Сошедший с ума ветер

       Есть что-то обольщающее в том, что тебе читают стихи низким голосом с хрипотцой, пока ты лежишь на груди мужчины, слушая сбившийся ритм сердца. Олесе казалось, что она готова всю жизнь пролежать вот так вот: на измятой простыне, под тёплым одеялом и непременно тесно прижавшись к Игорю. Вообще она чувствовала себя сейчас настолько живой и счастливой, словно никогда ничего и не теряла. Кроме себя. Так разве это плохо? Разве она недостойна его? Или он недостоин её? Когда Ума над этим раздумывала, у неё был более позитивный настрой, чем сейчас. Вернее, теперь у Умы и вовсе ничего не было, кроме мимолётного счастья быть прижатой к сильному мужскому телу, пускай и на недолгий срок. Уманова почувствовала, как постепенно руки Никитина обнимали её тело, скользя шероховатыми подушечками пальцев по гладкой коже. Как обычно всё произошло само собой — они и думать забыли о том, что творилось здесь тёмной ночью во мраке и этим утром десятью минутами ранее. О проведённом времени вместе напоминало изрядно смятое постельное белье, пахнущее смесью их парфюмов, почти успокоившийся в ушах ритм пульса и солоноватый запах пота, осевший на коже. — Я помню чудное мгновенье: Передо мной явилась ты, Как мимолетное виденье, Ты вышла из машины. — с интонацией читал Игорь, любуясь Лесиным потным лицом, и потянулся убрать несколько мешающих карим глазам прядок ей за ухо. — Не порть Пушкина! — улыбнулась Ума, продолжая водить пальчиком по мокрой от пота груди мужчины. — Ты сама не боишься ни свиста пурги, ни огня хрустящего. Не заблудишься, не утонешь, зла не накопишь. Не заплачешь и не застонешь, если захочешь. Мне с тобою, такой уверенной, трудно очень… — Опер тут же поменял автора и тон декламирования. Уманову не смущал сложившийся треугольник, а уж тем более не волновало липкое клеймо «любовница», навязанное обществом. Она вообще была неконфликтной девочкой. Олесю всё более чем устраивало. Со стороны получалось весьма неплохо и удобно — Ума его лишний раз не ищет, не пристаёт, ни о чём не просит.       В первый раз всё произошло слишком сумбурно — сложная операция вымотала и вогнала в дичайшие стресс и, как тогда казалось, одноразовый, секс должен был помочь обоим войти в рабочий тонус. На следующее утро не было даже стеснения перед друг другом, поэтому Олеся почувствовала себя необычайно свободной — сто процентов удовольствия и абсолютное отсутствие обязательств. Для Умановой было так важно иногда побыть слабой и беззащитной, хотя бы пару часов, а потом всё возвращалось на круги своя. Уме по горло хватило ответственности, которой она вкусила с подросткового возраста, и такая версия «свободных» отношений её полностью устраивала. Иногда ей было жаль Катю Никитину, а иногда Олеся винила её в том, что продолжает спать с её мужем. Не нужно быть великим психологом, чтобы понимать — если будешь капать на мозги и постоянно ругаться с мужчиной, он найдёт ту, что будет слушать, хлопая пустыми глазами и энергично кивая пустой головой. Но Уманова и в помине такой не была, наверное, поэтому они с Катей неплохо общались, встречаясь на совместных празднествах Нерп. Никитина словно не замечала, как Игорь смотрит на Уму, когда та заливисто смеётся, улыбается или шутит. Или делала вид, что не замечает — в любом случае Олесе было плевать. Её всё почти что устраивало. — Лесь, ты уверена, что нам стоит продолжать наши отношения? — задумчиво спросил Никитин, смотря в белый потолок. Настолько идеальный, что невозможно найти ни одного тёмного пятнышка. — Мы с тобой взрослые люди, разберёмся. — поморщилась девушка, закатывая глаза. Перспектива найти кого-то Уманову пока что не особо прельщала, полу-отношения с Опером вполне утоляли жажду физической близости, а сковывать себя обязательствами ей не хотелось. Игорь всегда был на расстоянии вытянутой руки, а иногда совсем близко и Ума забывала обо всех своих проблемах, потому что крышу срывало. Она не испытывала потребности быть с кем-то и как-нибудь. — Нет, ну правда, тебе же должен кто-то нравится? — поинтересовался Никитин, поглаживая девушку по оголённой спине. — Может кто-нибудь из группы? Кот? — Не-е-е! — лениво протянула Олеся, жмурясь от удовольствия. — У него в Питере невеста. — Вот так номер! Кто-то приручил Кота, который ходил сам по себе? — удивился Игорь, в изумлении подняв брови. — Давняя кошачья история, — пожала плечами Уманова, не желая вдаваться в подробности. — Долго рассказывать. — Может Тигр? Он мужчина видный, не женат, детей нет… — повторяя интонации Багиры, зачитывающей досье, предложил Опер. — Если сейчас же не прекратишь, — девушка задумалась над достойной карой. — Я лично вправлю тебе мозги, чтобы они были в рабочем состоянии, а не забивались глупостями. Иногда Игорь бесил. Очень сильно. Особенно сильно, когда в нём просыпалось стремление к морали и аккуратистской правильности. Как будто это не он несколько минут с нежностью целовал каждый уголок её тела и хрипло шептал ей на ухо, а кто-то другой. Уму мало волновали размышления о личном счастье, на которые её пытался направить Никитин. При всей своей мягкости Уманова привыкла к одиночеству, потому что только оно позволяло её голове оставаться совершенно свободной, к сердцу держать подальше от щемящих чувств. Никто ей не нужен, её всё устраивало. Сейчас же, когда Опер умолк, Олесе даже стало жаль его, и она хотела сделать что-нибудь, чтобы убрать неприятное и неловкое чувство, возникшее в воздухе, но не представляла, о чём ещё заговорить. В голову приходила только глупая тема подбора Игорем ей жениха из всего офицерского состава центра. Явно не это Ума хотела обсуждать с Никитиным в последнее солнечное утро в съёмной квартире, где по заданию начальства они так усиленно всю ночь изображали молодожёнов. — Ладно, вставай, пора собираться, — Опер чмокнул девушку в затылок. — Тебе ещё своё белье искать по всей квартире. Уманова мучительно и громко выдохнула, только представляя, что опять придётся шерстить всю оперативную квартиру в поисках собственной одежды, раскиданной, когда их мысли занимали отнюдь не шкафы. Но даже так, её по-прежнему всё устраивало.