Средь нехоженых троп

Ванька повысили до управляющего и пусть неизвестно за что, но не отметить по этому поводу было бы огромнейшим показателем того, какой Слава хуевый друг. А Слава хуевый друг и без этого, он знает и опускаться ниже не желает. И так во всем, что не делаешь, проскальзывает нотка педерастии, а уж выявлять больше причин для обиды у Вани не хочется. Однако, когда Светло - точно друг и не более, в отношении к другим, а точнее, одному человеку, Слава очень сомневается. Хотя бы то, что ему повезло проснуться утром и успеть распутать узел из их сплетённых тел, прижавшихся к друг другу, многого стоит. А про то, что проснулся со стояком, упирающимся в живот Мирона, уж вообще необходимо молчать. За время, которое они спали, вселенная вдруг решила, что они недостаточно близко и положила Славину руку на его шею, заставила обмотаться вокруг и около него, как верёвка, точно в будущее время обязанная дернуться. Можно обойтись и без мыла со стульями, главное - иметь натурала, в которого влюблен. Вот тогда вешаешься, используя только свои руки: одной душа, а другой дроча. - Я предлагаю радикальный метод решения этой проблемы, - хмыкает Ванек во время обеденного перерыва, сидя на скамейке близ мтсника, и ссутулившись. Он выкуривает сигарету за сигаретой и объясняет это тем, что хочет сдохнуть, но с такой улыбкой на лице, что не веришь. Самовыпил ещё ранехонько рассматривать. - Спрыгнуть с балкона? Не, спасибо. Слава качает головой, но припасает этот способ на самый крайний случай, когда не останется других вариантов, а ещё дорогих ему людей. Сидя рядом на скамеечке, он умудряется втиснуть в себя бич пакеты, купленные по дешевке, и совсем забивает на зож, потому что денег не хватает и на яблоки. - Потрахайтесь, - в ответ Слава изгибает бровь и уже хочет начать расписывать причины, почему это невозможно, но Ваня продолжает: — Напои его и сделай так, чтобы вы остались одни. Если он хоть чуть-чуть не той ориентации, что себе приписывает, то поцелует тебя. А там уже разберетесь, кто из вас актив, а кто пассив. Масло нужно. - А это ещё зачем? И откуда ты столько знаешь? - Удивлённо таращится Слава, шутя отдаляясь от Ванька на скамейке и собираясь уже умывать руки, но Ваня лишь пожимает плечами и дальше инструктирует его по мелочам. - Поверь, сам мне ещё спасибо скажешь, когда принимать будешь. - Что делать? - он округляет глаза. - Какой ты ещё зелёный, Слава. Светло качает головой, вздыхая и кряхтя точно старушка после очередных затяжек. Несет куревом. - А ты завязывай уже. Хватит мне на ухо пыхтеть, будто помираешь, - а самого тянет упасть и блевануть не важно в свои ли ноги или в траву, но его желудок не принимает подобной шелухи. Охота чего-нибудь настоящего, а не прочей гмошной и консервативной хуйни. Ваня игнорирует поставленный им вопрос и тупо встаёт, оповещая, что обеденный перерыв закончился и негоже рабочему персоналу так опять задерживаться, если Слава не хочет отхватить свой кусок штрафа. *** Соню, разглашавшую на всю квартиру о необходимости питья каких-то таблеток пусть и шёпотом, но злостным, Слава услышал, едва закрыв за собой дверь. И, очевидно, таблетки эти были предназначены не ей, раз она так пытается убедить, едва ли не достигая крика, Мирона, на удивление одетого и выплывшего к нему навстречу. Именно выплывшего: он будто летел над землёй, едва касаясь подошвой кроссовок пола, а его куртка дергалась из стороны в сторону, кое-как натянутая. Но самое необычное в его обновившемся гардеробе были очки, но не чёрные, а скорее, для улучшения зрения. Он улыбался, разинув уголки губ во весь приоткрытый рот, что виднелись ряда зубов. И пусть Мирон опустил голову, заметив пристальный взгляд Славы к своей персоне, но тот успел заметить его расширенные зрачки и сглотнул, когда он схватил его за локоть, едва тот взялся за растегивание куртки. Соня кинулась будто за ними, да остановилась взглядом на Славе, закрыла рот и прикрыла глаза точно от усталости. - Поругались? - выдохнул он. - Да не, - Мирон остановился, махнув правой рукой, но пальцы его левой руки опустились ниже, сплетясь с ладонью Славы, что по всему телу тут же резанула дрожь. Он только приоткрыл рот, как тут же залпом его закрыл, и, едва шевеля ватными от нахлынувшего восторга от прикосновения Мирона ногами, ссутулился и почувствовал, как штаны стискиваются изнутри. А ведь, даже поить не пришлось припрятанной в его рюкзаке бутылкой водки, специально купленной на одолженные Ваней деньги. Вот он собственной персоной, то ли обкурившийся, то ли пьяный в хлам... Но при осознании этого башню Славе все-таки снесло: Мирон не в себе, Мирон не понимает, что делает, а на утро может вообще и не вспомнить. Вот будет обидно, когда он как в типичных сериальчиках и фильмах вздохнет и скажет, что это ошибка. - Нет, нет, отпусти... - Слава выкрутил руку из цепких пальцев Мирона, добровольно лишив себя его тепла и, возможно, первого и лучшего секса, который у него мог бы быть, и получил в ответ удивленный взгляд пьяных глаз. - Слав, все нормально? - Мирон останавливается и прищуривается, точно от света, хотя фонари давно потухли, а солнце взойдёт лишь на рассвете. И когда вдруг мысли в Славиной голове затихают, он понимает, как вокруг тихо. Лишь стоящий напротив его Мирон что-то говорит, засунув руки в карманы. - Я не знаю, это тебя нужно спросить! - Он вдруг кричит, и тонущий в тишине голос замолкает. - Меня? - тихо вырывается у Мирона. - Да, блять, тебя. Может, у вас там в Англии и принято без объяснений куда-то уводить, но вот в Хабаровске за это можно и в ебало получить, если разъясняя для слабоумных. И не поевши даже! Кажется, будто последнее возмущает его больше всего, но правдой будет то, что Слава вообще не вникает в свою речь и едва-едва успевает выуживать оттуда слова, анализируя их смысл. Он просто смотрит, как с восторженного лица Мирона медленно слезает улыбка. - Мирон? - окликает Слава его. - А? - он вновь поворачивается. Мирон точно яркая звезда на небе, не подойти, не подобраться и уж наверняка не подозвать, снова завоевав внимание, заслуженное такими трудами. Он опять замкнут. - Ты прости меня, что накричал... Я не хотел, просто ты... Я... Прости, я такой дурак, Мирон, - наконец выдыхает Слава, наплевав на понятие "личное пространство" и подходя так неимоверно близко, что их носы почти сталкиваются друг с другом, оставляя эти миллиметры. Мирон молчит, но кажется, будто в его голове происходят ужасно трудные процессы, соответствующие компостному лицу без и намека на прежнее настроение. Однако, рука вновь тянется к Славиной ладони словно просяще, заискивающе. Ну давай... - Мы же договаривались, забыл? К маме моей в гости сходить. А про поесть, ну так я подумал, она тебя накормит своей стряпней. Готовит она прекрасно, Слава, не волнуйся. Точно уговаривает. Стоит ногой на ноге и просвещает в колдовские чары его матушки по готовке. И чувство, что без него Мирон не сдвинется с места, а его мать и тем более не впустит одного сына. Тут тёмным темно, в каком-то закоулке улиц, но сжатые в линию пухлые губы видятся словно сквозь туман. - Мирон? - снова слышится голос. - А? - будто дубль два. - Я хочу... пожрать поскорее, - сглатывает неведомо как попавший в горло камень, мешающий дышать. "...поцеловать тебя". Мирон склоняет голову набок. - Не можешь дождаться? - улыбка. А Слава опять заныривает вглубь. *** Пятиэтажка высится из тёмных туч и озаряется светом зажженных фонарей, расставленных по обе стороны улиц, тут и там. Дороги, как всегда, оставляют желать лучшего, а тропинка, ведущая к открытым нараспашку дверям подъезда, извивается точно скверная длинная змея, готовая в любой момент потеряться в траве. Детская площадка дряхлая и пустая, и вокруг будто нет доступа к свету, даже если появится солнце. Тут мёртвым мёртво, но из темных окон, занавешенных какими-то тряпками, выглядывают любопытные носы старого поколения. Это плохой район, почти нежилой, даже хуже тех, в которых жил и живёт Слава: там хотя бы беспризорная гопота гуляла, виляя задницами и отбирая у слабых прочую чепуху, которую не достать самому без денег, а тут даже их нет. Чисто, но мертво. Что это? Специально построенный для пожилых райончик? Или дом престарелых? Мирон, видимо, и сам не ожидал увидеть подобного. А, собственно, чего он ожидал? Не старье, не затхлые многоэтажки? - Вон туда, - Слава мягкой поступью шагает по траве, давно потеряв из виду тропы и почти самого Мирона. Но за спиной слышатся его шорохи. - Слав? - Как-то неуверенно произносит он, осторожно влезая в сломанные и почти обрувшиеся двери подъезда, и хочет продолжить исследовать здание в поисках дальше, но наступает на что-то под ногами, и этим "что-то" оказывается пискнувшая мышь. Мирон подпрыгивает на ходу в темноте и тянется уже за своим телефоном, включай второй фонарик, как и Слава. Налево открыт подвал, хотя как открыт, там даже двери нет. Стены разрисованы самыми разнообразными граффити и целым кладезем матершинных считалок и обращений к кому-то, а краска давно облупилась, оставив после себя лишь серость и скудность цветов. Но достигают нужной обшарпанной двери они на удивление быстро: пока Славка смотрит в маленькое окошко, Мирон стучится три раза. Однако, получает какой-либо ответ, когда уже собирается уходить после проведённых за стуканьем бессмысленных тридцати минут: - Вы чего здесь? - слышится позади. Слава и Мирон оборачиваются. - Чего шастаете на ночь глядя? Звучит из-за двери, но сама она закрыта. Однако, голос принадлежит старушке. Та вытаскивает свой нос едва-едва. - Да мы... мы... Мы ищем Анну Федорову, что здесь живёт. Это моя мать, я - Мирон. Она живёт здесь?.. Старушка прищуривает глаза в тени. - Мирон? - с минуту и на её лице расцветает улыбка. - Мой Мирон? Слава подталкивает его к ней. *** На юге как раз таки и объявляется долгожданное солнце, оно поднимается ввысь из-за горизонта и освещает разбросанные тут и там многоэтажки, улицы, дороги и магазинчики. Вперёд тянется и Амур, блестящий и переливающийся бликами солнца - вот где Слава не прочь утопиться, если финал его истории предпочтет плохой конец, а не хороший. Едва повернув голову, он натыкается на спящего на диване Мирона под одеялом и свою пустую половину, да, как и стол, все ещё заставленный тарелками с наспех приготовленными салатами и прочей чепухой, за которой Слава сам, вызвавшись добровольцем, сгонял вчера в магазин, оставив мать и сына наедине для приличного воссоединения. Он бы свалил да только на пол будто свален, как в воду, огромный камень, что держит его на цепи, а тут ещё на столе жужжит Миронов телефон: звонит Сонечка, записанная именно так. Не знает, ответить ли или закинуть его подальше, чтобы Мирон не увидел пропущенного вызова и не свалил. - Да? - растягивает Слава медленно. Голос на другой линии смолкает. - Кто это? - с удовольствием повторяет он её же слова, а ведь у Мирона он был записан уже тогда и угадайте как? Славочка. Любит так. - Мирона... Позови Мирона, - наконец произносит Соня на выдохе, и тихо чертыхнувшись там. - Мирона? Он спит. У тебя что-то важное? - Слава выныривает на балкон, закрывая за собой дверцу. На обратной Соня фыркает: - Хватит, Слава. Хватит. Я знаю, что вы у его мамы, а Мирон где-нибудь полностью в одежке и едва ли спит и видит, как вы трахаетесь. А он смеётся слишком звонко. - Безусловно, Соня. Но сейчас он со мной, а не с твоей шлюшечьей натурой. Так что, блядь, иди нахуй. Но Соня даже не грустит по голосу. - Ну да, ну да. Наслаждайся, пока можешь, а точнее, до середины июля. Он тебе не говорил, что будет, м? Что уедет в Лондон? И, главное, с кем уедет? - Намекает прозрачно. - Не неси чепухи. Никуда он не уедет. Без меня - нет. Он останется со мной, - Слава говорит, говорит, а сам в свои слова не верит, и Соня чует это и искренне смеется в ответ. - Пока-пока, boy, - отключается. Он оборачивается, слыша шаги. - Кто звонил? - спрашивает Мирон. - Да так, Соня спросила, когда мы вернёмся. Не хотел будить. Ничего особенного, - Слава старается пожимать плечами как можно обыденно, но Мирон на эти самые плечи даже и не смотрит, сидит себе и прилично так жрёт остатки блюд. Он кивает, что-то отвлеченно и в то же время сосредоточенно жует. - Вообще, я хотел задержаться тут. Слава навостряет уши, смотрит. - Да. Я подумал, раз у меня нашлось жилище, я могу больше не мешать... Но оказывается тут же прерываем: - Ты мне не мешаешь, - и улыбается. Мирон поднимает взгляд, отрываясь от поедания салатов. - Да? - он смотрит, прищурив глаза. - Да! - тут же отвечает Славка. Мирон растягивает губы в улыбке, поднимаясь с дивана и слишком быстро подходя к Славе. Но он делает не то, что бы тот хотел больше жизни, нет. Он ерошит его волосы, точно перед ним ребёнок или, по крайней мере, друг. Просто друг. Однако, Слава прочёл немало книжек и немало повидал в свои семнадцать, а потому его ожидания и так максимально снижены. Да, он не ждёт, что Мирон останется. Он не ждёт, что между ними произойдёт хоть что-то. Он не ждёт, что тот предпочтет это пидарство Соне. - Слав? - тянет Мирон, увлеченно зарываясь в его волосы пальцами. Слава в ответ лишь мыкает. - Я хочу, чтобы ты поехал в Лондон. За удовольствием от прикосновений Мирона Слава понимает его слова лишь, наверное, спустя минуту, когда тот добавляет: - Со мной, - и только тогда он открывает глаза, отходя от него. Мирон терпелив, он ждёт, смотрит в его глаза, но уже на расстоянии. - В... Лондон? - тихо-тихо шепчет. Мирон снова кивает. - С тобой? - И Слава начинает ощущать весь объём пиздеца. - Да, да, Слава, со мной. Только начинать собирать документы и прочую муть нужно уже сейчас, а то ещё найдут к чему прикопаться... Слава садится на подоконник напротив Мирона, потому что чувствует, что ноги его не держат. - Но я ведь не очень хорошо знаю английский, - он кладет свои руки на коленки, не зная куда их девать. Мирон пожимает плечами: - Он и не особо будет нужен. Там, в основном, будут русскоговорящие люди, так что не беспокойся. Один не останешься. Соня, в общем-то, была против, сказала, ты откажешься, но я рад, что нет... Слава навостряет уши тут же. - При чём тут Соня? - спрашивает он. - А при том, друг мой! - Мирон вытаскивает ладонь из куртки. И крутит безымянным пальцем правой руки, как красной тряпкой. Слава чувствует себя быком, быстро превращающимся в кобылку. Он молчит, а потому Мирон говорит: - Мы помолвлены, я и Соня. А свадьба будет в Лондоне. Правда, маленькая, я не настолько богат. Я приехал сюда маму пригласить, но раз уж мы с тобой встретились, то и тебя, собственно, тоже. Сюрприз! Мирон встаёт и начинает прибираться точно истинная хозяюшка, от счастья виляющая своей костлявой задницей вокруг и около. Он будто и не ждёт согласия, уверенный в нем, а потому говорит о том о сем, но для Славы это пустые, ничего не значащие разговоры. Он его едва слушает. - Я, наверное, пойду на работу... Тихо произносит Слава, но не упоминает, что сам минут десять назад взял специально отгул. Он встаёт, ковыляя на своих двух до двери квартирки и не слышит дальнейших слов Мирона, потому что ускоряет темп на лестнице. Вот и мир в этом районе преобразился, спихнув себя последствия ночи: и бабки повылазили на лавки, вот дети качаются на качелях, а мамы смотрят за ними и улыбаются им...