Сборник.

У Гебфера от этой тусовки сводит челюсть. Это в его улей ебучая Дэглок натаскала сомнительных троллей, это его холодильник разграбили и это на его полу расположились ящики с разномастным бухлом. Сидвеллер со взятой наугад бутылкой непонятного пойла подпирал стену, с раздражением созерцая толпу. Отыскав взглядом спину Каприм, Доньют искренне попытался передать взглядом всё, что об этой сучке думает, но наземница, кажется, даже не заметила его ментальный посыл. Зато безмятежно трещащий перед ней нефрит очень даже поймал его ненавидящий взгляд. От контакта глаза в глаза Гебферу стало настолько не по себе, что он поспешно присосался к бутылке. Надо было строить улей на морском дне. Геб не уловил момент, когда переместился от стены в кресло. На коленки влезло какое-то существо непонятной касты и не менее непонятного пола. Гебфер уловил себя на том, что держит руку на чужом бедре и скоропостижно её убрал, брезгливо потерев ладонь о подлокотник. Существо, судя по лицу, обиделось. Не то, чтобы Доньюту было до этого дело. Каприм премило таскалась по зале, распространяя сладковатый запах дури и брызжа во все стороны коктейлем из стакана. Стопудово сама намешала какого-то ссанья и теперь ужирается им до беспамятства. Давешний нефрит приторно лыбился какой-то зеленокровке, хотя, судя по позе и выражению глаз, искренне скучал. Гебфер уцепился взглядом за чью-то цветастую блузку и снова хлебнул из бутылки. Сознание приятно раскололось. Гебфер искренне не помнил, за каким хером он увязался на второй этаж, но из коридора, ведущего к гостевым спальням, недвусмысленно громко стонали. Только этого, блять, не хватало. Доньют зарулил на звук, попетлял по коридору и, выглянув из-за угла, уже собрался выкидывать горе-любовничков в окна, но примёрз к полу. Давешний нефрит. Трахает кого-то. Прямо на его - Гебфера, - обоях. По дорогому покрытию уже расплылось неприятное зелёное пятно, генматериал стек на карниз, впитался в швы. Сидвеллер почувствовал, как белки глаз наливаются красным и сделал было шаг вперёд, но нефритокровый вдруг - ни с того, ни с сего, - повернул к нему голову. Поднял руку к лицу, прикладывая указательный палец к губам, второй рукой подхватил зеленокровку под горло, заставив вздёрнуть голову. Видимо, чтобы она не увидела свидетеля. Гебфер отмерзает, когда тролльша хрипит и по обоям скатывается новая волна генматериала, разворачивается на пятках и сбегает обратно на первый этаж. Запивает воспоминание крепким белым ромом. Влажные чёрные губы, длинные белые клыки. «Хочешь тоже?» <~> - Дэг? - Йаран выныривает откуда-то из толпы, у него приятный румянец на лице и Каприм прекрасно знает, что это значит. Она потягивает приторное пойло из пивной кружки и вопросительно вздёргивает бровь. - Что за рыба тут плавает? - Ну ты загнул, - фыркает фиолетовокровая. - Дорогой, мы на побережье, в этом зале минимум дюжина жабромордых, который из них тебе нужен? - Злые глазки, лицо в родинках, - Вискам открывает рот, чтобы продолжить, но Дэглок останавливает его жестом «ни слова больше». - Хвостик высокий и выглядит как уёба, ага. Это Гебфер и он, вообще-то, хозяин улья, так что ты по-аккуратнее, - фиолетовокровая делает нетролльский глоток из кружки и добавляет: - Иногда он такая заноза в моей жопе, что на щупле бы его повертеть. - Вот я и хотел, - невинно отзывается нефрит, улыбаясь в минимальные четыре. - У него соблазнительная задница. - Не твоего полёта птичка, дорогой, - скалится Дэглок. - Забьёмся? - Йаран поднимает широкую бровь и протягивает ладонь. - Если я его всё-таки трахну, ты....скажем, месяц будешь ходить в костюме монашки? А если мне не удастся, я побреюсь налысо. Каприм бесстыже заржала, пугая окружающих троллей и разливая на ковёр треть оставшегося в кружке коктейля, но по протянутой ладони ударила. Дэглок всегда любила споры. <~> - Скучаешь? Доньют поднял взгляд и тут же пожалел об этом. Улыбка нефритокрового вызывала у него желание стукнуть по ней так, чтобы зубы посыпались. - Гебфер, да? Я Йера. - Мне поебать, - отозвался сидвеллер, уводя взгляд в толпу и угрюмо сюрпая из бутылки. - Ты всегда такая злюка или у тебя весеннее обострение? Геб не понимал, какими грехами заслужил такое внимание к своей персоне, но выбрал наиболее безболезненную тактику. Если это недоразумение игнорировать, оно само исчезнет, так ведь? Нефритокровый, видимо, недовольный отсутствием внимания к своей персоне, вдруг наклонился, запуская руки Гебферу под воротник. С должной осторожностью потёр чувствительное местечко над жаброй - и как угадал-то, паскудник?! - дыхнул в плавник горячим и сладким. - Ну и как, понравилось зрелище? Знаешь, вуайеризм это отклонение. Доньют к своему ужасу залился злой краской, стоило вспомнить про испорченные обои. Он схватил наглую руку за запястье, сдавил и отвёл от шеи. - Съеби, пока я не выкатил тебе счёт за испорченные обои. У вас, нефритов, что, есть лишние почки? В глазах напротив что-то такое мелькнуло - Геб не успел в алкогольном угаре рассмотреть подробнее, но насторожился заранее, - и Йера снова приторно улыбнулся. Гебфер подавил порыв заехать в эти длинные белые клыки кулаком, заставить наглеца давиться собственной кровью и осколками зубов, заставить, заставить, заставить... Нефритокровый качается вперёд, коротко прижимаясь своими невозможными губами к губам Доньюта. Не поцелуй даже, так, касание мимолётное, но этого вполне хватает, чтобы пурпурнокровому потащило чердак. Они на втором этаже, это гостевая спальня, в ней пыль в три пальца толщиной, а Гебферу лезут в штаны. Как он вообще это позволил?! Что там этот еблан ему на ухо бормочет? А, без разницы. Сидвеллер плавает на краю колодца здравого смысла - шаг влево, шаг в право - и провалишься, а дело даже не в том, что его действительно это возбуждает. Он - высший, надежда нации и практически законный правитель этой трижды проклятой планеты. Он - высший, а его - пьяного и невменяемого, - сейчас мацают за всякие интимные места на вписке. Это такой позор, что его наверняка вычеркнут из гемологического древа. Гебфер задыхается в тисках холодных рук - низшие вообще могут быть такими холодными? Холоднее его? - кусает губы, долбится затылком о стену, пытаясь прийти в себя. Открыть глаза, схватить наглую руку, сдавить, сломать, до запаха крови, до белеющей в открытой ране кости, до крика...до стона. Позорище. Когда за закрытыми веками вспыхивает белым на долю секунды, Доньют окончательно звереет. Этот сукин сын! Нефрит отшатывается от апперкота, глухо стонет или смеётся - не разобрать через шум крови в ушах. Прижимает ладонь к лицу, но продолжает тыкать в телефон. И рука у него в пурпурном, в драгоценном, в компромате и в доказательстве. Гебфер вырывает чужой телефон и крошит его в ладони, хотя видит, что сообщение отправлено. <~> - Ты какого хуя так разодета? Дэглок смеётся, лукаво щурится, поправляет чепец и идиотская монашеская ряса не идёт ей от слова совсем. Долговязая бухая монашка - это определённо не то, что Гебфер ожидал увидеть с похмелья.