец. - Так, короче, закругляйся со своими пиздостраданиями… - Слава шарит по передним карманам. – Вот тебе для боевой готовности, сынуля, без этих штук ни-ни! Вывалив перед Ваней на стол ленту из четырех презервативов XXL, Машнов кивает ему, а затем, глянув на свой улов, тут же хватается за голову и сгребает все обратно с комментарием: - Ой, это мои, дико извиняюсь… Ща мироновские достану. Засунув одни презервативы обратно в правый карман, он достает другие из левого и высыпает их на ту же поверхность. - Во, классик. Могу еще у себя порыться, тут должны быть с большим количеством смазки, - Слава отворачивается к рюкзаку и принимается там копаться, - да, точно, тебе лучше такие, смазки же у меня нет с собой, она у Мирона обычно… - СЛАВА, БЛЯДЬ! Вскинув голову вместе с рукой, победно держащей два синих квадратика, Машнов натыкается на ржущего в истерике Ваню, фейспалмящего обеими руками. - Че такое? - Ты понимаешь, что ты только что посвятил меня в тайну размеров Фёдорова? - Да какая там тайна… - Слава закатывает глаза и кидает в Ваню еще два презерватива. – Вот, не благодари. И тут на Ваню накатывает первобытный страх. Он косится в сторону Славиного правого кармана и с жутким страданием на лице произносит: - А что, если… Ване… Светло тыкает пальцем куда-то неопределенно: то ли на карман Славе, то ли между ног. Машнов отмахивается и качает головой. - Не переживай, не порвет он тебя… Хотя, лучше перестраховаться… - Слава достал обратно XXL и выделил Ване еще парочку. - И вообще. Ты че, не смотрел на его член, пока совал его в рот себе? Ладно, даже если ты в панике зажмурился... По ощущениям че, не ясно? Слава смотрел на Ваню, держа в одной руке два презерватива XXL, а в другой — два с большим количеством смазки. - Какие? - лицо Машнова было жутко серьезным в этот момент. Ваня цокнул и выхватил у него из рук и те, и другие. - Молодец... Бля, до сих пор трудно поверить, что тебя будет трахать мистер Правильность. - Слав, хватит подъебов. - Никогда не хватит, - Слава потягивается и потирает руки. - Ты два года подъебываешь Мирона, почему бы мне не пошутить про Иванушку? - Потому что мне он дорог, в отличие от твоего Мирона. Слава улыбается, качая головой. "Кого ты тут пытаешься спровоцировать? Брось это". - Тогда какого хуя ты сомневаешься до сих пор, ехать ли к нему? Контратака, которую Светло, безусловно, заслужил. Ваня с покерфейсом показывает Славе большой палец и берет телефон. Его все это время грызла одна маленькая деталь, и Ваня решает начать с нее: «Давай я приеду после экзамена?» Евстигнеев будто над телефоном сидел все это время — его ответ приходит сразу же: «У тебя автомат, я же присылал старосте ваши баллы». - Че? Он так хочет ебаться, что готов тебе автомат ставить? – заглядывая через плечо (Ваня чуть не заорал, ибо братан появился рядом очень неожиданно), комментирует Слава. – ИВАН ИГОРЕВИЧ ТАМ АХУЕЛ, ЧТО ЛИ? Что ты с ним сделал? Даже я не ставлю автоматы красивым девочкам, да и мальчикам… Какого хуя? Ваня тоже не догоняет и пишет: «Автомат? Че? Ты типа поставишь мне 3 чтобы я приехал?» «Я поставил тебе нижний порог 4ки, и, чтобы ты успокоился, покажу свой журнал со всеми расчетами баллов. Хочешь 5 — сдавай. Не хочешь приезжать — не приезжай». По инерции посмотрев на Славу, Ваня видит, что тот сидит, отвернувшись в сторону с явно виноватым выражением на морде лица. Прочитал. Ну и хер с ним, зато тактично отвернулся и (херово) делает вид, что все путем. Ваня поднимается и отходит в сторону, просто чтобы увеличить расстояние между собой и Славой. В том, что Машнов не станет больше заглядывать к нему в телефон, Ваня уверен. Но для написания следующего ему психологически необходимо личное пространство: «Прости пожалуйста, просто я охуел во всех смыслах. Конечно приеду». Давно уже проанализировав озадаченное лицо своего друга, Слава старается не палить довольную улыбку.§
Раздаётся звонок в дверь, и Ваня, немного нервничая и очень надеясь, что Ване не будет неловко у него дома, идёт открывать. На пороге и правда оказывается Светло: в одной руке бутылка янтарного рома, в другой — дверной косяк. А на лице широченная улыбка. "Ему точно не будет неловко". - Иван Игоревич, - хихикает Ваня, обнимая дверной косяк. - Добрый вечер! Это Вам. Он протягивает Евстигнееву бутылку и, несмотря на своё состояние (а Ваня довольно-таки сильно пьян), все ещё волнуется как школьник. Он впервые видит Ивана Игоревича в свободных спортивных штанах и простой футболке, и это довольно сильно выбивает его из колеи. Хотя в чем ещё человек должен ходить дома — в ебанной тройке? Слушая неожиданно четкую речь Светло, Ваня смотрит на него широко распахнутыми глазами, слегка вскинув брови и закусив нижнюю губу. - Я взял свой диплом, он вот тут, - Ваня указывает себе на висок, - ну типа, нет у меня ниче, кроме того плана и титульника, понял, да? Ваня кивает, оглядывая Светло с ног до головы. Ну неужели ему настолько насрать, что он убрался в говно? Или это он так пытается избежать неловкости? Все ещё отказываясь комментировать происходящее, Евстигнеев ставит бутылку на журнальный столик и жестом приглашает Ваню войти. - Блин, Игорич, где попить можно? - Светло заваливается в прихожую и, пошатываясь, разувается. Все так же продолжая молчать, Ваня кивает на ближайшую дверь, которая ведёт на кухню. Глядя, как Ваня, сделав странный пируэт, стягивает с себя куртку и бросает ее на вешалку, а затем скрывается из виду, Евстигнеев мысленно убеждает себя, что все в порядке. Пусть лучше так, чем неловкое "можно войти" и страх лишний раз посмотреть в глаза. Нет, Ваня не в шоке, он лишь слегка обескуражен, но дар речи не потерял. Ему просто нужно немного времени, чтобы собраться с мыслями и пойти вслед за Ваней, прижаться сзади, предложить выпить. Хотя Евстигнеев и сомневается, что последнее — хорошая идея, решать будет все равно Ваня. Жадно опустошив стакан воды, Светло оглядывается по сторонам, изучая кухню своего препода. В ней темно, горит лишь гирлянда на окне, оставшаяся с Нового года; достаточно просторно и ничего лишнего. Стол, два стула, плита... В общем, все, как у людей. Только со вкусом. Сначала Ваня чувствует приятнейшие ароматы, а затем начинает ощущать, как на него накатывается прозрение вместе с частичным отрезвлением. В духовке явно что-то есть. На плите — большая миска. Бутылка какого-то дорогущего вина на столешнице. У Вани сжимает внутренности от осознания того, какой он долбоеб. Внезапно быстро-быстро задышав, Светло подбегает к окну и раскрывает его, высовывается по пояс и жадно втягивает ртом морозный январский воздух. Это немного прочищает ему мозги, и Ваня чувствует себя так, будто ему только что сама зима отвесила пощечину. Впрочем, судя по всему, он заслужил намного больше. Евстигнеев отрешенно смотрит на настенные часы, когда закрывается дверь в санузел, и прокручивает в голове все возможные варианты дальнейшего развития событий. Он слышит шум воды и быстро подходит к двери. - Вань? Все в порядке? - Да, - доносится из ванной комнаты. – Полотенце дашь, пожалуйста? Вообще уже ничего не понимая, Ваня открывает большой шкаф в прихожей и достает оттуда чистое полотенце. Постучав, он просовывает руку в открывшуюся дверь, отвернувшись. Забирая полотенце, Ваня очень хочет, чтобы Евстигнеев повернулся, а лучше — сразу зашел к нему. Но позвать его у Светло тупо не хватает смелости. Стоя в ванной комнате Евстигнеева и судорожно обтираясь после холодного душа, Ваня своим немного отрезвевшим сознанием понимает, что он уже давно не просто хочет Ваню, а готов предоставить ему себя в полное и безоговорочное распоряжение. Ему хочется, чтобы Ваня делал с ним всё. Всё, что пожелает. Всё, чего захочет его тело. Всё, на что способен его разум. Если бы Светло осознал это на абсолютно трезвую голову, он бы испугался подобных мыслей. Но сейчас Ваня почему-то чувствует облегчение. И точно знает, что ему нужно делать. Натянув штаны, он открывает дверь ванной, намереваясь подойти к Евстигнееву и, взяв его за руку, чувственно поцеловать, а затем спросить, где же ебанная спальня. Но, увидев его с невероятно сложным выражением лица и в потерянной позе, Светло посылает нахуй свой план. Ваня стоит в прихожей, прислонившись к стене и скрестив руки на груди. Он уже целые схемы себе успевает навертеть в голове, когда слышит, как дверь открывается. Из ванной вылетает Светло. Одетый. Он набрасывается на Ваню так, будто тот только что вручил ему диплом о долбанном высшем образовании просто за красивые глаза. Евстигнееву остаётся лишь обнять его и отвечать на жадный горячий поцелуй. Они сталкиваются носами, пока Светло не наклоняет сильно голову вбок, чтобы было удобнее. Евстигнеев разворачивается и прижимает Ваню к стене, продолжая безумно целовать его и профессионально путешествовать руками по его телу, задерживаясь на ягодицах. Подумав о том, сколько раз Иван Игоревич вот так обрабатывал девушек и парней до него, Ваня почему-то лишь больше возбуждается. Евстигнеев отрывает его от пола и вжимает в стену, поддерживая под бёдра, и Светло пиздец как распаляется, хотя куда ещё сильнее. Чувствуя, как ему в пах упирается чужой стояк, Ваня шепчет в губы Евстигнееву то, что в здравом уме и трезвой памяти точно бы не произнёс. Чтобы было не так жутко, он делает это хотя бы на неродном языке. Он просто не может иначе. И, чтобы потом учеба не превратилась в сплошное смущение и ржаку — не на немецком. - Fuck me. Слова жаром расплываются по Ваниным губам, и он замирает лишь на секунду, вглядываясь в бездонные чёрные глаза. От Светло пахнет свежестью и лишь немного алкоголем, и Ваня, на секунду забывшись, представляет, как ахуенно они могли провести время вместе в душе. Он снова проматывает в голове возможные сюжеты, которые зависят во многом от того, что он ответит. - You're drunk... Выдыхая это, Ваня не включает заднюю, он лишь пытается сделать хоть что-то правильно. - I'm not. Светло отвечает ему жестко и уверенно, и у Вани слегка пошатывается горизонт. Покачнувшись, он больно бьется локтем о шкаф, пытаясь удержать равновесие, но ни в коем случае не отпускает Ваню. - Хорошо. Евстигнеев шепчет это, скорее, самому себе и, с легкостью подняв Ваню на руки, несёт его в спальню. Крепко обхватив его ногами и стараясь не соскальзывать, Светло ожидает, что сейчас, в лучших традициях, они должны врезаться в дверной косяк, а затем Евстигнеев бросит его на кровать в порыве страсти. "Интересно, сколько людей было в его постели?" Нет, нихуя Ване не интересно, он посылает к чертям подобные мысли и целует Евстигнеева в висок, когда тот, идеально миновав все дверные косяки, заносит его в комнату. Ваня поворачивается спиной к кровати и садится на неё (взвыв, спина при таких манипуляциях вмазывает ему затрещину за прогулы спортзала), устраивая Ваню на себя сверху. Евстигнеев снимает с него влажную майку и приникает губами к груди. Он целует горячую кожу, обводит языком соски и поднимается поцелуями по центру шеи, чувствуя, как под губами проскальзывает кадык. Как сильно и как давно Евстигнеев его хочет, Ване лучше не знать. Дёрнув головой чуть более резко, чем хотелось бы, Светло врезается подбородком Ване в нос, но, хвала небесам, в этом оказывается больше смешного, чем больного. Желая тут же загладить вину, Светло целует Ваню в переносицу и затем, наконец, снова добирается до его губ. Ваня целуется так, будто от этого зависит его жизнь. Ему, безусловно, немного страшно, но гребанный Евстигнеев настолько горяч... Между ними все эти три месяца были лишь хэнд и блоу джобы, других работ даже не намечалось (кроме дипломной). А сейчас Светло сидит у Вани на коленях в его спальне и хочет, чтобы тот его выебал. Как стремительно летит время. Ваня, переехав в эту квартиру после болезненного разрыва, ни одного человека не приводил сюда. Кроме того, Ваня никогда не спал со студентами, и все представления Светло о нем были одним огромным заблуждением. И, более того, у Вани лишь пару раз был полноценный секс с парнем, но он тогда был пьян, а парень — геем со стажем. В итоге образ, придуманный Светло, рассыпáлся в прах. Кроме одной маленькой, но важной детали: Ваня действительно был очень талантлив. А талантливый человек, как известно, талантлив во всем. И Светло не ошибся, доверившись ему полностью. Сняв с Ивана Игоревича футболку, Ваня заваливает его на кровать и принимается целовать обнаженный участок тела, но тут же останавливается. Он отклоняется назад и в ахуе вглядывается в полумраке в полностью забитую грудь Евстигнеева. - Я думал, у тебя только внизу живота... - рассеянно произносит Светло, не отрывая взгляда от картинок и надписей. - Давай, потом рассмотришь? - мягко просит Ваня. Взгляд Вани цепляется за наручники, он пропускает вдох и, кивнув, тянется обратно к груди Евстигнеева, но у того уже другие планы. Ваня поднимается и просит Светло на секундочку встать. Он быстро снимает с за каким-то хером заправленной кровати покрывало и откидывает одеяло, а затем, усевшись обратно, притягивает Ваню к себе. Светло стоит у него между ног и мысленно кричит себе "срочно расслабься", когда Евстигнеев касается губами его живота. Глядя на Ваню снизу вверх, он убедительно проводит рукой по его промежности, от задницы к бляшке ремня, заставляя Светло, который старается не отводить взгляд, поглаживая его плечи, сжать резко пальцы на чужой коже. Евстигнеев методично расстегивает чужие джинсы: молния, затем пуговица... Он снимает с Вани джинсы вместе с трусами и, прежде чем взять в рот его член, опускает глаза. Не из-за неловкости, а потому, что видит — у Светло сейчас нервный срыв случится, если он продолжит ему в лицо смотреть. Евстигнеев держит руки у Вани на бедрах и мажет мокрыми губами по головке, вызывая у него мурашки по всему телу. Светло уже плохо соображает от палящего возбуждения, ему хочется только одного — трахаться. Неважно, каким образом, неважно, где — он хочет, чтобы Ваня выебал его до потери сознания, потому что оставаться в этом мире становится все тяжелее. Проведя языком вдоль по стволу, Евстигнеев обхватывает губами Ванин член и вбирает его в себя полностью. Ощутив, как головка утыкается в горло, Светло не сдерживает короткого стона и смотрит, как его член то исчезает целиком во рту у Вани, то полностью выскальзывает и оказывается во власти чужого языка. Желая получить все и как можно быстрее, Ваня толкает Евстигнеева в плечо, и тот послушно падает на спину. Светло снова приникает губами к его груди, опускается на живот, оставляя раскалённые следы. Ваня ощущает, как напрягаются чужие мышцы пресса, когда он проводит по ним языком. Путаясь пальцами в Ваниных густых волосах, Евстигнеев вынужденно дышит ртом, глядя на свою люстру. Но, когда Светло спускает его штаны вместе с боксерами (с восторгом узрев татуировки и на ногах вдобавок) и берет в рот его член, Ваня сразу же приподнимается. - Ванечка... - зовёт он. - М? - рот у Светло сейчас занят. - При данных обстоятельствах это плохая идея. Отвратительная даже. Ему ведь нужно держать концентрацию. Ни слова не сказав в противовес, Ваня оставляет в покое чужой стояк и, забравшись на Евстигнеева, тянется за поцелуем. Дав Светло то, что он хочет, Ваня резко укладывает его на кровать, оказываясь сверху. Он жадно проводит руками по обнаженному телу под собой и намеренно медленно целует низ живота, внутреннюю поверхность бедра, оставляет легкий след под коленкой и поднимается обратно к губам. У Вани уже к хуям сбивается дыхание, но пока он в состоянии заменять стоны шумными выдохами. Евстигнеев трогает его везде — его ахуенные ловкие пальцы ласкают бедра, грудь и руки, надавливают на спину, сжимают яйца и гладят уже давно намокший от смазки член. Ване тяжело дышать, он неуклюже целует Евстигнеева в губы, закрыв глаза, потому что смотреть в заполонившие радужку огромные зрачки для него совсем пиздец. - Перевернись, пожалуйста, - шепчет Ваня, обжигая Светло шею своим дыханием. Ваня тут же переворачивается на живот, чувствуя себя более чем уязвимо. Но он уже решил довериться Ване. Рука Евстигнеева ложится на плечо, рядом с шеей. - Напряжен. Постановив это, Евстигнеев обеими руками проходится по Ваниным плечам, разминая их. По спине расползается приятное тепло, смешанное с сильным возбуждением, когда Ваня целует его поясницу. После его губ остается обжигающий след — поясница всегда была одной из самых эрогенных зон у Светло. Он тихо стонет в подушку, все еще чувствуя стыд за происходящее, а Евстигнеев вновь касается губами того же места, только в этот раз еще и облизывает. У Вани перед глазами плывет. Светло резко вскидывает голову и инстинктивно дергается вперёд, когда чувствует Ванин язык там. "Это же... слишком," — думает Ваня. Но Евстигнеев считает иначе: он крепко хватает его за бёдра и тянет обратно, удерживая. - В-Вань... - Я бы сказал, что прекращу, если ты попросишь, - тихо говорит Евстигнеев, целуя Ваню между лопаток. - Но не в этой ситуации, - он спускается поцелуями по позвоночнику обратно вниз. - Поэтому просто расслабься, пожалуйста. Это все очень странно, но, вроде бы, настроение не сбивает, и Ваня тихо угукает в ответ, но не расслабляется. И Евстигнеев чувствует это: он ощущает, как под его ладонью напрягаются мышцы в ягодице. Ваня очень терпелив, но, помимо этого, он очень возбуждён. - Прости. - За ч... Светло получает звонкий и сильный шлепок по заднице и с громким ахом резко поворачивается на Ваню, готовый крыть его матом и посылать к чертям. - А теперь — расслабься. То, как властно Евстигнеев это произносит, прочно затыкает Ване рот, и он укладывается обратно под тяжестью чужой ладони, давящей на спину. "Вы гляньте, какой доминант. Может, он ещё меня тут привяжет, нахуй?" — рассуждает в своей голове Ваня, и его член радостно дергается при этом. "Пиздец..." Ваня чувствует, как напряжение стремительно съебывает из его тела, когда Евстигнеев, поглаживая его поясницу, снова касается анального отверстия языком. И это какое-то ебанное порно, Светло к такому не готовился. Да он вообще ни к чему, кроме возможного (если ещё его, бухого, не выдворят) глубокого минета, не готовился, когда ехал сюда. Воистину. Он так боялся сюда ехать, что аж налакался перед этим. И, раз уж Ваня уже в квартире Игоревича, уже лежит голым в его кровати — первый в своей жизни римминг он точно переживёт. А ощущения-то, сука, более чем приятные… Евстигнеев просит его приподняться на коленях, и Ваня послушно упирается ими в матрас, прогибаясь в пояснице и чувствуя, как горят щеки. Ваня для начала проникает внутрь языком, сжимая чужие ягодицы, и Светло не сдерживает тихого стона, невольно оттопыривая задницу. Первый палец Евстигнеева входит довольно легко, почти даже незаметно, и Ваня с облегчением выдыхает, чувствуя, как он медленно двигается внутри. Светло слышит какой-то щелчок и ощущает, как к первому пальцу прибавляется второй, и скользит он уже легче, но вот сам Ваня не разработан для этого, и дискомфорт явно начинает приближаться к боли. - Ванечка, расслабься, пожалуйста, - просит Ваня, проскальзывая свободной рукой к Ваниному члену. Все вместе до ужаса странно: приятно и больно одновременно, а сфокусировать внимание на чем-то одном у Вани не выходит. Евстигнеев все ещё держит себя и Ваню в руках, просит его потерпеть и, черт возьми, проталкивает в него третий палец. Светло снова инстинктивно сжимается и, схватившись за подушку, вгрызается себе в кисть. Евстигнеев внезапно вынимает пальцы из Вани и своими умелыми руками переворачивает его на спину. Светло весь раскрасневшийся, тяжело дышащий и очень возбужденный, и Ваня целует его так страстно, что, стой он на ногах, точно упал бы. Рот Евстигнеева перемещается по обнаженной коже, и Ванин член снова погружается в горячий плен. Но Светло бьет все рекорды необоснованных действий и оттягивает Ваню за волосы вверх, всем своим видом показывая, что давно в нем пальцев огромных не было. С легкой улыбкой Ваня берет смазку (откуда, блять, она взялась — вопрошает про себя Светло) и, выдавив ее себе на подушечки пальцев, мягко проходится ими по чувствительному кольцу, выдавливает ещё и, размазав по фалангам, вводит в Ваню сразу три пальца. Все тело пронзает, как ни странно, наслаждение. Светло даже приподнимается посмотреть, что, сколько и как Ваня в него вставил, раз боль так сильно глушится приятными ощущениями. Он выгибается, жадно хватает воздух ртом и пытается найти хоть что-то, что свяжет его с реальностью. Пальцы на ногах судорожно сжимаются, а руки перемещаются на лицо, закрывая его. От одного вида такого Вани Евстигнеев готов кончить, но, черт возьми, он столько времени терпит все это безумие, что нормальное удовольствие тоже заслужил. Освободив Ваню от пальцев и невероятных ощущений, он берет с тумбочки презерватив. - Может, я лучше на колени?.. - Нет, - отрезает Евстигнеев. Ваня недоуменно вскидывает брови. - Я не смогу видеть твоё лицо, - говорит Ваня, глядя прямо в глаза и раскатывая тем временем презерватив по своему члену. - И дело не в ванильной хуйне, мне нужно знать реакцию. Хотя че уж пиздеть — он очень хочет видеть Ванино лицо в ответственный момент. А вот для Светло его слова звучат максимально по-преподавательски и даже слегка холодно. Но он быстро забывает об этом. Евстигнеев подхватывает Ванины ноги и устраивает их себе на плечи. Добавив ещё смазки, он осторожно, но уверенно толкается головкой вовнутрь. Чувствуя, как больно, но все же мягко входит в него чужой член, Ваня смотрит на преподавателя немецкой кафедры как на ебанного бога. Спокойный, внимательный, профессионал до мозга костей даже в этой, мать ее, области. Как он это делает? Светло понимает, что начинает краснеть, когда Ваня входит в него на всю длину. Он вспоминает презервативы XXL и неиронично думает, что в него сейчас пытаются запихнуть весь мир. Ваня резко напрягается. - Блять! - рука Евстигнеева с размаху опускается на подушку рядом с Ваниным лицом. Он замирает, схватившись за свой член, и наклоняется к Светло почти вплотную (складывая его вдвое), пытаясь отдышаться. Ваня, тоже застыв с осознанием хуйни, осторожно гладит его плечо, даже не думая о том, что у него тут непредвиденная тренировка по растяжке не только задницы. - Не сжимайся, пожалуйста. У Евстигнеева дрожит голос, и Ваня понимает вдруг, что перед ним обычный человек, который ведь только что чуть не кончил, но всеми силами старается держаться. Желая сделать ему приятно. - Пожалуйста... - поцелуй в висок. - Прости, - шепчет Светло. - Ноги. Отклонившись назад, Ваня позволяет опустить ноги со своих плеч на поясницу и начинает двигаться. Светло притягивает его к себе, обнимает и шепчет в ухо, как сильно он его хочет. Трогает его торс, скользит рукой к заднице, крепко сжимает ее... Пока Ваня, переплетаясь с ним всеми конечностями, крепко обнимает его и медленно двигается, мягко касаясь губами шеи, Светло думает, что он, нахуй блять, влюблён. Что ещё он может чувствовать к человеку, так горячо и нежно лишающему его анальной девственности? Похоть. Да, жуткую и беспредельную похоть. Евстигнеев соприкасается с ним носами, глядя в глаза, и гладит его лицо, оставляя на губах мокрые поцелуи. Все эти Славины рассказы о стимуляции простаты — полная хуйня по сравнению с реальностью. Ваня закрывает себе рот ладонью, чтобы не производить лишние звуки, но Евстигнеев, несмотря на достойное сопротивление, отдирает Ванину руку ото рта так легко, будто он Супермен, а не преподаватель. Хотя под рубашкой уже и так было обнаружено много интересного. - Хватит сдерживать себя, - шепчет Евстигнеев и пылко целует Ваню в шею. С новым глубоким толчком Светло послушно отпускает себя и, зажмурившись, протяжно стонет. Он чувствует, как Ваня сильнее сжимает его в своих объятиях, надрывно выдыхая что-то явно не русское ему в область между плечом и шеей, и, нихуя не удерживая самого себя, впивается в него зубами. - Ванечка, - выдыхает он, - я так долго не смогу. - Я сам уже не могу... - сбивчиво отвечает Светло, а затем с полустоном произносит: - Очень... Он не заканчивает, что именно «очень». Распутав руки и отцепив их от Ваниного тела, Евстигнеев отклоняется назад и смотрит прямо в его лицо, замедляясь. Мокрые пряди его растрепавшихся волос невесомо касаются Ваниного лба, и Светло считает это еще более интимным, чем чувствовать в своей заднице чужой член. - Н-нет, не тормози, не... не надо, - умоляет Ваня, тянется к Евстигнееву и вскидывает бёдра, чем сшибает все заслонки. Быстро кивнув, Иван Игоревич вытаскивает свой член из Вани почти полностью и с размаху засаживает его обратно. И это — последнее, что он делает медленно. Ване кажется, что из него сейчас выбьет все возможное и невозможное. Он смотрит в дикие глаза Вани, который, закинув его ногу себе на плечо, на бешеной скорости трахает его чуть ли не до той самой, желанной отключки. Чувствуя, что вот-вот кончит, Светло с диким рвением подмахивает, но немного сбивается с ритма. Он громко стонет и снова получает в ответ сильный укус, разбавленный гортанным рычанием, только на этот раз — во внутреннюю поверхность бедра. Это становится последней каплей, и Ваня позорно (как ему кажется) кончает, даже не успев сообразить потрогать себя. Евстигнеев тут же выписывает ему особенно сильное движение бедрами и замирает. Он роняет Ванину ногу с плеча и падает на него, но даже не придавливает. Как. Он. Это. Делает. Ваня лениво и очень несущественно толкается пару раз в расслабленное тело, глухо стонет что-то непонятное и прячет лицо в шее Светло. - Ты ж мой хороший, - шепчет Евстигнеев, проводя носом по Ваниной шее, мягко выходя из него. Наблюдая мерцание мира вокруг себя, Светло тяжело дышит и крепко обнимает Ваню, пока в голове эхом повторяется «мой». Он все так же пребывает где-то на границе измерений, пока Евстигнеев шевелится рядом, снимая презерватив, а затем бережно вытирает Ванин живот влажной салфеткой и оставляет чуть ниже пупка поцелуй. Когда Ваня, наконец, спокойно укладывается рядом, Светло жмется к нему, как котенок в поисках тепла, и рассеянно трется виском об его бородатый подбородок. Они неспешно целуются, и мозг Вани потихоньку восстанавливает свою работу. - Почему мы раньше так не делали? – бормочет Светло, прижимаясь к Ване еще сильнее. - Я боялся, - честно отвечает Евстигнеев, тоже находясь в состоянии безотказности. - Чего? - Что ты не захочешь. Что тебе не понравится. Много чего. - Я хотел тебя чуть ли не с того момента, как наши руки столкнулись, пока я помогал тебе контрольные проверять, - говорит Светло. – Но боялся, что тебе не понравится. Евстигнеев смеется, закрыв глаза рукой. - Это же невозможно, - говорит он, - с тобой. Ваня зацеловывает каждый миллиметр изображений на теле Евстигнеева, лаконично угукнув на его вопрос "Это ты так рассматриваешь их?". У Светло вообще в голове гуляет ветер, а тело слишком расслаблено, чтобы активно шевелиться. Он опасается наговорить слащавых глупостей в таком состоянии и именно поэтому предусмотрительно занимает себе рот исследованием Ваниного тела. - У тебя есть покушать? - раздается с низа Ваниного живота, где Светло тем временем обводит каждую букву языком. Он старается, чтобы вопрос звучал как можно более искренне. - Умираю с голоду. С трудом сдерживая всепонимающую улыбку, Евстигнеев встает, натягивает спортивки на голое тело и протягивает Ване руку. - Так нечестно, - смеётся тот, кивая на Ванины штаны. - Ладно, - Игоревич, метнувшись к шкафу, достаёт оттуда ещё одни. - Но ты же понимаешь, что я пытался вытащить тебя из постели в том виде, в котором ты сейчас? Ваня смеётся в ответ, удерживая себя от порыва закрыть лицо руками и попутно стараясь не краснеть. - Что ты там не видел... Ваня понимает, что Светло смущён, и мудро молчит вместо того, чтобы ответить ему. Надев штаны, Ваня позволяет Евстигнееву за руку поднять себя с кровати и утащить на кухню. Они целуются на пороге, и Светло, с трудом отстранившись от Ваниных губ, проводит пальцами по чернильной цепочке на его груди. - Вот почему ты всегда под горло застегнутый... Евстигнеев кивает. Чувствуя себя более чем расслабленно, Светло уплетает за обе щеки и с набитым ртом выражает восхищение Ваниными кулинарными навыками. Напиздевшись, поев и обсудив каждое изображение на теле Евстигнеева, они, вроде бы, ложатся спать, но Светло проворно забирается на Ваню и так трется задницей об его член, что это приводит ко второму раунду.