* * *
Драко ещё долго не спускается со второго этажа. Гарри успевает сходить на кухню и потыкать ложкой в чили. Пахнет и выглядит потрясающе, но чувство вины не позволяет притронуться к еде. Гарри лишь выключает плиту и перемещается в гостиную. Там он плюхается на кожаный диван и утыкается взглядом в потолок. Хочется вернуться в кабинет и посмотреть другие альбомы с газетными вырезками, но мысль о том, что Драко может застукать его за этим занятием, заставляет передумать. Вместо этого Гарри пытается разобраться, что же произошло в последние десять минут. Задача непростая. Почему нельзя хранить шесть предметов в одном ящике? И чем опасно соседство круглых предметов с квадратными? Переворачивать, считать, упорядочивать. Порядок. Гарри ёрзает на диване, пытаясь устроиться поудобнее, но безрезультатно. Для такой ситуации необходимо топливо. Не прерывая размышлений, он идёт на кухню, накладывает полную тарелку чили, берёт вилку и возвращается на диван. Блюдо получилось великолепным: сладким, острым, насыщенным — но Гарри почти не ощущает вкус. Он машинально отправляет в рот одну вилку за другой и смотрит на огонь в камине, ломая голову над произошедшим. Похоже, для Драко из этой вселенной очень важен порядок. Гарри вспоминает скрупулёзно рассортированную одежду в шкафу, аккуратно подписанные альбомы, в которых задокументирована вся их жизнь год за годом. Интересно, Гарри из этого мира такой же опрятный и организованный? Судя по беспорядку в мастерской — вряд ли. Хотя внешний вид дома говорит о том, что мастерская — скорее единственное исключение из безумных правил Драко. Гарри вздыхает, соскребая с тарелки остатки чили, и морщится от неприятного скрежета металла по керамике. И тут ему приходит интересная мысль. Может быть, его двойник не против. Может быть, они пришли к взаимопониманию, как Гермиона, которой плевать на антикварные мётлы, но она всё равно находит в доме место для постоянно растущей коллекции Рона. Да, ситуация не идентичная, но суть та же: отношения — это принятие партнёра. По крайней мере, крепкие отношения. Гарри роняет вилку в тарелку и со вздохом потирает лицо. Не может быть, чтобы он построил более здоровые отношения с безумным, пересчитывающим конверты Малфоем, чем с собственной женой. Не может быть. И всё же интересно, на что каждый из них согласился бы ради него? «Может, это не Малфой сошёл с ума», — размышляет Гарри и укладывается на диван, заложив руки под голову. — «Может, всё дело во мне». Гарри наконец находит удобное положение. Веки быстро наливаются тяжестью, и он расслабляется, убаюканный потрескиванием огня в камине. Просыпается Гарри с жутко затёкшей шеей, когда поленья в камине уже едва тлеют. Что ж, это хороший урок не засыпать на диване в его возрасте. Во рту пересохло, и Гарри бредёт на кухню, но замирает на пороге. Драко вскидывает голову. В левой руке он держит сковороду, в правой — наполненную вилку на полпути ко рту. Гарри медлит, пытаясь осмыслить несуразную картину: Драко Малфой доедает чили прямо со сковороды. Губы сами растягиваются в улыбке. На мгновение в серых глазах проскальзывает искра уязвимости, но Драко тут же задиристо вскидывает бровь и отправляет вилку в рот. — Теперь всё… в порядке? — осторожно интересуется Гарри. Драко проглатывает еду. — Да. — Я не считаю тебя нелепым. — Неужели? — бормочет Драко, отвернувшись от Гарри и соскребая вилкой остатки чили. Он всё ещё ершится, и хотя Гарри это не должно волновать, сейчас он жалеет, что не умеет извиняться. — Да. Я просто… устал. Представляешь, заснул на диване, — смущённо признаётся он. — Это не новость, — язвит Драко, но наконец смотрит Гарри в глаза. — Эм… Ты классно готовишь чили. — Я бесподобно готовлю чили, — отзывается Драко, насаживает на вилку фасолину и придирчиво её изучает. Гарри с трудом сдерживает улыбку. — Это точно. Мне правда жаль. Драко тяжело вздыхает. — И что же ты там искал? Пульс учащается. В голове лихорадочно крутятся мысли, но у Гарри нет правдоподобной версии. — Ничего особенного. Несколько долгих секунд Драко ничего не говорит. Он отправляет в рот ещё одну вилку чили и смотрит в пустоту слева от Гарри. — Ты действительно думаешь, что это неважно? — наконец спрашивает он. — То, что я искал? — озадаченно хмурится Гарри. — Да нет же, придурок, — огрызается Драко с нескрываемым раздражением. — Мои заскоки. То… какой я. — А. — Гарри неловко почёсывает щёку. Он пропускает оскорбление мимо ушей — очевидно, что Драко не хотел его задеть. Но вот ответ на вопрос ему важен. — Конечно, важно. Болван. Последнее слово он добавляет импульсивно. Драко фыркает и возвращает сковороду на место, пытаясь спрятать улыбку. Но Гарри всё равно её замечает. Его захлёстывает волна необъяснимого облегчения, и он не сразу осознаёт, что Драко вдруг оказался рядом, пока сильные руки не ложатся на бёдра, а мягкие губы касаются шеи. Тёплое дыхание пускает по телу мурашки. — Кто бы говорил, — шепчет Драко. — Увидимся наверху. Как только он скрывается из виду, Гарри приваливается к столешнице, пытаясь удержаться на ногах. И понятия не имеет, как ему это удаётся.* * *
Кровать намного удобнее, чем та, к которой он привык, а пуховое одеяло и подушки создают настолько уютное ложе, что Гарри почти забывает о постоянно открытом окне. Перевернувшись на живот и медленно погружаясь в сон, он понимает, что даже не против тела, которое прижимается к пояснице в поисках тепла. — Мне пора бежать, — шепчет кто-то тёплый и лимонный в ухо Гарри. Он вздрагивает, но в этот раз требуется лишь мгновение, чтобы воскресить воспоминания и остановить панику на подступах. Гарри выдыхает в подушку и приоткрывает один глаз, чтобы посмотреть на медные часы. Сейчас безбожно рано, и темнота за окном упрямо не желает уступать рассвету. — Ночь на дворе, — бормочет он. — Уже почти семь, — поправляет Драко с нескрываемым весельем в голосе. — На дворе ночь, — упрямо повторяет Гарри. Последний раз он выходил из дома в такую рань много лет назад, когда ещё работал на передовой. Гарри вздыхает, заглушая приступ ностальгии — в то время его не беспокоили ранние подъёмы. — Ладно-ладно, не надо сыпать соль на рану. У меня опять свидание в парке с мистером Фицвильямом. Охваченный непонятным чувством, Гарри широко распахивает глаза. — Свидание? Драко закатывает глаза. В полумраке они кажутся почти серебряными. — Мерлин, ты бы видел своё лицо. Я буду нарезать круги по парку в этой унизительной одежде… — Он откидывается назад, демонстрируя стильный, но абсолютно несообразный спортивный костюм. Гарри с трудом сдерживает улыбку. — Даже не вздумай смеяться, ты… гнусная занудина, — предупреждает Драко, и едва сдерживаемая улыбка превращается в булькающий хохот. Гарри изо всех сил старается заглушить его подушкой, но трясущиеся плечи выдают с потрохами. Он прекрасно понимает, что Драко прожигает его взглядом, и это так замечательно. — Гнусная занудина? — выдыхает он, отсмеявшись, и расплывается в улыбке. — Ты такой противный, — сообщает Драко и поднимается с кровати. — Мне пора. Даже не вздумай уходить вечером без меня — я должен согласовать твой образ. — Согласовать мой… что? — уточняет Гарри, пытаясь перевернуться на бок и с некоторой тревогой осознавая, что увесистый предмет на пояснице всё ещё там. Более того, он двигается. — Какого хрена? — охает Гарри, протягивая руку за палочкой. — Твой образ для ежегодной вечеринки Уизли, разумеется, — отвечает Драко и успевает перехватить его за запястье. — Какой ты нервный. Это всего лишь Фрэнк. Гарри хмурится, но больше не пытается взять палочку. Он знает только одного Фрэнка, но существо в кровати совершенно не похоже на кота Лили. Драко отпускает его руку и откидывает одеяло. — Кто у нас такой красавчик? — приветствует он. — Смотри, какой блестящий. Я же говорил, что он просто сбрасывает кожу, помнишь? Неудивительно, что он прятался. У Гарри перехватывает дыхание. Он почти не слушает Драко, ведь по телу проскальзывает тяжёлый гладкий хвост. У него в постели змея. — Фрэнк — что это за имя такое для змеи? — бормочет он себе под нос, упираясь локтями в матрас и сгружая с себя змею, чтобы сесть. — Ты сам его назвал, — замечает Драко. — Это же твоя змея. Он никогда меня не слушается, и сомневаюсь, что языковой барьер — единственная причина. — Он с ухмылкой затягивает потуже полосатый шарф на шее и поглаживает змею по голове. — Будь хорошим мальчиком, Франкфурто. Будь хорошим мальчиком, Гарри. — Постараюсь, — сообщает Гарри двери, закрывшейся за спиной Драко. Вздыхает. Откидывает волосы с лица, скрещивает ноги и наклоняется вперёд, чтобы получше рассмотреть неожиданного соседа по кровати. Действительно… Как будто Малфоя было мало. Змея непринуждённо скользит по одеялу и обвивается вокруг ног Гарри. Не меньше шести футов в длину и весит целую тонну. И вид у неё недовольный. Гарри никогда не боялся змей, но предпочитает не злить тех, кто при желании может легко раздавить его насмерть. — Значит… ты Фрэнк, — произносит он, ощущая себя максимально неловко. Змея кладёт сплющенную клиновидную голову поверх коричнево-зелёного хвоста, красиво уложенного кольцами, высовывает чёрный раздвоенный язык и пристально смотрит на Гарри. — Ага, ясно… — Гарри прикусывает губу, едва удерживаясь, чтобы не шлёпнуть себя ладонью по лбу. — Так у нас ничего не выйдет, верно? Он набирает побольше воздуха в лёгкие и склоняется ближе, уставившись в блестящие чёрные глаза Фрэнка и пытаясь вызвать из глубины сознания язык, на котором не разговаривал уже лет двадцать. — А теперь? — спрашивает Гарри, концентрируясь изо всех сил, но тут же понимает, что попытка вышла неудачной. Фрэнк лишь склоняет голову набок, как будто хочет спросить: «Что это за странные звуки ты издаёшь?». Гарри пробует ещё раз, фокусируясь на змеиных узорах, плавных перемещениях, вспоминая, как впервые заговорил. — Сейчас ты меня понимаешь? Фрэнк поднимает голову и оказывается почти на уровне глаз Гарри. — Возможно. — Где ты был? — Спал в тёплом чулане много часов. Снимал оболочку. Гарри хмурится. Правильно ли он всё понимает? С его последнего разговора со змеёй прошло уже очень много времени. — Как долго ты тут живёшь? — Много сезонов. Не станешь мною восхищаться? — Змей поворачивается одним боком, потом другим, позволяя лучам утреннего солнца скользить по блестящим рельефным чешуйкам. Гарри фыркает. — Кто у нас тут такой тщеславный? — Прекрасный, — поправляет змей. — Этого не отрицать. Гарри наблюдает за трепещущим языком, невольно забавляясь ситуацией. — Ты действительно красивый, с этим не поспоришь, — признаёт он, и змей напыживается, купаясь в лести, как кот в весеннем солнце. — Но «много сезонов» — это сколько? — Много, — повторяет Фрэнк. — Очень много сезонов. Был мал, но пища и тёплые полы меня взрастили. Уже не мал, да? Не мал. — Эм, нет, — проговаривает Гарри, размышляя, как долго ещё сможет сохранять чувствительность в ногах. Он на пробу шевелит пальцами ног — кажется, они ещё не совсем онемели, и это не может не радовать. Много сезонов, как интересно. Кажется, змеи не сильно беспокоятся о точности. — Ты разбираешься в часах, но не годах? — Уже обсуждали. Час — естественный цикл. Год… значения не имеет. — Змей так близко придвигается к Гарри, что кончик чёрного языка щекочет нос. — Всё есть. Есть всё, поэтому… время неважно. Гарри ничего не говорит, позволяя словам проникнуть под кожу и растечься по венам. Неужели это так просто? Быть настолько счастливым, что время теряет значение. Язык Фрэнка щекочет ноздрю, и Гарри громко чихает — частично на руку, которой не успел прикрыть рот, частично на красивую узорчатую голову. — Неприятно. Гарри смотрит на преисполненную достоинства морду, покрытую капельками мокроты. — Прости. Он тянется за палочкой, но змей выглядит так встревоженно, что Гарри меняет тактику и призывает коробку салфеток с прикроватного столика. Пытаясь не думать о том, насколько это нелепо, он аккуратно вытирает блестящую и на удивление тёплую голову Фрэнка. — Извини, что задаю столько вопросов, у меня не очень хорошая память, — произносит Гарри, изо всех сил подлизываясь к Фрэнку. Он испаряет салфетку и с самым искренним видом заглядывает в ему в глаза. — Знаю, — отвечает Фрэнк, отстраняясь и снова устраиваясь на сложенном кольцами хвосте. — Не твоя вина, очень маленький мозг. — Кто бы говорил, — огрызается Гарри. Если день начался с оскорблений от змеи, чего ждать дальше? И всё-таки надо пользоваться моментом, пока есть возможность получить ответы. — Слушай… Без обид, но почему Драко согласился на змею? На втором курсе они не вызывали у него особого восторга. — Последнее замечание Гарри добавляет, вспомнив о дуэли, на которой вскрылись его необычные способности. — Второй курс не по моей части. Но было показательное действо. Демонстрация бесстрашия. Не боится меня… доказывает смелость, понимаешь? Хочет быть храбрым для тебя. Гарри улыбается и прикусывает губу. — Хочет, чтобы ты имел, с кем говорить. Не только мебель. Не знаю, почему хочешь говорить с мебелью вместо меня, — добавляет Фрэнк, ослабляя давление на лодыжки. — Может, потому что мебель не дерзит в ответ? — предполагает Гарри, но тут же вспоминает о недавней встрече: — Кроме зеркала. И лучше бы оно помалкивало. — Люблю стекло. Удовольствие смотреть на себя, — делится Фрэнк, и Гарри совсем не удивлён.* * *
Быстро выясняется, что Фрэнк любит не только любоваться на себя в зеркало. Он сворачивается на краю кровати и наблюдает, как Гарри нехотя собирается на работу, с трудом вытащив себя из постели. Ощущение не самое привычное, а колкие комментарии Фрэнка по поводу координации, причёски и одежды не добавляют восторга, но Гарри не решается прогнать змея. Когда он направляется к лестнице, пытаясь поудобнее натянуть облегающие брюки, Фрэнк скатывается на пол и следует по пятам, а когда Гарри застёгивает пальто в коридоре, змеиная голова выглядывает из гостиной и пытливо его изучает. — Куда идёшь? — На работу. — Когда вернёшься? — Не знаю, — честно отвечает Гарри, засовывая руки в карманы пальто. — Ты что, мой секретарь? — Уточняю. Не люблю сюрпризы, — сообщает Фрэнк, заползая ещё на несколько дюймов в коридор. Гарри издаёт горький смешок. — Взаимно. Но приходится терпеть. — Он потирает лицо и тянется к дверной ручке, однако в последний момент сменяет гнев на милость. — Я вернусь до темноты. — До тех пор оберегаю дом, — говорит Фрэнк, важно приподнимаясь. — Грозный. Гарри улыбается и выходит из дома, находит место для трансгрессии и перемещается на Косую аллею. Хорошо, когда кто-то защищает твои интересы, даже если этот кто-то — самовлюблённый питон. На этот раз у Гарри есть смутное представление о месте назначения, и он приземляется в нескольких шагах от низкого каменного здания. Но несмотря на точность, ему всё-таки приходится помахать в ответ трём прохожим и ответить на басистый вопрос «Как дела, мистер Поттер?» с противоположной стороны улицы. Странно, но пересекая мостовую и входя в мастерскую, Гарри улыбается. Пока он бродит по мастерской, поднимая брошенные инструменты и возвращая их на свои места, в голове рождаются вопросы. Интересно, эти уважительные и дружелюбные отношения с публикой — дело рук Драко? В конце концов, у него много контактов в прессе. И несмотря на долгие годы вражды, нельзя отрицать его талант к манипуляциям. Драко умеет создать нужный образ и использует все доступные методы. Гарри прислоняется к верстаку и запрокидывает голову, подставляя лицо ярким лучам зимнего солнца, которые проникают сквозь окна на крыше. Он не задумывался об этом раньше, но, наверно, было бы легко привыкнуть к роли «мистера Поттера». Гарри мог бы стать этим расслабленным, открытым человеком, который вытерпит кого угодно и который приходит в своё маленькое светлое убежище с запахом опилок и создаёт предметы из дерева тогда, когда пожелает. Прошло всего несколько дней с тех пор, как он сидел за большим столом в большом офисе, но уже сейчас понятно, что Гарри совершенно не скучает по тем временам. Когда-то такая жизнь была его пламенной детской мечтой, но Гарри уже очень давно не получал удовольствия от работы мракоборцем — с тех самых пор, как восторг сменился стрессом, а эйфория от успешных операций превратилась в совещания, аттестации и постоянную головную боль. Хотя… Гарри хмурится и осторожно покачивает головой. Ничего. Он выдыхает и пробует снова, качая головой взад-вперёд. Волосы падают на глаза, а очки съезжают на нос, но никакой боли нет. Гарри решает больше не испытывать судьбу и делает глубокий вдох, наслаждаясь отсутствием тугого узла в груди, который появился так давно, что уже и не вспомнить. Гарри с трудом сдерживает улыбку и закрывает глаза, обхватив края верстака. В эту секунду раздаётся стук в дверь и вежливый голос: — Извините, мистер Поттер? Гарри возвращается в реальность и окидывает взглядом мастерскую в поисках предмета, с которым можно создать имитацию бурной деятельности. — Входите, — приглашает он, хватая гигантский молот, но тут же отбрасывает инструмент в сторону. Отпугивать потенциального клиента — не лучшая идея. В мастерскую входит седовласый мужчина лет шестидесяти. Он улыбается Гарри и шагает, периодически опираясь на трость. — Я так рад, что застал вас! — говорит он, подходя к верстаку и подвешивая трость на край. — Как вы поживаете? — Эм… хорошо, спасибо, — отвечает Гарри. Он выпрямляется и натягивает на лицо профессиональную мину. — Чем могу помочь? — О, вы так вежливы, — вздыхает мужчина и довольно прищуривается. — Не то что современная молодёжь. Гарри внутренне морщится. Последнее замечание задевает чувствительную струну, которая появляется у людей на четвёртом десятке. Но он убеждает себя, что мужчина — вероятно, его клиент — просто сделал комплимент. — Спасибо, — бормочет Гарри, улыбаясь ещё шире. — Пожалуйста, — радостно отвечает мужчина. — Хотел поговорить с вами насчёт того столика, который мы обсуждали на прошлой неделе… — Ах да, столик, — кивает Гарри, не имея ни малейшего понятия ни о каком столике. Наверняка эта информация надёжно хранится в голове другой его версии. — Да. Для моей дочери. Тут вот какое дело… Уверен, вы очень заняты в предновогодний сезон, — даже я в заботах, хотя вся моя работа — требовать внуков, — но должен попросить вас об услуге. Мужчина с надеждой подаётся вперёд. — Да, — врёт Гарри. — Очень занят, но… эм, о какой услуге вы хотели попросить? Старик вздыхает. — Заказ нужен мне на две недели раньше. Женевьева только что сообщила, что собирается в Австралию на месяц, как раз в свой день рождения. А я бы хотел сделать подарок до её отъезда, если это возможно. Буду вам очень признателен, мистер Поттер. Гарри нервно прикусывает губу и отводит глаза от мужчины, чей настойчивый взгляд пронзает насквозь. Вместо этого он смотрит на засыпанный опилками верстак и думает. Есть только два варианта. Первый — солгать. Притвориться больным и уповать на возвращение в свой мир, прежде чем наступит дедлайн по заказу. И второй — взять инициативу в свои руки и попробовать. Почему бы и нет? Неужели так трудно изготовить какой-то столик? — Что ж… Сэр, я посмотрю, что можно сделать, — вырывается у Гарри. Тело покалывает от волнения, когда он достаёт карандаш и клочок пергамента. — В какой день вы хотите забрать заказ? Старик сияет от радости, хватает трость и крепко прижимает к груди. — Прошу вас, зовите меня Сирил. Сирил Пеппер. Тогда я зайду около полудня четвёртого числа? О, вы замечательный человек, мистер Поттер. Не знаю, как вас благодарить. — Он делает паузу, размышляя о чём-то, а потом триумфально продолжает: — Принесу вам ещё того шпинатного пирога по рецепту жены. В прошлый раз вам очень понравилось! Гарри с трудом подавляет рвотный рефлекс и слабо кивает: — Отлично. Жду с нетерпением. Старик склоняется, чтобы похлопать его по руке, и шаркает к выходу, постукивая тростью по каменному полу. — Четвёртого числа какого месяца? — внезапно восклицает Гарри, и его охватывает паника. — Января, конечно! — отвечает мужчина, не оборачиваясь. — Прекрасный месяц январь… смотрит в прошлое и смотрит в будущее, — продолжает он себе под нос, взмахивая тростью сначала в одну сторону, потом в другую, а затем скрывается из виду. Гарри смотрит ему вслед и засовывает руки в карманы. — Блин.