Ещё буквально несколькими днями ранее
Утром Ваня не сказал бы, что потом посчитает этот день одним из лучших в своей жизни. Лил дождь. Типичный питерский противненький дождик залил половину города, вымыл то, что Ваня называл во дворах парковкой, и даже намочил ему туфли. С настроением у Евстигнеева всё было в порядке, и он не отреагировал ни на то, что машину пришлось оставить хер знает где, ни на мокрые ноги — в конце концов, у него всегда была запасная обувь на кафедре. Приведя себя в порядок, Ваня засел за компьютер. Но буквально двадцать минут спустя обстановка в рабочем кабинете стала его не на шутку накалять. Пришел Мирон и напомнил, что он уже третий день ждет от всех долбанные ведомости, а Ваня ещё даже не приступал к их заполнению. В то время как Слава свои уже сдал и ходил довольненький по кафедре, докапываясь до всех. Усмехнувшись, Мирон в который раз продемонстрировал всем своё нихуя не предвзятое отношение к Машнову и скрылся в своем кабинете. Переглянувшись с Мамаем, который свои как раз доделывал, Ваня пропустил мимо ушей Славино "гля, главные церберы не сдали домашку!" и принялся копаться в лежащих на столе бумагах. Он терпеть не мог проебывать дедлайны, а с ведомостями этими он тупо забыл разобраться. И теперь эта задача отодвинула на второй план все остальные, а сам Евстигнеев стал нервничать. - Вань! - раздался над самым ухом голос Машнова. - Да, Слав? Не поднимая головы, Ваня ответил ему максимально спокойно. - Как дела с ведомостями? - Никак. Знал ведь, что его это беспокоит. Ваня выдохнул — было ясно, что Машнов просто так не отвяжется. Снова появившись у него перед глазами, Слава радостно продефилировал к своему столу и, с гаденькой улыбочкой усевшись на стул, в прямом смысле подкатил на нем к Евстигнееву, продолжая сверлить его взглядом. - Неплохая попытка, Слав, но на меня это не действует, - безразлично соврал Ваня, - ты бы лучше работать начал. Покатавшись ещё немного по кабинету, Слава, наконец, причалил к собственному столу и даже что-то принялся там делать. Но, не прошло и пяти минут, как снова раздался его голос: - Ваня! - Слава? - терпеливо ответил Евстигнеев. - Два вопроса! - Давай. - Первый: где галстук? От неожиданности Ваня даже поднял голову и посмотрел на Машнова, который с нейтральным выражением лица сидел за своим столом и, чуть нахмурившись, пялился на его рубашку, где аж целые две верхние пуговицы были расстегнуты. - Дома, - отмахнулся Евстигнеев. Кивнув, Слава продолжил: - Второй: сколько ведомостей ты уже заполнил? На этом моменте Женя, сидящая рядом с Ваней, захихикала. Столкнувшись с ним глазами, она тут же прикрыла рот и, сделав максимально профессиональное лицо, махнула рукой и отвернулась к экрану своего компьютера. - Ноль. - Не дело, Ваня! - Слава покачал головой, а Ваня ждал очередного комментария про ведомости. - ГАЛСТУК СЮДА ПРОСИТСЯ! Тут уже заржали все — даже Евстигнеев непроизвольно усмехнулся. - Ха-ха, Слава, - покивал ему Ваня. Потянувшись, Машнов добавил: - Ну и ведомости заполни, что ли, че ты как этот... После второго общего ржача к ним вышел Мирон. - Так, я сейчас прикрою этот стендап-клуб, - сказал он, но по его лицу было видно, что он всё слышал и сам угорал только что. - Слава, зайди ко мне! - Ну что, прям щас? - с таким лицом и тоном спросил Машнов, что даже Ваня подавил усмешку. Мирон сделал вид, что никаких намеков на еблю не было, и грозно ответил: - Прям щас. Под взглядами всей кафедры (включая Фёдорова) Слава поднялся, кивнул коллегам, пару раз поклонился, подошел к суровому начальнику и с улыбкой доложил: - Готов к труду и обороне! Молча пропустив Машнова в свой кабинет, Мирон удалился вслед за ним, еле сдерживая улыбку. Все вернулись к работе. Евстигнеев мысленно подбадривал себя тем, что вечером он увидится с Ваней, а ради этого можно было выдержать что угодно. В какой-то момент кафедра опустела, и Ваня один продолжал работу — он только что доделал все ведомости и, дабы не вмешиваться в неоднозначную коммуникацию Славы и Мирона за дверью, остался сидеть за своим столом, приступив к проверке магистерских диссертаций, которые ему скинули накануне для очередных правок. За окном почти ничего не изменилось: серость туч давила свинцом, периодически слышался мерный стук дождевых капель, раздавались звуки проезжающих мимо автомобилей. Обычная для Вани озвучка типичного рабочего дня в мрачной северной столице. - Всё, я улетаю на консультацию со вторым курсом, - перебил Слава своего начальника, выходя из его кабинета. - Перевод наш готов, спроси у регента... Увидев на кафедре присутствие одного-единственного Евстигнеева, Слава будто бы еще больше расслабился. - Подожди, - сказал Мирон, появившись вслед за ним. - Я хочу разобраться. - Ты сделал ошибку в слове "доебаться"! - всплеснул руками Машнов. Усмехнувшись, Мирон, тоже заметивший, что никого, кроме Евстигнеева, в кабинете нет, просто вздохнул и зафейспалмил. Выдержав индифферентное выражение на своем лице, Ваня продолжил вчитываться в диссертацию на экране. Перевод, о котором говорил Слава, Фёдоров попросил предоставить вечером, а сам ушел к ректору. Машнов тоже скрылся из виду и появился спустя пару часов, когда Ваня успел внести правки во все четыре работы, которые ему направили студенты. Когда Слава вернулся, Ваня стоял возле своего компьютера и, нахмурившись, смотрел на тот самый перевод австрийских документов, держа их в своих руках. Подойдя к нему, Машнов заглянул в бумаги и, молча поизучав их пару минут, беззвучно выругался. Что, разумеется, было диво дивное, совершенно на него не похожее — обычно Слава матерился вслух и очень громко. Выдержав паузу, Ваня аккуратно положил бумаги перед ними на стол. - Ты тоже это видишь? - спросил Евстигнеев. - Что мы ошиблись, и нужно просить совета у Мирона? - уточнил Слава. - Да. - Давай ещё пару минут подумаем. Их дилемму прервал шум заходящей на кафедру толпы магистрантов первого курса, возглавляемых Мироном. Пока студенты здоровались, брали стулья, двигали столы, усаживались, Ваня пытался прикинуть, сколько времени у них есть для тото, чтобы самостоятельно разобраться со злосчастным переводом. Но ситуация обрела дополнительные условия. Подойдя к ним со Славой (тот шустро успел смахнуть бумаги со стола), Мирон сказал, обращаясь к магистрантам: - Как я и говорил, технический перевод требует особого подхода... Иван... - да, он опять забыл Ванино отчество, но Евстигнеев решил не помогать ему. - Иван! Где тот перевод, который я просил? Ваня не успел ответить, а Слава не успел сделать очередную аффективную глупость — их спасла студентка: - Мирон Янович, а скажите, пожалуйста, кто из преподавателей кафедры лучше всего переводит научные тексты? - Все, - ответил Фёдоров. - Но лучше всего — вместе. Мы садимся вчетвером. С Ваней, Женей и Славой. Ваня переводит все чётко, - на этом моменте Евстигнеев непроизвольно сглотнул. - Слава никогда не делает фактических ошибок, - Ваня готов был поклясться, что Машнов заёрзал. - Сначала Женя делает красиво. Потом Слава правит. И дальше я смотрю и говорю, согласен или нет. Возможно, я скажу, что согласен с Ваней. А, может, с Женей. - Или не согласен вообще ни с кем! - воскликнул Слава, выходя вперед. - Мирон Янович, очень нужно вас на секундочку по срочному вопросу... Он указал на дверь в кабинет Фёдорова. - Только быстро, у нас занятие, - сказал тот. Пока Слава уводил Мирона, Ваня оперативно поднял документы с пола и спрятал в свою папку под один из сданных ему на проверку дипломов. Зайдя вслед за ними в кабинет Фёдорова, он резко закрыл дверь — эти двое уже сосались. Когда они, нахрен, успели?! - Так и знал, - выдал Ваня. - Ну так хуле тогда поперся за нами? - протянул Слава в ответ, не отпуская Мирона из объятий. - У меня там магистры, - шикнув на Машнова, Мирон высвободился и слишком быстро покинул кабинет. Слава тут же принялся обыскивать его стол. - Что ты делаешь? - спросил Ваня. - Ищу договор, который он одобрял, мне нужен ебучий пример! Осмотрев все, что было в прямом доступе и потерпев фиаско, Слава уселся в кресло босса и, откинув назад голову, вынес вердикт: - Нам пизда. - Давай просто попросим ключ от его ящика, - пожал плечами Ваня. - Ну давай, конечно, это ж так лего! Прорепетируем. Я — Мирон, ты — это я, который просит от нас обоих. Без читерства в виде ебли. Давай. - Нам нужен ключ от ящика, - невозмутимо произнес Ваня. Прищурившись, Слава ответил: - А чё это вы такие уверенные в себе? - Он не станет отвечать как ты. - Оставайся в образе! - Слав, это просто перевод, - спокойно проговорил Евстигнеев. - Мы уже делали это неоднократно. Давай попробуем еще раз. Если не поймем, как исправить — скинем Жене. Если и это не поможет — так прямо и скажем ему. Это не конец света. Но просить о помощи Женю не понадобилось. Спустя двадцать минут совместных усилий они сами всё переделали в нужном виде. Мешать занятию на кафедре не хотелось, поэтому оба решили остаться работать за большим круглым столом в кабинете Мирона. Ваня сидел в пол-оборота к двери и вычитывал итоговый вариант перевода, когда Фёдоров зашел к ним. - Как мало перспективных студентов у нас... - протянул Мирон, усаживаясь за свой стол. - Чем они опять тебя не устроили? - хмыкнул Слава. - Да им еще учиться и учиться, а вот с их преподами уже все понятно, англичане, конечно... - Да хватит хейтить англичан! - воскликнул Слава, отложив в сторону договоры, которые проверял. - Да, послабее там преподский состав и студенты, но не всем же быть такими гениальными, как мы! Ну, то есть, как твоя команда. Покачав головой, Мирон произнес: - Ты — говно либо гений. Среднего не дано. - Обожаю твои крайности, - размеренно проговорил Ваня. - Нет, Мирон, это полумеры. Если уж мыслить категориями, то давай хотя бы совершенно разными. Ты гениален, тут сомнений нет. Мирон рассмеялся. Не дав ему что-то добавить в ответ, Ваня продолжил: - Но гений умеет делать хорошо что-то одно. А вот талант... - Да, Иван, - загиенил Слава, - талант — это, разумеется, ты! Ты у нас дофига всего умеешь! - Да нихуя я не умею, - отмахнулся Евстигнеев. - Это не обо мне. - АЛЕРТ! ИГОРИЧ МАТЕРИТСЯ, ВСЕ СЮДА! - заорал Слава. Улыбаясь, Ваня терпеливо ждал, пока тот закончит вопить. - Талант умеет многое, - добавил он, повернувшись к Мирону. - Ты — гений, ты умеешь пиздеть. - ААААА! - тянул на фоне Слава. Естигнеев невозмутимо продолжал: - Твоя гениальность в коммуникации. Которая включает в себя и языки, и дипломатию, и прагматику, и психологию, и навыки переводчика. И прочее. - Зато у меня талантливые преподаватели, - вставил Мирон. - Я всегда так говорю, вы в курсе. - Да, но хорошим примером того, что твоё деление на гениев и говно не работает, является Слава. Потому что Слава очень талантлив. А талант, как известно, умеет многое. Что мы можем видеть на его примере. - Исключение только доказывает правило! - воскликнул Мирон. - Я, конечно, дохуя исключительный, - с важным видом протянул Слава, а затем быстро проговорил: - Но нет, Мирон, хуйня всё это, я согласен с твоим регентом. На этой ноте Слава вручил Фёдорову все документы и, быстро раскланявшись, покинул кабинет, сославшись на предстоящую пару у военки. Встретив недоумение на лице Мирона, Ваня усмехнулся и пожал плечами. Они быстро обсудили злосчастный перевод, немного поправили его и продолжили работать в тишине. Ваня даже не перемещался в общий кабинет — им с Мироном всегда было комфортно работать вместе, они не мешали друг другу, не отвлекали друг друга, только иногда спокойно переговаривались и комментировали то, что делали, если в этом была необходимость. Уже ближе к вечеру в кабинет заглянула Женя, закончившая работу, попрощался Илья, а они так и продолжали сидеть, уже все доделав и поймав какую-то очень высокую частоту коннекта, просто погруженные в свои мысли. И Ваня помнил, что они раньше гораздо чаще задерживались так допоздна, завершив дела и подняв совсем иные темы. Пустая кафедра, поздний вечер, озвученные ранее вопросы — атмосфера располагала к откровенному диалогу. И Ваня решил, что момента лучше, чем этот, он вряд ли дождется. А поделиться своими мыслями ему хотелось уже давно. - Ты никогда не думал, что вот это, - прервав тишину, Ваня вскинул правую руку и указал пальцем левой на место, где когда-то было кольцо, - усложняет нам возможности впускать людей в своё личное пространство? Мирон непроизвольно заломил пальцы на правой руке, проводя большим безымянному. - Да, я думал об этом. Как и о том, что теоретическая идея отношений с мужчиной привлекает необязательностью. Свободой действий, если угодно. Я знаю, что ты по жизни обязательнее меня в миллион раз, не только в отношениях, но... - Я тебя понял. Мы даже мужчин себе выбрали максимально похуистичных, - Ваня задумчиво смотрел на предзакатное небо за окном. - Подсознательный страх остепениться или страх вновь облажаться? - На философию тебя потянуло? - улыбнулся Мирон, а затем ответил: - Beide*. - Я тоже так думаю. Только в твоём случае сильнее страх остепениться. А в моем — облажаться. - Тут ты не совсем прав. Я одинаково боюсь что того, что другого. А ты боишься снова неправильно что-то построить... Кивнув, Ваня откинулся на спинку кресла, сложив руки в замок на шее. Глядя в потолок, он думал о том, как перевернулась его жизнь за этот год. Он думал о Ване, о том, каким наполненным он себя чувствует рядом с ним, о том, насколько это все гармонично и насколько, по сути, неправильно. Выдохнув, он произнес: - Хочу быть отцом. Фраза повисла в воздухе. Было слышно, как Мирон почти нервно сглотнул. - Просыпаться по ночам не от твоих звонков — срочно переведи то, отправь это, напиши-проверь-приедь-исправь-посмотри... Понимаешь? - Absolutely. Мне тоже этого хочется, - Мирон сделал глубокий вдох. - Блять... Ты умеешь поднимать сложные темы. - Оно само, - сказал Ваня. - Извини. Хотел поделиться. - Все окей, - отмахнулся Мирон. - Да, я тоже этого хочу. Но в моем положении, равноценно говоря про пост, который я занимаю, и отношения, которые имею, мне остаётся тормозить только головой. И не мозгами... - А черепной коробкой. Я понял. - Я люблю его, понимаешь? Я... Мне кажется, я никогда такого не испытывал. То есть, конечно, это чувство напоминает мне о... Мирон опустил голову и потёр шею. - Я понял, - повторил Ваня. - Спасибо, - сразу ответил Мирон и медленно поднял голову. - Но это будто намного сильнее... - Он делает тебя лучше, - глядя на ручку, лежащую на столе, проговорил Ваня. - Ты мысли мои читаешь, я говорил уже, - нахмурился Мирон. - Я извинился перед Димой. - Я же говорю, он делает тебя лучше, - Ваня заулыбался. Мирон закрыл лицо руками. Получается, что благодаря Славе он решился на такой смелый шаг: пойти и рассказать бывшему другу о том, что чувствует. - Ну можно ведь переехать в Европу, усыновить ребенка... - сказав это вслух, Ваня понял, насколько сильно эта идея стремится к статусу "невыполнимой". - Ты не представляешь, сколько таких схем и сколько раз я уже прокручивал в своей голове, - ответил Мирон. Потерев виски, Ваня выдохнул: - Пойдем покурим, мне еще нужно зайти в деканат... Спустя полчаса, завершив все рабочие дела, Ваня снова курил у входа в главный корпус, пока дождь с новой силой барабанил по навесу и вызывал вопросы о том, получится ли сегодня миновать пробки. Было совсем поздно. Евстигнеев собирался ехать домой, где его ждал Ваня, и быстро заскочил на кафедру за планшетом. Уже уходя, он услышал тихие голоса Мирона и Славы из кабинета Фёдорова. - Я боготворю тебя, ты осознаешь это? - говорил Слава. - Я часто слышу восхищение в свой адрес, но... - Но не принимаешь всерьёз. Тишина. Наверное, Мирон кивнул, потому что далее Слава продолжил: - Может, поверишь, наконец? Попробуешь жить в признании? - Я недостаточно... - Ты достаточно, Мирон. Но тебе постоянно нужно делать лучше, думать лучше, быть лучше. А где предел, Мир? Когда ты будешь удовлетворён? - Хватит лезть ко мне в голову, - в голосе Мирона слышалось тепло. - Ты и так там уже наворотил слишком много. - Я хочу, чтобы ты жил с кайфом. Чтобы ты кайфовал каждый день, а не только в постели со мной! - говоря это, Слава явно улыбался. - Блять, - послышался шорох и звук поцелуя. - Ты же знаешь, да, что я люблю тебя вот за это? Помимо дохуллиарда всего прочего, конечно… Забрав планшет, Ваня поспешил ретироваться с кафедры, пока его не заметили. Доехать домой получилось даже быстрее, чем он рассчитывал. Ваня налетел на него с порога — в прямом смысле, чуть не сбив с ног, кинулся обниматься и тараторить, что соскучился и вообще, роллы уже приехали, нужно идти кушать скорее, вино греется. - Еще немного, и я завалюсь, - прохрипел Евстигнеев, которого стискивали в объятиях, повиснув на нем. - Да я завалю любого! - поржал Ваня, отпустив его. - Поэтому ты заваливал все экзамены? - Евстигнеев усмехнулся. - Вот сука! Раунд! С этими словами Светло ускакал в направлении кухни, крикнув, что пошел наливать им, а Ване нужно быстрее переодеваться. Тот подчинился. Болтая о том, как прошел день, с роллами они расправились достаточно быстро. Но не так быстро, как с первой бутылкой вина. В ход уже пошла вторая, и разговоры стали откровеннее и гораздо интереснее, а иначе в этот день и быть не могло. - Расскажи, пожалуйста, было ли у тебя с мужиками, и как это произошло, и как ты к этому пришел, мне хочется знать это, - покручивая бокал, Ваня смотрел Евстигнееву в глаза с неподдельной заинтересованностью. - Ох, это ведь не так просто, - Ваня улыбнулся, понимая, что эта тема беспокоила Светло все это время, - да и не так сложно. Я никогда не был гомофобом, даже в детстве; в школе, играя в бутылочку, я пару раз целовал в губы парней, и в нашей компании это было нормально. Я всегда встречался с девочками, один раз, на какой-то тусовке, я увидел очень симпатичного парня, который круто шутил и собрал вокруг себя толпу. Напившись для смелости, поцеловал его. - Удачно? - глаза у Светло блестели. - Внезапно, но да, - сделав глоток, Ваня усмехнулся, - но это был только поцелуй и пьяные облапывания. Однако тема не нашла развития — я влюбился, женился, итог ты знаешь. А вот уже после… Светло слушал его, затаив дыхание. Не сдержавшись, Ваня придвинулся к нему и поцеловал в губы. - Что после? - мягко отпихнувшись от него, спросил Светло. - После я много пил. И не только пил. Ну и на фоне тоски по отношению к женщинам я переспал с парнем. Да, мне этого хотелось, да, горизонты расширились сильнее. - Он был снизу? - уточнил Ваня. - Да, но как бы, учитывая мой нулевой опыт, сделал почти все он сам. Помолчав пару минут, Светло отпил еще вина и проговорил: - Я больше не представляю себя с девушками… блять. - Со мной можно обсуждать всё, помнишь? - Да, - Ваня выдохнул, - блять, Вань, я смотрел и обычную порнуху, и гейскую и сравнивал, что у меня вызовет больше эмоций. Типа, мне все еще нравится смотреть на голых женщин, но я больше не могу представить себя с ними. Ну, скорее, не хочу. - Хорошо, а где проблема? - спокойно спросил Евстигнеев. - То есть, я понимаю, что ты чувствуешь, но что доставляет дискомфорт? Ваня немного помолчал. - Мне страшно, - сказал он. - Мне тоже. Взяв его за руку, Евстигнеев добавил: - Но бояться вместе уже не так ужасно, да? Светло улыбнулся. Глядя на него, Ваня чувствовал тепло в груди, которое, разумеется, преумножал выпитый алкоголь, но которое появлялось каждый раз, когда он разговаривал с Ваней на какие-то сложные или сокровенные темы. Так ощущается любовь? Как сложно было Евстигнееву ответить на этот вопрос... Видимо, да. По крайней мере, именно так он и думал, именно это он и чувствовал. И, следовательно, ошибаться он не мог. Это день был такой. День откровений. Ваня ощущал в себе силу признаться Светло в своих чувствах прямо сейчас. И ему очень хотелось это все объяснить. - Помнишь, как мы впервые… - проговорил Евстигнеев, поглаживая Ванину ладонь. - Поцеловались или поебались? Я всё помню. - Я про секс, но наш первый поцелуй я точно никогда не забуду. То, как ты, после соблюдения формальностей, извинившись, решительно поцеловал меня… Я, честно, был в ужасе. Я растерялся и… и пытался поверить в то, что это не сон… И я ведь чрезвычайно, - Ваня сделал особый акцент на этом слове, - возбудился. - О… - у Светло заметно порозовели щёки. - Я хуярил на каком-то неадекватном адреналине. У меня в голове без остановки хуярило «сделай это, сделай это», я боялся, что если не засосу тебя прямо сейчас, то никогда уже не решусь, никогда больше не подвернется удачный момент. - Как же я был благодарен тебе за это, - выдохнул Евстигнеев. - Ведь с моей, преподавательской, стороны это было бы неправильно. Я так много ебашил на работе и в зале, только чтобы не думать о тебе, но где-то очень глубоко внутри я мечтал о том, чтобы ты… я не знаю… просто подошел ко мне в пустой аудитории и засосал меня, не оставляя других вариантов. Что ты и сделал позже. - Да! Сделал! Когда Славка застал нас, хах... Ваня рассмеялся и закрыл лицо рукой. Он чувствовал, что Светло продолжал впитывать каждое его движение и слово. - А тогда в тачке, - Светло улыбнулся, - я перенервничал, успел забеситься от твоей правильности и борьбы с собой, охуеть от поцелуя… - Да, поцелуй был ахуительный. - …но мне очень понравилось. Да, - Ваня слегка замялся. - Но ты начинал что-то о сексе? - Помнишь наш первый раз? - скорее утвердительно произнес Евстигнеев. - Вань, я помню каждую блядскую секунду, проведенную с тобой, - очень тихо ответил Светло, - и, особенно, как мы ебались. Но о каком именно первом разе ты говоришь? - Когда я говорю «первый раз», что приходит тебе в голову? - Секс в твоей постели. - И мне. И тут щеки Евстигнеева впервые за долгое время залил румянец. Возможно, ему показалось, и он просто перегрелся… Хотя, нет. Это определенно был румянец. Щеки горели. - Вань, - накрыв его руку своей, Светло старался говорить уверенно, и было видно, что он нервничает. - Первый раз обычно нелепый или вообще ебаный, однако, у нас это было… ну, для меня уж точно… это было… блять, не передать, как круто. - Не представляешь, как я боялся всё испортить. - Ты?! - Ваня чуть не заорал. - А кто? - нервно усмехнулся Евстигнеев. - После твоего заявления я понял, что всё серьезно. - У меня ведь не было абсолютно никакого опыта... - Понимая это, я ощущал еще более масштабную ответственность. - Вань... Это было великолепно, - сказал Светло. - Каждое твоё движение, каждое прикосновение, каждый поцелуй — всё, что ты делал в ту ночь, снесло мне кабину. - Как и мне... Когда мы лежали, уже после дубля, и ты засыпал, обнимая меня, а я слушал биение твоего сердца, как оно успокаивается, как выравнивается твое дыхание… Я чувствовал, будто энергия всей Вселенной наполняет меня, и я ни на миг не хотел увеличивать расстояние между нашими телами, даже на миллиметр. Со мной такое было впервые. Он не успел до конца завершить свою мысль — перегнувшись через стол, Светло страстно поцеловал его. Ваня ответил, сгребая его в объятия, и этот поцелуй вышел намного активнее и откровеннее, чем предыдущий. Светло забрался ему на колени и, отстранившись, чтобы вдохнуть воздуха, стянул с него футболку и тут же прижался губами к ключице. Евстигнеев возбудился еще сильнее. Он гладил Ваню по плечам, по шее, пока тот стекал по его коленям вниз, проводя языком по животу, вызывая мурашки. Устроившись перед ним на коленях, Светло зацепил пальцами резинку домашних шорт Вани, намереваясь их снять. - Пойдем лучше в спальню, - предложил Евстигнеев. - Хочу в душе, - выдохнул Ваня. - Значит, пойдем в душ...§
Наше время
Его руку сжали. Вскинув голову и вынырнув из воспоминаний, Евстигнеев увидел, что Ваня заёрзал. _____ *Beide (нем.) - и то, и другое / оба.