***
Каспбрак следит за солнечными бликами, играющими на осколках, что разбросаны здесь повсюду. Ему кажется, будто они могут просидеть вот так целую вечность, соприкасаясь плечами и молча наблюдая за туманом, что поднимается над водой. Здесь действительно красиво, как и сказал Ричи. Есть в этом месте нечто пленительное и загадочное. И Эдди рад бы проводить своё свободное время именно здесь, с ним. Ему не хочется думать о больнице, но мысль о том, что это в последний раз, упрямо не хочет исчезать. Она вызывает липкий страх, и астматик не замечает собственной дрожи. От отвратительной правды никуда не деться, верно? — Эй, ты в порядке? — спрашивает Тозиер, покосившись в его сторону, будто почувствовал перемену. — В порядке, — выдыхает Эдди, продолжая смотреть вперёд, и слова оставляют горечь на языке. Он осознаёт, что Ричи не купился на его ложь, но благодарен отсутствию расспросов и руке балабола, которая быстро обхватила его плечи, принося с собой тепло. Кажется, он тоже это чувствует. Уверенность в том, что это в последний раз. Парень просто сидит так, немного откинувшись на руку Тозиера, в попытке прирасти к месту, лишь бы не возвращаться домой. Время утекает сквозь пальцы, и мать уже, наверное, нервно поглядывает на часы. Ричи шевелится, и Каспбрак приподнимает голову, замечая, как тот неловко вытаскивает сигареты одной рукой. — Меня тошнит от этого запаха, ты знаешь? — спрашивает он, натыкаясь на ухмылку балабола. — Удивительно, — тихо отвечает тот, а затем ещё раз улыбается, вставая. — Ты не был против табачного запаха, когда целовал меня. Эдди ощущает, как к щекам приливает жар, и чуть отворачивается в сторону, в бесполезной попытке скрыть своё смущение. Он сидит так с минуту, а затем поджимает губы, осознав, что Тозиер намеренно его провоцирует. — Ты тоже это чувствуешь? — спрашивает, вставая вслед за ним и наблюдая, как Ричи подкуривает сигарету. Каспбрак ожидает недоумевающего взгляда или вопроса, да чего угодно, кроме простого «да», брошенного балаболом между двумя затяжками. Он выпускает в воздух сигаретный дым, отводя глаза и нервно дёрнув плечами. Эдди понимает, что его поведение — враньё. Тозиер, возможно, не хочет делать вид, будто это не более, чем неудачный день, но его сознание старается отчаянно защищаться от настоящих эмоций. Ричи будет гораздо больнее, понимает астматик. Он останется здесь. Он, возможно, будет приезжать сюда, чтобы поглазеть на алые закаты или туманные, захватывающие дух, рассветы. Тозиер, возможно, будет приезжать сюда, чтобы вспомнить. Посидеть здесь и вспомнить его, Эдди Каспбрака. Это не будет частым явлением, но парень знал, что Ричи будет приходить сюда, а не на городское кладбище. Этот, на первый взгляд, унылый пустырь стал их местом. Не местом Клуба Неудачников, а их местом воспоминаний, которые нельзя стереть, пока есть тот, кто хочет помнить. Эдди вдруг понимает, что его невероятно злит самоконтроль Ричи. Он словно стена, которая не желает выпустить правду наружу. Наверное, его желание эгоистично, но Каспбрак хочет увидеть правду в его глазах. Он хочет услышать, что Тозиер будет чертовски по нему скучать. Отчаянно надеется, что будет. — Нам нужно поговорить, — произносит астматик, набрав в лёгкие побольше воздуха. — Ты знаешь, что нужно, но молчишь или говоришь на отвлечённые темы. Меня это раздражает, — замечает, как Ричи напрягается, хотя всем своим видом старается этого не показывать. Тозиер не находит в себе сил съязвить, поэтому просто молчит до тех пор, пока Эдди не взмахивает руками. Мол, ну вот, ты снова так делаешь. Чуть поворачивает голову в сторону парня, отбрасывая сигаретный окурок. — О чём ты хочешь поговорить, Эддс? — Ты не тупой, и прекрасно всё понимаешь! — О, так ты хочешь поговорить о том, что буквально через час я должен передать тебя в руки твоей заботливой мамаши, которая вновь потащит тебя в клинику, в которой тебе нихера не помогают? — сощурив глаза и сжав руки в кулаки, Ричи сам не замечает, как раздражение берёт верх. Он игнорирует болезненный взгляд астматика, продолжая. — Или ты хочешь поговорить о том, что ты, чёрт возьми, скоро умрёшь? Какие цветы принести на твою могилу, Эддс? Они застывают на пару секунд, уставившись друг на друга. Тозиер тяжело дышит, и сердце стучит в ушах, заглушая все прочие звуки. Он не понимает, в какой момент подошёл так близко. Ошарашенный взгляд Эдди вовсе не останавливает быстрых движений тонких пальцев. Ричи стягивает с себя лёгкую куртку, позволяя той упасть на землю, поднимая клубы пыли. Его длинные пальцы чуть подрагивают, прикасаясь к краю рубашки. — Ты с ума сошёл? — спрашивает Каспбрак, и он готов ответить положительно. — Что ты делаешь? Это не смешно. — знал бы он, что Ричи вовсе не намерен сейчас шутить. Тозиер устало потирает лицо, а затем снимает огромные очки, бросая их прямо на куртку. Те опускаются с негромким хлопком, и Эдди удивлённо моргает, поднимая на балабола глаза. Он выглядит иначе без них. Странно, но это первый раз, когда астматик видит его без очков. Тонкие черты лица, вдруг, кажутся гораздо более выразительными, а огонь, которым горят глаза Ричи, перекидывается на него. Каспбрак приоткрывает рот, поскольку дышать становится немного труднее. Эдди ощущает, насколько боится следующих действий балабола. Больше больничной палаты. Больше самой смерти. Ричи чувствует на себе взгляд напуганного Каспбрака, но даже не думает остановиться. Раздражение, возникшее совершенно внезапно, всё ещё бурлит под кожей. Он совершенно не желает задумываться над происходящим. Мимолётно скользит взглядом по болезненно впалым щекам, и осторожно касается щеки парня кончиками пальцев. Эдди вздрагивает, будто его ударило током, и продолжает смотреть в упор. Тозиер чувствует его желание остраниться и слышит неровное и тяжёлое дыхание. — Ты сам хотел об этом поговорить, — тонкие пальцы глядят кожу там, где на щеках астматика проступает горячий румянец. — Я тоже кое-чего хочу, знаешь ли. Помнить. Я хочу помнить тебя, Эддс. Пальцы скользят вниз, пуская по телу Каспбрака волны приятных мурашек. Опускаются на линию бёдер и замирают, останавливаясь на резинке шорт. Ричи встречается с ошарашенным взглядом, сокращая расстояние, и накрывает его губы своими. Эдди сначала замирает, но через минуту отвечает на поцелуй. Тозиер отстраняется, замечая, как парень сглатывает. — Если ты этого не хочешь, то просто скажи, Эддс, — он шумно дышит, всматриваясь в глаза напротив. — И мы обо всём забудем. Каспбрак, смущаясь, накрывает руку парня своей, и, не в силах сказать хоть слово, качает головой. Этого достаточно. Тонкие пальцы Ричи цепляют резинку шорт, проникая под тонкую ткань, и замирают. Он будто боится той дрожи в теле Эдди, что возникла от прикосновения. — Мне наплевать, насколько это неправильно, Рич, — тихий шёпот побуждает действовать. Эдди, действительно, наплевать не только на правильность происходящего, но и на последствия. Черные глаза балабола тянут его к краю пропасти, и парень не пытается сопротивляться. Каспбрак ощущает напряжение, повисшее в воздухе и наполнившее его собственное тело. Ему становится ещё больше плевать, когда Ричи нетерпеливо оттягивает резинку. Они никогда не были так близко. Эдди столь же нетерпеливо кивает на вопросительный взгляд, и чувствует осторожное прикосновение, заставляющее узел внизу живота затягиваться ещё сильнее. Тозиер облизывает губы, приближаясь для нового поцелуя, и астматик задыхается. Это не новый приступ астмы, нет, но на паническую атаку вполне похоже. Цепкие пальцы тянут шорты вниз, в тот самый момент, когда их губы соприкасаются. — Ричи, я...— шепчет, немного остранившись, и палец балабола прижимается к его губам, прерывая любые глупые слова, которые могли вырваться наружу. Тозиер быстро опускается вниз, и Эдди следит за его движениями, ощущая, как тело горит изнутри. Он прикрывает глаза, помогая стащить с себя ненужную ткань, и продолжает следить за Ричи из-под ресниц. Пути обратно уже нет. Губы балабола, всё ещё влажные после поцелуя, опускаются на низ живота, и Каспбрак болезненно резко выдыхает. Затем он обхватывает ртом чувствительную головку, и зрение теряет чёткость, а колени готовы подкоситься, не в силах больше держать тело. Тозиер невесомо скользит губами по разгорячённой коже, а затем начинает двигаться увереннее. Он видит, как астматик хватается за каменистый выступ позади себя, чтобы удержаться, и слышит просто охренительно тяжёлое дыхание. Это заставляет отбросить последние сомнения. Член блестит от слюны, когда Ричи останавливается, чтобы вдохнуть немного воздуха, и Каспбрак издаёт тихий стон сквозь стиснутые зубы. Он слышит громкий стук своего сердца и отказывается открыть глаза, чтобы взглянуть вниз. Невероятно. Никогда не было так невероятно хорошо. Тозиер поднимает голову и прожигает Эдди взглядом, пока его сжатая ладонь размазывает капельки смазки, двигаясь вокруг члена. Лихорадочный румянец не мешает Каспбраку перебороть себя и взглянуть на балабола, встречаясь с обжигающим взглядом. Ричи закусывает губу и смотрит так, будто это - лучшее, что с ним когда-либо происходило. Он ещё раз целует низ его живота, не прекращая движений своей руки, ухмыляясь на ещё один тихий стон, который астматик не в силах сдержать. Тозиер рвано дышит, наблюдая, как Эдди вновь прикрывает глаза, чуть откидывая голову назад. Его левая рука сильнее вцепляется в каменную опору позади, а правая мимолётно скользит по щеке балабола. Он шумно вытягивает воздух, когда Ричи ускоряет движения. Каспбрак не может ничего сделать со стонами, которые вырываются из его рта против воли. Хриплые и частые. Оргазм накрывает с головой. Он зажмуривается, ощущая, как внутри что-то взрывается раз за разом, и неосознанно впивается пальцами в плечо Тозиера. Жаркие сладостные судороги прокатываются по всему телу, и ничто больше не имеет значения. Будто весь остальной мир исчез, и остались только они. Вдвоём. Вместе. На туманном пустыре. Не веря в происходящее. Ричи медленно отстраняется, стараясь восстановить дыхание, когда астматик неловко натягивает одежду и опускается вниз. Эдди сглатывает, а затем обхватывает лицо парня горячими ладонями. Кожа горит под его прикосновением, но Тозиер, не задумываясь, тянется вперёд, чтобы встретить желанные губы.***
Проходит бесчётное количество минут, прежде чем Каспбрак оборачивается, понимая, что солнце давно покинуло горизонт. Он утыкается носом в шею Ричи, стараясь не думать о том скандале, что поджидает его дома. Мать решит, что он нарочно пропустил приём врача, чтобы досадить ей. Они не смотрят друг на друга, но рука Тозиера мягко обнимает его плечи, и парень опирается на тело балабола, вдыхая до одури родной и приятных запах. — Мне надо домой, — тихо говорит Эдди, отстраняясь. — Мама, наверняка, в ярости. — Наплевать на неё, — так же тихо отвечает Тозиер, не желая больше отшучиваться, а затем оборачивается, чтобы подцепить пальцами свою куртку. Натягивает её обратно, наблюдая, как астматик тоже поднимается на ноги. Голова немного кружится, и Эдди всматривается в небо, понимая, что зрение вновь упало. Горечь этих мыслей не может перекрыть приятное тепло, которое разливается по телу. — Эй, ты в порядке? — снова этот вопрос, с которого всё началось. Тозиер смотрит на него с подозрением, приподнимая с земли оба велосипеда, чтобы вновь прикрыть свою заботу простой логикой. — Всё в порядке, — и, сейчас, это не кажется такой уж ложью. Хочется сказать нелепое «спасибо», но он просто не может. Отчаянные слова балабола вспыхивают в голове. Я хочу помнить тебя, Эддс. — Рич, — зовёт парень шёпотом, поворачивая голову и замечая вопросительный взгляд, и задаёт свой глупый вопрос. — Ты ведь будешь меня помнить, да? Тозиер с минуту молчит, а затем тяжело вздыхает. — Да, я буду тебя помнить. Всегда. — Хорошо, — Каспбрак нервно улыбается в ответ, а затем первым ступает на протоптанную дорожку. Ричи вытаскивает сигаретную пачку и зажимает фильтр в зубах, подкуривая и ступая вслед за Эдди. Велосипедные колёса тихо шелестят, цепляясь за мелкие камни, и он отчётливо понимает, что конец близок. Время - это то, чем они больше не располагают. Эдди шагает впереди, изредка оборачиваясь, и думает о чём-то своём. Вряд ли, его мысли сильно отличаются от мыслей Ричи. Острое ощущение последнего раза становится ещё назойливее. Дотлевающая сигарета обжигает пальцы.