Лань под голубикой

Макс не знала, сколько времени прошло с тех пор, как она перестала смотреться в зеркало. Тени в комнате кривые и пугливые, жалко бегущие от острых полос задушенного занавесками света, исчезающие на рассвете с облезлых стен, но намертво приклеивающиеся на изнанку век — тени хитрые, на самом-то деле, и они убивали Макс изнутри. Ночами горло забивалось сухим хрипом и острым запахом дешёвого виски, а череп трещал под скальпом, сотрясаемый чугунной мигренью — голоса говорили: "Это твоя вина", закупоривая сознание своим иллюзорно обжигающим шёпотом, и в попытке разогнать его Макс обжигала руки. Накрытые покрывалами зеркала молили протереть их от пыли. "Ты знал, что сумасшествие дарит свободу?"* — всплыла в голове давно услышанная в сбивчивых помехах старого телевизора фраза, и девушка невольно дёрнула уголком обветренных губ, чувствуя сгустки истерического смеха в горле. Полароид в дрожащих руках поскрипывал от того, как сильно потрескавшиеся подушечки пальцев давили на пластиковые стенки, но Макс не боялась переборщить. Правда была в том, что какая-то из её внутренних раздробленных частей жаждала сломать чёртов фотоаппарат, чтобы всё это наконец-то закончилось, но даже это, думала Макс, её не спасёт. Это твоя вина. Во рту со слюной смешивался горький привкус успокоительного. Макс дёрнула покрывало на себя и сделала обрывистый шаг назад, едва не падая на разбросанных повсюду фото, где синие волосы окрашены в красный, где на месте голубых глаз мокро блестят дыры от пуль, где... В ребристом от расползающихся трещин отражении Хлоя дёрнула уголком губ, с насмешливой злостью прожигая взглядом скатывающиеся по лицу Макс слёзы. ...Хлоя Прайс мертва. *** — Ты убила меня, — проговорило отражение равнодушно, щёлкая несуществующей зажигалкой. У него корка засохшей крови между синими нитями волос, яростно опущенные, несмотря на спокойствие в голосе, уголки губ и чёрные провалы глазниц. Хлоя — или то, что от неё осталось — не отрывала от Макс полного ненависти и укора взгляда — смотрела с каждой отражающей поверхности, и мерный звук, издаваемый старой зажигалкой, — щёлк-щёлк — пронзал виски Колфилд стальными иглами. В руках Хлои дымящаяся серым дымом сигарета. В ладонях Макс — тонкая пластинка лезвия. Они поднесли пальцы ко рту почти одновременно, и если с губ Прайс стекла лишь усмешка и сизый дым, то по подбородку Колфилд заструилась ниточка кровавой слюны. *** Карманное зеркальце обжигало ладонь, и от него в грязные ошмётки сердца словно тянулись ленты — синие-синие, как волны, со светлым, будто пена, основанием. Вход в рай забили впопыхах, ворота ада — на засове...** В груди влажная пустота текла по рёбрам, оставляя липкие чёрные следы. Макс медленно брела по сырой обочине шоссе — холодного и равнодушного в приглушённом свете тусклых фонарей и слабо сияющего полукольца луны. В босые ноги впивались мелкие каменные крошки и редкие осколки стекла, в кровоточащие ранки забивалась пыль — но это было не больнее режущих слов Хлои, изредка вставляющей едкие замечания с зеркальной поверхности. "Выглядишь отвратительно. Давно в зеркало смотрелась? Ах, да, я же заняла всё место. Может, прикажешь ещё и подвинуться? Или вообще свалить к чертям?" — Нет, Хлоя, — прошептала Макс дрожащими от холода губами. Ледяной ветер ворошил отросшие до плеч волосы, проникал под свободную футболку и болтающиеся на тощих бёдрах штаны. — Мне всё равно, как я выгляжу. Я хочу, чтобы ты осталась. "Поздно ты спохватилась, хиппи", — раздалось горькое с ладони. Прайс глядела на неё усталыми глазами, и в уголках голубых глаз блестели слёзы. Колфилд улыбнулась, и только подсохшая трещина на обветренной губе разошлась в стороны — на скользнувшем по ней языке отразился металлический привкус крови. *** На безупречной гладкой поверхности прошла рябь, когда Хлоя протянула ладонь, касаясь отражения изнутри — пальцы прошли сквозь вязкое пространство, обтянувшее их, словно перчатка. Но зеркало не лопнуло, не разбилось — Прайс застряла там, внутри безликой пустоты, не имеющей собственного лика и умеющей лишь копировать чужие. Рыдая, Макс прижимала к нему израненные руки, отчаянно мечтая ощутить тепло родных ладоней. Но её желания с хрустом разбивались о равнодушное стекло. — Прости меня, — отчаянно шептала девушка, глотая горячие слёзы и сотрясаясь в болезненной дрожи. — Прости... Хлоя прикусила нижнюю губу и отвела взгляд. "Ты знаешь, что нужно делать", — хмуро бросила она, затягиваясь. Макс кивнула, прижав ледяную ладонь ко рту, и взяла в руку осколок. Острая боль пронзила запястье. Хлоя грустно дёрнула уголком губ. *** — Тело студентки Академии Блэквэлл было найдено в её комнате общежития вчера в девятом часу утра обеспокоенной одногруппницей. Полиция заявила, что девушка покончила жизнь самоубийством, перерезав вены осколком зеркала. Причины поступка неизвестны, ведётся расследование... К замершему диктору подскочил невысокий юноша. Мужчина внимательно склонил голову, после чего вновь перевёл взгляд запавших глаз на камеру. — Только что нам сообщили новые подробности. На зеркале в комнате погибшей была обнаружена предсмертная записка. На экране мелькнуло чуть смазанное фото с неприметным жёлтым стикером, исписанном кривыми буквами. "Я иду к тебе, Хло".