Поворот

Одному Мерлину известно, как долго Гарри стоял, замерев на месте, но порыв ледяного ветра через распахнутое настежь окно — боже милостивый, почему оно открыто? — приводит его в чувства. Клацая зубами от холода, он разворачивается и с силой захлопывает створку. Взгляд задерживается на знакомом пейзаже за окном, который приобретает почти чёткие очертания. Гарри спешно хватает очки, — они непривычно сидят на носу, но свою задачу выполняют, — и удивлённо рассматривает покрытую инеем площадь Гриммо. Нет никаких сомнений, что это именно она. Кусты и клумбы выглядят гораздо аккуратнее, чем ему помнится, одежда жильцов, спешащих по дорожкам, — ярче и современнее, но, с другой стороны, прошло ведь уже… Гарри хмурится, пытаясь выудить из клубка памяти нужную информацию… добрых восемнадцать лет с тех пор, как он продал этот дом и купил коттедж для них с Джинни. По крайней мере, Гарри так кажется. Всё, что он сделал или не сделал теперь под большим вопросом. С глубоким вдохом он разворачивается, чтобы получше рассмотреть мятую постель. Постель, которую он делит с Драко Малфоем. Сердце молотом стучит в груди, и Гарри быстро отворачивается. Сейчас от подобных мыслей лучше воздержаться. Вместо этого он берёт палочку и идёт в коридор. Передвигается Гарри медленно и осторожно, держа палочку в вытянутой руке. Вряд ли на него нападут в доме, который, кажется, ему же и принадлежит, но сегодняшнее утро доказало, что в этом мире может произойти что угодно. Где-то снаружи скрипят ворота — слабый звук пробуждает воспоминания, заполняет мысли обрывками фраз и туманными образами, словно в голове подбросили ворох разноцветных перьев, и Гарри закрывает глаза, привалившись спиной к прохладной стене. «Ты хороший парень». «Я окажу тебе услугу… но есть правила… правила… никто не должен знать!» «Если я тебе понадоблюсь, выпусти вверх красные искры». Гарри стонет и сползает вниз по стене, балансируя на корточках. — Дрянной старикашка, — бормочет он в пустоту коридора. С глубоким вдохом он приоткрывает один глаз и останавливается взглядом на маленьком коричневом пауке, который отважно пытается забраться по столбику перил. Временно забыв о насущных проблемах, Гарри замирает, наблюдая за схваткой между целеустремлённым пауком и отполированным деревом. — Ты сможешь, — бормочет он, теперь открыв уже оба глаза, мысленно подбадривая паука, который отвоёвывает ещё несколько дюймов скользкой поверхности. Гарри подаётся вперёд, перенося вес тела на руки. На глаза опускается прядь слишком длинных волос, которую он тут же смахивает в сторону. — Ну же, — подбадривает Гарри. Воодушевлённый его поддержкой, паук с энергичной решимостью атакует последнюю треть вертикального подъёма, быстро-быстро перебирая лапками. — Вот так… О, нет, — вздыхает Гарри, когда паук поскальзывается и съезжает к подножию балясины. Поверженный, он сворачивается в комок, и Гарри не может отделаться от ощущения, что паук винит его в своей неудаче. Старая привычка. Гарри всегда был первым претендентом на роль козла отпущения — вероятно, потому что никогда особенно не сопротивлялся в отличие от остальных. Через некоторое время паук торопливо подбирается ближе и изучает следующий столбик. Гарри улыбается, но тут же вздрагивает от неожиданности, различив характерный свистящий шелест, раздавшийся на нижнем этаже. Кто-то проник в дом. Кто-то только что выбрался из камина и прошёл на кухню, если слух и память не подводят. Пытаясь игнорировать резко участившийся пульс, Гарри крепко сжимает палочку и поднимается с пола. Неожиданно для самого себя он аккуратно подбирает паука и усаживает на перила. И пока Гарри спускается по лестнице навстречу своей роковой погибели (по крайней мере, такое развитие событий не стоит исключать), паук подпрыгивает в воздух на длинной шёлковой нити. Гарри следит за его головокружительными перемещениями, чувствуя, как желудок сжимается от волнения. — Драко? — раздаётся громкий, хорошо поставленный мужской голос, и Гарри пропускает ступеньку, едва не спикировав головой к подножию лестницы. «Чёрт!» — бормочет он себе под нос, прекрасно помня, что никаких проблем с равновесием у него раньше не наблюдалось. С другой стороны, у него много чего раньше не наблюдалось. Кто знает, какие круги ада уготованы ему за поворотом — или, точнее, какие круги ада уготованы ему на кухне. В конце концов он оказывается у порога, прислушиваясь к двум голосам — мужскому и женскому — которые обмениваются язвительными репликами. Гарри задерживает дыхание. — Я же говорила, что приходить без предупреждения — плохая идея, — негромко ропщет женщина. — Наверняка он на работе. — Для тебя всё — плохая идея, — огрызается мужчина. — Понятия не имею, почему я на тебе женился. Женщина смеётся. — Тише, Люциус. Твоё мнение никого не интересует. У Гарри глаза едва не выкатываются из орбит. Люциус Малфой? Чёрт, чёрт, чёрт, чёрт, чёрт. Гарри инстинктивно вдавливается в стену, выдыхая от соприкосновения с холодной поверхностью и внезапно остро осознавая, что из одежды на нём нет ничего, кроме боксеров. Если дойдёт до сражения, Гарри придётся отбиваться практически нагишом. Пока пальцы крепче сжимаются на волшебной палочке, слова старого жулика вновь всплывают перед глазами: «Если я тебе понадоблюсь, выпусти вверх красные искры». Гарри изо всех сил концентрируется на заклинании, пытаясь не думать о том, что его кухню оккупировало семейство Малфоев, и выпускает из палочки сноп красных искр. Ничего не происходит. Нахмурившись, Гарри пробует снова. И снова. И ещё несколько раз, пока запасы упрямства и терпения не иссякают окончательно. Тогда Гарри понимает, что его поимели. Форменное свинство. — Красные искры, как же, — тихонько бормочет он. — На твоём месте я бы это не трогала, — мрачно замечает Нарцисса Малфой, обращаясь к мужу. Гарри вздыхает и потирает лицо. Кошмар не исчезнет, хотя бы это предельно ясно. Можно попытаться трансгрессировать, но, если на дом наложены защитные чары, выйдет слишком неаккуратно. Даже если защиты нет — Гарри практически голый. Легче встретить проблему лицом к лицу. — Что ж, — негромко сообщает он коридору, делая глубокий вдох и переступая порог. Вот и он. Люциус Малфой, с тростью и всеми стандартными атрибутами, стоит посреди кухни, которую Гарри не видел уже лет двадцать. Их взгляды пересекаются, и в комнате физически ощущается присутствие надменного заносчивого аристократа. Ублюдка, Пожирателя смерти и отца Драко Малфоя. И он поёт. — Ты дракон, тебя виню, что я в огне любви горю, — рокочет Люциус, жестикулируя руками и тростью, как какой-нибудь безумный шансонье. — Чёрт бы меня побрал, — шепчет Гарри, не удержавшись. — Кажется, этим успешно занимается Драко, — бросает Люциус, вскинув бровь и приосанившись. — Смею предположить, что ты хотел сказать «здравствуйте». — Думаете? — едва слышно отзывается Гарри, чувствуя, как волна смущения разливается по телу. Люциус не отвечает, его лицо сохраняет непроницаемое выражение, но уголок рта Нарциссы едва заметно дёргается, и она аккуратно складывает руки перед собой, прежде чем заговорить: — Кажется, вы забыли одеться. Гарри мысленно стонет и поджимает пальцы на ногах, пытаясь покрепче зацепиться за плитку, припаяться к ней. Главное — не думать, какой прекрасный вид открывается Люциусу Малфою на его соски. Его затвердившие соски, если уж на то пошло. В грёбаной кухне ужасно холодно. — Эм, да, прошу прощения, — извиняется Гарри, лихорадочно соображая. — Я… м-м… иногда забываюсь. Могу я вам чем-то помочь? — Вы болезненно выглядите, мистер Поттер, — сообщает Нарцисса. Тонкие брови хмурятся, а Гарри прикусывает щёку с внутренней стороны, проявляя чудеса самоконтроля. Он провёл в новом мире всего пять минут, но уже устал постоянно слышать о том, как ужасно выглядит. Гарри никогда не был самовлюблённым человеком, но у всякого терпения есть свои пределы. — Я в порядке, спасибо, — лжёт он как раз в тот момент, когда Люциус издаёт притворный вздох и решает вставить свои пять сиклей: — Ты выпивал? Очень своевременная волна тошноты подкатывает со стороны желудка, и Гарри поспешно сглатывает, мысленно убеждая организм не блевать на Люциуса Малфоя… не блевать… нет… какое дорогое на вид пальто… не блевать… — Сегодня утром я не пил, — слабо отзывается Гарри, но даже в таком уязвимом состоянии хулиганская часть него призывает добавить «пока». — Чрезмерное употребление — ужасно распространённая проблема, — протягивает Люциус, избегая, впрочем, смотреть Гарри в глаза. Рядом с ним Нарцисса тихонько прыскает от смеха. — Воистину, издалека рыбака увидит только другой рыбак. Люциус сердито хмурится, а настроение Гарри против воли заметно улучшается, и он решает использовать внезапную заминку, чтобы сменить тему. — Ну что ж! — провозглашает он, привлекая внимание обоих Малфоев. — Кто-нибудь желает чашечку чая? Два голубых и два серых глаза озадаченно моргают. В голове Гарри издевательским эхом отдаются его собственные слова. Кто-нибудь желает чашечку чая? Чашечку чая?! Гарри стоит посреди кухни практически нагишом, вляпавшись в историю, которую можно описать исключительно как «господьвсемилостивыйчтоблядьпроисходит», и предлагает двум белобрысым вторженцам чашечку чая. Чая. А ещё размышляет, почёсывая затылок, могут ли эти белобрысые вторженцы оказаться его родственниками? В каком-то смысле? Желудок делает очередное сальто, и Гарри осознанным усилием пресекает подобные размышления. — Он тебя не слышит, Нарцисса, он в стельку, — раздаётся голос Люциуса, как по щелчку возвращая Гарри в реальность. — Клянусь, что нет, — заверяет он и, поддавшись инстинкту, сцеживает кашель в кулак. — Но, наверно, мне лучше прилечь. — Хм. — Нарцисса поджимает губы, видимо, оценивая маленькое выступление Гарри. — На самом деле мы лишь хотели обсудить с Драко планы на следующую неделю. — Следующую неделю? — Рождество, — сухо поясняет Люциус. — Двадцать пятое декабря. Зимний солнцеворот. Святки, — невозмутимо продолжает он, и Гарри кажется (он надеется), что ему не померещилось, как Нарцисса ткнула мужа локтем под рёбра. — А, вы об этом, — кивает Гарри, с некоторым удовлетворением узнавая, в каком временном отрезке находится, если уж не удалось выяснить ничего другого. — Боюсь, вы с Драко разминулись. — Он ещё спит? — требовательно вопрошает Люциус. — Уже давно за девять, знаешь ли. Нарцисса устремляет взгляд в пол и издаёт непонятный звук. — Нет, — триумфально возвещает Гарри, почему-то довольный собой. — Он на встрече! — На встрече, — повторяет Нарцисса, словно услышала новое экзотическое слово. Люциус лишь вздыхает. — Да, верно, и я обязательно передам ему, что вы заходили, когда он вернётся, — поспешно добавляет Гарри, чувствуя приближение новой тошнотворной волны и решая запихнуть семейство назад в камин, из которого оно появилось, пока не произошло нечто печальное и непоправимое. Однозначно не стоит задумываться, что он превращается в малфоевского секретаря. — Был рад вас повидать… мистер Малфой, миссис Малфой. Гарри отступает на шаг назад, когда пламя вспыхивает зелёным. — От него несёт джином, — сообщает Люциус жене за мгновение до того, как они исчезают. Закатив глаза, Гарри подносит ладонь ко рту, чтобы проинспектировать дыхание. Через пять секунд его вырывает в раковину.

* * *

Очень горячий и очень приятный душ творит чудеса, исцеляя Гарри от похмелья, которое оставляет после себя лишь лёгкую головную боль и невыносимую жажду. Он шлёпает в спальню, украшая пол мокрыми следами, и пускается на поиски одежды — Гарри больше никому не собирается показываться на глаза голышом. Пытаясь сознательным усилием подавить панику, зарождающуюся в груди, он принимается за дело, по очереди открывая каждый из многочисленных шкафов. — Кому, чёрт возьми, нужно столько одежды? — вопрошает он у комнаты. К счастью, никто не отвечает. Гарри вздыхает, принимаясь перебирать рубашки, свитера, мантии и брюки бесчисленного множества цветов и оттенков. На ощупь ткани роскошные, дорогие, но среди вороха одежды нет ничего, что теоретически могло бы принадлежать Гарри. Вещи рассортированы по цветам, а один шкаф и вовсе забит исключительно полосатыми одеяниями. Одно можно сказать наверняка: шкаф Гарри из прошлой реальности не имеет ничего общего с этой педантичной аккуратностью. «Перекинуть через спинку стула и надеяться на лучшее» — таким был его девиз по жизни. Ошеломлённый представленным выбором, Гарри делает глубокий вдох и рыбкой ныряет в ближайший шкаф, перерывая одежду в поисках чего-то подходящего. Сверху падает тяжёлая ткань. Несмотря на успокаивающий чистый запах, где-то на инстинктивном уровне зарождается вполне реальный страх удушья. К счастью, пальцы сжимаются на мягком тёплом дениме, и с триумфальным вскриком Гарри вырывается на свободу, тяжело дыша и приглаживая взъерошенные волосы. — Джинсы здорового человека, — счастливо выдыхает он, окидывая подозрительным взглядом ряды ужасающе узких брюк и модных… вещей. Джинсы у него в руках заметно изношены и потёрты, а на уровне колен зияют дыры, и вообще в целом они такие… …о, боже, да, невероятно удобные. Вспомнив, что за окном зима, Гарри вновь пускается в шкаф на раскопки, пока не выуживает оттуда мягкий красный свитер и удлинённое шерстяное пальто. Ещё несколько секунд уходят на то, чтобы затолкать ненужные вещи назад, превозмогая сопротивление пары-тройки особенно строптивых курток, которые так и норовят урвать свою минуту славы. — Не хулиганить! — строго выговаривает им Гарри, в конце концов достав палочку и закрыв дверцы шкафа магией. Поравнявшись с зеркалом в полный рост на выходе из спальни, он замирает и впервые с начала дня внимательно рассматривает собственное отражение. От представшей картины перехватывает дыхание. Из зеркала смотрит Гарри, в этом сомнений быть не может, но он уже и не помнит, когда последний раз так хорошо выглядел. У этого Гарри нет тёмных кругов и мешков под глазами, да и тонкая сеточка морщин едва вырисовывается — ровно настолько, чтобы её можно было заметить, когда Гарри на пробу улыбается. Он был прав, очки и правда другие: они легче и выглядят более современно, волосы гораздо длиннее, чем в последних воспоминаниях Гарри о себе — спереди постоянно лезут в глаза, а сзади касаются воротника. Нарцисса Малфой верно подметила: лицо действительно бледновато, да ещё и подбородок покрывает колючая щетина, — но Гарри хорош. Он заворожённо поворачивается к зеркалу боком, изучая отражение в профиль. Кажется, всё на месте, что не может не радовать, но подозрение, закравшееся ещё в душе, оправдывается: уютное маленькое пузико от сидячей работы исчезло без следа. Гарри закусывает губу, любуясь плоским животом, которого не видел уже лет десять. Он и раньше был не в самой ужасной форме, но новый вид однозначно впечатляет. — Нравится? — дразнит зеркало, и Гарри корчит гримасу в ответ. — Тише ты, — бормочет он, опуская свитер. Сделав глубокий успокаивающий вдох, Гарри смотрит своему отражению в глаза. Пришло время разобраться, куда он попал, почему и насколько это обратимо. Медленно, словно человек, приближающийся к собственной ужасной смерти, он спускается по лестнице, осторожно обходя огромную паутину в процессе плетения. Решив действовать осмотрительно, Гарри проходит несколько ярдов по Площади Гриммо, прежде чем трансгрессировать. Для начала нужно попасть домой. Остальное прояснится по ходу дела.