Другой брат

      Елена сидела, прислонившись виском к стеклу, и смотрела на быстро сменяющийся пейзаж снаружи. Лес, поле, холмы, равнина… Она прикрыла глаза, позволяя себе дышать ровно и спокойно, насколько это было возможно. Но теперь оставаться спокойной было нелегко — мысль, что она сидит в машине с вампиром, билась набатом в голове.       Елена с трудом понимала, как смогла так ровно отреагировать на слова Деймона. На его признание. Видимо, он был прав и какой-то страх и понимание сидело в ней давно, но она боялась его принять. И все равно сейчас она чувствовала себя некомфортно, кутаясь в куртку Деймона и боясь смотреть в его сторону.       И ведь, вроде, он не изменился — те же лохматые волосы, те же серьезные синие глаза с искорками, та же бледная кожа, сильные руки, широкие плечи, длинные пальцы… Она поджала губы. И этот человек, о чьих поцелуях она мечтала всего несколько часов назад, оказался убийцей. Ее передернуло, и она обхватила себя руками, зажмурившись. Картинки кошмаров — или нет? — снова вспыхнули в ее сознании, и Елена мотнула головой, пытаясь прогнать их. — Собираешься молчать всю дорогу? — в какой-то момент осведомился Деймон, и Елена вздрогнула и промолчала, не поворачивая головы. Ее сердцебиение сбилось, и она поджала губы, изнывая от любопытства — смотрит ли на нее Деймон или нет. — Если тебе есть, что сказать, то лучше выпусти эмоции на меня. Не трави себя. — А что, по-твоему, я хочу сказать? — не выдержала она. — Да мало ли что. Я понимаю, что у тебя кавардак в голове, но я ведь могу помочь. Я виноват в том, что у тебя прибавились проблемы, поэтому будет лучше, если ты выскажешь все мне, а не будешь держать агрессию в себе. — Во мне нет агрессии, только… непонимание, — сдалась Елена, покачав головой. — Несколько дней назад моя лучшая подруга заявила мне, что она — ведьма, а теперь парень не придумывает ничего лучше, как признаться в том, что он вампир, и это после нашего первого поцелуя. Я определенно выиграла джек-пот. — Справедливо. — Но больше всего меня раздражает то, что Стефан ничего не сказал мне. Он ведь… Он ведь говорил, что никогда не будет врать мне, что он искренен со мной, и в итоге оказывается, что он рассказал мне все, даже про эту чертову Кэтрин, но главную вещь так и не рассказал, — одним махом выдала Елена и поджала губы. Выждав пару мгновений и не услышав от Деймона ответа, она рискнула взглянуть на него и замерла — он был бледнее, чем обычно, брови сведены, губы вытянуты в длинную линию. — Тебе настолько небезразличен Стефан? — скорее процедил, чем проговорил Деймон, и Елена фыркнула. — Ты ревнуешь что ли? — Не обольщайся. Мне плевать, — он сощурился, пристально глядя на дорогу. Елена смотрела на него какое-то время, но потом, закатив глаза, отвернулась. — Это глупо. Ты сам раз за разом убеждаешь меня в том, что у меня на лице написано то, что я чувствую к тебе. Но когда я вижу твои мысли, также написанные у тебя на лбу, ты пытаешься отнекиваться. — А что, я должен сейчас признаться, что ревную тебя к своему младшему брату? — едко осведомился Деймон и резко повернулся к Елене, которая стойко встретила его глаза спокойным взглядом. Он напрягся, крепче сжав руль, и мазнул языком по сухим губам. — Ладно, считай, ты победила. — Я, кажется, плохо расслышала твои слова, — невинно протянула Елена, вскинув брови. Деймон закатил глаза. — Ты прекрасно слышала меня, Елена. — А мне кажется, что ты молчал, — также спокойно продолжила она. — Ты думаешь, я буду играть по твоим правилам? — Я думаю, что ты мне должен. — Если ты забыла, то именно я был полностью искренен с тобой. Не мой святой братец, а я. — Не вставляй сюда Стефана. Мы говорим не о нем, а о тебе. — Мне кажется, это ты заговорила о нем. Я бы с радостью забыл о том, что у меня есть родственники. — Я уже поняла, что ты одиночка, Деймон. Что тебе никто не нужен. Что ты сам по себе. Только от объясни мне тогда, пожалуйста, почему ты таскаешься со мной? Почему рассказываешь о своем прошлом? Почему следишь? Зачем нужна была вся эта поездка? Если ты только что сказал, что тебе плевать. — Чего ты добиваешься? Признания? За ним беги к моему брату, — процедил Деймон, прожигая взглядом дорогу впереди. — Я давно все решила с твоим братом. Мы друзья, не более. Но ты до сих пор умудряешься ревновать меня и отрицать это, показывая себя еще большим дураком. Ей-богу, Деймон, хотя бы для себя реши, что для тебя важно, потому что я не могу больше подстраиваться под изменения в твоем настроении.       Деймон резко нажал на педаль, и машина затормозила. Взвизгнули шины, и Елена уперлась руками в переднюю панель, тяжело дыша. Несмотря на то, что она была пристегнута, страх бился в мозгу, и она ошарашенно взглянула на Деймона, не понимая, что он творит.       Повернувшись, он вперил в нее горящие огнем глаза, и она сглотнула, не зная, как ей лучше поступить — вжаться в угол подальше от Деймона или не шевелиться, чтобы не нарваться на его гнев. Он был неестественно-бледным, вены вздулись на его шее, глаза потемнели. Он выглядел монстром из ее сна, и Елена застыла, парализованная. — Я уже давно все для себя решил. Это ты мечешься от одного к другому, по, мать его, волнам. Играешь нами обоими, пользуешься, когда тебе удобно, а потом возмущаешься из-за того, что кто-то был не до конца откровенен с тобой. Ты сама-то довольна, Елена? Сначала ты была заинтересована во мне, но потом решила, что я слишком сложный, и переключилась на моего брата. Когда же я стал общаться с Кэролайн, ты заревновала и стала делать все, чтобы я снова обратил на тебя свое внимание. И ты снова отшила меня, сблизившись со Стефаном, и все это для того, чтобы через какое-то время бросить уже его и метнуться ко мне. И кому из нас двоих нужно определиться? — Я определилась, — разве что не прорычала она, сверкая глазами. — Я сижу здесь. С тобой. Я не потребовала, чтобы ты вернул меня домой. Я пошла с тобой в гребаный бар, где ты был с этой своей бывшей. Я позволила тебе поцеловать меня. Я не ушла, узнав твою тайну. Даже сейчас я разговариваю с тобой, черт возьми! — О, значит, я должен засчитать это за милость в мою сторону? Как трогательно! — рявкнул Деймон, осклабившись. — Только вот, если ты забыла, я не просил тебя обо всем этом. Если тебя что-то не устраивает, то ты могла бы давно пойти иначе, а не флиртовать со мной при любой возможности. — Я не флиртовала! — А я не ревную, ага! — Как ты можешь быть таким высокомерным и скользким после всего, что ты сделал? — А как ты можешь быть такой храброй и глупой, чтобы называть вампира высокомерным и скользким? — парировал он, нахмурившись. — И, если честно, меня задолбало препираться с тобой, потому что, черт возьми, ты чертовски сексуальна, когда злишься, и я так больше не могу, — не дав ей опомниться, Деймон потянулся вперед и впился в ее губы требовательным поцелуем, скользнув языком по ее губам.       Елена настолько опешила от неожиданности, что не сразу смогла ответить. Деймон же, рванув ремень, удерживающий ее, притянул Елену к себе, крепко удерживая ее бедра. Он целовал ее напористо, жадно, прижимая к своему телу и изучая ладонями ее изгибы. Она пыталась поймать губами воздух, застигнутая врасплох, но Деймон не давал ей возможности отстраниться.       И в какой-то момент она сдалась — запустила пальцы в его растрепанные волосы и ответила на поцелуй, притираясь к нему бедрами. Под веками вспыхивали светлые пятна, и Елена задыхалась, но сама уже не хотела отодвигаться, все требовательнее и нетерпеливее целуя мягкие губы Деймона.       Она уперлась ладонями в его грудь и неожиданно поняла, что ее не пугает тот факт, что она не чувствует его сердцебиение под подушечками пальцев. Мускулы, мышцы, теплая кожа, прохладная ткань рубашки — все это будоражило, и она не сдержала стон, когда Деймон особенно грубо поцеловал ее, очерчивая языком её дёсны.       По коже бежали мурашки, сердце колотилось в груди, как сумасшедшее, и Елена то и дело вздрагивала от импульсов, распространяющихся по телу. Она не понимала, что они значат, но ей мучительно хотелось, чтобы это мгновение не прекращалось — руки, губы Деймона дарили такое наслаждение, что за пару мгновений она забыла обо всем и просто подчинилась ему, позволяя управлять поцелуем.       Прорычав нечто нечленораздельное, Деймон скользнул губами по скуле Елены, медленно спускаясь на шею. Она невольно откинула голову и прикрыла глаза, дрожа в его объятиях. Голова кружилась, тело казалось таким легким, словно она летела. Чувство эйфории не покидало ее, и она с трудом осознавала реальность.       Однако когда губы Деймона скользнули по особенно чувствительной коже на шее, Елена напряглась. Очередной кошмар яркой вспышкой озарил ее сознание, и она дернулась, вырываясь из дурмана. Отодвинувшись, Елена увидела практически черные глаза Деймона, сеточку вен на щеках и бело-серую кожу Деймона. Страх сковал ее, и она резко отшатнулась, упершись руками в грудь вампира. — Н-нет, я не хочу… — Деймон замер. Кажется, он тоже не до конца понимал, что происходит. Осознание медленно накатило на него, и он сглотнул, вглядываясь в испуганные глаза Елены, и осторожно убрал руки с ее бедер. Елена, избегая его взгляда, вернулась на свое сидение и вцепилась в куртку, словно она могла защитить ее.       Воцарилось молчание, в которое Деймон поправил еще более лохматые волосы и одернул рубашку, потом завел машину и выехал на дорогу. Елена смотрела на свои все еще дрожащие руки и не знала, что сказать. Всего пару минут назад она страстно желала, чтобы Деймон не останавливался, а сейчас ей хотелось, чтобы она вернулась домой и осталась одна, потому что только так она сможет разобраться в себе.       Но Деймон был рядом, и думать было сложно. — Ты боишься меня, — констатировал Деймон спустя какое-то время. Видимо, ему тоже нужно было привести мысли в порядок. — Впрочем, чего я ожидал? — Ты… ты ведь… эти нападения… Это был ты? — негромко спросила она. Деймон врать не стал. — Я. — И Кэсси — это тоже ты? — Тоже я. — Но почему? Она ведь совершенно невинная. — Именно поэтому я не убил ее. Она хотела победить в конкурсе, причем сделать это нечестным образом. Я же хотел, чтобы победила ты. — Ты осознаешь, насколько мне теперь мерзко понимать, что я получила эту корону такой ценой? — Ты достойна этой короны, Елена. Ты и так бы ее получила. Я просто перестраховался. — Ты всегда так делаешь? Чуть что — нападаешь на человека? Может, ты и бессмертный и тебе ничего не страшно, но они всего лишь люди. Они смертны, их жизнь хрупка и коротка, а ты делаешь ее еще короче. Ты не Бог, Деймон. — Конечно нет. Мне проще думать, что я Дьявол, — он позволил себе слабую улыбку. — И ты можешь не читать мне нотации — ты практически повторяешь мои слова. Только когда-то я говорил их Стефану, — Елена непонимающе нахмурилась. — После нашего обращения он сорвался — убивал каждый день по несколько человек, не избавлялся от тел и по сути даже не прятался. Устраивал пиры, на пол лилась кровь вместе с вином. Я пытался образумить его, убирал за ним трупы, прикрывал его… Он Потрошитель, Елена, — негромко добавил он. — Ему нельзя пить человеческую кровь, потому что он не знает меры. — Ты хочешь сказать, что, если он… — Я плохой человек, я знаю, — Деймон фыркнул, — и, когда я умру, в Аду с меня будут сдирать кожу долгие века. Но и Стефан не святой. Я не знаю даже, на чьем счету больше жизней. У нас у обоих бывали тяжелые периоды, о которых мы стараемся не вспоминать. Главная вещь, которая отличает нас, — это то, что Стефан признал свою вину и теперь делает все, чтобы загладить ее, а я принял то, кто я есть, и живу с этим. Я не святой и знаю это, а мой братишка пытается сойти за идиота с крыльями и нимбом. — Почему ты так ненавидишь его? — Я не ненавижу его. У меня просто есть цель — я поклялся портить его жизнь столько, сколько получится, — он осклабился. — Пока что я с этим неплохо справляюсь — вернулся вместе с ним в город, занял поместье, забрал девушку… — он покосился на Елену и снова посмотрел на дорогу. — Мы проклятие друг для друга, и это навсегда. — Но почему? Откуда такая ненависть? — Возможно, когда-нибудь я расскажу тебе. Но сейчас, — он кивнул вперед, и Елена, подняв голову, увидела знакомую табличку, сообщающую, что осталось несколько километров до въезда в Мистик-Фоллс, — мы почти приехали. И у меня нет настроения, извини, — жестко бросил он и отвернулся, показывая, что разговор окончен.       Елена прислонилась виском к стеклу, думая только об одном — насколько сильно она все испортила.