Духи Рождества

Клаус был очень взволнован, казалось, что он медленно сходит с ума. Холодными руками он потер сонные глаза и, укутавшись с головой в одеяло, погрузился в царство Морфея. Но сон его продлился недолго. Большие створки окон распахнулись от сильного потока ветра, который безжалостно ворвался в спальню, делая воздух более холодным и тяжелым. Откуда не возьмись вся комната погрязла в клубы изумрудного цвета. В помещении спальни появился маленький мальчик. — Клаус, — мальчуган взял в руки ветку омелы и пытался пощекотать мужчину, чтобы тот проснулся. — Господи, — открывая глаза, произнес Майклсон, — неужели я не сплю. — Я очень на это надеюсь, — улыбаясь, проговорил мальчишка. — Нас с тобой ждет небольшое путешествие. — Нас с тобой? — скептически произнес Клаус. — Я так понимаю, ты один из духов, про которые говорила моя мать. — Я не сомневался, что ты такой догадливый, — мальчик запрыгнул на кровать к Никлаусу, схватив его за руку, потащил к окну. — Я, кстати, Дух прошлого. — Очень приятно, — недовольно ответил Майклсон. — Но я не очень хочу идти к окну. — Не к окну, — усмехнулся дух, — а в окно. — Нет, — пытался возмутиться Клаус, но уже парил в воздухе, как птица, не замечая обжигающие потоки холодного ветра на своем теле. — Не скажешь, куда ты меня тащишь? — Сейчас ты все сам увидишь, — продолжая путь, говорил мальчик. Дух Прошлое привел Никлауса в источник его боли и одиночества. Почти 20 лет Майклсон не был здесь, в месте, которое принесло столько разочарования и потерь. — Ты узнаешь? — интригующе спросил дух. — Даже если я очень сильно захочу забыть это место, то уже никогда не смогу, — идя по мокрому снегу, ответил мужчина. — Дом, отчий дом. Здесь я провел свое детство. Клаус подошел ближе к дому и открыл деревянную дверь. Казалось, что ничего не изменилось. Небольшая гостиная, украшенная гирляндами и мишурой. В дальнем углу красовалась «живая» елка, такая красивая, с душистым запахом пихты. Возле камина на кресле сидел белокурый мальчишка, а в руках у него был альбом, в котором он делал зарисовки. — Это же я, — обращаясь к духу, произнес Майклсон. — Как это может быть? — Это тени прошлого, они привели тебя сюда, чтобы ты увидел все со стороны, — мальчишка провел рукой и указал на гостиную. — Запах мела и дров, — вдыхая теплый домашний воздух, сказал уже взрослый мужчина и продолжал смотреть на свое прошлое. Маленький Никлаус закончил рисовать и упаковал свое произведение, перевязав его голубой ленточкой. Положив рисунок под елку, он подошел к детской люльке и погладил по голове свою маленькую сестренку. Услышав шум и крики на кухне, он тихонько пробрался туда и увидел, как его родители ругаются в ночь перед рождеством. — Как ты не поймешь, Эстер, я люблю другую девушку, — громко кричал Майкл, отец Клауса. — Но как же я, — женщина сидела на полу и рыдала. — А наши дети, что я скажу им. Прошу, не уходи, хотя бы ради них. — Я не хотел этих детей, это ты рожала, чтобы удержать меня, — грубо выражался глава семейства. — А теперь, я хожу. — Майкл, не бросай нас, — не обращая внимания на слова жены и на сына, который стоял в дверном проеме, мужчина громко хлопнул дверью и ушел. Ушел навсегда. Клаус пытался держаться, вытирая рукавом, стеклянные от слез глаза. Но тени прошлого по-прежнему не отпускали. — Как я его ненавижу, — сжимая кулаки, сказал Майклсон, — ненавижу. — Это еще не все, Клаус, — продолжил говорить дух. — Я хочу, чтобы ты посмотрел дальше. Камин больше не горел, в доме не было поленьев. Эстер работала с самого утра до полуночи, чтобы заработать хоть немного денег. Когда Майкл ушел, он забрал все, что было у семьи, оставив лишь дом, который со временем начал разваливаться. Свет в доме отключили, поэтому на спасения от темноты всегда приходила керосиновая лампа, запах, который по сей день не смог он забыть. В доме было очень холодно. Зима. За последние два года он ненавидел это время года, потому что в доме было сыро и холодно. — Ник, — звонкий голос звал мальчика, — у меня так замерзли ручки. — Потерпи Бекка, я сейчас, — достав с чулана одеяло, он прижал к себе сестренку, пытаясь согреть ее. — Там такая метель, как же наша мамочка доберется до дома? — испуганно спрашивала девочка у брата. — Не волнуйся, все будет хорошо… — Все будет хорошо, — вслух повторил Майклсон. — Черт побери, — выругался он. — Но ничего хорошего не произошло. Этот вечер был очень беспокойным, тревожным. Наконец, заскрипела входная дверь и вошла Эстер. — Мама, мама, — выбежала маленькая Ребекка, услышав шорох в коридоре. — Наконец ты пришла, я так скучала. — Моя хорошая, маленькая девочка, — обнимая дочь, говорила Эстер, — как я жалею, что не могу порадовать вас в эту рождественскую ночь. — Да кому нужен этот глупый праздник, от него одни беды, — прижавшись к матери, сказал Никлаус. — Самое главное, что мы вместе и так будет всегда. — Я пойду, прилягу, — Эстер валилась с ног от усталости, поэтому села на край дивана, мгновенно уснула и больше не проснулась. Клаус вскрикнул от боли, потому что вспомнил ту рождественскую ночь, в которую умерла его мать. С этого момента они с сестрой остались вдвоем в этом жестоком мире. Двое против всех. Молодой парнишка забросил школу, день и ночь он работал за копейки на жадных и злых работодателей, чтобы прокормить семью. В один из вечеров Ребекке стало очень плохо, у пятилетней девочки открылось кровотечение, и врачи диагностировали у нее рак. Страшная болезнь день за днем иссушала маленькое дитя. — Милая, я принес тебе подарок, — протягивая сестренки коробку, проговорил Никлаус. — У нас же совершенно нет денежек, — подбадривающее пыталась говорить Бекка, но силы с каждым словом покидали ее. — Ради тебя я сделаю все, даже убью, если надо, — прижимая к себе сестру, как можно крепче, говорил он. — Я так не хочу умирать, — холодные слезы катились по бледному истощенному лицу маленькой девочки. — Я люблю тебя, братик… — Ребекка, Ребекка, — громко кричал парень, — не закрывай глаза, слышишь. Не закрывай… Мужчина пал на колени, вытирая подступившие слезы. — Я больше не хочу этого видеть, — раздирая голосовые связки, кричал Майклсон.— Прошу, дух, верни меня обратно. Я больше не могу. Мужчина, крепко держался за край своей кровати и мотал головой, открыв глаза, он увидел свою комнату, а глаза были окутаны слезной пеленой. — Слава Богу, я дома…