***
Каллен рассчитал, что в запасе у него было десять минут. Две минуты на то, чтобы добраться до северо-западного крыла, шесть — чтобы добежать до своего поста. В итоге на долгожданную встречу с Сураной у него оставалась… одна минута. Одна минута на решающую, судьбоносную встречу! Как же это ничтожно мало! Но даже предчувствие мимолетного взгляда, прикосновения наполнило Каллена безмерной радостью. В коридорах загремели латы — время смены караулов. Он быстрым шагом направился в северо-западное крыло. Мимо него шаркали храмовники, уставшие после долгого, изнурительного караула. С некоторыми он здоровался; кто-то хотел завести с ним краткий разговор, но он отмахивался: ему катастрофически не хватало времени. Как только он ступил в пустынное северо-западное крыло, его сердце приподнялось, а под ложечкой засосало. Голову обдало жаром, растекающимся по всему телу и завязывающимся на лице и в области ниже живота. Отмерив пять комнат справа, он, оглядевшись и убедившись, что никто его не видит, нырнул внутрь. Он аккуратно закрыл за собой дверь. Прислушался: в воздухе висела звонкая тишина. — Ирри? — тихо и как-то неловко спросил Каллен, боясь нарушить безмолвие пустой комнаты и крыла. Он услышал шорох. — Каллен! — прерывисто выдохнули возле него. Сурана повисла на его шее, крепко сжимая. Каллен прижал ее к себе так сильно, будто хотел слиться с Ирри и телом, и душой. Ее горячий рот на мгновение коснулся шеи и мочки уха, а позже скользнул на лицо. Он отстранил ее, но лишь для того, чтобы впиться своими губами в ее. Поцелуй получился груб, но в нем было спасение; они утопали друг в друге, упиваясь близостью, и боялись отдалиться хоть на сантиметр. — Каллен… — выдохнула она, разомкнув поцелуй. — Я думала, что не дождусь твоего выздоровления… Я так скучала! Надо же — полтора месяца прошло! — Полтора месяца? Я не видел тебя двенадцать лет. — Он вновь прильнул к ее губам. Вскоре он отстранился, вызвав негодование у Ирри. — У меня караул, — приглушенно и сдавленно сказал Каллен. — Но мы обязательно еще встретимся. Сурана прильнула к его латной груди, пытаясь остановить его и продлить эти блаженные минутки. Через рубашку, дубленую кожу мундира и металлический нагрудник Каллен почувствовал, как Ирри беззвучно дрожит в рыдании; оно через толстый слой доспех проникало в его самое сердце, хватая и терзая. Объятия их разомкнулись, когда из коридора послышались шаги. — Спрячься! — шепнул Каллен. — Я их уведу. — Но… — Ирри! Сурана растворилась во тьме, забившись в дальний угол. Каллен вышел из комнаты и увидел, что по направлению к нему идет пара храмовников. Они остановились. — Я видел, как маг проник в это крыло, — промямлил Каллен. — В самом деле? — передразнил его храмовник. — А не в эту ли комнату случайно? — Тигг! — одернул его другой. — Прислушайся! В конце коридора послышались шаги. — Проклятые маги! — выругался первый. — Беккет, пошли! Тигг хитро глянул на Каллена и миновал его. — А с нашего ли он караула?.. — задался вопросом Беккет. — Эй! Но Каллена уже не было, как и призрачных шагов. Тигг, разозлившись, послал Беккета в конец коридора, а сам направился в комнату, откуда Каллен вышел. Но, войдя туда, он никого не обнаружил.***
Теперь Каллен видел посланника, что постоянно подкладывал ему записки — подругу Ирри, Дорею (Ирри обучалась в другом корпусе). После каждого занятия она, проходя мимо него, всучивала записку в латный кулак. Через Дорею они поддерживали связь. Она не решалась заговорить с Калленом, безмолвно передавая и принимая послания, но однажды она прошептала: — Будь сегодня у себя, — и всучила записку. «Жди сюрприз». И Каллен весь вечер сидел в своей каморке, не смея шевельнуться от переполняющего его возбуждения и восторга. Но ему было невдомек, что она придумала, и зачем ему оставаться в комнате. Неужели она проберется сюда? В храмовничье крыло?! Это было самоубийственно, но Каллен не откидывал эту гипотезу: Ирри была изобретательна и непредсказуема. Он постоянно выглядывал в коридор, высматривая ее, но в итоге был награжден несколькими недоуменными взглядами снующих храмовников. Каллен, погруженный в размышления от долгого ожидания, очнулся — его дверь скрипнула. Она впустила в полумрак комнаты слабый луч света из коридора, и вскоре закрылась. Каллен вскочил с кровати и выглянул в коридор — ни души. Он услышал шорох позади себя, но, резко развернувшись, никого не увидел. Сердце ушло в пятки, а затылок похолодел, когда он почувствовал ледяное прикосновение к своему плечу. «Нет, нет… Только не снова! Только не опять!» — Каллен! — послышалось рядом. Его нервы натянулись как струна; он выхватил меч из ножен, висящих на стойке, и выставил перед собой, ожидая, когда нечто проявит себя. — Каллен! Это я, Ирри! — послышалось откуда-то. — Убери меч! — И не подумаю, демон, — дрожащим голосом отозвался Каллен; он взмок. Неужели все заново? Неужели и это — сон? Или Башню Круга захватили демоны? Страх и негодование захлестнули его с новой силой, когда в воздухе возникли глаза, а позже лицо Ирри — остальное тело оставалось невидимым. — Стой! — голова откачнулась, когда Каллен замахнулся мечом. — Это и есть сюрприз! Каллен рубанул; голова уже была возле угла. — Это и есть сюрприз! — у тела появились зыбкие очертание, но все же через него просвечивалась каменная стена. Меч со звоном упал на пол; Каллен, рухнув на колени, схватился за голову и, качаясь, зарыдал. — Хватит… хватит! — шептал он. — Я не выдержу… Создатель! Рядом с ним опустились и приобняли за плечи. — Прости меня, Каллен, прости!.. Это была дурацкая идея, совершенно дурацкая! Как я не подумала? Ирри поглаживала дрожащую спину, уткнувшись щекой в макушку Каллена. Она шептала что-то успокаивающее, нежное, и вздрогнула, когда он руками слабо обвил ее талию. — Никогда больше не послушаю Дорею и Мэв! Дурацкая микстура! Каллен, отстранившись, с недоумением посмотрел на полностью материализовавшуюся Ирри. — Зелье невидимости, — пояснила она. — Я столько сил на него угробила, и зазря! Сурана улыбнулась, утирая слезы с лица Каллена — он глядел на нее осмысленно, что крайне ее обрадовало. Она осторожно коснулась губами его лица и, когда он слегка улыбнулся ей, поцеловала. Теперь они могли насладиться моментом — угроза обличения ушла на задний план, и они полностью отдались друг другу, упиваясь поцелуями, объятьями, прикосновениями. Пыл охладился, когда в дверь постучали. — Каллен Резерфорд? — послышалось из-за двери. Он встал и, шикнув на Ирри, чтобы та спряталась, открыл дверь. — Что с тобой? Храмовник увидел перед собой растрепанного, взмокшего и заплаканного брата. — Опять? — сочувственно спросил он. Каллен робко кивнул, не совсем понимая, о чем тот говорит. — Не переживай — скоро лириум прибудет, — храмовник легко похлопал Каллена по плечу. — Ты не один такой — к сожалению. Ладно, найду кого-нибудь другого на новый караул. Но потом ты подменишь — идет? — Конечно, — сдавленно пролепетал Каллен и, когда храмовник ушел, закрыл за собой дверь. В углу хихикнула Ирри. — Что? — удивленно прошептал Каллен. — Искусный врун — вот что! — она прикрыла рот ладонью, приглушая смешки. Она взобралась на кровать и, приглашая Каллена присесть рядом, начала рассказывать все те события, что произошли в Башне Круга, пока он… болел. Начала она с дурацких историй; она с энтузиазмом рассказывала несусветную нелепицу, но Каллена не волновало содержание — ему отрадно было видеть ее улыбку, сверкающие глаза. Ему не верилось, что она действительно рядом, и восторг перемешивался вместе со страхом: вдруг он коснется ее, и она растает, ускользнет и навсегда покинет его? Вдруг это его фантазия? — Каллен, — посерьезнела Ирри. — Да? — Ка… какого это было? В этом сне? Каллен напрягся, и Ирри увидела это. — Прости. — Нет, не нужно извинений, — улыбнулся он и, глубоко вздохнув, сказал: — Как будто ты долго шел, и, устав, прилег отдохнуть на земле. Потом дует сносящий ветер, и ты, хватаясь за траву, камни и корни, надеешься, что ветер стихнет. Но он отрывает тебя от земли и несет куда-то. Потом ты оказываешься в самом начале пути. Ирри склонила голову, приподняв брови от удивления. — Я не силен в объяснениях, — Каллен, как бы извиняясь, глянул на нее. — Это было очень странно. — Было страшно? — Да. На мгновение в комнате повисла тишина. Каллен рассматривал Ирри: непослушные волосы она вновь обстригла по самые мочки ушей, а веснушки перестала мазать каким-то специальным кремом. Она сидела перед ним как первозданное существо — естественное, без прикрас и муляжа. Ее янтарные глаза вновь обратились к нему. — Что тебе снилось? — Это слишком долго рассказывать, — ответил Каллен. — Расскажи! И он, вздохнув, рассказал все события призрачных двенадцати лет. Он рассказал об убийстве архидемона в Денериме, ознаменовавшем окончание Мора; о своем прибытии в Киркволл, о службе в Казематах, о войне в городе между магами, храмовниками и кунари. Ирри прервала его: — Ты ничего не сказал обо мне. Я уехала с тобой в Киркволл? Каллен замолк, осунувшись. — Что? Что со мной было? — Ты погибла. Ирри охнула. — Как? — Тебя казнили за помощь в побеге магу крови. Я… я пытался спасти тебя, но… — Это всего лишь сон, галлюцинации! — Ирри тряхнула головой. — Нечего оправдываться и раскаиваться. Продолжай! Каллен рассказал Разломе и Корифее, об Инквизиции и… он не смог завершить — Ирри, слишком возбужденная, выпалила: — Кто такая Виттория? Каллену будто дали под дых. — Откуда?.. — Когда я прокрадывалась к тебе, ты постоянно звал ее, — Каллен не мог понять, набросится ли сейчас на него Ирри, засмеется она или расплачется — ее лицо выражало сотни эмоций. Она повторила свой вопрос. — Кто такая Виттория? — Во сне, — приглушенно сказал Каллен, — она была Вестницей Андрасте — главой Инквизиции. Она… — Ты спал с ней? — Ирри свела брови к переносице. Каллен был окончательно дезориентирован. Не в силах что-либо сказать, он слабо кивнул. — Ты любил ее? Он вновь кивнул. — Ты бы хотел, чтобы она была реальной? — Ирри! — выпалил Каллен, и ответом ему служил озорной смех. — Дурак! Ты бы видел свое лицо! — она так расхохоталась, что повалилась на кровать и уже соскальзывала на пол, но Каллен подхватил ее и, приподняв, положил в удобном положении на матрац. — Все в прошлом, — Ирри погладила нависшего над ней Каллена по щеке. — Это был всего лишь сон. — Всего лишь сон, — эхом отозвался он. Сном, который посеял в него зерно сомнений. Она, распахнув одеяние, притянула его к себе.