Поворот

Мгновениями позднее Гарри выползает из небольшого пустующего дворика за деревенским пабом и пытается незаметно влиться в ручеёк покупателей-жаворонков. Он аккуратно лавирует между островками сплетничающих старушек, розовощёких детей в сопровождении мамочек и людей с безумным выражением на лицах, которое слишком хорошо ему знакомо — это лицо человека, отложившего покупку рождественских подарков на последний момент. Некоторых прохожих Гарри узнаёт, но что-то не позволяет ему остановиться, не позволяет вытащить руки из карманов пальто. Вместо этого он сосредотачивает внимание на цели впереди — сразу за холмом. Сорок два, Уиллоби драйв. «Дом», — проскальзывает в голове, и Гарри ускоряет шаг, глубоко вдыхая восхитительно знакомый запах, витающий в прохладном воздухе. Здесь он как будто мягче, чем в Лондоне, и было бы неплохо узнать, хорошо это или плохо. Подъездная дорожка переливается от изморози, на которой Гарри несколько раз поскальзывается, прежде чем добраться до коттеджа. Поморщившись, он заносит руку, чтобы постучать, и замирает — пальцы останавливаются в дюймах от двери. Двери, которую кто-то выкрасил в красный цвет, причём, судя по всему, уже давно. Сердце начинает биться быстрее, и Гарри проводит пальцами вниз по деревянной поверхности, отколупнув несколько чешуек потрескавшейся краски. Сглотнув комок в горле, он отступает, пытаясь заглянуть в окно, безрезультатно выискивая что-то — любую мелочь, показавшуюся бы знакомой, но занавески плотно закрыты. Здесь что-то не так. Правая рука инстинктивно дёргается в сторону палочки, и Гарри с усилием удерживает её на месте. «Слушай, ты же ничего не узнаешь, если всё утро простоишь на крыльце, верно?» — подталкивает сознание. Гарри вздыхает, пытаясь укрыть нос от холода в вороте пальто и переминаясь с ноги на ногу. Он почти уверен, что раньше действовал гораздо решительнее. Волдеморт давно стал бы повелителем Вселенной, если бы на его пути стоял этот Гарри Поттер. «Сделаю через минуту», «прошу, не устраивайте споров в моём кабинете», «кажется, я старею» — вот этот Гарри Поттер. — Выкуси, Волдеморт, — мрачно бормочет он и стучит в дверь. Громко. По ту сторону слышится шарканье и что-то, подозрительно похожее на недовольный детский плач. Дверь распахивается. — Чем я могу помочь? — спрашивает уставшая темноволосая женщина, с трудом удерживая на бедре вырывающегося малыша. — Эм… а кто вы? — выпаливает Гарри не подумав. Женщина хмурится и теперь голос её звучит на порядок холоднее: — Я здесь живу. Вы что-то продаёте? — Нет, конечно, нет, но этот дом… — Вы из администрации? — перебивает женщина, крепче прижимая к себе ребёнка. — Документы можете показать? — Нет, — отвечает Гарри, женщина вздыхает и уже собирается закрыть дверь у него перед носом. — Постойте! — он вытягивает руку, чтобы помешать, но мгновенно жалеет — тёмные глаза женщины расширяются от страха. — Я хотел сказать… Нет, я не из администрации. Вы, наверно, примете меня за сумасшедшего, но это мой дом. Женщина отпускает дверь и окидывает Гарри удивлённым взглядом. — Я так не думаю. Мы живём здесь уже десять лет… Да, мы ещё не выплатили долг, но это совершенно точно наш дом. А вас я даже не знаю. Гарри моргает. Несмотря на творящееся вокруг безумие, он всё-таки удивлён, что кто-то его не узнал. Это было бы даже приятно, если бы не было так пугающе. — Поверьте, я растерян не меньше вашего, — вздыхает Гарри, выгибая шею, чтобы рассмотреть коридор с незнакомой одеждой, обувью и фотографиями темноволосой пары с малышом. Где же рисунки Лили и отпечатки грязных лап Фрэнка? Шляпы Джеймса, записки с посланиями от Альбуса и странный гарнитур Джинни из маленьких столиков? — Можно я зайду на минутку? Женщина решительно качает головой. — Нет. Я бы хотела, чтобы вы немедленно ушли. Её голос заметно подрагивает, но внутренности Гарри скручивает жаркая решимость и отчаяние. — Пожалуйста, — хрипловато просит он. — Не могли бы вы… хотя бы сказать, кто жил здесь до вас? Ребёнок начинает беспокойно возиться и как будто бы осуждающе смотрит на Гарри. — Пожилая дама, — наконец говорит женщина. — Мы заключили сделку, когда она собралась переезжать в дом престарелых. — Ясно, — шёпотом выдыхает Гарри. Он верит ей. Он верит, что это её дом и что она понятия не имеет, кто он такой. От этого осознания становится тошно. — Ясно, — повторяет он. — Послушайте… У вас есть близкие, которым я могу позвонить? — мгновение спустя спрашивает женщина. Её голос снова поменялся: теперь он мягкий, участливый, осторожный. — Давайте я кого-нибудь позову. Гарри смотрит ей в глаза и безошибочно определяет в них жалость. Это раздражает. — Нет, спасибо, — отказывается он, сжимая кулаки в карманах. — Знаете, я вообще-то не сумасшедший. Гарри и сам не до конца в этом уверен, но разворачивается и спускается с крыльца, не дожидаясь ответа. Он так старается не оборачиваться, что замечает человека на дорожке, лишь когда в последний момент чудом избегает столкновения. — Чёрт, простите! — бросает Гарри, машинально ухватившись за рукав бархатного сюртука на неудачно подвернувшемся мужчине, чтобы остановить скольжение по заледеневшей дороге. Лиловый бархат? Гарри вскидывает голову. — Грейди! — Святые небеса! — восклицает мужчина, и его водянисто-голубые глаза расширяются в изумлении. — Гарри Поттер! — Эм, да, — признаётся Гарри, хмурясь и машинально поглаживая по голове собаку, которая обнюхивает его пальто. — Слушай, ты не знаешь, где… — Гарри Поттер собственной персоной, поверить не могу! — прерывает Грейди, светясь как начищенный галлеон. — Какая честь, сэр, какая честь! — Грейди, ты чего? — устало спрашивает Гарри, подозревая, что ответ ему уже известен. — И он знает моё имя! Мандрагору мне в печёнки, Ватсон, ты только посмотри на это! — восклицает Грейди, адресуя последнюю фразу лабрадору, который охотно подгавкивает, не прекращая попыток просунуть влажный нос Гарри в карман. — Ты ведь правда меня не знаешь? — вздыхает Гарри. Грейди неуверенно сдвигает брови. Порыв ветра взметает его седые волосы словно серебряную гриву. — Разумеется, я вас знаю, мистер Поттер. Вас все знают. Вы же герой! Но мне никогда раньше не доводилось встречать вас в нашей деревеньке… Полагаю, вы пришли навестить своих друзей в Холлибраш? — Грейди выдерживает паузу, заговорщицки склоняясь ближе. — Простите мою назойливость, но я иногда натыкаюсь на миссис Грейнджер-Уизли, и она всегда так добра ко мне. — Гермиона, — тихо говорит Гарри себе под нос. Гермиона и Рон. При мысли о друзьях внутри загорается надежда, и Гарри расплывается в улыбке. — Да, так и есть. Я как раз туда направлялся… и уже опаздываю, так что… лучше мне поспешить! — Отстань от мистера Поттера, Ватсон, — бросает Грейди и с улыбкой машет Гарри. — Было очень приятно с вами познакомиться! Гарри окидывает взглядом воодушевлённого, странно одетого мужчину и его собаку и тоже машет на прощание, хотя мыслями он уже давно рядом с Роном и Гермионой. — Мне тоже, — говорит он. — С вами обоими. Грейди продолжает с энтузиазмом махать и говорит что-то собаке, когда Гарри сворачивает за угол, оставляя чужой дом позади и направляясь туда, где, как он надеется, его будут ждать ответы.

* * *

На этот раз дверь открывается без промедлений и Гарри оказывается лицом к лицу с Джинни. Она сногсшибательна в обтягивающих джинсах и длинном изумрудном кардигане. Одна ладонь сжимает дверную ручку, другая — держит яблоко, которое Джинни с хрустом надкусывает, окинув Гарри быстрым взглядом. — Здрасте, — мычит она, вытирая губы тыльной стороной ладони. Гарри растерянно чешет затылок. — Джинни… ты тут не живёшь. — Ага, я в курсе, — тянет она, проглотив кусок яблока. — Ты тоже. — Я живу в Лондоне, — бормочет Гарри, с трудом пытаясь понять, что поменялось в его жене, но в голову не приходит ничего конкретного. — Как оказалось. — Да, я в курсе, — повторяет она, вскидывая бровь и растягивая губы в озадаченной улыбке. — Я тоже. Это какая-то игра? В очередной раз смачно откусив от яблока, Джинни заправляет выбившуюся прядь за ухо, и Гарри озаряет. Вот же оно. Волосы, в которых на мгновение скрываются тёмно-лиловые ногти, значительно короче, чем обычно. Стрижку Джинни, за неимением лучшего слова, Гарри мог бы описать словом «стильная» — с неровными прядями, которые теперь обрамляют лицо. Её вид настолько поражает, что вопрос сам собой срывается с губ Гарри. — Что у тебя с волосами? Джинни корчит гримасу. — Прекрасно. На прошлой неделе ты сказал, что тебе нравится. — Нет, я не это имел… — Джин? — раздаётся знакомый голос из глубины дома за мгновение до того, как Гермиона — восхитительно нормальная Гермиона — появляется в коридоре. — Опять флиртуешь с почтальоном? Ой… Привет, Гарри. Он не успевает ответить — Гермиона уже затаскивает его в дом, оставив Джинни закрывать дверь. Кухня пахнет так же, как и всегда: тостами с корицей, которые так любит Рон, и свежим кофе, который не позволяет Гермионе заснуть на долгих министерских совещаниях и собраниях родительского комитета. Один из стульев занят наполовину готовым сверкающим костюмом помидора, и Гарри незаметно облегчённо выдыхает, позволяя себе немного расслабиться. — Гарри странно себя ведёт, — сообщает Джинни. Гермиона усаживает его на стул с пугающей лёгкостью и несколько секунд внимательно изучает. — Ты и выглядишь странновато. Опять пользовался тем наркоманским клеем? Гарри тяжело моргает, размышляя, стоит ли оскорбиться. — Что? Нет! То есть… Не думаю… — Может, у него начался кризис среднего возраста? — вслух предполагает Джинни. Она тоже садится, стараясь не помять томатный костюм, а Гермиона опирается на столешницу. — Он ещё не настолько стар, Джин, — отвечает она, махнув палочкой в сторону чайника. — Вот именно, спасибо, мне всего тридцать семь… Тридцать семь же? — тихо уточняет Гарри, внутренне паникуя, когда на него подозрительно устремляются две пары глаз. — И ты старше меня, Гермиона. Если у меня началось слабоумие, тебе вообще не на что надеяться. Гермиона фыркает, протягивая дымящуюся чашку, которую Гарри благодарно принимает, обхватывая заледеневшими пальцами. — Значит так, — мягко говорит она, — я запрещаю заводить любые разговоры о возрасте на кухне. Это единственная сфера, о которой я предпочитаю не задумываться. — Значит, мы можем говорить о возрасте в гостиной? — подначивает Джинни, тыкая в Гарри носком туфли, но тут же спохватывается: — Ох, ничего себе… Драко реально выпустил тебя из дома в этих джинсах? Гарри хмурится, опуская взгляд на преступный предмет гардероба. — А что с ними не так? Джинни пожимает плечами. — Ничего. Но, насколько помнится, тебе позволено носить их исключительно в мастерской. Дух бунтарства проснулся? Гарри вздыхает, откидываясь на спинку стула. Из слов Джинни он не понял ровным счётом ничего. — Вроде нет, — бормочет он. Голова снова начинает гудеть. — Иногда я поражаюсь, как ты с ним уживаешься, — вставляет Гермиона, но, встретившись с многозначительным взглядом Джинни, быстро добавляет: — Ты понимаешь, что я имею в виду. Я знаю, что ты его любишь, но если бы Рон вздумал диктовать, что мне носить, я бы не раздумывая прокляла его… хм… причинное место. Джинни издаёт странный звук, хихикнув и тут же подавившись яблоком. — И я бы первая встала на твою сторону, Гермиона, но, умоляю, давай не будем обсуждать причинные места моего брата? — Поддерживаю, — быстро присоединяется Гарри, щедро отпивая кофе. — Выходит, — поспешно меняет тему Джинни, ещё не до конца выровняв дыхание, — ты не только вышел из дома в запретных джинсах… — Она театрально потирает ладони. — …но ещё и заявился сюда вместо мастерской. Что происходит? — Вы поссорились? — Гермиона взволнованно вскидывает брови. — Как-то непохоже, — бормочет Гарри себе под нос, шаркая обувью по полу и внутренне содрогаясь, когда в голове всплывают непрошеные воспоминания о неожиданном прощальном поцелуе. А ещё Гарри болезненно чётко осознаёт, что эта Джинни не его Джинни. Не его жена. Она гораздо более расслаблена и игрива. Это должно радовать, но Гарри как будто загнали в грудь отвёртку. Он тяжело выдыхает. Совершенно внезапно кусочки пазла, которые он намеренно игнорировал, складываются в идеальную картинку, и Гарри невольно приоткрывает рот от удивления. — Твою мать, я гей! — выдаёт он, прерывая Джинни на полуслове. Она начинает хохотать. — Прошу, скажи, что ты не только сейчас это понял. Постой, конечно, нет… Я прекрасно помню один очень неловкий разговор примерно… дай-ка подумать, восемнадцать лет назад? — Ага, мы тоже через это прошли! — добавляет Гермиона, в её глазах зажигаются искорки смеха, и Гарри понимает, что над ним издеваются. За какую-то неловкость, которой он даже не помнит. — Гермиона, кажется, мне нравится Драко… ну, знаешь, в этом смысле, — пародирует Гермиона низким голосом, пытаясь изобразить на лице озадаченное выражение. Гарри жутко краснеет и потирает лицо. Желудок начал целое акробатическое представление, а во рту так пересохло, что, кажется, язык уже никогда не отлипнет от нёба. Гей. Об этом явно следовало догадаться намного раньше. И не просто гей, а гей в отношениях с Драко Малфоем. С Драко Малфоем, который, судя по всему, распоряжается его гардеробом. А Джинни… ну, она тоже здесь, но на этом познания Гарри о новой реальности заканчиваются. И как только эта мысль достигает логического завершения, у него перехватывает дыхание. — А как же Лили, Джеймс и Альбус? — наконец с усилием выговаривает он. Гермиона опускается на стул рядом с Гарри, заглядывая ему в глаза. — Твои родители и Дамблдор мертвы, Гарри, ты же знаешь, — осторожно произносит она с нотками беспокойства в голосе. — Нет… Я имел в виду… детей. Моих детей, — шепчет он, и Джинни обменивается взволнованным взглядом с Гермионой. Гарри машинально засовывает руку в карман, где совсем недавно лежала записка от Ала, но, разумеется, её там нет… И не потому что это другие джинсы, а потому что Ала нет. И никогда не было. У Драко Малфоя было семнадцать лет, за которые он научился определять, когда Гарри спит, а когда притворяется. А сам Гарри никогда не женился на Джинни. Он закрывает глаза. Будто обухом по голове ударили. Внутренности охватывает холод, и он изо всех сил цепляется за край стула. — Гарри? — раздаётся чей-то голос. — Мне позвонить Драко? Джин, что думаешь? Никто не должен знать, сказал старик. Никто не должен знать. Какого хера мне теперь делать? — Поспать и выпить зелье от похмелья. Я попрошу кого-нибудь прикончить Блейза, — раздаётся голос Джинни совсем рядом, и Гарри усилием воли заставляет себя открыть глаза. — Нет, знаешь что? Я придушу его собственными руками. — Он снова возомнил себя виноделом? — уточняет Гермиона, едва заметно вздрогнув. — Нет. Теперь он бодяжит джин. В ванной. — Джинни закатывает глаза. Гермиона фыркает. — Что ни говори про Рона, подобным он никогда не занимался… Потому что для этого ему пришлось бы в ванной убираться. — Понятия не имею, о чём вы говорите, — честно признаётся Гарри, с трудом натягивая на лицо маску спокойствия. — Бедный Гарри, — вздыхает Джинни, положив голову ему на плечо. Её волосы щекочут нос, и пахнет она чем-то приятным, сладким и цветочным, но чужим. Совсем чужим.

* * *

Когда Гарри покидает дом друзей, голова идёт кругом. Гермиона и Джинни, слившись в дикую смесь квохтания и добродушных издёвок, отправили его домой, но Гарри даже не думал возвращаться на площадь Гриммо. Почти машинально он ныряет за изгородь и трансгрессирует на аллею в магловской части Лондона. Дороги здесь блестят после дождя, а изморози почти не видно, хотя особенно упорные клочки инея пробиваются то там то тут, цепляясь за бордюры и карнизы. Гарри прогуливается по улицам, позволяя толпе более целеустремлённых людей задавать направление. Наконец, когда кажется, что от неосторожных тычков на коже вот-вот проступят синяки, Гарри ныряет в ближайшее кафе. Внутри тепло, воздух наполнен паром и пахнет жареной едой и мокрой одеждой. Стулья отлиты из ярко-оранжевого пластика и привинчены к полу. Гарри понимает, что обед в такой забегаловке не сулит ничего хорошего, но сейчас у него есть более важные проблемы, чем несварение желудка. — Горячий шоколад, пожалуйста, — просит он, подходя к стойке и не поднимая взгляд. Вдруг сладкое поможет привести мысли в порядок. — Взбитых сливок не желаете, юноша? Гарри резко вскидывает голову — шея тут же отзывается неприятным хрустом. Моргает, чтобы убедиться, что зрение его не подводит. — Ты! Бородатый старик ухмыляется, обнажая мерцающие золотые зубы. — Я. Шоколадной стружкой посыпать? — Что ты тут делаешь? — требовательно уточняет Гарри, окидывая взглядом фартук и бейджик с именем «Борис». — Прыгаю с драконом через скакалочку. Сам-то как думаешь? — Борис многозначительно поигрывает густыми бровями. — Нет, я хотел сказать… Неважно. Какого хрена ты со мной сделал? — шипит Гарри и смотрит старому жулику прямо в глаза, перегнувшись через стойку раздачи и уперевшись ладонями в липкую металлическую поверхность. — Не стоит, приятель. — Бледные глаза с поволокой медленно моргают. — Просто отправил тебя в короткий проблеск. — Куда? — В проблеск. Ну что, берёшь горячий шоколад или нет? Пальцы машинально скользят назад по стойке, и Гарри выпрямляется. — Беру. Только без взбитых сливок, — добавляет он. При одной мысли о сливках начинает мутить. — Это правильно. — Борис небрежно щёлкает пальцами по кассовому аппарату. — Пять сиклей двадцать кнатов. — Разве это не магловское кафе? — шепчет Гарри, беспокойно озираясь. — Да. Деньги для меня, — сообщает старик, вытягивая сморщенную ладонь. — Ты же не думаешь, что я на самом деле работаю здесь? Гарри возмущённо выдыхает. — Я не собираюсь платить тебе, если ты тут даже не работаешь! И я требую объяснений. Губы Бориса медленно растягиваются в улыбке. — За пять сиклей двадцать кнатов можно получить и горячий шоколад, и объяснение. По крайней мере, частичное. Некоторое время они с Гарри молча сверлят друг друга взглядом. Тишину нарушают только звон столовых приборов и приглушённые перекрикивания поваров за перегородкой. Напряжение Гарри потихоньку нарастает, и он не выдерживает: — Ладно. Он протягивает монеты и идёт к угловому столику в полной уверенности, что его перехитрили. Но другого выхода у него не было. Гарри усаживается на неудобный стул и молча принимает огромную кружку с горячим шоколадом, которую Борис ставит перед ним. Старик снял фартук и теперь уселся напротив Гарри в знакомой штормовке, сжимая в ладонях внушительную чашку чая. — Рад снова тебя видеть, юноша, — говорит он как будто бы с искренней приязнью в голосе, что совершенно сбивает Гарри с толку. — Эм… хорошо… наверно. Я должен узнать, что ты натворил. — Я уже говорил, это всего лишь проблеск. Ты хотел узнать, как всё обернулось бы, если бы ты изменил один поступок в прошлом. — Борис спокойно отпивает из чашки, не мешая тонким струйкам чая стекать по бороде. — Вот тебе и ответ. Сердце Гарри отбивает бешеный ритм. — Но… что именно я поменял? Борис пожимает плечами. — Это известно только тебе, приятель. Только не говори, что не видел. — Не видел? — шёпотом переспрашивает Гарри и почти мгновенно вспоминает недавний сон. Школьный туалет, а затем свет на вершине лестницы. Глаза, простыни, слова…. Так много слов, что он не мог их разобрать. И сейчас не может. — Мой сон произошёл на самом деле? Борис кивает. — Нравится тебе тут? — Нравится? — переспрашивает Гарри, вмиг напрягшись. — Нравится?! Моя жена больше не моя жена, мои дети… — Он тяжело сглатывает. — Моих детей вообще не существует, я гей и встречаюсь с Драко Малфоем! Только когда две пожилые дамы на противоположном конце неодобрительно оборачиваются в их сторону, Гарри понимает, насколько громко выразил своё негодование. Он посылает дамам пристыженную улыбку. — Что ж, значит, ты был прав, — разводит руками Борис. — Всё действительно поменялось. Гарри упирается лбом в сложенные на столе руки и раздражённо стонет. — Когда я был пьян, ты нравился мне гораздо больше, — бормочет он. Борис громко и раскатисто смеётся. Гарри приоткрывает один глаз, окидывая собеседника долгим взглядом. — Тихо ты. У меня голова раскалывается. — Так что ты сделал, парень? Убил кого-то? Признался в вечной любви? Объехал вокруг света? Гарри выпрямляется, упираясь взглядом в поцарапанную поверхность пластикового стола. — Я спас его, — шёпотом отвечает он, и осознание заставляет сердце непривычно сжаться от какого-то нового чувства. — Похоже на то, — соглашается Борис, со скрипом ёрзая на стуле. — Это всё? Ты не поможешь мне… заполнить пробелы? — беспомощно спрашивает Гарри. — Они уже заполнены, стоит лишь присмотреться, — отзывается Борис, склонив голову набок. — Прекрасно. Очень информативно. — Рад слышать. — И как долго это будет продолжаться? — спрашивает Гарри, отпивая чересчур сладкий горячий шоколад и пытаясь прогнать упадническое настроение. — Столько, сколько потребуется, — как ни в чём не бывало отвечает Борис, изучая внутренности своей чашки, словно сидит за столом в одиночестве. Гарри с тяжёлым вздохом откидывается на спинку стула. И хмурится от внезапно возникшей мысли. — А что ты делаешь в… — Гарри приглядывается к словам на окне. — В «Закусочной Фонтейна»? Если тебе так нравится портить людям жизнь? Взгляд бледных глаз остаётся невозмутимым. — Просто решил тебя проведать. На это Гарри нечего ответить.

* * *

Когда приходит время возвращаться домой, на улице уже совсем темно. Прогулка до площади Гриммо оказывается длинной и холодной — то, что доктор прописал. От порывов ледяного ветра спутываются волосы, немеет нос, а зубы отбивают барабанную дробь, но тот же ветер успокаивает панику в груди, которая так и норовит вырваться наружу, разорвав тело на части. Когда на горизонте показывается дом номер двенадцать, в груди зарождается какое-то отстранённое спокойствие. Непонятно, сколько оно продлится, но хотя бы ненадолго уверенность в том, что его дети в безопасности — что они вообще где-то есть — позволяет немного расслабиться. Однако есть и другое затруднение… Малфой. Гарри тяжело сглатывает, собирает остатки храбрости и заходит в дом. Он справится, он же… хм… Гарри пока не уверен, кто же он в этой реальности, но он однозначно мужчина и гриффиндорец, который способен решить любую проблему. — Кажется, Фицвильям попался, — раздаётся с кухни голос, определённо принадлежащий кому-то из Малфоев. Остаётся лишь надеяться, что это не вернувшийся Люциус. Есть только один способ выяснить наверняка, и Гарри мысленно ликует, что на этот раз он хотя бы одет. Гарри переступает порог кухни. Там его ожидает просто Малфой. Его Малфой или, лучше сказать, Драко Малфой. Гарри вопросительно хмурится. — Кто? Малфой заканчивает что-то яростно строчить на клочке пергамента. Десятки других разбросаны по столу вперемешку с перьями. Здесь же стоит пустая полосатая чашка из-под кофе и странная коробочка с резным узором. — Фицвильям. Я наткнулся на него после встречи, и каким-то чудом у меня нашлась запасная фляжка. Я исполнил роль уважаемого рыжего бизнесмена, — сообщает Малфой, сводя брови и имитируя непривычный акцент. — Фицвильям намекнул, что за определённую сумму готов закрыть глаза на нарушения. Мгновение Гарри рассматривает лёгкую полуулыбку на губах Малфоя. Драко излучает искреннюю радость, и Гарри кажется, что ничего более странного он в своей жизни ещё не видел. Внезапно на него снисходит озарение, и озарение это не из самых приятных. — Фицвильям? Глава отдела магического правопорядка? — уточняет он. Этого просто не может быть. Малфой медленно кивает, и улыбка на его лице уступает место негодованию. — Сколько Фицвильямов, по-твоему, я выслеживал последние полгода? Понятия не имею, хочет ответить Гарри, но вместо этого отчаянно пытается придумать что-то менее подозрительное. — Да, прости… Просто иногда бывает трудно поверить, что такой человек как Франц… эм… кто-то вроде Фицвильяма может брать взятки, — заканчивает он с неподдельным удивлением. Будучи главой мракоборцев, Гарри нередко встречался на собраниях с начальником ОМП. Вероятно, эта версия Гарри Поттера никогда подобные собрания не посещала, однако новость всё равно выбивает из колеи. Неожиданно Малфой снова улыбается. — Спасибо. Гарри молча моргает. — Эм… пожалуйста? — Ты сегодня какой-то странный, — замечает Малфой, откладывая перо, и с тяжёлым вздохом скрещивает руки на груди. — Ты же прекрасно знаешь, как я обожаю разоблачать самых неожиданных злодеев… Ради всего святого, во что ты вырядился? Гарри машинально окидывает себя взглядом. Изумление Джинни ещё свежо в голове, но он решает проигнорировать её бурную реакцию. — В одежду? Малфой фыркает. — Как скажешь. Мне казалось, я давно отправил эти кошмарные джинсы на свалку. — На аристократичном лице проступает неприкрытая брезгливость. Что-то в этом выражении заставляет Гарри выйти из ступора, и он преисполняется пылким возмущением, когда мозг услужливо напоминает, что к Малфою он, чёрт возьми, никогда особой симпатии не испытывал. И тот факт, что Гарри из новой реальности мирно существует под одной крышей с заносчивым придурком, откровенно сбивает с толку. — А вот и не выкинул, — дерзко отзывается Гарри. — Они лежали в шкафу. И я вышел в них из дома. И даже дошёл до Гермионы. Малфой вскидывает брови. — До Гермионы? Ты вообще появлялся сегодня на работе? — Нет. — Гарри тоже складывает руки на груди и встречается взглядом со сверкающими серыми глазами, будто бы в какой-то особенно напряжённой версии «гляделок». Появляется странное чувство, что его сейчас отчитают, но Гарри уже так давно никто не делал замечаний, что крошечная часть него находится в странном предвкушении. — Ленивая гриффиндорская скотина, — вздыхает Малфой. — Всем бы прогуливать работу, когда вздумается. Гарри не согласен с выбором выражений, но спорить сейчас не имеет смысла. — Знаешь, если бы твои друзья не пичкали меня коктейлями… — начинает он. — Блейз, вообще-то, и твой друг тоже, — прерывает Малфой почти обиженно. — Когда он разводит джин в ванной, он весь твой, — бормочет Гарри, немедленно поражаясь, как легко сорвались с губ слова. — Серьёзно? В ванной? — лицо Малфоя выражает любопытную смесь ужаса и восхищения. Гарри кивает. В наступившей тишине он стягивает пальто и усаживается за кухонным столом, машинально пытаясь прочитать малфоевские записи вверх ногами. Этот Малфой точно не работает финансовым консультантом, но какой бы расследовательской деятельностью он ни занимался, она ему явно подходит. — Сколько же с ним проблем, — бормочет Малфой, но Гарри не вслушивается. Он отмечает, как прядь волос падает Малфою на глаза, когда он подаётся вперёд и тихонько посмеивается. Замечает, как светлые волосы и искренняя улыбка смягчают черты лица. В человеке напротив уже невозможно узнать мужчину, которого Гарри встретил на платформе 9¾ в сентябре. Тот Малфой был напряжён и выглядел старше своих лет. Непроницаемое лицо, чёрная одежда и волосы, так гладко зачёсанные назад, что они почти сливались с головой. Тот мужчина был логичным продолжением Малфоя, которого Гарри знал всю свою жизнь, но новая версия оставалась полнейшей загадкой. Взгляд этого человека согревает теплом, когда он поднимает голову и проводит босой ногой вверх по голени Гарри под столом. Гарри порывисто втягивает ртом воздух. — Сегодня твоя очередь готовить ужин, — говорит Малфой низким хрипловатым голосом. Гарри невольно ощущает себя так, будто ему сделали непристойное предложение. — О, это будет интересно, — бормочет он, окидывая взглядом смутно знакомую кухню и раздумывая, сколько времени ему понадобится, чтобы отыскать что-нибудь съедобное в многочисленных шкафчиках. — А ты что будешь делать? — Смотреть, — отвечает Малфой, собирая клочки пергамента в необычном порядке, который Гарри даже не надеется понять. И тут же ухмыляется. — А теперь сними эти кошмарные джинсы. Меня от них тошнит.