Холодно, папочка

      Локи измучился. Он теперь ждал вопросов от Тора, пытаясь общаться с ним, хоть это было и тяжело. Громовержец не доверял ему, ждал подвоха и был почти уверен, что Локи добыл несколько доз. Он часто обыскивал брата, пока тот спал, рассматривал руки. Вены теперь имели вид чёрных дорожек под белой кожей, но новых уколов не появилось, да и по усиливающимся признакам надвигающейся ломки было понятно, что Локи отдал все имеющиеся у него дозы.       Этим утром у него стал нарастать жар и Бог Обмана морально готовился. В покои зашёл Тор: — Ты как? — тихо спросил он. — Плохо. Очень плохо, — Локи говорил сипло, и впервые признавал свою слабость. Тор видел, как напряглись плечи, как Локи до невозможности вытянул напряжённую шею и схватил одеяло пальцами. Он не успел уточнить — Локи продолжил сам. — У меня начинается ломка, и за шприц я могу продать вас всех и Асгард в придачу. Глаза Громовержца расширились. Локи сам сознался в своей слабости, и пусть он так и не посмотрел на него, а сидел, понурив голову, Тор понял, что брат ему доверяет. Проблема была только в том, что он не верил Локи. Где-то подсознательно он понимал, что гадость, которую Локи потреблял, так просто не отпустит. Наверное, это промелькнуло в его глазах. Сводный брат сжался как от удара и отвернулся. — Ты не сорвёшься, — Тор присел на кровать Локи и взял его ладонь в свою. — Да что ты говоришь, — ядовито пропел Локи. — Мальчик, родившийся с золотой соской во рту и получавший требуемое по первому щелчку пальцев? — по шее Локи катился пот, зрачки медленно расширялись. — Это не ты сейчас говоришь, — Саманта поделилась подробностями с Тором, рассказала ему о ломках. Он прекрасно знал, что сейчас будет и всё равно остался. Это нужно было пережить. Если брат выживет после ломок, он очнётся для этой жизни. Громовержец подошёл к двери и заложил тяжёлый засов. — Ты что удумал? — Локи скопировал чей-то похотливый голос, скабрезно улыбнулся и стащил с себя промокшую рубашку. — А что, после того как смешали меня с грязью, можно делать со мной всё, что пожелаешь? А? Тор? Дыхание Локи становилось жёстким, пот катился уже ручьём, но он зло паясничал. В глубине души он всё осознавал и боялся, что сейчас он рвёт ту тонкую ниточку доверия, которая с трудом возникла между ним и Тором, но всё же стащил с себя бельё и предложил брату непотребство. Громовержец только горько хмыкнул и прикрыл его одеялом. — Стыдно тебе? — глаза Локи стали уже совсем чёрными от расширившегося зрачка. — Или брезгуешь?! — и голос сорвался на неприятный визг. Громовержец просто накрыл брата одеялом и уложил на кровать. Ничего уже нельзя было сделать. Только переждать. — Ненавижу тебя! — Локи попытался вывернуться и пнуть Тора. — НЕ-НА-ВИ-ЖУ! НЕНАВИЖУУУУУ! СДОХНЕШЬ КОГДА-НИБУДЬ, А Я НА ЭТО ПОСМОТ….       Его начало выворачивать. Он всё брыкался и брыкался. Слюна бежала по подбородку, в воздухе запахло чем-то кислым. Желудочный сок, а потом Локи вдруг затих. Он заснул, выбившись из сил и пока он спал, Тор убрал всё что только можно. Он догадывался, что сей концерт — это только начало. Как в воду глядел.       Два дня Локи угрожал Тору, вспоминал детские обиды, обличал, что брат не вступился за него на суде, пытался драться. Тор только лениво отмахивался. Локи был не в состоянии с ним совладать, он собой-то не владел. Иногда он апатично лежал, глядя в потолок, потом ухитрялся вывернуться от Тора и начинал биться головой о стену.       Громовержцу было больно смотреть на это, но отступать было нельзя. Он не разговаривал с Локи, зная, что тот опять начнёт язвить, обзываться или предлагать себя, но нужно было справляться. В последние минуты адекватности Локи просил Тора не уходить, и помня слова Саманты о том, что словам и слезам наркомана веры нет, он всё же так желал помочь. Но таких сильных ломок у Локи ещё не было.       А на четвертый день стало ещё хуже. Локи скатился на пол, бился в конвульсиях с пеной у рта и орал так, что уши закладывало у всех, кто проходил мимо покоев. Конечно, Тор мог бы дать ему что-нибудь против боли, но он боялся. Боялся, что если брат не перетопчется на сухую, то снова будет искать дозу. — Тор, Тор, ты здесь?! Прости! Прости за те слова, но я не могу. Ты ведь не выбросил его?! Отдай обратно, ну что тебе, жалко что ли?!       Громовержец не ответил. У него и так уже болела голова и выслушивать этот бред не было сил. Он просто взял одно из одеял, расстелил его перед дверью, чтобы Локи не мог удрать, окно закрыли барьером ещё в первый день пребывания Локи в Асгарде, лёг и заснул.       Поняв, что дозы не будет, Локи взвизгнул как кошка и попытался перегрызть себе вены, за что был связан лично Тором. Шипя, матерясь и проклиная брата, Локи пытался его искусать, получил пощёчину и обижено затих. Громовержец положил брата на бок, чтобы тот не захлебнулся рвотой или не подавился языком и отправился спать.       Усталость и душевная боль сделали своё дело. Тор спал, не обращая внимания на крики боли, вопли ненависти и угрозы самоубийством, исходящие от Локи. Ему было всё равно, а Локи разозлившись на то, что его не слушают, бессильно упёрся лбом в пол, об который недавно бился головой, да так сильно, что рассёк лоб, и уснул в луже собственной крови.       Громовержец проспал двое суток, а когда открыл глаза, понял, что не слышит брани, возни и проклятий. Он взглянул на Локи и вздрогнул. Его младший брат лежал ничком, под головой была лужа спёкшейся крови, а в воздухе висел острый аммиачный запах. На дрожащих ногах Тор подошёл к нему и пощупал пульс. Казалось, что его не было, настолько слабой чудилась пульсация. Он осторожно перевернул брата на спину и погладил по грязным, свалявшимся волосам, стёр кровь со лба и из уголков прокушенных губ. Ему было почти физически больно смотреть на брата и он понимал, что, скорее всего, он проиграл эту битву. Веки Локи дрогнули, глаза открылись, и он тихо прошептал: — Тор, я есть хочу. Только совсем чуть-чуть, — Громовержец вздрогнул, улыбнулся и уже хотел развязать его, но наткнулся на хмурый зелёный взгляд. — Не стоит, брат. Давай выждем ещё пару дней. И…. Прости, что тебе приходится всё это делать. — Ты был не в себе, — Тор потрепал его по плечу. — Да, был, но помню всё что наговорил и наговорю это ещё не раз. Только об одном прошу, не отпускай меня и никогда, слышишь, никогда не жалей. Лучше убей, но не дай дозу. Пообещаешь? — Локи, ты что…. — Обещай, что не дашь дозу. Убьёшь, но дозу не дашь! — Обещаю….       Один распутывал Локи. Тот дрожал, прятал лицо и стыдился себя, но Всеотец ничего не сказал. Он помог ему отмыться, и только после этого спросил: — Это всегда столько длится? — Да, — выдохнул Локи. — Ещё будет? — Не знаю. Надеюсь, что нет. Но следующие ломки будут легче. — Понятно. Ты только терпи, тебе нельзя срываться. Ты нужен Фригге. — А тебе и Тору? — тихо спросил Локи и замер, ожидая приговора. Один врать не умел, и он это отлично знал.