Мародеры и Турнир Трех Волшебников

Ленивое ноябрьское солнце пробивалось в косые окна комнаты в Гриффиндорской башне. Медленно, неохотно поднимаясь над землей, оно подсвечивало алым пологи над кроватями, жалило острыми лучами в зазоры между тканью. И Джеймс Поттер умирал от счастья, потому что прямо сейчас, спрятанный от посторонних взглядом багровым бархатным пологом, он лежал в женской спальне на кровати Эванс, а рядом лежала сама Лили в вытянутой футболке, клетчатых шортах и забавных носках, с наспех собранным пучком на голове, такая прекрасная, что у Джеймса щемило сердце. Они валялись на узкой кровати, соприкасаясь плечами. Иногда Лили поднимала руку или поворачивалась, касаясь ног Джеймса своими голыми ногами, и в эти моменты ему казалось, что он умрет от счастья. — Скажи мне, как тебе удается пробираться по лестнице? — шепотом спросила Лили, поворачивая к Джеймсу лицо и прищуривая глаза, сверкавшие в полутьме, как два драгоценных камня. Джеймс высвободил руку, на которой лежала Лили, и скрючился на кровати, чтобы дотянуться до ее лица. И почему Дамблдор просто не мог поставить двуспальные? Когда он поцеловал ее, весь мир сузился до запаха ее кожи и мягкости губ. Лили стянула с него очки, вцепившись пальцами в плечи, а он высвободил ее волосы из пучка и запустил в них ладонь. Так они лежали и целовались все утро; одеяло смялось и утонуло в подножье кровати, волосы Эванс осенней листвой расплескались по подушке, и сама она как-то оказалась под ним, а он, нависнув, сжимал ее за ноги, за талию, за плечи. Наконец Лили уперлась обеими руками Джеймсу в плечи и оттолкнула его. Разгоряченная, с пылающими щеками и припухшими от поцелуев губами, она была произведением искусства. Сейчас Джеймс даже готов был простить ей то, что она так бесцеремонно лишила его сигарет. Зато он выиграл спор. — И все-таки, Джеймс? — свистящим шепотом спросила она, склонив голову набок. Сейчас ей трудно было отказать, но Джеймс собрал волю в кулак. — Какая разница? Главное, что я здесь, — неуклюже выкрутился он и снова полез ее целовать, но Лили была непреклонна. — Ну скажи мне… Джеймс, — пробормотала она его на ухо, и у Джеймса потянуло внизу живота. Он сглотнул и обхватил ее за талию. — Это грязный прием, Эванс, — пожаловался он. — Ну Джеймс… Расскажи мне, Джеймс, — увещевала она. Вот черт. Джеймс почувствовал, что сдается. — Это не только мой секрет, — наконец выдавил он и со вздохом нацепил очки. — Главное, что у меня это получается. — Он запустил руку под ее футболку и начал водить пальцами по ребрам, щекоча ее. Лили закусила губу, чтобы не засмеяться во весь голос, и заколотила ногами по кровати, пытаясь вырваться из рук Джеймса. Она так пыхтела, что ему казалось, что сейчас она перебудит не только всю спальню, а заодно и Гриффиндорскую башню. Выпустив ее, он со скрытым удовольствием наблюдал, как она одергивает футболку, давится смехом и приглаживает волосы. Он был счастлив. Взгляд Лили посерьезнел, и она аккуратно убрала со лба Джеймса непослушную прядь. — Как Сириус? — тихонько спросила она. Джеймс сжал губы и плюхнулся на кровать, потеснив Эванс. — Лучше. Он злится из-за того, что Регулус такой придурок, но ничего поделать не может. Теперь его участие в Турнире — это обязательный магический контракт. — Он вздохнул и отвернулся от Лили, уставившись на потолок. — И еще, кажется, он странно сблизился с той маленькой чемпионкой из Шармбатона. Лили села на кровати, прижимая одеяло к груди. — Кэтрин Крайтон, англичанкой? — Ага. Бродя… Сириус, похоже, серьезно на нее запал. Никогда он еще так долго своих пассий не обхаживал. Лили хитро прищурилась: — А если он узнает, что ты сейчас разболтал все его секреты? — Черт! — в притворном ужасе ахнул Джеймс. — Что же, похоже, мне придется тебя убить, чтобы ты унесла тайны Сириуса с собой в могилу… Он притворился, что тянется задушить ее, и Лили со смехом увернулась. — Мне пора на дежурство, — вздохнула она, беря в руку палочку и ее взмахом раздвигая полог. — Если ты не забыл, я все еще староста школы. Как и твой друг, между прочим. Джеймс посуровел, задернул полог и, потянув Эванс за руку, повалил ее обратно на кровать. — Почему ты проводишь с Ремусом больше времени, чем со мной? — недовольно поинтересовался он. Лили прыснула и лукаво взглянула на него из-под полуопущенных ресниц. — Ты что, ревнуешь, Поттер? — Вот еще. — Ты ревнуешь! — ахнула Лили и стукнула его ладонью по груди. — Да ладно! — Ничего я не… Ладно, может быть, немного! — пожаловался Джеймс, обхватив Лили за талию и притянув к себе ближе. — Это несправедливо! К нему ты с самого начала относилась лучше, чем ко мне! — А может, это потому, что он с самого начала не вел себя, как придурок? — звенящим от смеха голосом поинтересовалась Лили. — Да, но может, он просто тебе нравится? — А вот и не может. — Эванс подняла голову, глядя на Джеймса своими возмутительно смеющимися глазами. — Мне нравишься ты, Джеймс Поттер, а не кто-то там еще. Прискорбно, правда? Не в силах противостоять в себе, Джеймс снова вовлек ее в поцелуй, и Лили плюхнулась на него, прослеживая пальцами мышцы на его плечах и груди. Чмокнув его напоследок, Лили снова поднялась. — Мне правда пора идти. — А как же Снейп? — В голосе Джеймса заскрипела ревность. — Что на этот раз? Наверно, ты решил, что у тебя за спиной я кручу роман с Северусом? — насмешливо поинтересовалась Лили, взмахом палочки приманивая чистую блузу из комода. — Ничего подобного, — буркнул Джеймс, хотя, говоря начистоту, подобные крамольные мысли поселялись иногда у него в голове. — Просто мне не нравится, что этот тип вечно трется рядом с тобой. Лили выгнула бровь, под жадным взглядом Джеймса застегивая белье под футболкой. — Как, черт возьми, Северус вообще попал в этот разговор? — Хорошо, больше о нем не говорим. Но в следующий раз, когда я увижу его рядом с тобой, он поймает Эверте Статум. Ладно, может, Импедименту, если ему повезет, — добавил он, поймав возмущенный взгляд Лили. — Послушай, просто оставь его в покое. Он не подходил ко мне с конца прошлого года. — А как он толкнул тебя в коридоре тогда? Это мне тоже просто оставить? — Да, — твердо сказала Лили. — Я сама с ним разберусь, если понадобится. А теперь отвернись или выйди, мне нужно переодеться. — Переодевайся, я не против. — Поттер! — Понял, понял. — Джеймс отвернулся, с трудом заставляя себя не подглядывать украдкой через плечо. — Но не рассчитывай, что я это так просто оставлю, — тихо добавил он. *** До первого тура оставалась неделя. И Сириус просто невыносимо скучал. Дело по брату Китти не дало никаких подвижек. Эванс выудила из архива папку с именем Кристофера Крайтона, но та была совсем тоненькой и не содержала ничего особо интересного: выписанные каллиграфическим почерком волшебного пера зеленые строки сообщали, что родился Кристофер в 1956 году, что отец — чистокровный волшебник, а мать — магла, что он с блеском окончил школу и вступил в ряды мракоборцев. Чуть ниже — приписка рукой Макгонагалл: «Погиб в августе 1976 года в схватке с Пожирателями Смерти». Дальше — результаты СОВ и ЖАБА с ровными столбиками отличных оценок. И все. Кроме этого разочарования, на Сириуса свалилось еще одно: турнир по квиддичу. Джеймс с утра до ночи пропадал на тренировках; Ремус с Лили зубрили книжки, а с Питером ему наскучило еще после первой партии в зачарованные карты. В своих ночных похождениях он больше не находил былого удовлетворения и, как бы ему этого не хотелось, пришлось признаться самому себе кое в чем. Плюнув, он отвязал Джеймсову Ваксу, погладил сову по черным перьям и привязал к лапке свернутую в трубочку записку. Вакса улетела, и Сириус почувствовал странное волнение. Будто и девчонок на свидания не приглашал никогда. В пять часов он уже стоял в назначенном месте, за теплицами профессора Стебль. Закутавшись в кожаную куртку, он курил, держа сигарету покрасневшими от холода пальцами. Дул острый, пронизывающий ветер, от которого не спасали даже стены теплиц. Докурив, Сириус бросил бычок под ноги и буркнул: «Эванеско», взмахнув палочкой, а когда он поднял глаза, то увидел у клумб с зубастой геранью черную фигурку. От ветра она разрумянилась и выглядела очень хорошенькой, нахохлившись и укутавшись в синюю мантию с меховой оторочкой. Увидев Сириуса, она сверкнула теплыми карими глазами и чуть улыбнулась. — Привет. Сириус оторвался от стеклянной стены теплицы и подошел ближе, приподняв уголок губы. — Привет, француженка. Китти чуть нахмурилась и вытащила руку из кармана, убрав бронзовую прядь с лица. — Зачем ты меня позвал? Сириус немного занервничал, но улыбнулся еще нахальнее. — А что, я не могу пригласить тебя на свидание? Китти залилась краской и прищурилась. — Может, и можешь. Но почему здесь? Очень холодно. — Можем пойти в Хогсмид, если хочешь. Или найти какой-нибудь пустой кабинет, — предложил Сириус. — Хогсмид? — переспросила Китти. — Это что, ваш гриффиндорский штаб или что-то вроде того? Сириус подавил улыбку: — Ага, вроде того. Вообще-то это соседняя деревня, и мы всей школой ходим туда несколько раз в год. Вообще-то просто так туда не пускают, но если мы проберемся, то зайдем в «Три метлы», и я угощу тебя лучшим сливочным пивом в Великобритании. Китти замотала головой: — Я предпочла бы что-нибудь легальное. Сириус ухмыльнулся и подхватил Китти под руку, увлекая ее к замку. — Как скажешь, ma chérie. * *** Сириус никогда бы не подумал, что ему может быть так весело без всякой выпивки и плотских утех. Они нашли пустой класс на третьем этаже, уселись на партах и зажгли свечи, заперев дверь. Китти скинула мантию, под которой обнаружилось симпатичное чайное платье в мелкий цветочек, и села на краю стола, болтая ногами, затянутыми в узорчатые колготки. Они шутили и смеялись до упаду, делились историями из жизни или просто рассказывали о себе, — словом, занимались ужасно скучными вещами, но Сириусу вовсе не было скучно. Он с изумлением осознал, что ему нравится узнавать Китти: то, что она привезла с собой сливочно-белую кошку по имени Делайла, что ее папа — целитель в больнице Святого Мунго, и из-за его лимонного халата она ненавидит этот цвет, и то, что она знает кучу французских колыбельных, одну из которых она и исполнила Сириусу немного срывающимся, тонким голосом, отчаянно краснея, и он подумал, что в жизни не слышал ничего прекрасней. Время от времени она поправляла ползущий вверх подол платья, бросая на Сириуса смущенные взгляды, или вот так вот краснела — и ему до одури хотелось поцеловать ее. В полночь Китти, спохватившись, начала собираться, бросая на Сириуса лукавые взгляды. Пригладив волосы, она спрыгнула со стола, придерживая рукой подол, и закинула мантию на руку. — Мне пора. Элен и так подозревает, что я с кем-то встречаюсь. Сириус вслед за ней спрыгнул с парты и приблизился к Китти на расстояние выдоха. Она зарделась, и ее горячее дыхание ударило его в грудь. Она молча смотрела ему куда-то в шею, чуть выше уровня своих глаз — ее губы чуть подрагивали, а ресницы трепетали. Сириус поднял руку и нерешительно — сложно поверить! — коснулся густой, шелковистой массы бронзовых кудрей. Благодаря чуткому нюху он даже почувствовал тонкий аромат ее шампуня — цветочный, сладкий. Магнолия, кажется. Китти подняла на него взгляд, чуть-чуть испуганный, и в неверном свете свечей Сириусу показалось, что в ее зрачках плескается чистое золото. Обхватив ладонью ее горячую от румянца щеку, он устремил взгляд на ее губы и медленно, будто боясь спугнуть дикого зверька, опустился к ее лицу. В коридоре оглушительно хлопнула дверь, и Китти отпрянула, ударившись спиной о парту. Мантия выскользнула из ее рук, синей лужицей растекшись на полу. Сириус зажмурился, с трудом вслушиваясь в ворчание Филча, шаркающего по коридору. Момент был упущен. Заливаясь краской, Китти прочистила горло и опустилась на колени, чтобы поднять мантию. Вновь перекинув ее через руку, она смущенно улыбнулась ему и прошептала: — Спокойной ночи, Сириус. — Спокойной ночи, Китти, — тихо ответил он без улыбки. Та мягко прошла по классу, но у самой двери он остановил ее: — Погоди. Ты знаешь, что будет в первом туре? Китти сильнее сжала дверную ручку и с удивлением взглянула на Сириуса. — Нет. Откуда мне знать? — Но ты же готовишься? — настаивал Сириус. — Как? Она пожала острыми плечиками, и свет полыхнул красным на ее кудрях. — Не готовлюсь. Как, если не знаю, к чему? — Я что-нибудь разузнаю, Китти, — пообещал Сириус, невольно повторив жест Сохатого, когда тот нервничал — взъерошив волосы. — Обещаю, хоть что-нибудь разузнаю. Китти грустно улыбнулась, сверкнув глазами, и нажала на ручку двери. — Спасибо, Сириус. А затем она ушла, оставив его одного в классе, полном зажженных свечей и мягкого аромата ее духов. *** После тренировки Джеймс с командой ввалился в гостиную Гриффиндора, взмыленный и уставший. С трудом добравшись до своей комнаты, он аккуратно прислонил новенький Нимбус-1400 (подарок от родителей) к стене и рухнул, не раздеваясь, на кровать. Очки больно врезались в переносицу; он застонал, перевернулся на спину и увидел Питера на соседней кровати. Тот сидел по-турецки, вяло листал какой-то журнал и покусывал сахарное перо. — Здорово, Хвост. Где остальные? — Сириус опять свалил на свидание, — пожаловался Питер, запуская руку в пакет с «Берти Боттс». — Лунатик, кажется, в библиотеке; он был с Лили, а она вроде туда собиралась. Крошечный червячок ревности начал подтачивать Джеймса, но он выдавил кривую ухмылку и переспросил: — Бродяга на свидании? Неужто снова Китти? Хвост пожал плечами. — Не знаю, но он брал Ваксу. Записку отправлял. Джеймс промычал нечто невразумительное и стащил с себя игровую мантию, не вставая. — Ладно, пускай. Сейчас приму душ и загляну в библиотеку, надо… эссе для Флитвика доделать. Питер кисло усмехнулся, снова уткнувшись в журнал, почти касаясь глянцевых страниц кончиком острого носа. — Передавай Лили привет. Через пятнадцать минут Джеймс, чистый и переодетый, с немного влажными волосами, скользнул в библиотеку. Мадам Пинс ужасно злилась и гоняла всех, кто приходил сюда без повода, поэтому когда она, стуча по деревянному полу книжной тележкой, прошла мимо, Джеймс схватил первую попавшуюся книгу и бухнулся в кресло, притворившись, что увлечен чтением. Мадам Пинс бросила на него подозрительный взгляд и сердито громыхнула тележкой. Отбросив книгу, которая — о ужас! — оказалась учебником по Зельеварению, Джеймс тихо пробрался вдоль полок с книгами к уголку в середине библиотеки, где любила заниматься Лили. Отодвинув собрание томов Батильды Бэгшот в сторону, Джеймс образовал небольшое окошко, через которое он видел все, что происходило за столами. Лили сидела рядом с Ремусом и корпела над формулами по Трансфигурации. Лунатик был занят совершенно другим: он листал учебник по Травологии, изредка зевая и меняя местами закладки. Зато за крайним столом обнаружился Снейп, так отчаянно сжимающий в руках книжку по Зельеварению, будто это был Священный Грааль. Но смотрел он, конечно, не в учебник, а на Лили, и это взбесило Джеймса еще больше. Наконец Ремус со вздохом бросил книгу в сумку и затянул на ней ремешок, мельком взглянув на помятый циферблат на запястье. — Мне пора на дежурство. Заменишь меня через час, Лили? Эванс подняла взгляд от исписанной тетрадки на Ремуса. Очень усталый взгляд. И очень теплый. Подозрительно теплый. — Конечно, Ремус. Лунатик подхватил сумку на плечо и, улыбнувшись Лили в ответ, ушел. Джеймс вжался в книжные полки, когда тот проходил мимо, и «История Хогвартса» шлепнулась на пол. Когда Ремус скрылся из вида, Джеймс вновь прильнул к отверстию. Снейп все так же нерешительно мял в руках измусоленные страницы учебника, Лили все так же упорно не замечала его (или делала вид, что не замечала). Когда у Джеймса лопнуло терпение, и он уже хотел выйти и шугануть придурка, Снейп вдруг отложил книжку на стол и приблизился Лили. Его желтоватое лицо окрасил легкий румянец. — Привет, Лили. Эванс подскочила и обернулась. Увидев, кто к ней обращается, она прохладно ответила: — Здравствуй, Северус. Ты что-то хотел? Судя по тому, как он сжимал и разжимал свои пальцы, сейчас Снейп остро жалел о том, что книга осталась на столе. — Я… я хотел с тобой поговорить, — промямлил он, смотря куда угодно, только не на Лили. Джеймс с удовольствием поболтал бы сейчас со Снейпом, но Эванс и сама прекрасно справилась с отбивкой. — Нам не о чем с тобой разговаривать, Северус, — ледяным тоном возразила Лили. — Или ты успел забыть, что я грязнокровка? Снейп вздрогнул, как от пощечины. — Я… я правда не хотел, Лили, случайно… Этот Поттер… — Не смей впутывать сюда Джеймса, — отрезала Лили и начала торопливо складывать учебники в сумку. Снейп на секунду зажмурился, а затем выпалил: — Вот как, Лили? Джеймс? Теперь ты так его называешь? — Ты верно подметил, — холодно отозвалась Эванс. — А раньше ты говорила, что он самый тупоголовый болван в Хогвартсе! А теперь ты с ним встречаешься?! — Его голос взлетел на октаву. Джеймс дернулся и вцепился в полку. Лили затянула ремешок сумки и устало взглянула на Снейпа. — То было раньше. Раньше я думала, что Поттер — придурок, каких поискать. Раньше я думала, что ты — мой друг, Северус. Его лицо пошло красными пятнами. — Я… Мне так… Прости меня, Лили. — Он поймал в воздухе ее ладонь и сжал. Джеймс взвился и выхватил палочку, но Лили сама мягко высвободила ладонь из его клешней. — Прости, Северус, но я не думаю, что мы когда-нибудь сможем быть друзьями. Она зачем-то поправила сумку на плече, бросила на Снейпа странный взгляд — что-то вроде смеси жалости, гнева и грусти — и прошла мимо него к выходу. Снейп зажмурился, когда ее рыжий локон скользнул по его лицу, открыл глаза и устало произнес: — А я никогда не хотел быть просто твоим другом. Лили дернулась и остановилась. Лямка от сумки глубоко впилась в ее пальцы: Эванс стояла так близко, что Джеймс мог разглядеть, как те побелели. Он не мог заставить себя сдвинуться с места, как и Лили, казалось, не могла вдохнуть. Ее щеки залил яркий румянец, но она решительно развернулась к Снейпу. — Как бы ты ко мне не относился, это ничего не изменит. Мальсибер, Розье, Нотты, — она понизила голос до свистящего шепота, — все знают, что они — Пожиратели, Северус! Если я попрошу тебя прямо сейчас задрать рукав, ты это сделаешь? Спейп попятился, вцепившись в стол, будто ожидая, что Лили сейчас же накинется на него. Впрочем, это было ни к чему: все они знали, что красуется на его предплечье. — Я… я понимаю, что такие взгляды кажутся тебе слишком радикальными… — Радикальными? Мы говорим об истреблении маглорожденных, Северус! О таких, как я! Если бы твой Лорд приказал тебе ликвидировать меня, то ты, несомненно, сделал бы это, ведь так? По лицу и шее Снейпа пошли красные пятна, но он с жаром возразил: — Нет, никогда! Я никогда не смог бы так с тобой поступить! И я никому не позволю… — Тогда почему же ты позволил им сделать это с Мэри? Помнишь, на пятом курсе? — недоверчиво возразила Лили. — Мадам Помфри до сих пор не может вывести ее шрам в виде Черной Метки, которую оставили на ее руке твои дружки. Ей ее ножом вырезали, понимаешь? А если бы на ее месте была я? Джеймс почувствовал, как в нем закипает злость. То, что случилось с Макдональд, до сих пор не изгладилось в памяти школы. Он и представлять себе не хотел, что с ним стало бы, случись такое с Лили. Снейп покачнулся, и вся краска схлынула с его лица; вид у него был такой, будто его тошнило. Не произнеся ни слова, он подхватил сумку и стрелой вылетел из библиотеки. Лили постояла на месте еще несколько мгновений, собираясь с мыслями. Ее пальцы пробирала мелкая дрожь. Кое-как собрав в хвост волосы, она прошла мимо Джеймса, не заметив его, к выходу. Джеймс откинул голову на книжные полки и с силой взъерошил волосы. Увиденное потрясло его гораздо сильнее, чем он думал. Он недооценил Нюниуса — и переоценил отношение к нему Лили. В одном он был уверен точно: Лили никогда не узнает, что он стал свидетелем их разговора.