Набережная потерянных

– Вы очень рано, мистер Абарай, извините, пожалуйста, но мистер Айзен ещё занят и не может Вас принять, – виновато улыбается Орихиме и проводит гостя к дивану. – Присаживайтесь, пожалуйста. Будете кофе или чай? При упоминании последнего Ренджи заметно морщится. – Кофе, пожалуйста. Крепкий, три ложки сахара. И лучше просто Ренджи. – Хорошо, Ренджи, – Иноуэ солнечно улыбается. – Молоко? – Нет, спасибо. Твой шеф пьёт чай с молоком? Орихиме растерянно оборачивается с пустой чашкой в руках. – Н-нет. Это плохо? – Ну, он же англичанин, – пожимает плечами журналист и кивает в сторону двери в кабинет. – Скоро он освободится? Девушка возвращается к кофеварке, правильно устраивает чашку и засыпает в фильтр кофе из золотистой пачки («Этот лучше заваривай гостям, чьи вкусы не знаешь, – он обычно всем нравится», – говорил Улькиорра, ставя эту пачку первой справа в ряду похожих. Орихиме не спорила – в кофе она разбиралась слабо, а мнению Шиффера в некоторых вопросах уже привыкла доверять). – Он обязательно примет Вас... тебя в назначенное время – мистер Айзен очень тщательно следит за временем встреч, – девушка запинается, вспомнив день своего собеседования, и чуть тише, немного нервно улыбаясь, добавляет, – почти всегда. Немного позже напомню ему, не переживай. Она ставит на поднос чашку кофе и вазочку с печеньем и, улыбаясь, подаёт его Ренджи, который вышел ей навстречу. – Я вообще как-то больше люблю самообслуживание, – открыто улыбается он и, небрежно уронив поднос на кофейный столик, разваливается на диване. – Орихиме, можно я задам несколько вопросов? – Я не так давно тут работаю и не со всем ещё разобралась, но постараюсь помочь всем, чем смогу. – Я никак не могу понять: ты ассистент или секретарь? – прищурившись, озвучивает он то, что интересовало его с первой минуты встречи. – Ассистент, – Орихиме растерянно улыбается. – Я почему спрашиваю: чай-кофе обычно готовит администратор или секретарь, никак не ассистент. Это не входит в твои обязанности. Твой шеф говорит, что ты должна этим заниматься? – Нет, что ты, – с улыбкой качает головой девушка. – Мистер Айзен никогда такого не говорил. Просто мне нравится заботиться об окружающих. И вообще, мистер Айзен очень хороший человек, как бы он ни пытался убедить других в обратном, – нахмурившись, запальчиво говорит она, словно Абарай уже начал уверять её в обратном. – Помогает детям, людям с особыми потребностями, людям почтенного возраста и вообще всем тем, кто нуждается в помощи. – Я и не спорю, – тихо говорит Ренджи, хищно улыбаясь. – Об этом я бы тоже очень хотел поговорить. В приёмную с коробочкой сладостей заходит Шиффер, журналист поворачивается к нему, и его улыбка становится ещё шире. – А вот и подтверждение. Улькиорра Шиффер, так? – Улькиорра молча кивает, не глядя на гостя, ставит на стол Орихиме коробочку и уже поворачивается, чтобы уйти, как Абарай продолжает: – Программа реабилитации несовершеннолетних преступников, если не ошибаюсь. Улькиорра останавливается и не моргая смотрит на Ренджи. Тот не отводит взгляд и продолжает скалиться. Повисает напряжённая тишина, и только Орихиме собирается уже что-то сказать, Шиффер говорит: – Верно. Абарай подаётся вперёд, опираясь локтями о колени. – Видимо, Айзен либо и правда очень смелый и великодушный человек, или же он дурак и адреналиновый наркоман. – Пожалуйста, Ренджи, не стоит так говорить о мистере Айзене, – строго говорит Орихиме, тревожно поглядывая на Шиффера. Тот стоит неподвижно, немного сутулясь и не вынимая руки из карманов, ничем не выказывает враждебности, но ей кажется, что разговор стоит как можно скорее сворачивать с опасного обсуждения шефа при Улькиорре на что-то более нейтральное. – Когда мы созванивались, тебя интересовала работа отдела, который возглавляет сам мистер Айзен. Давай я пока ознакомлю тебя с документами по последним исследованиям, что скажешь, Ренджи? Девушка немного нервно улыбается, активно жестикулирует, она направилась было к стеллажу за папкой с распечатанными отчётами, как запнулась, оказалась привычно поймана Улькиоррой, и, смутившись, осталась стоять на месте. – Я так понимаю, он знал все обстоятельства твоего дела, – как ни в чём не бывало продолжает Абарай, словно не заметив попыток Иноуэ перевести разговор в другое русло. – Мало кто на его месте решился бы почти ежедневно на постоянной основе иметь рядом с собой человека с подобной биографией. – Мистер Айзен и был моим попечителем, – ровно отвечает Шиффер. – О, даже так, – журналист оскаливается ещё шире и откидывается на спинку дивана. – Так ты почти что его сын. Должно быть, ты очень благодарен Айзену. Он ведь, по сути, дал тебе новую жизнь и билет в будущее. Я не прав? – Почему же. Все те, кто работает на мистера Айзена, по-своему благодарны ему. – А люди, с которыми ты работаешь, знают особенности твоего жизненного пути? – Те, кого это касается, знают. Абарай хмыкает. – Хорошая формулировка, – журналист снова подаётся вперёд и подпирает подбородок кулаком. – Вернёмся немного назад. Благотворительность Айзена. Зачем он это делает? Ренджи всё так же улыбается, только взгляд острый – ничего не упустит. – Затем, что не могу иначе, – раздаётся мягкий глубокий голос со стороны кабинета. Дверь открывается, и Айзен собственной персоной заходит в приёмную. – Прошу меня извинить за то, что позволил себе вас прервать – я как раз отдавал распоряжения по поводу уничтожения особо дискредитирующих разработок, как услышал ваш интереснейший разговор, и не смог отказать себе в минутной слабости присоединиться, – тепло улыбается он. – Мистер Ренджи, от всего самого компрометирующего я уже избавился, и, если не возражаете, мы можем начать немного раньше. Айзен отступает немного в сторону, жестом приглашая Абарая в кабинет. – Прошу Вас. Даю слово, что отвечу на все Ваши вопросы. Орихиме незаметно облегчённо выдыхает. Ей кажется, что на протяжении всего этого странного разговора она едва дышала. От беспокойства и того напряжения, что искрило в воздухе, немного кружится голова. Улькиорра всё ещё сверлит журналиста тяжёлым взглядом, и едва за ним закрывается дверь, равнодушно бросает: – Мусор. – Ну зачем так, человек пытается делать свою работу, не более того, – улыбается она, пытаясь разрядить обстановку. – А я печенье испекла по новому рецепту, с мармеладом и майонезом, хотите попробовать? Шиффер переводит взгляд на неё, и Орихиме едва не отшатывается: холодный отстранённый взгляд, и, что значительно хуже, ещё большая, чем обычно бледность, – хотя, казалось бы, куда больше. – Тебе плохо? Подожди, я сейчас, – она хватает его за локоть, почти насильно усаживает в кресло, быстро находит аптечку и в один шаг возвращается к креслу. – Что болит? Что беспокоит? – Успокойся, женщина, я в порядке, – даже сидя он сутулится и не вынимает рук из карманов. Улькиорра смотрит прямо на неё, почти не мигая, и что-то – то ли в глубине глаз, то ли в уголках губ, говорит девушке, что он настолько близок к улыбке, насколько это вообще возможно. – По тебе не скажешь, – с сомнением произносит Иноуэ, берёт в ладони его лицо, касается губами лба, потом немного отстраняется и говорит задумчиво: – Температуры вроде тоже нет... Шиффер кладёт свои руки поверх её, смотрит пристально, и девушка, видимо осознав неоднозначность их композиции, заливается краской и едва ощутимо дёргается. Улькиорра тут же убирает свои руки, и Орихиме видит, что на тыльной стороне её кистей остались следы крови, ахает, и ловит его руку в свои, осматривая глубокие лунки от ногтей на ладонях Шиффера. – А говорил, что в порядке, – с укором говорит она, и, удерживая его руку в своей, начинает разбирать аптечку, готовя антисептик и бинты. – Словно такая мелочь может повредить, – равнодушно говорит он. – Всё равно лучше об этом позаботиться, – хмурясь, твёрдо отвечает Орихиме. Она молча обрабатывает раны, виток за витком накладывает бинт, а Улькиорра смотрит на её сосредоточенное лицо, и наконец произносит: – По поводу того, что говорил этот мусор... – Если захотите, расскажете сами, я не буду ни у кого спрашивать или искать информацию. Обещаю. Шиффер едва заметно улыбается. – До этого ты спокойно обращалась ко мне на «ты». – Извините, пожалуйста, я просто испугалась за Вас, такого... – спохватывается девушка. – Я к тому, что не против, чтобы ты так ко мне обращалась, – он переводит взгляд на свои руки, сжимает и разжимает кулаки, проверяя плотность бинтовки. – Спасибо. Он поднимается и уже направляется к выходу, как Орихиме его окликает: – Вы, – и, поймав выразительный взгляд, исправляется, – ты так и не попробовал печенье. – Я ещё зайду, на чай с печеньем, – и уходит. Не будь она знакома с Улькиоррой, Орихиме могла бы сказать, что пусть на миг, но видела на его лице улыбку. Она тщательно сматывает остатки бинтов, тихо мурлычет себе под нос дурацкую песенку из юмористической телепередачи, и улыбается. Руки Улькиорры оказались на удивление тёплыми. Пару часов спустя, когда возвращается Шиффер, Орихиме всё ещё витает в своих мыслях и улыбается, греясь от воспоминаний о словах, взглядах и руках Улькиорры, словно от маленького огонька свечи, и замечает его только когда он подходит почти вплотную к её столу. – Ой, извините, что-то так задумалась, – рассмеялась она, размахивая руками. – Во-первых, на «ты». Во-вторых, ты говорила о печенье. Оно ещё осталось? Девушка тепло улыбается. – Конечно. А вскоре из кабинета Айзена выходит Ренджи, но теперь он кажется совершенно другим – даже его яркий хвост топорщится не так воинственно. Он улыбается и падает на диван для посетителей, по диагонали от кресла, где расположился Шиффер. – Орихиме, будь добра, принеси чаю, – выглядывает из кабинета и сам директор. Девушка, встрепенувшись, испуганно вскидывает взгляд – и тут же бросается к шкафчику с посудой. Порой Орихиме почему-то кажется, словно Айзен поймал её на чём-то предосудительном. От спешки и смущения она спотыкается о едва выступающий край ковра, оказывается поймана Улькиоррой, ставит чайник и едва не смахивает поднос с чашками – Шиффер и его ловит, а заливая воду в заварочный чайник едва не проливает половину на себя, так что тот твёрдой рукой отстраняет пылающую от смущения девушку, не обращая внимания на свидетелей. – Успокойся, женщина, – ровным голосом произносит он и сам принимается заваривать чай. Тихий смех журналиста и звук закрывшейся двери словно выводят Орихиме из лёгкого ступора, и она принимается собирать вазочки со сладостями – одну для шефа, другую для гостя. Печенье, которое привозят в офис вместе с остальными пачками с чаем и кофе по заказу офис-менеджера, пирожные, которые захватила по дороге на работу, по пончику – из тех, что принёс Улькиорра, – и пару печений собственного приготовления. Одну вазочку она сразу передаёт Ренджи, а вторую вместе с заварником и чашкой ставит на поднос. Выдыхает пару раз, чтобы успокоится, коротко стучит в дверь кабинета, и, подхватив поднос, заходит. Под отеческим взглядом Айзена Орихиме тушуется, и ей кажется, что сейчас она пылает ярче рождественских огней. А ещё ей кажется, что шеф с каждым днём становится всё отстранённее, и, вот как сейчас – вроде и улыбается, и смотрит тепло, а словно ему очень грустно или он невероятно устал. И взгляд порой такой... такой, что Иноуэ твёрдо решила следить за тем, чтобы у её шефа всегда были хотя бы сладости – несмотря ни на что, человек он хороший, а сладкое полезно для настроения. Да и мозги любят сладкое, а с тем количеством дел и забот, которые лежат на Айзене, дополнительная помощь лишней не будет. Она ставит чайный набор на футуристичного вида кофейный столик у окна и уходит. Ичимару Гин однажды мимоходом бросил что-то по поводу зимы и того, как это влияет на «Владыку», но она тогда почти ничего не запомнила – только то, что изменения есть и это в какой-то мере нормально. Потом, разумеется, корила себя за то, что не запомнила больше, – вполне возможно, Ичимару упоминал и способ, как облегчить состояние их шефа, иначе зачем вообще было заводить этот разговор? – но пойти и спросить не решалась. А ну как и правда говорил? Орихиме ярко могла представить, как он тогда отреагирует: будет сидеть, склонив голову к плечу, качать головой, разочарованно цокать языком – и улыбаться при этом своей жуткой улыбкой, сцепив пальцы в замок под подбородком. Почему-то улыбки заместителя главного директора пугают её больше всего. Сначала она думала, что одна такая трусиха, но, как оказалось, эффект этой улыбки стабилен, как прибыльность компании, и в той или иной степени действует на всех. В приёмной находится только Ренджи. Развалившись на диване, он потягивает кофе и листает ту самую папку с отчётами, которую она собиралась ему дать ознакомиться пару часов назад. – Я тут немного похозяйничал, ты не против? Он салютует чашкой и с наслаждением отпивает, не отрывая взгляда от бумаг. – Знаешь, если бы твой шеф не стал тем, кем он является сейчас, из него мог бы получиться отличный психотерапевт, – зубасто улыбается Абарай, поднимая взгляд от отчёта. – Или любимый диктатор какой-нибудь страны средних размеров. Толковый мужик. – Теперь видишь – он и правда очень хороший. – Насчёт этого ничего не скажу, но... Кто это составлял? – Абарай захлопывает папку и трясёт ею в воздухе. – Я. Что-то не так? – спохватывается девушка. – Нет, всё так. Интересно, что сводки по благотворительности в самом начале нет. – Но это ведь не первостепенно... – растерянно говорит Иноуэ. – Да, но это сразу указало бы на социальную направленность компании. Весьма-таки показательно и демонстративно указало. Так что разместить данный раздел ближе к концу было отличным решением, – одобрительно кивает журналист. – Мне ещё экскурсию обещали. – Да, точно, – она достаёт из-под стола плоскую коробку, открывает её и протягивает устройство Ренджи. – Тут интерактивная карта со всеми нашими корпусами и отделами; так же с помощью этого планшета ты сможешь вызвать транспорт для перемещения между корпусами. Твой пропуск журналиста действителен три дня. Если хочешь, могу предложить сопровождающего. Ренджи тут же оскалился, и Орихиме немедленно поясняет: – Так же будет не так скучно, нет? Не знаю, как тебе, а мне намного приятнее, когда со мной говорит живой человек, чем умный кусок пластика и металла, – открыто улыбается она. Абарай заметно расслабляется. – Спасибо, но мне нормально. Справлюсь. – Если что, это предложение тоже действительно все три дня, – смеётся Иноуэ. – Дай мне знать, если передумаешь. – Хорошо, – он бросает взгляд на часы, и, пружинисто поднявшись с дивана и подхватив папку под мышку, машет рукой. – Ну, бывай. Я ещё позвоню. После ухода Ренджи Орихиме тоже смотрит на часы – и начинает спешно собираться. Как-то не обратила внимания, что рабочий день так стремительно подошёл к концу, а если Айзен снова увидит её тут после работы... – Что же ты, Орихиме. Что мне скажет профсоюз? – словно подслушав её мысли, на пороге кабинета возникает и сам шеф и смотрит как отец на своё неразумное, но любимое дитя. – Снова я буду извергом и тираном. Не стоит так меня подставлять. – Я уже ухожу, – девушка спешно наматывает шарф на шею и набрасывает пальто. – Вы тоже долго не задерживайтесь, мистер Айзен. Вам тоже нужно отдыхать. Он мягко улыбается. – Спасибо за заботу, Орихиме, но не переживай: я уже скоро ухожу. Приятного вечера. По дороге домой Иноуэ думает, что, возможно, отстранённость и грусть шефа ей действительно только показались: в конце концов, человек он занятой, и работы действительно много – трудно даже представить каково это: быть и главой компании, и возглавлять департамент, и заниматься собственными разработками и научной деятельностью. Возможно, это просто так сказывается его усталость. Скорее всего. Такая работоспособность удивляет, восхищает... и пугает немного. Порой закрадывалась крамольная мысль, человек ли он вообще. Но потом она видела тонкие морщинки в уголках глаз, которые бывают у людей, которые много улыбаются, замечала, что в отсутствие посетителей, он предпочитает пить свой чай из простой большой чашки с толстыми стенками, отмечала пополнение на книжных полках в кабинете, обращала внимание на жест, характерный для людей, которые привыкли носить очки. Видела всё это и понимала – всё же человек со своими маленькими слабостями, просто слишком другой. Пугающе другой. Она невольно передёргивает плечами, вспомнив холодную острую ухмылку Айзена, и смотрит вокруг. Орихиме с удивлением понимает, что настолько погрузилась в свои мысли, что и не заметила, как дошла до своего дома. У дверей квартиры её ждёт букет мелких голубых хризантем и коробка с пончиками. Девушка тепло улыбается и смущённо смеётся, кружась со своими подарками и прижимая их к груди. На следующий день Орихиме приходит с голубой хризантемой в волосах, и теперь она уверена – заметив это, Улькиорра улыбнулся.