Лань под голубикой

Расплывчатые огни ночного города, точечно усыпавшие каменный рельеф остроконечных небоскрёбов, весело мигали неоновыми вывесками, заставляя Макс близоруко щуриться и улыбаться уголками потрескавшихся губ. Тёплый ветер, несущий запах хот-догов, жареного масла и горчицы, лениво развевал пушистое облако каштановых волос и игриво трепал края длинной клетчатой рубашки — слишком большой, чтобы быть по размеру, и слишком удобной, чтобы обращать на это внимание. — Сколько ни пей, это дерьмо лучше не становится, — вздохнула Хлоя, уныло болтая остатками пива на дне ярко-зелёной бутылки и лениво запуская пальцы в жёсткие волосы, практически вернувшие свой естественный цвет и этим до безумия раздражавшие ворчливую панк-диву. — И ты всё равно каждый раз продолжаешь в этом убеждаться, — с улыбкой фыркнула Макс, поудобнее устраиваясь на слегка скрипучей ограде, с достоинством, однако, удерживающей вес двух тел. Изогнутая в полукружье луна, сияющая, точно одноцветный диско-шар, размыто отражалась в кабине стоящего неподалёку старенького пикапа, мерно гудевшего сварливым двигателем; белая ниточка словно текла по лёгкому налёту засохших капель краски и блёклым потёртостям, превращая пластину капота в смазанный холст. Хлоя ворчливо стукнула улыбающуюся подругу в плечо, после чего, наклонившись и поставив бутылку на влажную землю, напряжённо перевела взор на раскинувшийся перед ними город — открытый и свободный, дышащий пыльным воздухом и манящий флуоресцентными всполохами цветов. — Ты бы хотела остаться? — прошептала Прайс спустя несколько секунд, и в её голосе фотограф уловила неуверенность. Склонив голову, Макс отрешённо проследила за взглядом Хлои, неожиданное чувствуя всепоглощающее спокойствие. Она видела, что подруга боится оседать на одном месте, словно пыль на самой высокой полке шкафа, — но ещё больше её беспокоила сама Макс. Прайс думала, что тащит её за собой напрасно, что ей это не нужно, что... Колфилд легко щёлкнула Хлою по лбу. — Нет, не хотела бы. Ты же знаешь... "Я всегда буду с тобой". — ...без меня мир просто не вынесет всех масштабов твоего обаяния. Панк-дива хохотнула, и Макс увидела, с каким облегчением опустились её плечи. Бросив на подругу игривый взгляд, Прайс мягко опустила ладонь на чужую талию, притягивая Колфилд ближе к себе и с удовольствием устраивая щёку на её мягкой макушке, по обыкновению пахнущей шампунем. Улыбнувшись, Макс покорно уткнулась затылком в плечо Хлои и прижалась спиной к её груди, устраивая руку на остром колене и жадно ловя родное тепло, аромат табака, машинного масла и немного — пива. — Когда-нибудь мы осядем, хиппи. Заведём собственный домишко где-нибудь на берегу моря — такой, чтобы в окна залетал песок, а мы будем лениться его убирать. Ну, я точно буду, — ухмыльнулась панк-дива и, поймав ответный смешок, продолжила: — По утрам нас будут будить визги чаек... — И ты наверняка будешь грозиться зажарить их на ужин, но в конце концов просто купишь беруши, — заметила Макс, за что получила лёгкий тычок под рёбра. — Не мешай мне мечтать, зануда. По вечерам, когда народ вволю напечёт свои булки под солнцем, мы выберемся к воде. Я на спор заставлю тебя купаться нагишом... Поперхнувшись воздухом, Макс мстительно ущипнула подругу за ногу, на что та лишь ухмыльнулась. — А потом мы вернёмся домой, — голос Прайс упал до хриплого шёпота; она наклонилась, обдав ухо подруги горячим дыханием, и фотограф ощутила странную волну жара, потёкшего по позвоночнику. Тело словно оцепенело, и Макс неосознанно потянулась к Хлое ещё ближе, приподнимая голову и чувствуя, как чужие губы почти касаются обнажённого участка её шеи. Сердце гулко затрещало внутри. — Разденемся — уставшие, но чертовски разгорячённые — и ляжем в кровать — в одну, разумеется, — и, когда я наклонюсь к тебе, мы придвинемся друг к другу ещё ближе, и тогда... Дыхание спёрло. Макс ощущала горячее покалывание в щеках и отчаянную дрожь в кончиках пальцев; они с Хлоей давно балансировали на грани дружбы и чего-то гораздо большего, но то, что происходило сейчас, было слишком откровенно, интимно, но, чёрт возьми, Макс была бы отчаянным лжецом, если бы сказала, что ей это не нравится. — И что потом? — тихо спросила Колфилд, не узнавая собственный осипший голос. Хлоя невесомо коснулась её лица, заправляя за ухо прядь волос. Тело предательски бросило в дрожь. — Я лягу спать! — бойко воскликнула Прайс, резко отстраняясь и спрыгивая на землю с глухим стуком. На тонких губах сияла победная улыбка. — Чего расселась, хиппи, пора в дорогу! От возмущения свело горло. Макс поражённо моргнула, осознавая всю нелепость ситуации, и с огромным усилием подавила в себе желание запульнуть в хохочущую подругу многострадальную пивную бутылку. — Хлоя Элизабет Прайс, ты такая заноза!