Spezialisten für Kommunikation

Поднимаясь по лестнице, Слава обогнал девушку на высоких каблуках и притормозил, чтобы пожать руку идущему ему навстречу декану юридического. Машнов уже собирался двинуться в сторону бухгалтерии, когда увидел, как девушка, тоже явно торопящаяся, неудачно наступила на следующую ступеньку, и нога ее не очень естественно изогнулась в красивой туфле. - Черт! - вырвалось изо рта девушки, и она тут же прикрыла его рукой, а затем схватилась за щиколотку. - Осторожнее, - произнес Слава, моментально ухватив ее за свободный локоть. - На этих ступеньках несложно и шею сломать. Обопритесь на меня. - Точно... - держась за Машнова, девушка потирала ногу. - А Вы, - она посмотрела на Славу, - с немецкой кафедры... Вячеслав... Прищурившись, девушка сделала виноватое лицо, показывая, что не помнит его отчества. - Да, Вячеслав, - Слава улыбнулся, - этого достаточно. А я, к сожалению, Вас не знаю. - О, это потому что я работаю на историческом, - девушка тоже заулыбалась. - Карина. Она протянула ему руку, за которую он ее поддерживал. Оба рассмеялись. Наблюдая искреннюю улыбку Славы, направленную на красивую девушку, восхищенно глядящую на него, Мирон вдруг понял, что последнюю минуту вообще не слушал, что там ему передали из деканата. - Мирон Янович, - жалобно позвал его молодой человек, едва ли не скуля, опасаясь, что его сейчас четвертуют к хуям. Фёдоров стоял в коридоре, застигнутый юным гонцом, и не отрывал глаз от лестничной площадки, на которой был Слава и длинноногая красотка, которая продолжала держать его за руку. - Еще раз, пожалуйста, - вздохнул Мирон. Машнов что-то пошутил, помог Карине преодолеть последние четыре ступеньки, убедился, что с ней все в порядке, и кивнул на ее слова "до встречи". Славе действительно показалось, что между ним и его новой знакомой пролетела искорка. Но, как бы это ни звучало, представив ее обнаженной, он не испытал тех чувств, которые возникали при виде заспанного помятого Мирона. Поежившись, Машнов поджал губы и отправился непосредственно туда, куда и шел.

§

На немецкой кафедре, а точнее, на консультации Мамая, если уж честно говорить, Ваня оказался только потому, что очень хотел увидеть Евстигнеева. Светло не собирался на нее приходить, да и по времени данное мероприятие было перенесено. Завтра намечался экзамен по немецкому, на который Ване не нужно было являться, поскольку Иван Игоревич поставил ему автомат. И только через два дня в расписании сессии значилась консультация Мамая. Но Мирон Янович решил, что в этот день ему нужно внимание абсолютно всех его подчиненных, и сказал Мамаю перенести консультацию (и плевать, что теперь она шла перед совершенно другим экзаменом). Ваня вальяжно растянулся на стуле, поглядывая по сторонам и совершенно не слушая Мамая. Мирон смотрел на Светло и все больше закипал. Находясь в обители Фёдорова, Слава расставлял словари в нужном порядке и, выглядывая в общий кабинет, улыбался от одного вида счастливого Вани. Мирон смотрел на Славу и почти физически ощущал, как скрипят перемычки его терпения. Мимо четвертого курса прошел Евстигнеев и зарулил в кабинет Фёдорова. Светло проводил Игоревича недвусмысленным взглядом и подавил улыбку. Мирон поднялся со своего места и попросил Славу закрыть дверь. От улыбки на лице Вани остался лишь легкий след. Бросив взгляд на часы, он уставился в окно с намерением оставшееся время (сколько бы там Мамай ни глаголил) просидеть, созерцая серое зимнее небо. Фёдоров, успевший бросить несколько едких фраз в Ваню и Славу, моментально услышал, что консультация закончилась. - Позови его, - сказал Мирон. Вздохнув, Слава выглянул из кабинета и махнул рукой Ване, чтобы тот зашёл. Нерешительно переступив порог мироновского кабинета, попрощавшись перед этим с Серёгой, Светло заметил, что боком к круглому столу сидит Евстигнеев, напряжённо глядя прямо на него, а рядом с дверью, опираясь о стену, стоит Слава, скрестив руки и опустив голову. Выражение его лица ничего хорошего не предвещало. - Закрой дверь, Ваня, - кивнул ему Мирон. Светло повиновался. Спустя полминуты тишины после закрытия двери Фёдоров сказал, проведя взглядом по всем трём участникам данного «собрания»: - Каждый из нас понимает, что возникла определенная проблема. Ваня в ужасе бросил быстрый взгляд на Евстигнеева, который с непроницаемым лицом так же мимолётно глянул на него. Слава все продолжал смотреть в пол. - Ваня, ты уже стал звездой на нашей кафедре, - продолжил Мирон. - Я не буду сейчас тратить время на подсчёт тех лет, что ты здесь провёл. Но я знаю, что в моей команде работает твой друг, и он добросовестно исполняет свои обязанности и не превышает своих полномочий в отношении тебя. И я даже согласился на то, чтобы ты писал с ним диплом. Светло нервно сглотнул. Дальше достанется Ване? Что успел узнать Фёдоров? - Однако имел место быть некоторый инцидент, после чего было решено поменять тебе научного руководителя. Слава со злостью выдохнул и поднял голову на Мирона, глядя на него с ожесточением. - В моем отношении к студентам нет ничего личного, - продолжал Фёдоров. Евстигнеев едва заметно покачал головой, поймав булыжник, отправленный в его огород. - Тем не менее, Вячеслав Валерьевич связан с тобой очень тесными взаимоотношениями и не всегда может быть объективен. - Это не так, - выпалил Ваня. - Не нужно меня перебивать... - Это не так, я сдавал ему тонну дополнительных заданий для того, чтобы он допустил меня к экзамену! - Светло не стал сдерживать себя и сказал то, что хотел. - Вань, Мирон Янович сейчас не об учебном процессе говорит, - прискорбно заявил Машнов. Ваня увидел, как сжалась в кулак лежащая на столе рука Евстигнеева. - Спасибо, - с натянутой улыбкой сказал Фёдоров Славе. - Я продолжу. Один из моих преподавателей не может быть до конца объективен к одному из студентов. Я горжусь каждым из профессионалов, работающих здесь, потому что никто из них никогда не заводит любимчиков. И Вячеслав Валерьевич тоже. Но что вы все мне прикажете делать с тем, что в моей команде еще один преподаватель потерял способность трезво мыслить в отношении студента? - Ты ошибаешься. Ваня, наконец, услышал Евстигнеева. Тот продолжал смотреть куда-то между ним и Славой, но голос его звучал твёрдо. Слава поднял голову и вновь уставился на Мирона, но в этот раз ему было интересно посмотреть на реакцию Фёдорова, к которому впервые кто-то из его подчиненных (пусть и друг) обратился «на ты» в присутствии студента. - Да что ты говоришь, - Мирон избрал самую простую тактику: ответить тем же, хотя в его случае не было ничего новаторского. - Я говорю, что ты ошибаешься, - Ваня повернулся к Фёдорову. - Не нужно делать намёки или пытаться спровоцировать кого-то на признание, если ты и так уже все знаешь. Но ты ошибаешься, моя работа не связана с моим личным отношением к людям. Оскорбить меня ещё сильнее ты вряд ли сможешь. Светло переглянулся со Славой. Они оба были в ахуе. Машнов не ожидал такого уверенного отпора от Игоревича, а Ваня попросту был потерян и не осознавал происходящего, но Евстигнеев его поразил. - Я не собираюсь устраивать разбор полетов и узнавать, кто в чем прав и виноват, - ответил Мирон. - Более того, меня не интересуют чужие отношения. У меня другой вопрос. Каким образом ты будешь проверять его работу? И Слава, и Иван Игоревич прекрасно знали, что Фёдоров еле удержал себя от чего-то вроде «как будешь проверять его работу — лёжа с ним в одной постели?». - А как я проверяю работы? - Ваня поднялся. Машнов чувствовал, как у него внутри нарастает уважение к этому человеку. - Мирон Янович, а зачем здесь Иван? - спросил Слава, перебивая возможный скандал. - Ивана я попросил позвать для того, чтобы спросить у него, почему ему оказалось мало одного «своего» человека на немецкой кафедре. - Своего? - Ваня чуть не поперхнулся обычным словом. - Мирон Янович, я Вас не понимаю. Вы сами говорите, что у Вас работают профессионалы, и сами же ставите под сомнение профессионализм своего коллеги? Извините за прямолинейность. - Ты тоже извини за прямолинейность, Ваня, но убеждать преподавателя помочь с написанием диплома через постель не приветствуется в стенах университета. Ваня все больше ахуевал с Мирона. Вот он, стоит перед ним, за своим большим столом, на котором регулярно ебется со Славой, и заливает о неприемлемых способах убеждения. - Мирон Янович, Вы желаете официально сохранить лицо перед Иваном Светло? - саркастически спросил Слава. - Я думаю, да. Поэтому стоит его отсюда выпроводить. Он открыл дверь перед Ваней и обеими руками любезно указал ему на выход. Бросив «до свиданья» всем троим, Светло быстро ретировался, так и не осознав, чё вообще произошло, и прикидывая вероятность мужской беременности — найти объяснение долбанутому поведению Фёдорова хотелось даже ему. - Мне назначить ему Мамая? - спросил Мирон, когда дверь снова закрылась. - Что вы творите?! Сначала Слава всячески помогает ему, теперь ещё ты! Он что, особенный? - Да, - кивнул Слава. - Он очень особенный, только, такие люди, как ты, этого не поймут никогда. Вань, извини за мое уебское поведение, синдром мамочки включился. Вёл себя как идиот. - Все в порядке, - спокойно пожал плечами Евстигнеев. - Извини, что ответил пассивной агрессией. - Вы чё?! - воскликнул Фёдоров. - Я бровью не поведу на ваше к нему отношение и сейчас же напишу приказ, в котором потребую заменить ему научного руководителя. - Не стоит этого делать, - Слава готов был сраться по-крупному. - Ты не услышал, что тебе твой же друг ответил? Ты своим недоверием оскорбляешь его. Даже мне уже за него обидно. - Окей, Ваня, извини, погорячился, - Мирон развёл руками. - Когда у тебя экзамен с его курсом? - Завтра. - Отлично, я приду посмотреть, насколько он владеет языком, что у Машнова вон под девяносто баллов на переводе, Женя его хвалит (хотя она всех хвалит), а ты говоришь, что объективен. - У него автомат. Фёдоров уставился на Ваню как на дебила. - И что ты мне после этого пытаешься доказать? - Блять, Мирон, он заработал эту четверку, - Ваня сорвался; Слава с этого ахуел уже в край. - Ты думаешь, если бы я хотел, я бы не смог обосновать для него «отлично»?! Он честно заслужил эту оценку, отпахав за неё на парах! - Только ли на парах? - Что ты пытаешься сказать? - прорычал Евстигнеев и бросился к столу Мирона, схватившись за край руками. Слава стоял с открытым ртом и даже не думал подбирать с пола свою челюсть. - Что ты пытаешься мне сказать? - повторил Ваня, приблизившись к Фёдорову. - Слава, как ты думаешь, он имеет право что-то мне предъявлять? - Я думаю, нет, - тут же включился Машнов. - Никакого. - А вы оба не забыли случаем, что я ваш начальник? - процедил сквозь зубы Мирон, продолжая смотреть в горящие гневом глаза Евстигнеева. - Мне написать на тебя заявление? - спросил Слава. - Что мой начальник меня домогается? Ты на это намекаешь? Так у меня даже следы насилия найдутся для следствия какого. Не начинай войну, которую не сможешь выиграть. Ваня поражался смене настроения Мирона. Он даже стал подумывать о том, что у Фёдорова что-то случилось, раз он так неаккуратно и непрофессионально себя повёл. Но потом просто вспомнил, что это типичная черта его характера — срываться на подчиненных. И быть мудаком. - Нихера себе, ты осмелел, - сказал Мирон Славе. - Вылететь отсюда быстрее, чем моргнёшь, не боишься? - А ты не боишься остаться один? - ответил вместо Машнова Ваня. - Кажется, теперь я понимаю, почему Дима послал тебя нахуй. Слава даже осознать не успел ничего, как в следующую секунду Мирон, чуть не перевернув стол, кинулся на Ваню, схватив его за лацканы пиджака, а тот, поймав его руки, одним движением оттолкнул его обратно и, покачав головой, вышел из кабинета. - Я моргнул, - сказал Слава, прочистив горло. - И не вылетел. Включи голову, пожалуйста, и оставь, блять, в покое Ваню. Своего. Да и моего тоже. Я тебя защищал перед столькими людьми, а ты даёшь мне понять, что это было зря. Мирон молчал, упираясь кулаками в стол. - А, и… Что ты только что собирался сделать? Ударить своего единственного друга? За Славой дверь не закрылась, а медленно поехала обратно, распахиваясь настежь.