Сошедший с ума ветер

Уманова подтерла алую струйку с губы машинально, стараясь не бросать взгляд на лежащего навзничь бандита, которому после встречи с Вороном пришлось хуже. Усталость последних нескольких недель навалилась на девушку в полной мере, но сейчас она могла по настоящему выдохнуть и расслабиться. Внедрение на корабль далось ей со скрипом, но тем не менее Уманова справилась, как справлялась с любыми поставленными задачами, кроме… Да, была одна трудность, встреченная сразу после перевода в новую группу. Олеся сначала не видела в этом ничего дурного, но потом на боевых задачах фокусироваться стало сложнее. В прицел почему-то было удобнее следить не за террористами, а за штурмующей группой Акул и за одной конкретной светлой макушкой. Отношения в группе запрещены уставом — это правило Ума вызубрила ещё в Смерче, особенно, как правильно лавировать между выговорами и поцелуями в укромных местах. Учителя были хорошие. В общем-то Олеся и не видела в отношениях на работе ничего плохого, она почти выросла на живом примере Васи с Женей, которые умело сочетали отношения и службу. Вот только это ничуть не помогало игнорировать возникшие к Ворону чувства. Иногда Олесе казалось, что вот-вот Кочнев выкинет что-нибудь такое, что он тут же ей разонравится, но день за днём этого не случалось.       Олеся сделала несколько шагов навстречу Ворону, уже опустившему автомат висеть на ремне, и неожиданно для обоих вдруг прижалась к нему. Она ощущала себя настолько беспомощной сейчас, что тело Кочнева казалось отличной опорой, и Ума просто приросла ботинками к полу, не в силах сдвинуться с места. — Леська?! — Кочнев опешил, явно опешивший от такого прилива чувств от обыкновенно грубой Умы. — Коль, я в отпуск хочу… — обиженно прогундела Уманова. — Да не вопрос, — Николай даже усмехнулся, вот чего-чего, а такого он точно не ждал, того и гляди ещё на море попросится, а оно здесь рядышком. Прямо за бортом. — Вот иди к Бизону, прижмись также и он одобрит тебе отпуск. Ума вдруг подняла на него голову, сверкнув тёмной злобой из-под ресниц. У Ворона была уникальная сверхспособность — своим сарказмом и иронией бесить всех в пределах километра. Олеся злилась на него ровно до того момента, когда понимала, что сама точно такая же со своими фирменными колкостями и едкостями. А их тандем в свободное время, наводивший суету на всю казарму и ничего не подозревающих коллег, был проклятьем всего штаба. Возможно тогда они и начали сближаться до более тесной дружбы, едва почувствовали знакомую самобытность и дерзость в друг друге. — Хочу с тобой, — всё также беспомощно выдала Олеся, несмотря на собственное недовольство, не собираясь перестать прижиматься. Сумбурные слова звучали в пустой каюте раньше, чем Уманова додумывала, чем они ей грозят, хотя бы со стороны едкого Ворона. Всё вокруг едва уловимо покачивалось на волнах, корабль шёл на полном ходе, разрезая синие волны, а здесь время, словно замерев, остановило свой бег. Коля не знал, что на это ответить, слишком много чувств разом разошлись по голове. — Со… Мной? — переспросил Николай, смотря на спокойное лицо девушки сверху вниз. Она была ровно на голову ниже его, что было в общем-то удобно. Он бы сказал даже идеально. — Это плохая идея. — Почему? — односложно и как-то дежурно поинтересовалась Олеся. — Я не тот, кто тебе нужен, — скрепя сердцем, не без боли в голосе сообщил Кочнев. — Ты достойна чего-то более… Нормального. Слова ему давались как шаги по зыбучим пескам — подберёт неправильное и трясина, от которой он старательно отгораживался уставом, засосет его полностью. Вот только опасаться уже поздно, Ворона затянуло быстро и бесповоротно, так что на деле сопротивляться чувствам и загонять их в рамки становилось сложнее. А сейчас, когда уставшая Олеся прижималась к нему в самых крепких объятиях, что у него когда-либо были, последние стоп-краны окончательно сорвались. И ещё чуть-чуть и Ворон тоже сорвётся. — Это не тебе решать. Просто скажи, что я тебе не нравлюсь, и мы никогда не будем возвращаться к этом диалогу, — сухо попросила Олеся, поднимая на него взгляд карих глаз. Запрещённый приём. Кочнев мысленно ударил себя по лицу, только он мог за пару минут разговора настроить против себя Уму и почти со сто процентной гарантией потерять дружбу с ней. Олеся ещё не отдавала себе отчёт в произнесенных словах, кажется, бандит слишком сильно ударил её по затылку, и пусть основная боль прошла, но волнение мыслей осталось. — Я не это хотел сказать… — помедлив, ответил Ворон, попутно понимая, что выражать собственные чувства он умеет куда хуже, чем стрелять. — Олесь… — Я даже знаю, что ты скажешь! — раздражённо прервала его Уманова, отступая назад с тяжёлым стуком башмаков по полу. — Это неправильно, есть устав и далее по списку чёртовых проблем! Вот только знаешь, в чём настоящая проблема?! Кочнев пропустил половину слов мимо ушей, когда наконец понял, какой шанс сделать то, что он давно хотел, ему представился. Решительно сделав несколько шагов к девушке, Коля склонился к её лицу, гневно причитающему, и поцеловал Олесю. Опешившая Ума довольно быстро сдалась под напором смелости Ворона. В этом поцелуе было всё необходимое: не озвученные слова о самых важных чувствах, жадная настойчивость и самая капелька железного привкуса крови с её разбитой губы. А ещё понимание, что все их чертовы проблемы решаются очень просто… — И что дальше…? — шёпотом спросила Уманова, боясь нарушить неловкую тишину. — Пошли к Бизону, — пожал плечами Николай, словно сказав само собой разумеющееся. — Отпуск просить. — А ты? — поинтересовалась Олеся. — Ну не могу же я тебя одну отпустить, тебе без меня будет скучно! — весело хмыкнул Ворон.