***
Из всех слизеринцев дольше пяти минут Сириус мог выносить только Кúно Брумстокер. Поговаривали, что ее взяли на «зеленый факультет» потому, что она была внебрачной дочерью-полукровкой Гая Эйвери, но Сириус знал, что это не так. Несмотря на отсутствие безусловного чистокровного статуса, Кино была полна амбиций — больше ничто не роднило ее с сокурсниками. Ее нельзя было назвать изгоем, но и в высших кругах Кино не вращалась. В общем и целом, Сириус был уверен, что у Кино хватит ума не обзаводиться Меткой. Такого он не мог сказать даже о собственном брате. У Кино были темные раскосые глаза, фарфоровая кожа и черные, гладкие волосы до плеч. Сириус даже пару раз целовался с ней; впрочем, оба решили больше не переходить грань дружбы. Когда Сириусу надоедало любое общество, будь то Мародеры или стайки девочек, увивавшихся за ним по школе, он приходил к Кино. Они вместе курили, ругали Волан-де-Морта на чем свет стоит и обсуждали симпатичных сокурсниц — Кино встречалась с пуффендуйской загонщицей Доркас Медоуз. Поэтому Сириус очень удивился, встретив Кино в библиотеке. Кино, казалось, была удивлена не меньше, но ее лицо было как всегда непроницаемо. — Блэк, в библиотеку завезли порнографию? — осведомилась она, не утруждая себя приветствием. Обычно Кино одевалась строго по школьной форме, но сегодня на ней были обычные джинсы и пуффендуйский свитер явно с чужого плеча. — Встречный вопрос, — ухмыльнулся Сириус, облокотившись на книжную полку. — Вместе со шмотками Доркас тебе перешло ее отсутствие вкуса и пылкое увлечение учебой? Кино фыркнула и сняла с полки том «Теоретическое овладение Чарами, шестой курс». — Флитвик отстранил меня от занятия за то, что я наслала на Эвана Розье заклятие-подножку. Кажется, он что-то говорил про магловское происхождение моей девушки, но я не могу быть уверена. Перестала слушать после слова на букву «г». — Ублюдок, — проворчал Сириус. Они с Розье не часто пересекались, так как слизеринец был на курс младше, но отрывки слухов про него долетали и до Блэка. — Хочешь, я нашлю на него Конъюнктивитус в коридоре? Никто не узнает, что это был я. — Не стоит, — с мрачным удовлетворением прошипела Кино. — Дори сама огреет его бладжером на следующем матче. — Раскрыв учебник, она воззрилась на Сириуса. — Твоя очередь. Что привело тебя в эту обитель кошмаров? Сомневаюсь, что хоть кто-то приходит сюда добровольно. Кроме, может, Лили Эванс. Сириус улыбнулся и взлохматил волосы жестом, позаимствованным у Сохатого. — Ты не поверишь. Не придумал ничего лучше, кроме как позвать девушку на свидание сюда. Кино никогда не смеялась, но по насмешливому взгляду ее раскосых глаз Сириус понял, что сейчас она близка к улыбке. — У Сириуса Блэка проблемы с девушкой? А я-то думала, почему ты не пытался приударить за Дори всю прошлую неделю. — Захлопнись, Брумстокер. Нет никаких проблем. Просто… — он замялся, не поднимая взгляд на Кино, — хочу предложить ей встречаться. Будь на месте Кино кто-нибудь другой, у него бы отвисла челюсть; она же оставалась невозмутимой. — Брось, Блэк. Мы оба знаем, что ничем хорошим это не закончится. — Она метнула на Сириуса недвусмысленный взгляд. — Ты бросишь бедную девочку с разбитым сердцем, а сам… За соседней полкой показалась мадам Пинс, и Сириус нырнул под стол. С десяток секунд он разглядывал ноги Кино в лакированных ботинках, а затем вылез и горячо зашептал: — В том-то и дело, что нет. Она мне правда нравится. Но я никогда… Ну, не пытался… — Построить серьезные отношения? — безучастно поинтересовалась Кино, не отрывая глаз от учебника. — Извини, не ощущаю к тебе никакого сочувствия. — Вот как ты предложила Медоуз встречаться? — допытывался Сириус. Взгляд слизеринки стал поистине змеиным. — Я спросила, хочет ли она быть моей девушкой. Она сказала «да». — Это действительно очень полезно, спасибо, — ядовито поблагодарил ее Сириус. — С такой храбростью тебе следовало бы оказаться в Гриффиндоре. На лице девушки проступило что-то, похожее на отвращение. — У меня на плечах вместо бладжера — голова, в отличие от вас всех. — Она задумалась и снова добавила: — Кроме, может, Лили Эванс. Кино давно переросла свою влюбленность в гриффиндорскую старосту, но наблюдать за ее отголосками Сириусу до сих пор было забавно. Он хотел добавить что-то еще, но тут заметил у входа в библиотеку знакомую копну бронзовых кудрей. Кино проследила за его взглядом, и уголок ее алых губ пополз вверх. Это значило, что она донельзя позабавлена. — И правда непохожа на прошлых твоих подружек, — будто между прочим отметила она и вновь уткнулась в книгу. — Не буду желать удачи, но собери сопли, Блэк. Сириус насмешливо ей отсалютовал и поднялся с места. Он вышел в проход, Китти заметила его и просияла. На ней был простой бордовый джемпер, и Сириусу отчего-то понравилось видеть Китти в цвете его факультета. — Привет, француженка. — Почти француженка, — поправила его Китти, ухмыляясь. В руках у нее была «История Хогвартса», позаимствованная у Ремуса. — Не хочу показаться невежливой, но ты что-нибудь откопал? — Невежливой? Ты? — Сириус пропустил ее к заваленному свитками и манускриптами столу и сел, водрузив ноги на соседний стул. — Поздно спохватилась, у меня уже сложилось о тебе преотвратительное впечатление. Китти засмеялась и, спихнув со стула его ноги, села рядом. Сириус затылком почувствовал взгляд Кино и протянул Китти первый попавшийся пергамент: — Думаю, здесь может что-то быть о Турнирах за последние двести лет… Ее ответной улыбкой можно было осветить подземелья Хогвартса.***
Взяв с Лили клятву на мизинчиках, что она в порядке и не станет пропускать свой следующий предмет — Нумерологию — Джеймс поцеловал ее и вернулся в класс. У него самого сейчас была Трансфигурация, и ему не терпелось покинуть подземелье и избавиться от маячащей перед ним сальной головы Снейпа. Заверив Алису, Мэри и Марлин, что Эванс была в полном порядке («Ради Мерлина, Вуд, не заставляй меня повторять это еще раз!»), Джеймс с Питером поднялись в башню. Обычно Сириус и Джеймс были неразлучны, но на уроках Трансфигурации Поттер всегда сидел с Питером. И дело было даже не в повышенной вероятности схлопотать отработку от Кошки за болтовню. Несмотря на свои анимагические успехи, Хвост не блистал в учебе. Бродяга, помогая ему разобраться в тонкостях предмета, непременно мешал его с дерьмом и заставлял чувствовать собственное превосходство: это было в его характере. Джеймс, несмотря на свою задиристость, подобным снобством не обладал, и потому взял на себя труд помогать Питеру с Трансфигурацией. Хвост и так обожал Джеймса, а тут и вовсе начал смотреть на него оленьими глазами. Сириус всячески поддевал его по этому поводу, но Джеймс видел, что его это немного задевало. Впрочем, он мог бы сам держать свой характер в узде, если бы хотел; он не хотел. На пустое место рядом с Ремусом села Доркас Медоуз, и он тепло улыбнулся ей, сгребая вещи в сторону. Доркас была Джеймсом Поттером от мира Пуффендуя: староста, капитан команды по квиддичу, красавица и умница. Они с Ремусом часто патрулировали коридоры вместе, и он отзывался о ней как о друге. Впрочем, Лунатик всех вокруг считал друзьями. Подождав, пока Макгонагалл отвернется к доске, чтобы записать формулу, Питер шепнул Джеймсу: — Как ты думаешь, с Лили все в порядке? Джеймс засопел. Еще не хватало этой дурацкой ревности, и к кому — к Хвостику! Справедливости ради, Джеймс был уверен, что любой, хоть как-то касающийся Лили в разговоре, пытался подбивать клинья к его девушке. Кроме, может, Сириуса. Именно он потом вправлял Джеймсу мозги. — Думаю, с ней все отлично. — Он упрямо выдвинул челюсть. — Она сильная. Питер покивал и отвернулся. На обеде он встретился с Лили. Даже если она все еще была расстроена, ее аппетит от этого не убавился. Джеймс потянулся через Лили за кувшином с водой и негромко спросил: — Все нормально? — Да, все хорошо. — Лили сжала челюсть, почти так же, как это делал Джеймс. — В конце концов, это не первый раз, — невесело пошутила она. Он усмехнулся и погладил ее по спине. Если она и привирала, то совсем немного. — Хочешь сегодня куда-нибудь сходить? — осторожно предложил он, особо не надеясь на успех. Он старался звучать не особо заинтересовано, но выходило из рук вон плохо. — Завтра начнется Турнир, и будет уже не до того. Лили повертела в руках кубок, а потом взглянула на него с лукавой улыбкой. — И куда же мы пойдем? Навестим эльфов на кухне? Нет, знаю! В библиотеку! — Ты просто уморительна, — кисло отозвался Джеймс, накручивая ее рыжий локон на палец. — Если ты закончила шутить и оставишь эту прерогативу мне, я расскажу тебе про место, о котором думал… Хотя нет, даже тогда не расскажу. Лили притворилась, что задумалась. — Нам не грозит за это наказание? — поинтересовалась она. — Нет. — И мы не покинем пределы замка? — Точно. — В таком случае, я согла… О Мерлин! Только не говори, что зовешь меня в свою спальню! На долю секунды Джеймс потерял дар речи, что случалось с ним крайне редко. Сириус, до этого молча сидевший рядом с Джеймсом и снисходительно закатывающий глаза на их флирт, сейчас подавился и зашелся жутким кашлем. — Ну, если ты настаиваешь, то… — Поттер! — Вот как, Эванс? Мы снова перешли на фамилии? По лицу Лили расползся багровый румянец, но она изо всех сил сжимала губы, чтобы не расхохотаться. Сириус наконец прокашлялся и, перегнувшись через Джеймса, подмигнул Лили: — Только скажи, и мы найдем другое место для сна, не сомневайся! Правда, Ремус? Все еще сдерживая рвущийся наружу смех, Лили покачала головой, и Джеймс отвесил Бродяге подзатыльник. — Извини, Сириус, но мой долг как старосты — это проконтролировать, чтобы ты проводил ночи в своей собственной постели, — с притворным сожалением вздохнула она. — Джеймс, жду тебя в гостиной в семь, и тебе же лучше, если планы на наше свидание не включают твою спальню! — Она чмокнула его в щеку, случайно задев носом дужку очков, и поднялась со скамьи. — А если это будет не моя спальня, а… — Все еще нет. — Но… — Пока, Джеймс! Лили упорхнула, оставив Джеймса совершенно ошарашенным. Ремус осторожно спросил: — Надеюсь, спальня не была в самом деле твоим планом? Потому что единственное место, где еще я могу провести ночь — это Больничное крыло. — Не скромничай, Лунатик, — посоветовал Сириус, закидывая тому руку на плечи. — Уверен, дружище Филч с радостью тебя приютит. — Или ты можешь скоротать ночь на нашем любимом диване под Ивой, — прибавил Джеймс. — Кстати, к вашему сведению: я вовсе не собирался вести ее в нашу спальню. По крайней мере, не сразу. — Ну-ну, теперь ты звучишь так, будто на самом деле веришь в то, что говоришь, — покровительственно заметил Сириус. — Но серьезно, Лунатик, только подумай, сколько людей в этом замке были бы счастливы провести с тобой ночь! — Мадам Пинс, — серьезно подхватил Джеймс. — Или Хагрид, — добавил Питер. — Или в конец отчаявшаяся третьекурсница. — Или… — Хватит! — со смехом прервал их Ремус. — Будем считать, что вопрос закрыт. Только, пожалуйста, не на моей кровати. Гадость. Сириус посмотрел на Лунатика с жалостью, словно на котенка с оторванным хвостом. — Боюсь, с предупреждением ты немного опоздал, — произнес он таким тоном, что невозможно было понять: шутит он, или Ремусу стоит сменить покрывало. Мародеры переглянулись и захохотали.***
Вернувшись в библиотеку, Сириус не сразу пошел к столу, за которым сидела Китти, а остановился в проходе и долго разглядывал ее: тонкую ссутуленную спину, блестящую в пене волос цепочку, мелькающие в воздухе прозрачные запястья. Словно почувствовав, что на нее смотрят, Китти обернулась, нахально и немного удивленно глядя на Сириуса. С ног до головы покрытая библиотечной пылью, с паутиной в волосах и вымазанными в чернилах пальцах, она выглядела очаровательной. Сириус знал, что он красив. Это была сахарная, очевидная красота: словно он сошел с портрета Дориана Грея. Ее красота была другой. Китти скорее можно было назвать симпатичной, нежели красивой, но ее лицо будто светилось изнутри. Его тянуло к этому свету, как мотылька, который не осознавал, что сгорит. Он сел рядом с ней, беспокойно изучая черты ее лица. Сириус начал сомневаться в своем решении. Он поклялся себе в том, что не разобьет Китти сердце; вопрос был в том, стоило ли отдавать ей свое. Китти насупилась, смешно сморщив нос. — Ты чего такой хмурый? Не поделил с Поттером метлу? — Я хотел бы с тобой поговорить. — Мы же говорим. — Она изогнула мягко очерченную бровь. Сириусу иногда казалось, что в Китти нет ни одной резкой черты. Мгновение поколебавшись, он взял ее ладони в свои. Китти растерянно за ним наблюдала. — Я знаю, что мы знакомы не очень давно… — Он помялся, наклонив голову. — Не так. Слушай, я… Э… — Сириус, что такое? — Я просто хотел… Неважно. Китти, слушай… Китти медленно, с необъяснимым злорадством улыбнулась. — Мерлин, Сириус. Если ты собирался предложить мне руку и сердце, выходило у тебя из рук вон плохо. Сириусу хотелось разозлиться на Китти, но получилось только улыбнуться. — Пока всего лишь стать моей девушкой, и, знаешь, могла бы быть ко мне хоть немного благосклонней. Я не так уж часто… Он больше ничего не успел сказать. Китти его поцеловала. Ему казалось, он сгорал. Но остановиться был не в силах.***
Лили закрепила волосы на затылке и повернулась к подругам с сияющей улыбкой. Она была одета в молочно-белое платье, собранное складками на талии, и выглядела легкой и тонкой. Марлин мельком оглядела себя, но быстро собралась и с усмешкой заверила: — Потрясающе выглядишь. Просто блеск. Лили послала ей благодарный взгляд, попрощалась с подругами и выскользнула за дверь. У нее было свидание с Джеймсом Поттером. Марлин задернула полог и сердито уставилась в потолок. В животе урчало от голода, но к этому ощущение она так привыкла, что почти не замечала. Яблоко, съеденное на завтрак, уже наверное успело перевариться, так что можно поужинать йогуртом или салатом. Она не злилась на девушек, которым повезло иметь прекрасную фигуру от природы. Она просто немного завидовала им и расстраивалась, что ей такой не досталось. Все лето она провела с потрясающим чувством беззаботности и почти перестала ограничивать себя в еде, но стоило вернуться в Хогвартс, и все началось по новой. У нее были складки на животе и полные ляжки. Когда она прижимала руку к телу, та казалась просто огромной, а когда она наклоняла голову, был виден второй подбородок. Марлин казалось, что это очевидно всем: когда-то первая красавица школы теперь растолстела и разом растеряла всю свою привлекательность. Как-то она пыталась поговорить об этом с Мэри, но после ее заверений в том, что она тонкая как спичка, Марлин поняла, что Мэри ее просто не понимает. Да и никто не понимает. Раньше она постоянно ловила на себе взгляды Сириуса — теперь он и вовсе перестал на нее смотреть. Кажется, он увлекся чемпионкой Шармбатона — миниатюрной и тонкой, разумеется. Такая, как Марлин, ему неинтересна. Вздохнув, Марлин раздвинула полог и вытащила из-под кровати свои магловские весы — ее мама была врачом, и раздобыть такие было нетрудно. Марлин не вставала на них с начала учебного года. Вздохнув, она разулась и осторожно ступила на стеклянную поверхность. Стрелка прыгнула, закачалась, а затем остановилась на отметке в 88 фунтов*. Почти на девять меньше, чем в сентябре. Марлин просияла и встала обратно на пол. Подумав, она сняла кардиган, скрутила с пальца тяжелое серебряное кольцо и вытащила из волос ободок. Затем снова встала на весы. «86». Не обращая внимание на тянущее чувство в животе, девушка плюхнулась на кровать, чувствуя себя невероятно легкой. Она попробовала обхватить свое запястье двумя пальцами — у нее это вышло с легкостью. Отодвинув полог, на ее кровать опустилась Мэри. Она не была такой худенькой, как Лили или Китти, но у нее была красивая фигура, мягкие бедра и высокая грудь. Она была очень красивой, гораздо красивее Марлин. Это все видели: за Мэри всегда увивалась куча парней. — Привет, Мар. — Привет, Мэр, — передразнила ее Марлин, откинувшись на подушки. Настроение, поднятое цифрами на весах, снова упало. — Ты закончила эссе для Флитвика? У меня никак не выходит… — Она осеклась и в первый раз по-настоящему посмотрела на Марлин. — Что с тобой? Марлин машинально коснулась шеи, чтобы проверить, не видно ли второй подбородок. — А что не так? — нервно спросила она, заправляя короткую прядь за ухо. — Ты выглядишь очень… болезненно. Такая бледная и осунувшаяся. Точно все в порядке? — В полном, — заверила Марлин. Видя, что Мэри недоверчиво сузила глаза и хочет спросить что-то еще, она перебила подругу: — Я почти закончила эссе. Так в чем у тебя проблема? Она внезапно почувствовала волну слабости и тошноты. Кивая в такт словам Мэри, Марлин потянулась за стаканом воды и выпила его практически одним глотком — вода помогала заглушать чувство голода. — И как перейти от первого аргумента к тому, что… Мар? Мар, ты меня слушаешь? — Да, извини. Что-то голова закружилась. — Может, сходим к мадам Помфри? — обеспокоено предложила Мэри. Марлин эта забота уже порядком надоела. Ей-то что, с ее идеальным, прекрасным телом. — Нет, — резко ответила она. Подумав с секунду, она уже мягче добавила: — Уже прошло, не бери в голову. Повторишь насчет эссе? В конце концов, Мэри не виновата, что Марлин не повезло с телом.***
— Поттер, клянусь, если ты втянул меня в очередную из ваших шалостей… — Ч-ш-ш, Эванс. Ты же не хочешь потревожить старину Филча? Осторожно, ступенька. Лили осторожно шагнула. На ее глазах был повязан гриффиндорский шарф, и этот факт необъяснимо сильно ее раздражал. — Долго еще? Под твоей мантией ужасно жарко, и если бы ты развязал мне глаза, мы бы… — Ну уж нет. — Джеймс оглянулся по сторонам и сбросил с них мантию-невидимку. Лили, как слепой котенок, вертела головой из стороны в сторону. — Мне нужно попросить тебя кое о чем. Он мог поклясться, что под шарфом она сейчас строго прищурила глаза. — Джеймс Поттер, сейчас же объясни мне, что происходит. Джеймс со смехом обнял ее за плечи и развернул лицом к стене восьмого этажа. — Пожалуйста, Лили. Это сущий пустяк. Мне просто нужно, чтобы ты прошла вдоль стены туда-сюда три раза, думая о самом прекрасном месте, которое ты можешь себе вообразить. Сделаешь это для меня? — Глупость какая, — буркнула Лили, но все же пошла в сторону, вытянув перед собой руки. Когда она в третий раз вернулась к Джеймсу, в стене появилась дверь из красного дерева, украшенная кованой вязью. Схватив Лили за руку, он толкнул дверь и ввел девушку в Выручай-комнату. Они оказались в цветущем вишневом саду. На зеленой весенней траве белыми и розовыми хлопьями покоились цветочные лепестки. Со всех сторон их окружали вишни с тяжелыми мягкими ветвями. На земле был аккуратно расстелен плед в красную клетку. — Из всех мест на свете ты выбрала… какую-то рощу? — поинтересовался он, больше для того, чтобы ее раззадорить. Это место было прекрасно. Лили в гневе сдернула с глаз шарф и раскрыла рот. Глаза у нее были совершенно остекленевшие. — Это… Это что такое? — пролепетала она. Джеймс подвел ее к покрывалу, и она рассмеялась. — Джеймс, что это за место? — Выручай-комната. Мы с Сириусом нашли ее на втором курсе и поклялись никогда не водить сюда девчонок. Думаю, он меня простит. Лили была настолько заворожена, что пропустила мимо ушей реплику про «девчонок». — Так здесь всегда сад? Или это потому, что я… — Думала про сад, да, — терпеливо объяснил Джеймс, принимая полулежащее положение. — Когда мы с Бродягой впервые сюда попали, это был мужской туалет. Не смейся. Мы выпили очень много сливочного пива. — Но посещение Хогсмида разрешено только с третьего… — она осеклась, а затем лукаво закатила глаза. — Ну конечно. Джеймс рассмеялся, увлекая Лили за собой на плед. Она неожиданно легко поддалась и опустилась рядом, укладывая голову ему на плечо. — Спасибо тебе за это. Я никогда не думала раньше, что ты можешь быть… таким. Таким заботливым и любящим. — И что же ты обо мне думала? — с любопытством поинтересовался он. Лили поерзала, поудобнее укладываясь, и из-под ее белой юбки выскользнули коленки. — Думала, что ты зовешь меня на свидания просто потому, что хочешь развлечься, — безжалостно разогнала туман в его голове Лили. — Ты делал это с таким завидным упорством… Знаешь, когда я поняла, что ты правда влюблен в меня? Джеймсу внезапно показалось, что его шею стиснула чья-то рука. — Когда? — сипло спросил он. — На шестом курсе, на первом матче по квиддичу. Ты тогда поймал снитч на третьей минуте игры — и сразу посмотрел на меня. Даже не на Сириуса, не на Ремуса и не на Питера. Ты глазами разыскал в толпе меня… и улыбнулся. Кажется, уже тогда я немного влюбилась в тебя. У Джеймса пересохло в горле. Это первый раз, когда Лили открыто говорила ему о своих чувствах. Он тоже помнил тот матч. Ему так хотелось, чтобы в момент триумфа она была рядом с ним. — А когда ты поняла, что я… ну… нравлюсь тебе? Улыбка Лили потускнела. — Конец шестого курса. На платформе, когда увидела, как тебя целовала на прощанье Эммелина Вэнс. У него упало сердце. Ну вот. Только не это. — Лили, мы просто общались. Правда. Она сама меня поцеловала, в щеку, просто дружеский… Лили легко рассмеялась и провела кончиками пальцев по его губам. — Расслабься. Ты не должен передо мной отчитываться. Я просто поверить не могу, что нравлюсь тебе. Я. Из всех людей на свете ты выбрал зануду Эванс. Джеймс приподнялся на локте. В его душе бушевала буря эмоций, и он уже не знал, какая из них преобладает. — Эванс, ты может и зануда, но иногда такая глупая. Ты мне не нравишься — я влюблен в тебя. Мерлин, я люблю тебя. И словами не передать, как я счастлив, что сейчас лежу с тобой в этом глупом вишневом саду, как я счастлив, что могу тебя целовать. Я так чертовски счастлив, что могу называть тебя своей девушкой. Неужели ты не понимаешь? Лили тоже приподнялась и внимательно, серьезно посмотрела на Джеймса. Ее рыжие ресницы чуть дрожали, а глаза сияли, словно зеленое море. — Джеймс, я… Боже, я так сильно тебя люблю. Иногда так сильно, что у меня болит сердце. Она перевела взгляд на его губы, и он, не мешкая, поцеловал ее, схватив ее в охапку. Сердце билось чуть ли не в горле, но он сильнее и сильнее вжимался в ее тело. Возможно ли так сильно любить человека? До исступления, до потери рассудка? В разгар войны и накануне Турнира, в магическом цветущем саду, двое подростков вцепились друг в друга так крепко, что, казалось, один без другого умрет, как без жизненно важного органа. Они любили друг друга так сильно, что им казалось, что их любовь продлится вечно.