***
— Ну ты как, получше? — спрашивает Беверли, осторожно опуская ладонь на его предплечье. — Мы все волновались. Остальные кивают, подтверждая её слова, и пытаются правдоподобно улыбнуться. Эдди долго и настойчиво уговаривал мать впустить его друзей. Соня Каспбрак, в конце концов, уступила его просьбам, однако, не стала скрывать недовольства. Она удалилась в коридор, дав им немного времени. Ричи тоже пришёл, стоит рядом с Беном и почти ничего не говорит. Он смотрит. Болезненным и тяжёлым взглядом пронизывает астматика насквозь, сбивая дыхательный ритм. — Я в норме, — хрипло шепчет Эдди, приподнимая уголки губ. Он по-настоящему счастлив, что они всё пришли. Он скучал, очень скучал. — Хо - хорошо, — бормочет Билл, роясь в рюкзаке, и выживает оттуда новый номер комиксов. Он кладёт его на тумбу, а затем кивает сам себе. — З-здесь, наверное, очень скучно. Вот, полистаешь. Эдди тоже кивает, смерив друга понимающим взглядом, а затем вновь смотрит на балабола. Глаза за стёклами очков подозрительно красные и припухшие. Они принесли много сладостей и фруктов, разложив их на прикроватной тумбе, и Эдди изо всех сил делал вид, будто его не тошнит от одного вида любой пищи. У него недостаточно сил, чтобы приподняться самостоятельно, и Ричи спасает его от постыдной просьбы, обхватывая за плечи и помогая сесть поудобнее. Ни слова не говорит. Может, сказать-то уже и нечего? Но от их коротковременного контакта, по телу разливается приятное тепло. Мимолётное, но согревающее. Он замечает улыбку на губах Бев, но не придаёт ей значения. Они болтают о новых комиксах и поедают запас принесённых сладостей, рассказывая Каспбраку последние новости или просто забавные истории. У него так сильно болит голова, что хочется попросить новую дозу обезболивающих, но астматик не хочет делать это при них. Разговор ребят постепенно перетекает в спор, и голоса становятся громче. Стучат о черепную коробку. Эдди ловит на себе взгляд Тозиера, а затем, не в силах больше притворяться, откидывается на подушки, сжимая простыни тонкими пальцами. Из его губ вырывается чуть слышный болезненный стон. Внезапно, наступает гробовая тишина, а затем слышен лишь писк аппаратуры. Он сквозь мутную пелену слышит, как медсёстры просят ребят покинуть палату, и ощущает на себе руки докторов, которые оказывают помощь. Игла пронзает тонкую кожу, достигая вены, и становится легче. — Я хочу...- хрипло просит Эдди, — Хочу, чтобы Ричи остался. Пожалуйста. Приступ уходит так же быстро, как и возник. Доктор переводит взгляд с одного, вмиг побелевшего и осунувшегося, на другого, перепуганного и оцепеневшего, а затем кивает, направляясь к двери. — Я задержу твою мать, но времени у вас немного. Тебе нужно отдохнуть, ты же знаешь, — говорит женщина, прежде чем исчезнуть за дверью. В точку, доктор. Времени у них, действительно, немного. Эдди ощущает это острее, чем когда-либо. — Подойдёшь? - тихо спрашивает Каспбрак, и сердце Ричи пропускает удар. Он такой бледный, словно совсем прозрачный. Тозиеру страшно даже дышать, ни то что двигаться. Парень осторожно присаживается на край больничной койки, пробегая быстрым взглядом по оборудованию, словно хочет убедиться, что не сделает хуже. — Тебе страшно? — голос Каспбрака хриплый и бесконечно усталый. Он прикрывает глаза и глубоко вздыхает. — Прости, если напугал. Тозиер приподнимает брови, удивляясь тому, что Эдди, в самом деле, считает нужным извиняться. Да, он никогда так сильно не боялся. Даже чёртов Пеннивайз ничто, по сравнению с этим. — Тебе сейчас больно, Эддс? — спрашивает, игнорируя вопрос астматика, и накрывает его ладонь своей. — Нет, — короткий и уверенный ответ. — Серьёзно, нет. Можешь уже выдохнуть, — Каспбрак даже улыбается, стараясь показать, что всё в норме. Так и есть, если считать нормой «не умираю прямо сейчас». Ричи хмурится, переплетая их пальцы. Он борется с неуместным желанием прижаться к Эдди, вдыхая знакомый запах, и провести кончиком носа по бледной шее, посылая по его телу мурашки. Тозиер хочет, чёрт возьми, хотя бы прикоснуться к его губам своими. Почувствовать, что он здесь. Почувствовать, что он жив. Почувствовать, что они оба ещё живы. Вместо этого задаёт вопрос, устало потирая лицо. — Хочешь что-нибудь съесть? — Нет, — шёпотом отзывается Каспбрак, обретая небывалую смелость. — Наклонись ближе. И он наклоняется, позволяя тонким пальцам Эдди скользнуть по своему лицу. Не имея понятия, как именно стоит реагировать, балабол просто улыбается. Каспбрак использует последние силы, чтобы сесть, ни на что не облокачиваясь, и сглатывает, подаваясь вперёд. Ричи неосознанно прикрывает глаза, позволяя холодным ладоням притянуть его за футболку. Эдди обхватывает шею Тозиера, замирая в паре сантиметров от приоткрытых губ. Он тихо выдыхает, и парень ловит его дыхание, целуя первым. Руки астматика зарываются в чёрные волосы, он отвечает на поцелуй, не заботясь о том, что вскоре должна появиться мать. Наверное, она в суд на Ричи подаст за такое. Наплевать. Кончики пальцев покалывают от напряжения. Они отрываются друг от друга, встречаясь пылающими взглядами, и замирают. По телу Каспбрака ползут приятные мурашки, когда дыхание балабола оставляет невидимый след на его коже. Ричи прижимается губами к пульсирующей венке на шее и вдыхает, несмотря на то, что от Эдди за версту пахнет лекарствами. И безнадёжностью. Парень тихо стонет, чуть поворачивая голову вправо. Он просто хочет быть здесь, прижимаясь к болтливому, горячему и нежному Ричи, сколько бы времени им не осталось. Эдди морщится от своих же мыслей, и Тозиер отстраняется, вглядываясь в его лицо. — Снова болит голова? — Нет. Хотя, она больна мыслями, — тихо отвечает, а затем зажмуривает глаза, произнося следующие слова. — Не бросай меня, Рич. Он ощущает, как парень притягивает его к себе, заключая в объятья. И это почему-то так...тоскливо. Эдди дрожит, ощущая ответную дрожь. — Я не брошу, — едва слышно бормочет Ричи, утыкаясь носом в его волосы. Горячие ладони Тозиера жгут сквозь хлопок больничной пижамы, прогоняя озноб. Он жаждет его прикосновений, таких, как тогда, на пустыре. Эдди не хрустальная ваза, он не сломается, если дотронуться. Каспбрак, отбросив всякие доводы рассудка, сильнее прижимается к Ричи, ощущая его возбуждение. Он толкает парня на спину, горящим взглядом пробегая по его телу. — Я хочу этого... Тозиер нервно облизывает губы, ощущая, как ладонь парня ложится на низ живота, а затем скользит по резинке штанов. — Нет, не хочешь, Эддс, — балабол перехватывает его запястье, заставляя взглянуть в глаза. — Ты просто не можешь. Каспбрак отрывисто фыркает. — Нет, могу. Я ещё не умер, к твоему сведению. Ричи чувствует, как сердце замирает где-то под рёбрами, насколько горько это звучит. Он протягивает руку, сглатывая, и нежно гладит астматика по щеке. — Хорошо, Эддс, — его голос становится столь же хриплым. Рука выпускает тонкое запястье, и он смотрит, как Каспбрак немного неловко продолжает начатое. Ричи ловит взглядом каждое движение его тонких пальцев, вновь накрывает его ладонь своей и мягко ведёт вниз, а затем вверх. Глаза Эдди горят любопытством и желанием, когда он оттягивает ткань, потянув штаны вниз. Холодная ладонь касается разгорячённой кожи, и это невероятный контраст. Ричи стонет, не пытаясь скрыть удовольствие, и прижимается ещё ближе. Тянется вперёд. На вкус Тозиер именно такой, как он представлял. Эдди обхватывает его член губами, стараясь стать ещё ближе. Нежно обводит головку, впиваясь короткими ногтями в его живот, вырывая ещё один сладкий стон. Взрывается от ощущения длинных пальцев, что зарываются в волосы. Он отрывается, чтобы взглянуть на лицо Ричи, на то, как подрагивают его ресницы, продолжая движения рукой. Быстро. Нежно. Боже, лишь бы не упасть в обморок. — Чёрт, — выдыхает Тозиер, опираясь на руки и отчаянно сжимая одеяло. Эдди рвано дышит, наблюдая за эмоциями, сменяющимися на лице балабола. Сердце стучит так, будто собирается выпрыгнуть из груди. Его пальцы сжимаются крепче, ритмично двигаясь вверх-вниз, под отрывистые выдохи Ричи. Каспбрак наклоняется и оставляет на его животе невесомый поцелуй, и парень тут же содрогается, достигая кульминации. Тозиер судорожно дышит, зажмурив глаза, и астматик не придумывает ничего лучше, кроме как прижаться губами к его припухшим губам. Ричи отстраняется первым, оглядываясь в поисках упавших куда-то на кровать очков, и приводит себя в порядок. — Эддс... — Не думай об этом, — спокойно отвечает Каспбрак и улыбается. — Я никогда больше не смогу не думать об этом! —ворчит Тозиер, но астматик видит, как его губы невольно растягиваются в ответной улыбке. — Тебе опухоль на мозг давит, Эддс. Это однозначно. — Ну и пусть, — выдыхает, прикрывая глаза, и перемещается, чтобы лечь на подушку. — Зато я узнал твой вкус. Ричи отчаянно краснеет, что выглядит невероятно забавно, и нервно разглаживает рубашку. Затем, поняв, что неловкость бессмысленна и неуместна, он подсаживается ближе к Каспбраку, накрывая его тонким одеялом. — Спасибо, — бормочет Эдди, когда Тозиер зачем-то осторожно приглаживает его взъерошенные волосы. Они молчат какое-то время. Каждый думает о том, что конец близок. Каждый думает, что другой — это лучшее, что только могло с ним случиться. — Знай, что я тоже буду скучать, — сонно бормочет Эдди, силясь держать глаза открытыми. Они слышат приближающиеся голоса Сони Каспбрак и доктора, и Ричи встаёт с постели, расправляя одеяло. — Знаю. Я приду завтра, — он наклоняется и горячие губы касаются виска астматика. — Ты только дождись, Эддс.***
В Дерри период дождей, и люди стараются лишний раз не выходить на промозглые улицы, кутаясь в пледы и заваривая чай. Пустырь покрывают клубы тумана, а солнце, в последние дни, вовсе не показывается из-за облаков. Ричи неподвижно сидит у самого края, не пытаясь разглядеть что-либо. Он с минуту смотрит на тонкие пальцы, которые ещё недавно зарывались в его волосы, а затем зажмуривает глаза. Его плечи сгорблены, на них давит непосильная ноша. Ричи раздроблен на микрочастицы. Он пуст, вывернут наизнанку. Эдди Каспбрак умер вчерашней ночью.