my personal stories

губами плавно по твоим запястьям — руки от волнения дрожат.  твои волосы сегодня пахнут счастьем,  как на прилавках горький шоколад.

Айзек не считал, сколько уже сидит на лиловом одеяле её кровати, вдыхая глубже в лёгкие запах молочного шоколада и лаванды — её запах. Он даже не знал где находится дом Селены, до сегодняшнего вечера, когда на поводу волчьих инстинктов пошёл за шлейфом приятного аромата, который привёл его к окну её спальни. И этот аромат был не просто приятный, он был настоящим наркотиком — дурманящим аконитом. И теперь Лейхи понимал, почему рядом с ней не мог нормально соображать — он буквально лишался рассудка. Стоило в стаи появится этой маленькой девчонке с огромной копной карамельных волос, вся его невозмутимость исчезла и он стал плавится маршмеллоу под её нежным вглядом. Она перевернула его жизнь вверх тормашками, заставила почувствовать, увидеть, насладиться окружающим миром. Стоун хватала его за руку и бежала на встречу ветру, подставляя успанное веснушками лицо летнему зефиру; танцевала под дождём, разбрызгивая холодную воду кругом и просто наслаждалась жизнью. Она жила в радость себе — заливисто смеялась, запрокидывая голову назад и улыбалась солнцу. Солнечная девочка в персиковых балетках-лодочках, в ожерелье из ракушек и дурацкой татуировкой леденца на лопатке. — Исаак? – девушка застывает на пороге собственной комнаты, поднимая изящные брови от удивления. — Айзек, – он секундно хмурится и дергает головой, убирая непослушую кудряшку с глаз. — который раз, я напоминаю тебе, что моё имя Айзек? — я сбилась на пятьдесят четвёртом, – она улыбается светом тысячи солнц, заставляет его улыбаться в ответ и растекается жидким теплом по венам. — ты все равно будешь для меня Исааком. — нам нужно поговорить. Её лицо каменеет, в один момент уходят все краски и оно сливается с темнотой неосвещенной комнаты. Селена кивает, готовая выслушать. — я.. Айзек замолкает, не может продолжить. Буквально ощущает, что если закончит предложение, то случиться что-то необратимое, что-то такое, что заставит его пожалеть. Потому, только вздыхает, набирает полную грудь воздуха и, кажется, задыхается, слишком большая концентрация для одного вздоха — слишком для его внутреннего волка. — Исаак? Все в порядке? Он не отвечает, закрывает лицо ладонями и надеется забыть этот сраный стыд, пока в голове стучит — бежать-бежать-бежать. Отсюда, от неё. — Исаак? Ты ведь не влюблен в меня? Этот вопрос возвращает в реальность, бьёт на отмаш, совсей силы, так, чтобы выбить искры из глаз. А голос е,ще такой тихий и болезненно нежный, режет сердце тупым ножом. — мы друзья. Говорит скорее для себя. Пытается вникнуть, впитать смысл, чтобы не думать ниочем большем, запретном. — друзья, – и смеётся, так хрипло, нервно, фальшиво. — мы друзья. — друзья. – из губ Стоун это звучит нелепо и совсем не правдиво, а её улыбка еще хуже – жалкое подобие. И сердце бьётся быстрее обычного, и Айзек понимает — лжёт. Потому резко поднимается с кровати и делает шаг, навстречу, к ней. Губы Селены непроизвольно открываются, а зрачки расширяются, когда он подходит еще ближе. — я соврал тебе, – шепчет он и сладко улыбается, когда слышит как её сердце пропускает удар. — я влюблен в тебя. Бесповоротно, не имея шанса на спасения. И воздух в комнате искриться сиреневыми отблесками китайского фейерверка, когда он окончательно нарушает её личное пространство, прикасаясь губами к её.