Save me

Please, let me take you Out of the darkness and into the light, 'Cause I have faith in you That you're gonna make it through another night. Stop thinking about the easy way out, There's no need to go and blow the candle out.* Nickelback, «Lullaby»

Кафе под открытым небом располагалось немного поодаль от проезжей части, благодаря чему многочисленные его посетители могли спокойно потягивать крепкий ароматный кофе, лакомиться свежей выпечкой и не вдыхать при этом какофонию запахов большого города, а именно: бензина, выхлопных газов и резиновых покрышек с колёс многочисленных автомобилей. Ко всему прочему, отсюда открывался просто восхитительный вид на Эйфелеву башню и Нотр-дам-де-Пари, и гости столицы могли сделать несколько потрясающих кадров на свои современные фотоаппараты, прямо сидя за столиком. В столь ранний час для тех, кто работал до самого вечера, и тех, кто не работал, но всё ещё нежился в своей кровати, народу в кафе было совсем не много. Парочка туристов, болтающих на беглом французском, любовалась видами и обсуждала следующий экскурсионный маршрут; семья из четырёх человек, шумно празднующих какое-то торжество (английская, судя по их говору); и они: Драко, не совсем понимающий, что он здесь делает, и Грейнджер, задумчиво разглядывающая кофейную гущу на дне своей фарфоровой чашки. Она была так сосредоточена на этом занятии, что не обращала никакого внимания на своего раздражённого спутника, зато привлекала ненужное внимание к своей персоне со стороны случайных прохожих. Драко видел, как несколько молодых мужчин останавливались напротив кафе и, уставившись на Грейнджер, подолгу глазели на неё, словно на какую-то редкую диковинку. «На что вы глазеете? – хотелось ему спросить. – Вы что никогда не видели девчонок с волосами, похожими на львиную гриву? Или, быть может, в Париже задумчивые девушки – большая редкость? В Лондоне никто не позволил бы себе так бессовестно пялиться на постороннего человека. Пусть даже этот человек Грейнджер. Наглая. Самоуверенная. Чертовски надоедливая. Грейнджер». - Ты скажешь мне хоть слово? – наконец, не выдержал Драко, когда ему в третий раз пришлось в довольно грубой форме отослать назойливого официанта, который предлагал ему сделать заказ. – Я притащился сюда следом за тобой полчаса назад, и за это время ты не издала ни звука. Не пойми меня превратно, я вовсе не прочь соблюдать драматичное молчание, но мне хотелось бы знать, зачем мы сюда пришли и собираешься ли ты мне хоть как-нибудь помогать? Она подняла голову и взглянула… правда, не на него, а на устроившуюся за соседним столиком семью. Родители и двое очаровательных детишек примерно шести и четырёх лет заразительно смеялись над какой-то забавной шуткой и не обращали внимания ни на кого вокруг. - Ты знаешь, что они празднуют? – спросила Грейнджер вдруг. Как ему показалось, причина торжества её совершенно не интересовала. Её интересовало другое. - День рождения младшего сына, - раздражённо ответил Драко. Не то чтобы он прислушивался, но… – Только я всё равно не понимаю, какое это имеет отношение к моей проблеме. - Самое прямое, Малфой, - возразила девушка и, откинувшись на спинку стула, принялась разглядывать семейство с более пристальным вниманием. – Мать и отец любят друг друга. Он периодически касается её руки. Она смотрит на него с нежностью, и оба они не могут наглядеться на своих детей. Они счастливы. Все они. Одновременно с этим, могу с уверенностью сказать, что любовь этих родителей не сумасшедшая, безумная или разрушительная. Они дважды сделали сыновьям замечания, когда те принимались передразнивать прохожих или бросаться едой друг в друга. Прочли небольшую лекцию о том, что порядочные люди так себя не ведут, и продолжили празднество. Семьи захаживают в это кафе довольно часто, и я нередко наблюдаю две абсолютно противоположные друг другу картины. В первой родителям нет никакого дела до того, чем заняты их чада. Кидаются ли они ложками через весь зал, дразнят ли друг друга и остальных посетителей – всё одно. Родители молчат, занятые своими делами, и с их молчаливого согласия, юные дарования продолжают творить мелкие пакости, пытаясь привлечь внимание взрослых. Другая картина такова: родители ругают своих малышей, даже если те всего лишь чихнули, не прикрывшись ладонью, и грозятся оставить неповинных ни в чём бедолаг без сладкого. - Почему я должен выслушивать эту чушь? - Первые вырастают уверенными, что мир принадлежит им. Из вторых порой получаются маньяки. Безнаказанность и одни сплошные наказания. Равнодушие и чрезмерное вмешательство. Редко встречается золотая середина. И в этой семье она, как ни странно, присутствует. Дети любимы, важны для своих родителей, но уже с малых лет имеют представление о том, что такое хорошо и что такое плохо. Только теперь до него начало доходить, куда она клонит. Драко подался вперёд и, прищурив глаза, негромко спросил: - Уж не намекаешь ли ты на то, что моим родителям было на меня плевать? Девушка, наконец, перевела на него взгляд и покачала головой. - Нет. Я была в твоих воспоминаниях. Я своими глазами видела, каким образом складывались отношения в вашей семье, и могу с уверенностью сказать, что твоим родителям было на тебя не наплевать. Твоя мать любила тебя больше всего на свете, а отец видел в тебе своего преемника и единственного наследника. В каком-то извращённом смысле это тоже любовь, хоть и не такая, которая требуется малышу пяти лет отроду, - она потянулась к сумочке, вытащила оттуда магловские купюры, оставила их на столе под корзинкой с круассанами и встала. – Но, знаешь, если бы твои родители избивали тебя, наказывали или же попросту забыли о твоём существовании, даже тогда они не причинили бы тебе большего вреда, чем получилось в конечном итоге, Малфой. Сказав это, она покинула кафе и неспешно зашагала в сторону своего офиса, похоже, ничуть не сомневаясь в том, что он немедленно пойдёт за ней. Он и пошёл. Что, в конце концов, ему оставалось? Драко нагнал девушку минуты через три и потребовал объяснений. - Изволь, - кивнула Грейнджер. – Возьмём для начала твою мать. Как я сказала ранее, Нарцисса любила тебя. Полагаю, что любит и до сих пор, и будет любить до конца своих дней. Она пыталась защитить тебя от Волан-де-Морта. Если потребовалось бы, Нарцисса отдала бы за тебя жизнь, как мать Гарри много лет назад отдала жизнь за него. И всё это очень трогательно и замечательно, если бы не одно но. Она так и не смогла защитить тебя от твоего отца. И, честно говоря, я не заметила, чтобы она хоть раз по-настоящему попыталась это сделать. Остаток пути до её офиса они прошли в полной тишине. Грейнджер, похоже, давала ему возможность осмыслить то, что она сказала, а Драко просто тащился за ней следом и понятия не имел, почему позволяет самоуверенной девице говорить о его матери в таком тоне. *** Ему не хотелось признавать её правоту. Не хотелось. Но он, словно это было вчера, слишком хорошо помнил, как отец часами рассказывал ему о великом и могущественном волшебнике, который однажды вернётся к власти и очистит волшебный мир от заразы, которая его уничтожает. Слишком хорошо помнил, как нервничал отец в тот день, когда Тёмный Лорд должен был впервые посетить их дом. - Не болтай лишнего, - расхаживая по просторному холлу, говорил Люциус. – Не смотри на него слишком пристально и поклонись, едва Тёмный Лорд появится здесь. - Ты боишься его, отец? – спросил Драко. – Я знаю, как много он значит для тебя, но даже представить себе не мог, что ты его боишься. - Молчи, глупец, - Люциус оказался рядом с сыном в считаные секунды и взмахом палочки заставил его умолкнуть. – Ты не представляешь, кто он такой. Не знаешь всей его силы. Не догадываешься о том, как сильно Тёмный Лорд не терпит неуважения к себе. И молись о том, чтобы никогда этого не узнать. - Золотые слова, мой друг, - раздался вдруг совсем рядом чей-то незнакомый голос. Люциус резко обернулся и в ту же минуту опустился перед высоким закутанным в чёрный плащ человеком на одно колено. Так же поступила и Нарцисса, и то же самое пришлось сделать Драко. Не то чтобы он испытывал удовольствие, кланяясь этому человеку, но что-то подсказывало ему, что иначе поступить просто нельзя. Хотя, если сказать по правде, на человека появившийся в их доме волшебник походил очень уж отдалённо. Особенно это стало заметно, когда он откинул назад широкий капюшон, явив всем собравшимся свой истинный облик. Драко никогда не сможет забыть ужас, который возник в его душе, когда он впервые заглянул в красные, словно угли, глаза лорда Волан-де-Морта. - Твой сын? – спросил волшебник у Люциуса, который, получив негласное разрешение, уже поднялся на ноги сам и помог встать своей жене. При этом на самого Люциуса он даже не взглянул. Его глаза с неприкрытым любопытством следили за юношей, который стоял на одном колене посреди просторной гостиной и неотрывно смотрел на Тёмного Лорда. - Да, милорд, - с гордостью ответил Малфой-старший. – Мой Драко. - Вижу, он очень похож на тебя, - улыбнулся Волан-де-Морт. Улыбка у него была такой же жуткой, как и глаза, и от неё кровь стыла в жилах. – Внешне, во всяком случае, точно. Надеюсь, он знает, кто я такой? - Не сомневайтесь, милорд. Драко предан вам, как и вся моя семья. Истории о вашем могуществе ему рассказывали с самого детства, и он счастлив наконец познакомиться с вами лично. - Счастлив? – Тёмный Лорд рассмеялся, и от этого смеха пламя в камине погасло, и в комнате вдруг сделалось очень холодно. – Что-то я не вижу на этом красивом личике признаков счастья. Может, он удивлён? Напуган? Может, ему вовсе не хочется находиться здесь среди нас? Встань, Драко. Встань и ответь мне: действительно ли ты так счастлив видеть меня, как утверждает твой отец? Драко медленно поднялся на ноги, не разрывая зрительного контакта с лордом Волан-де-Мортом. Ему хотелось взглянуть на мать, получить от неё одобрительную улыбку, кивок головы, хоть что-то, что придало бы ему мужества, но он чувствовал, что делать этого нельзя. Дашь слабину один раз, и эти жуткие красные глаза уничтожат тебя, испепелят на месте. - Я безумно рад познакомиться с вами, мой лорд, - негромко, но решительно ответил он. - Ты лжёшь мне, мой мальчик, - ядовито улыбнулся волшебник. – Но я не виню тебя. Мне хорошо известно, какое воздействие на окружающих оказывает моё присутствие. Гораздо больше всего остального меня интересует вот что. Готов ты служить мне, как служат мне твои родители? Готов ли выполнять мои приказы и… если это потребуется, отдать за меня жизнь? Драко видел краем глаза, как побледнела мать, стоявшая за спиной повелителя, видел, как напрягся отец, ожидавший от сына каких-нибудь слов, и хриплым, словно после долгого сна голосом, ответил: - Готов, мой лорд. И откуда только в нём нашлось столько храбрости, чтобы так нагло и уверенно врать? Волан-де-Морт больше не улыбался. Он приблизился к юноше почти вплотную и заглянул ему в глаза. Драко показалось, что его с головой окунули в холодную воду. Словно внутри разверзлась бездна, и липкая ледяная мгла заполнила его всего без остатка. Тёмный Лорд смотрел на него, забираясь в его голову, вороша его мысли, воспоминания, чувства, и, кажется, был почти доволен увиденным. Почти. - Из него выйдет хороший тёмный волшебник, - наконец, произнёс повелитель, и родители (Драко отчётливо это видел) выдохнули с облегчением. – Есть над чем поработать, но всё поправимо. Он молод. Полон надежд и амбиций. Ему не чужды запретные желания, - сказав это, Тёмный Лорд вновь улыбнулся, и Драко захотелось провалиться сквозь землю. – Но все мы, так или иначе, желаем запретное и стремимся к недозволенному. «Не бойся, - услышал Драко в голове похожий на змеиное шипение голос. – Твоим родителям ни к чему знать о том, что их сын слегка увлечён девушкой, которая не подходит ему по статусу. Похоже, ты сам ещё толком не знаешь о том, что увлечён ею. Но я знаю. Для Лорда Волан-де-Морта нет тайн в твоём сердце. И вот тебе мой совет, мальчик. Если не можешь завоевать её, отрави ей жизнь своим в ней присутствием. Она ведь в любом случае тебе не достанется. Пусть не достанется и остальным. Ты так не считаешь? Хотя, должен признать, до сих пор ты отлично справлялся и сам, но я сказал это на тот случай, если ты вдруг решил… немного передумать». Тёмный Лорд усмехнулся, и перед мысленным взором Драко возник палаточный городок, объятый пламенем. Юноша вовсе не думал о том, что произошло прошлым летом после Чемпионата мира по квиддичу. Это воспоминание показал ему повелитель. Показал для того, чтобы продемонстрировать, что для него в душе мальчишки действительно не существовало тайн. Драко даже не требовалось закрыть глаза, чтобы отчётливо увидеть вспышки заклинаний Пожирателей смерти и глупую девчонку, решившую покинуть своё укрытие в тени разросшихся деревьев, чтобы разыскать остальных волшебников и помочь им по мере своих сил. Она действительно собиралась пойти в самую гущу сражения и могла в любую минуту подвергнуться заклятью. Драко знал, что Пожиратели смерти не собирались брать пленных. Они пришли туда, чтобы заявить о своём присутствии и устроить парочку показательных казней, для чего и напали на семью маглов, а значит девчонка в любой момент могла погибнуть. И тогда, возможно, впервые в жизни он попытался предостеречь её от этого глупого и по-настоящему опасного шага. Но Тёмный Лорд ошибся, посчитав, что необдуманный поступок Драко был проявлением какой-то симпатии к девчонке. Он сделал это лишь для того, чтобы… Для… Для чего, кстати, он вообще это сделал? Пожиратели могли бы замучить грязнокровку до смерти, и это стало бы отличным уроком для всех маглорождённых псевдоволшебников, но он отчего-то вмешался и предупредил её об опасности. Зачем? Видение пропало, и, проморгавшись, Драко испуганно взглянул на мать и отца, опасаясь того, что они тоже могли всё это слышать и видеть, но боялся он напрасно. Родители переводили взгляд со своего сына на повелителя, и если и чувствовали, что между волшебниками происходит немой диалог, то явно ничего не могли слышать. «Тёмный Лорд не ошибается», - смех, раздавшийся в его голове, причинял ему почти физическую боль и служил, как позднее понял Драко, предупреждением. Для этого волшебника и в самом деле не существовало никаких тайн в душах людей, с которыми он разговаривал. А значит стоило выбросить всю эту глупую чушь с непонятно откуда взявшимся благородством по отношению к грязнокровкам, и доказать лорду Волан-де-Морту, что он достоин чести называться его верным слугой. *** - Я могу продолжать или ты уже достаточно наслушался и хочешь избавить себя от моего малоприятного общества? – поинтересовалась девушка, запирая за ним дверь в комнату и устраиваясь за своим рабочим столом. Вместо ответа Драко улёгся на старенький диван и, подложив руки под голову, медленно кивнул. - Значит, с твоего позволения, я продолжу. Только имей в виду, Малфой: то, что я скажу дальше, едва ли тебе понравится. - Беспокоишься за мой хрупкий душевный покой? – насмешливо спросил он. - Скорее, за свой офис. Надеюсь, ты сможешь держать себя в руках и не начнёшь тут всё крушить. - Вот и узнаем. Говори уже. Я – весь внимание. - Хорошо, - она вздохнула и после минутной паузы всё-таки продолжила. – Наверное, можно было бы сказать, что виной всему ваше сказочное богатство и чистая кровь, которой вы, Малфои, так кичились, но, на самом деле, характер человека определяет не родословная и не золото в банковском сейфе, а его собственный выбор. И тебя, как бы странно, возможно, сейчас это ни прозвучало, выбора лишили. - Ты что-то путаешь, Грейнджер, - фыркнул он, повернув к ней голову. – Что и из чего я должен был выбирать? Мне нужно было лишь показать пальцем на какую-то вещь, и она становилась моей. Мне достаточно было лишь озвучить своё желание, и оно исполнялось незамедлительно. У меня было всё. - Вне всякого сомнения, - на полном серьёзе кивнула девушка. – У тебя и теперь есть всё. - Вот видишь, - самодовольно усмехнулся он. – Тогда к чему это… - Всё, - перебила его Грейнджер. - Кроме того, что представляет истинную ценность. - Чушь. С чего ты решила, что знаешь, в чём заключается истинная ценность? - Ну что ж, давай-ка поразмышляем вместе. Золото? Сколько его хранится в недрах вашего фамильного сейфа? Тонны? Один только особняк, - а я видела его своими глазами, поэтому имею представление, о чём говорю, - стоит как небольшой городок где-нибудь на юге Англии. Женщины? Свистнешь, и любая падёт к твоим ногам? В этом ценность, Малфой? В твоих колдографиях на обложках журналов мод? В этой сомнительной популярности? В кланяющихся тебе волшебниках, которым нужны лишь твои деньги и нет никакого дела до тебя самого? Мишура, - вынесла вердикт девушка. – Да и только. И не лги мне, будто считаешь иначе. Ты ведь не полный идиот. Ты знаешь, что никто даже не взглянет в твою сторону, если ты вдруг лишишься своего состояния. И вовсе не потому, что в тебе нет никаких хороших качеств. Но в том, что ты старательно прячешь их под маской подонка. Он не снизошёл до ответа, но ей ответ и не был нужен. Грейнджер вышла из-за своего стола, и, обхватив руками свои плечи, принялась медленно расхаживать по всей комнате. - Ты был рождён в семье, где ещё до твоего появления на свет родились безумные идеи о переделках этого мира. Твой отец связался с дурной компанией, попал под влияние Волан-де-Морта и сам своими руками разрушил свою жизнь, жизнь женщины, которую полюбил, а заодно и жизнь своего единственного сына. В течение стольких лет тебе ежедневно внушали, что ты лучше других, потому что в твоих венах течёт чистая кровь, и ты поверил в это. Тебе рассказывали сказки о лучших временах, которые непременно наступят, когда к власти придёт Тёмный Лорд, и ты поверил в это. А почему бы, собственно, и нет? Разве отец может солгать? Разве стала бы мама делать что-то, что навредило бы её любимому сыну? Ты был совсем юн и не понимал, что такое лучший мир. Мир, в котором не будет никого, кроме чистокровных волшебников. Мир, которого не станет. Потому что чистокровные волшебники рано или поздно вымрут как мухи. Ты не знал, что лучший мир – здесь и сейчас и наивно повторял за своими родителями глупости, над которыми даже не задумывался на самом деле. - Если я решусь написать автобиографию, то попрошу тебя о помощи, - съязвил Драко. Потому что она, чёрт бы её побрал, ни разу ещё не ошиблась в своих рассуждениях. - О большем я просто мечтать не смела, - кивнула девушка. – С твоего позволения, я продолжу. - Как будто тебе требуется моё позволение, - фыркнул Драко. - Как будто это я вынуждаю тебя торчать в моём кабинете и отнимать моё время, - заметила Грейнджер, и он, наконец, умолк. – Итак, продолжим. Шло время, ты взрослел и, наконец, прибыл в Хогвартс. И здесь, поправь меня, если я ошибаюсь, ты впервые задумался о том, что твои родители, возможно, были не до конца честны с тобой, - она замолчала и, остановившись у небольшого окна, шумно выдохнула. – Ты встретил людей, которые оказались гораздо лучше тебя, не обладая ни чистой кровью, ни несметными богатствами. Едва ли ты признался бы себе в этом, но в глубине твоей души всё-таки появились сомнения. Как эти близнецы Уизли, бедные, словно церковные мыши, могут пользоваться такой популярностью у студентов и учителей? Почему предатели чистокровных влюбляются, заводят друзей, в то время как тебе всё это недоступно? И, наконец, как девчонка, рождённая в семье маглов, может получать высшие баллы по всем предметам, если родители убеждали тебя, что грязнокровки глупы и не могут называться полноценными волшебниками? Она обернулась, почувствовав его взгляд, и криво усмехнулась. - Что ты так смотришь? Скажешь: я не права? Я каждый день читала в твоих глазах недоумение. Когда меня хвалили учителя. Когда я сдавала экзамены на отлично. Ты откровенно презирал меня, потому что всю жизнь считал таких как я всего лишь выродками, недостойными носить волшебную палочку, но одновременно с этим не понимал, почему я учусь лучше, чем ты, чистокровный волшебник в десятом поколении. Драко поднялся с дивана и сделал по направлению к девушке пару шагов. Сейчас их разделял стол, и он коснулся обеими ладонями его отполированной столешницы, легонько сжал её и медленно, намеренно растягивая слова на манер своего отца, произнёс: - Всё верно. Ты словно проникаешь в мои мысли, как любила это делать тётушка Беллатриса, и лениво перебирая их, озвучиваешь мне самые интересные, на твой взгляд. Терпеть не мог, когда она так делала. Терпеть не могу, когда кто-то считает, будто знает меня лучше, чем я сам. Да, я не понимал, как так вышло, что грязнокровка оказалась лучшей ученицей на курсе, но знаешь, что удивляло меня в тебе помимо твоих золотых мозгов, Грейнджер? - Просвети меня, - разрешила девушка. - Учителя не смотрят на твою родословную. Им важны правильные ответы и вовремя сданные эссе. У тебя были высокие оценки, и я даже смирился с этим, в конце концов, но чего я так и не смог понять, так это внимания к тебе со стороны других волшебников. Зачем ты могла понадобиться Виктору Краму? Почему он смотрел на тебя так, словно ты была важнее вечной славы и его спортивной карьеры, хотя вокруг было немало более достойных чемпиона девушек, а ты терпела его внимание как нечто не особо тебе приятное и ждала каких-то действий от Уизли? Она не ответила и даже не подала виду, что его слова как-то её задели, но Драко чувствовал, что должен продолжать говорить. Его слова не были местью. Ему всего-то захотелось высказать ей всё, что он думал о ней все эти годы, раз уж у них сегодня был день откровений. - Почему Маклагген пускал слюни, стоило тебе возникнуть на горизонте, а ты давилась слезами, наблюдая, как Уизли обжимается с Браун? Я видел. Слышал. Ты нередко забредала в сломанный женский туалет, и Полоумная Лавгуд утешала тебя. Я был там, просто ничем не выдавал своего присутствия. Ты так убивалась из-за этого придурка, будто свет сошёлся на нём клином. И я до сих пор не могу этого понять. Почему вообще кому-то пришло в голову влюбиться в тебя, и как так вышло, что ты в конечном итоге предпочла двум талантливым чистокровным волшебникам старого доброго малыша Ронни? Она опустила взгляд, и грустная улыбка тронула её губы. Драко сам не знал, зачем спросил её об этом. К его собственным проблемам личная жизнь Грейнджер отношения не имела, и было странным, странным даже для него, почему его так интересует ответ. Вместе с тем он пристально вглядывался в её лицо, ожидая от девчонки хоть каких-нибудь слов, а она всё медлила, проводя длинными пальцами по шероховатой поверхности деревянного подоконника. - Значит, - сказала она минуту спустя, - ты думаешь, что маглорождённая девушка должна хвататься за первый же улыбнувшийся ей шанс и, клещами вцепившись в чистокровного волшебника, обратившего на неё своё бесценное внимание, пытаться женить его на себе? - Ну да, - на полном серьёзе ответил Драко. Он улавливал иронию в словах Грейнджер, но не понимал её. Действительно не понимал. – Чёрт возьми, тебе улыбнулась удача. Ты родилась колдуньей. Ты стала лучшей на своём курсе. В тебя влюбился знаменитый волшебник. Почему ты не воспользовалась своим шансом? Чего ради выбрала Уизли, который всё равно в конечном итоге бросил тебя? - Выходит, ни чистота крови, ни слава мне не интересны, - пожала плечами девушка. - Никогда не мог этого понять. - Знаю, - ответила она. – Наши с тобой ценности всегда немного отличались друг от друга. Но вот ты здесь, в чужом тебе городе, стоишь посреди крошечной комнаты, и просишь о помощи человека, которого последние лет десять откровенно презирал за то, что его родители – простые маглы. Нет, у меня не возникает желания поиздеваться над иронией судьбы. Более того, меня несказанно радует тот факт, что в твоей душе наметилось просветление, но всё же я не могу не спросить. Готов ли ты сделать выбор? В этом кроется ключ к решению твоих проблем, Малфой. Готов ли ты осознать, что жизнь, которой ты жил до сих пор, выбрали для тебя твои родители? Не спросив тебя. Не посоветовавшись с тобой. - Мои родители хотели как лучше, - упрямо ответил Драко. - Как лучше? - Они дали мне всё, что нужно, и я не… - он замолчал, не сумев подобрать слов. - В таком случае, зачем ты пришёл ко мне? – склонив голову на бок, спросила девушка. – Твоя проблема заключается в том, что ты разрываешься на части. Всю твою жизнь тебе внушали, какой ты уникальный из-за своей крови, но, Мерлин, только теперь до тебя начало доходить, что это не так уж и важно. И ты не знаешь, что тебе делать с этим знанием. Продолжить жить как ни в чём не бывало по правилам, которые придумал для тебя отец. Или попробовать что-то другое. Новое. Что, быть может, совсем не понравилось бы твоим родителям, но… как знать, сделало бы счастливым тебя самого. Ты боишься, - Грейнджер подошла к своему столу и встала напротив Драко. – Боишься, что когда твои родители выйдут на свободу и увидят тебя… другим, ты разочаруешь их. И это тянет тебя назад. Тащит в бездну. Закрывает перед тобой двери в будущее. Он молчал. Слушал её, представлял себе лица матери и отца и испытывал… страх. Драко действительно боялся их реакции. На то, что занялся благотворительностью не ради собственной выгоды, а просто потому, что захотел отблагодарить Грейнджер. На то, что углубился в алхимию и начал интересоваться наукой, которую всегда презирал отец. На то, что перестал давать званые ужины в особняке и выгнал из дома всех домовых эльфов, после чего усадьба медленно, но верно начала приходить в упадок. За садом никто не ухаживал, и в нём завелись крошечные глупые гномы. Мебель в доме покрылась пылью, а под потолком развесили свои причудливые декорации огромные пауки. Как-то ночью он даже слышал возню обнаглевших мышей в кухне, но был слишком пьян, чтобы подняться с дивана и прогнать их. И, наконец, больше всего Драко страшила реакция родителей на его общение с девушкой, которая стояла по другую сторону стола от него, и вызывала в его душе бурю каких-то совершено неправильных эмоций. Отец не понял бы этого. И мама… Она бы тоже не поняла. Да что уж там, он сам не мог понять своих чувств, и это злило его ещё больше. - Я знаю, что в твоей душе сейчас идёт сражение, - тихо проговорила Грейнджер. – И я не в силах повлиять на его исход, как бы мне ни хотелось обратного. Но я могу кое-что показать тебе. Сказав это, она расстегнула пуговицу на рукаве своей блузки, подвернула ткань до самого локтя и, тяжело вздохнув, протянула ему руку. На бледной коже словно мерзкое клеймо темнели вырезанные ножом его любимой тётушки Беллы буквы. Грязнокровка. - Я пыталась от них избавиться, но не вышло. Возможно, лет через десять они станут менее заметны, и я смогу позволить себе носить платья и блузки без рукавов, но до тех пор – нет. Да если даже и позволю, это не изменит того факта, что я из семьи маглов. Что я – грязнокровка. Другой вопрос, имеет ли чистота моей крови какое-то значение для меня и моих близких. Это, - она указала взглядом на свои шрамы, - всего лишь формальность. Всего лишь отметины, которые не позволяют мне носить более открытую одежду, но не более. Наверное, я стыдилась бы этого клейма, если бы стыдилась самого факта, что я родилась в семье маглов, но я не стыжусь этого. Я горжусь тем, что мне выпал такой удивительный шанс. Горжусь тем, что считаю своим домом два разных мира - магов и маглов. А чем можешь гордиться ты, Малфой? Она обошла стол, приблизилась к волшебнику и, словно бы сомневаясь, что поступает правильно, нерешительно дотронулась ладонью до его левой руки. Драко вздрогнул. Её пальцы оказались тёплыми, и от их соприкосновения с его прохладной кожей по телу словно пробежали слабые разряды молний. Ему показалось, или девушка ощутила нечто подобное? Несколько долгих секунд, показавшихся волшебнику вечностью, Грейнджер смотрела в его глаза и, кажется, думала сейчас о том же самом. Наконец, видимо, смутившись, она отвела взгляд и приподняла длинный рукав его помятой футболки ровно настолько, чтобы можно было увидеть уродливую татуировку, которой наградил его однажды Тёмный Лорд. - Видишь, - сказала девушка, и голос её звучал немного хрипло, - у тебя тоже есть шрамы. Тебя отметили как равного могущественным чёрным волшебникам, тебе оказали великую честь. Или что там обычно говорил Волан-де-Морт, рисуя на запястьях своих подданных эту мерзость. - Ты не очень далеко ушла от истины, - тихо ответил Драко. - Но гордишься ли ты этим теперь? И гордился ли тогда? Если да, то тебе следует пересмотреть свои приоритеты. Но если нет, тебе вовсе не нужна моя помощь, - Грейнджер, помедлив, будто собиралась сказать что-то ещё, всё-таки отпустила его ладонь и, вернувшись к окну, скрестила руки на груди, устремив взгляд на шумную улицу. - Это всё? – нарушив неловкое молчание, спросил волшебник. – Ты больше ничего мне не скажешь? - Я сказала тебе предостаточно, Малфой. Добавить мне нечего, - пожав плечами, ответила девушка. - Полагаю, это значит, что мне пора уходить? - Полагаю, что так. - Хорошо. Он не сдвинулся с места. Она не обернулась, всё ещё сосредоточенно разглядывая улицу, на которой не происходило ровным счётом ничего интересного. Драко не представлял, что делать дальше. Ему ясно дали понять, что он должен уйти, но уходить почему-то не хотелось. И волшебник мог поклясться, что Грейнджер вовсе не возражает против его присутствия. Просто, как и он сам не может найти этому логическое объяснение. - Мне, - прочистив горло, всё-таки произнёс Драко, - видимо стоит вернуться в Лондон. - Хорошая мысль. - После того, как дементоров прогнали из Азкабана, условия содержания заключённых там несколько изменились. Думаешь, мне позволят увидеться с родителями? Грейнджер обернулась. Трудно было понять, о чём она думает. Драко не смог выдержать взгляд девушки и, сделав вид, что его очень интересует надпись на его футболке, принялся рассматривать её в небольшом настенном зеркале. - Я думаю, что позволят, - ответила Грейнджер мягко. – Я думаю, что это правильно. - Правильно? - То, что ты задумал – правильно. Пока ты не посмотришь в лицо своим страхам, ты не избавишься от них. Пока ты не увидишь своих родных и не объяснишься с ними, ты так и будешь балансировать на краю пропасти, сокрытой от тебя туманом. И знаешь, быть может, тогда туман рассеется, и ты увидишь мост, который не замечал ранее. И сможешь взобраться на него, ничего не опасаясь. - Могла бы ты говорить прямо? Без этих красивых, на твой взгляд, фигур речи? – буркнул он. - Я думаю, что ты и так прекрасно меня понял, - едва заметно улыбнулась Грейнджер. – И, кстати, на твоём месте я бы сняла эту футболку. - Почему? - На ней написано: «Я дурак». Дело, конечно, твоё, но имиджу потомственного чистокровного волшебника, красующегося на обложках журналов, эта тряпица, на мой взгляд, не соответствует. - Значит, ты читаешь журналы с моими фотографиями на обложках? – спросил Драко. - Тебе уже пора. - Может, даже вырезаешь картинки и развешиваешь на стенах? Чтобы, засыпая и просыпаясь, любоваться мной? - Не льсти себе. - Грейнджер? Она подняла на него усталый взгляд. - Что ещё? - Спасибо, что помогла мне разобраться во всём… этом. - Всегда рада помочь. - Грейнджер? - Я вся внимание. - Я сказал, что не понимаю, как Маклаггену и Краму пришло в голову влюбиться в тебя. - Да, я помню, - грустно улыбнулась она. - Возможно, я соврал. - Возможно? - Возможно. Он вышел из её кабинета прежде, чем девушка успела что-то ответить.