Поворот

— Добро пожаловать на девятнадцатую рождественскую вечеринку Уизли, — угрюмо приветствует гном в блестящем праздничном колпаке, когда Гарри и Драко ступают на задний двор Норы. Гарри разглядывает маленькое существо. Гном хмуро сидит на пне, скрестив руки на груди. Драко искренне посмеивается. — Девятнадцать лет, а мне никак не надоест, — говорит он. — Это какой-то новый уровень борьбы с вредителями. Гарри много лет участвовал в садовых чистках Уизли, но этот обиженный экземпляр вызывает лёгкое сочувствие. — Тебе не кажется, что это немного… жестоко? — вслух размышляет он. — Ты прямо как Гермиона, — замечает Драко, обхватывая Гарри рукой за талию. — Один рабочий вечер их не убьёт. И помнится, моя задумка показалась тебе забавной, когда я впервые её высказал. — Мхм, — бормочет Гарри, позволяя утянуть себя подальше от гнома. Приближаясь к знакомому покосившемуся дому, он сразу забывает о прохладном приёме. Нора сверкает в темноте: каждая балка, перемычка и заборный столб украшены нитями крошечных цветных огоньков, которые словно подмигивают и мерцают, как светлячки. Несколько шатких деревянных столов за домом поскрипывают от натиска смеющихся и болтающих гостей; их лица освещают парящие серебристые шары. Огромный венок, прибитый к задней двери, колышется взад и вперед, когда хлопает дверь. По ту сторону виднеется полная людей кухня, из которой доносится восхитительный пряный аромат. Рот Гарри немедленно наполняется слюной. Тонкое свечение согревающего заклинания окутывает весь двор и дом, маня гостеприимством, и Гарри едва замечает, как Драко переплетает их пальцы и тянет его к дому. Вокруг царит такой чудесный беспорядок, а атмосфера настолько домашняя и уютная, что Гарри даже немного воодушевляется. В этом мире он каждый день чувствует себя потерянным и неумелым, тоскует по семье и сомневается в принятых решениях, но по крайней мере Нора осталась островком безопасности для Гарри. Здесь его первый настоящий дом, и никакое спасение Драко Малфоя не поменяло этот факт. — Привет! — кричит Джинни, прорываясь сквозь гостей через весь сад. — Вы пришли! — Спасибо, Джиневра, я бы и не догадался, — сухо отзывается Драко, но тут же расплывается в улыбке, когда она закатывает глаза и показывает ему язык. — Привет, Джин, — приветствует Гарри. В волосах у неё тонкая блестящая лента, и несколько маленьких серебристых блёсток перекочевали на лицо, — теперь она выглядит почти неземной в лунном свете. Джинни широко улыбается, целует его в щёку и громко кричит: — Мора! Забери стакан, пожалуйста! Гарри подавляет желание потереть ухо. Драко не утруждает себя приличиями. — А потише никак? Джинни издаёт смешок и вместо ответа склоняется к Море, чтобы передать ей кружку, от которой пахнет горячим яблочным соком. Девочка возникла из ниоткуда, полная энергии и снова в красном. Она широко улыбается Драко и одаривает Гарри многозначительным взглядом. Мора протягивает обе ручки, чтобы забрать кружку у матери, и Гарри всем видом пытается показать, как важно не раскрыть его секрет. — Возьмёшь ещё один для Хьюго? — спрашивает Джинни, протягивая вторую идентичную кружку. — Только осторожно, ладно? — Осторожно, — пропевает Мора себе под нос, неторопливо продвигаясь по саду, и скрывается в толпе с двумя дымящимися кружками в руках. — А Блейз здесь? — спрашивает Драко. — У меня есть пара вопросов о перегонке джина в ванной. Он ухмыляется, обнажая до невозможности белые зубы. Джинни корчит гримасу. — Он где-то там, обсуждает магазин с Невом. Даже не знаю, какая тема хуже для разговора на вечеринке: самогон или дурацкие растения. — Она указывает в направлении одного из столов, и Драко удаляется, сжав на прощание ладонь Гарри. — Невилл тоже здесь? — удивлённо уточняет Гарри. Он всегда жалел, что они отдалились. Это получилось случайно: Нев переехал в город поближе к семье, а дни Гарри заполнились бумажной волокитой, детьми и, будем честны, не самым счастливым браком, — свободного времени просто не осталось. — Конечно, — кивает Джинни. В её глазах зажигается огонёк, а лицо принимает заговорщицкое выражение: — И раз уж он оторвался на вечерок от своих тепличных экспериментов, мы с Блейзом решили ещё раз попробовать свести его с кем-нибудь. Гарри моргает. — С кем? — почему-то шёпотом спрашивает он. — Ну, — начинает Джинни, придвигаясь ближе, так что кончики волос щекочут лицо Гарри. — Только не оборачивайся, но вон там… — Тётя Джинни? — перебивает знакомый голос, и они одновременно оборачиваются. — Да? Во внимательном взгляде Розы явно читается неловкость. Поразительно, что она одна — Гарри уже и не вспомнит, когда в последний раз видел её без Ала. Без него Роза выглядит потерянной. Она скучает по лучшему другу, даже если сама этого не осознаёт. Роза сжимает в руках большую книгу, прижав увесистый том к груди, как щит, среди болтающей и смеющейся толпы. — Не могу найти маму с папой, чтобы спросить, — продолжает она с серьёзным видом. — Нам много задали на дом, можно я пойду наверх и почитаю? Джинни и Гарри переглядываются. — Тебе не хочется ещё побыть на вечеринке? — уточняет она. — Я знаю, что мама разрешила тебе остаться допоздна. — Нет, спасибо, — тихонько отвечает Роза. — А что ты читаешь? — спрашивает Гарри, удивляясь этой новой тихой Розе. Как будто без Ала она стала точной копией своей матери — Гермионой до того момента, как они с Роном вытянули из неё часть серьёзности. Роза воодушевляется в ответ на вопрос. — Это сборник о волшебных существах. Очень интересный. — Не сомневаюсь. А ты знала, что я однажды ехал верхом на драконе? Вместе с твоими родителями. Роза энергично кивает. — Ага. Дядя Драко обожает эту историю, — робко отвечает она. — Ну так что… можно мне пойти? Джинни вздыхает, согласно кивает и взъерошивает волосы племянницы, прежде чем та забегает в дом и с впечатляющей скоростью взлетает вверх по лестнице. — У неё что, совсем нет друзей? — спрашивает Гарри в порыве сочувствия. Джинни задумчиво отпивает из бокала. — Среди реальных людей — нет. — Бедный ребёнок. — Гарри бросает взгляд на дом ровно в тот момент, когда зажигается свет в окне на третьем этаже. — Не думаю, что она несчастна, просто… тихоня. — Джинни хмурится, отвлёкшись на два парящих бокала, которые борются за её внимание. — Мамин глинтвейн — попробуешь? Гарри мысленно вздрагивает и отрицательно качает головой. Сейчас он не настроен выпивать, да и не помешает остаться в трезвом рассудке, чтобы пережить эту вечеринку. — Нет, спасибо… Я ещё от позапрошлого вечера не отошёл. Джинни сочувственно улыбается, и почти сразу волна смеха и звона стаканов заставляет их обернуться. За дальним столом Драко, Блейз, Невилл и ещё несколько человек, которых Гарри не знает, решили не тратить время даром и пустились во все тяжкие. Джинни вздыхает — наполовину шутливо, наполовину страдальчески. Интересно, получится ли использовать ситуацию в своих интересах? Пока Гарри сохраняет более ясную голову, чем Драко, можно вытянуть побольше полезной информации. В теории. Воодушевившись, Гарри откланивается и уверенно направляется в дом. Приятно видеть, что внутри обстановка не изменилась. Он слоняется по кухне, кивая и улыбаясь людям в ответ на их приветствия. Гарри узнаёт министерских сотрудников и друзей среди моря рыжих волос и веснушек. Столько Уизли в одном месте он не видел со свадьбы Билла и Флёр. После войны семейные встречи стали малочисленнее, и свадьба Рона и Гермионы, как и его собственная, не стали исключением. Гарри их не винил. На этих встречах не отпускало ощущение, что кого-то не хватает. Он медленно выдыхает, отгоняя печаль и позволяя праздничной атмосфере наполнить тело. — Гарри! — зовёт знакомый детский голос, и он оборачивается. — Привет, Молли, — бормочет он, немедленно оказавшись в её тёплых объятиях. Воодушевлённый знакомыми ощущениями, Гарри сутулится, прижимаясь лицом к мягкому плечу, которое пахнет выпечкой и розовой водой. — Очень рад тебя видеть, — шепчет он, и мгновенно краснеет, надеясь, что она не услышала. Не тут-то было. — О, я тоже рада тебя видеть, Гарри, дорогой. Ты давно не заглядывал, — говорит Молли, отстранившись, и радостно смотрит ему в глаза снизу вверх. Пытаясь скрыть смятение, он с трудом выдавливает: — Да, прошло уже… А сколько мы не виделись? — Мерлин, наверно, больше месяца, — отвечает Молли, почесав затылок. Внезапно её лицо приобретает строгое выражение. — Это никуда не годится, что дети разбросаны по всей стране… Почему бы вам с Драко не взглянуть на один из коттеджей? Я знаю, что уже надоела тебе с этими разговорами, Гарри, но недавно на продажу выставили три дома с великолепными садами и большой территорией, там можно построить уютную мастерскую… — Молли вздыхает, её лицо смягчается, а умоляющий взгляд обращается к Гарри. — Эм, — отвечает он, судорожно пытаясь осмыслить услышанное. Поразительно, с какой лёгкостью слова «вы с Драко» слетают с её губ. Выходит, Молли давно затеяла кампанию по переселению его с бывшим Пожирателем Смерти поближе к Норе — и этой информации достаточно, чтобы превратить мозг в кашку. — Да, — наконец выдаёт Гарри. — Обязательно поговорю с ним на эту тему. Молли улыбается и похлопывает его по руке с неожиданной силой. — Ты хороший мальчик, Гарри. Обязательно найди Рона, у него великолепные новости, — подсказывает она с искрой в глазах, которая заставляет задуматься, сколько бокалов глинтвейна попробовала сама Молли. — Так, теперь скажи, где прячется этот паршивец? — добавляет она. Гарри в замешательстве сводит брови. Кого она имеет в виду? Драко? Блейза? Артура? — Во дворе, — предполагает Гарри, надеясь, что угадал. Молли суетливо пробирается сквозь толпу на кухне и выходит через заднюю дверь. Гарри никогда бы не подумал, что наступит день, когда он будет счастлив слышать её добродушное ворчание. Но в новой вселенной это приятное постоянство в море непредсказуемости. По радио передают очередную вдохновенную рождественскую песню. Она вырывает Гарри из размышлений. Заметив освободившееся место за кухонным столом, он бросается туда и берёт стакан с надеждой, что внутри окажется безопасный пряный яблочный сок, который пьют дети. В любом случае, напиток согревает ладони и пахнет Рождеством. Гарри находит Рона в гостиной. Друг сидит на подлокотнике потертого кресла и энергично жестикулирует бутылкой сливочного пива. В самом кресле расположилась Гермиона с бокалом глинтвейна, поджав под себя ноги, а среди хаотично расставленной мебели и блестящих украшений в разных позах развалились Чарли, Билл и Перси. За долю секунды Гарри с облегчением заключает, что старшие дети Уизли тоже почти не изменились. — Гарри, тащи свою задницу сюда, — зовёт Чарли, вскакивая на ноги и поторапливая Гарри дружеским хлопком по спине, который заставляет поперхнуться. Кажется, в этом мире Чарли тоже недооценивает свою силу. — Рад вас видеть, — прокашливается Гарри, уворачиваясь от повторного хлопка, и вскидывает ладонь. — Достаточно. Он поворачивается, чтобы поприветствовать Рона, но слова застревают в горле. Теперь, когда Гарри удаётся как следует рассмотреть друга, разница очевидна. Сложно сходу определить, что именно поменялось, но изменений достаточно, чтобы потерять дар речи. Совсем как Джинни, на первый взгляд Рон такой же, каким Гарри его запомнил — рыжие волосы, озадаченные голубые глаза, худощавое тело, — но осанка поменялась, стала более прямой. В элегантной синей мантии и аккуратной стрижке есть что-то такое… какой-то неуловимый налёт властности, который Гарри не узнаёт. Рону идёт. И горделивый блеск в газах Гермионы подсказывает, что так думает не только он. — Ты… хорошо выглядишь, — наконец выговаривает Гарри, внутренне морщась от неловкости, как только слова срываются с губ. Рон удивлённо хмурится, но почти сразу расплывается в широкой улыбке, становясь похожим на себя. — Ты про мантию? Поверить не могу, что позволил Драко выбрать её, но, кажется, теперь нужно угостить его выпивкой. — Он делает паузу, многозначительно глядя на Гарри. Подыгрывая изо всех сил, Гарри вскидывает бровь и осторожно улыбается. Главное, чтобы от него не ждали никаких слов. Если своим видом Рон намекает на хорошую новость, которую упомянула Молли, Гарри понятия не имеет, о чём речь. Может быть, Гермиона снова беременна. В таком случае непонятно, почему Драко помогал Рону с выбором новой мантии. К счастью, Рон спасает его от мучительных догадок. — Меня повысили! — сообщает он с широкой улыбкой. — Ты смотришь на нового главу отдела мракоборцев. Гарри резко втягивает носом воздух. — Ничего себе, это… замечательно, — отвечает он, с трудом выдавливая из себя поздравление. Гарри игнорирует укол ревности и внутренний голос, который кричит: «Это моя должность!». В другой жизни — в реальной жизни — Рон уже много лет работает старшим мракоборцем и руководит собственной командой. И все эти годы Гарри завидует разнообразию его жизни без бумажной волокиты. Он давно знает, что работа не приносит Рону счастья, но она идеально подходит для такого стратега, как он. Сейчас, слыша восторг в голосе Рона, Гарри наконец осознаёт, что лучший друг всегда робел перед его карьерными успехами и чувствовал себя вторым номером с самого первого дня мракоборческой подготовки. «Но если бы я никогда не стал мракоборцем, — шепчет внутренний голос, — если бы Драко Малфой убедил меня заняться мебелью…» — Я бы не стоял у тебя на пути, — тихонько бормочет он. — М? — Ничего, — отмахивается Гарри, справляясь со смешанными эмоциями и одаривая друга искренней улыбкой. — Это великолепная новость. Просто великолепная. Предлагаю выпить за нового начальника отдела мракоборцев! Он поднимает бокал; Чарли, Билл, Перси и Гермиона эхом повторяют тост и чокаются с бутылкой пива в руках Рона. — Спасибо, приятель. Ты точно в порядке? — обеспокоенно уточняет Рон, понизив голос. — Да, конечно. — Просто… Я собирался сообщить тебе совой сегодня утром, но потом решил сказать лично, ведь… — Рон останавливается, во взгляде появляется неловкость. — Ты всегда меня поддерживал, но я же помню, что ты сам хотел… — Он обрывает фразу и бросает взгляд на колено Гарри. По телу пробегает холодок и скручивает желудок. Так вот в чём причина. — Не беспокойся за меня… придурок, — добавляет он со смешком, злясь на себя за ком в горле и горячие слёзы, которые подкатывают к глазам. Это же Рон, ради всего святого. — Я ни капли не завидую, правда. Это очень тяжелая работа, — заканчивает он с улыбкой. Рон расцветает и тихонько ударяет Гарри кулаком в плечо. — Ага, зато в комплекте идут личный кабинет и секретарша, — замечает он и получает одобрительный кивок от Перси. — Кажется, мы уже достаточно наслушались про твою секретаршу, — вставляет Гермиона. Рон со смешком отпивает из бутылки, светясь от гордости. Гарри один из немногих, кто знает, насколько Рону важно не отставать от братьев. Поэтому он настраивается на волну гордости и заворачивается в неё, как в тёплое одеяло. — Я сейчас выбираю между девушкой с серебряными волосами и бабулей, которая печёт печенье, — размышляет Рон, прислоняясь к стене рядом с Гарри. Он усмехается. — Я бы остановился на бабуле, если не хочешь, чтобы Гермиона тебя покалечила, — советует он. — И, кстати, я бы сейчас не отказался от печенья. — Ты прав, — вздыхает Рон. — А ты разве ещё ничего не ел? Возьми у мамы, она всю неделю готовила. Желудок Гарри оглушительно бурчит. — Отличная идея. — Заглядывай после Рождества, покажу свой новый кабинет, — приглашает Рон вдогонку, когда Гарри делает шаг из комнаты. — Мы с тобой уже сто лет не виделись чаще раза в неделю! «Обязательно, — думает Гарри, закрывая за собой дверь. — Если я ещё буду здесь». Видеться с Роном и Гермионой только раз в неделю — это что-то немыслимое. В голове не укладывается. Но Гарри потихоньку привыкает к устройству нового мира. — Я слышал, что ты скрываешься где-то неподалёку, — раздаётся бархатистый мужской голос за спиной. Гарри оборачивается и встречается взглядом со смутно знакомыми карими глазами. Мозг поспешно перебирает имена и образы в надежде отыскать совпадение, прежде чем мужчина обидится. — Энтони! — наконец восклицает Гарри, довольный собой. — Энтони Голдштейн. Как поживаешь? Губы Энтони медленно растягиваются в улыбке. — Весьма неплохо. Давненько не виделись, да? Кажется, последний раз я встречал тебя на министерской вечеринке в августе, — отвечает он, не отрывая взгляда от Гарри. Взгляд слишком пристальный, но Гарри не подаёт виду, намереваясь пережить разговор, не выставив себя дураком. Он прекрасно помнит вечеринку в августе, но так же прекрасно помнит, что не ходил на неё. — Да, верно, — вежливо улыбается Гарри. Энтони улыбается в ответ и делает шаг ближе. Гарри приходится слегка запрокинуть голову, чтобы не разрывать зрительный контакт. — А как дела у Драко? — уточняет он, и тонкие черты лица выражают неприкрытое презрение. Его тон раздражает. Вопрос не должен задевать за живое, но Гарри всё равно сердится. Возможно, презрение в голосе Голдштейна зацепило врождённую струну верности. А этому чувству Гарри никогда не умел противостоять. — У него всё в порядке, спасибо. Почему ты спрашиваешь? Следующая улыбка Голдштейна стирает презрение с лица. Он проводит ладонью по русым волосам, изображая застенчивость. — Я лишь хотел узнать, не устал ли ты ещё от него, — признаёт Энтони, склоняясь так близко, что Гарри ощущает жар, исходящий от его тела. — Прошу прощения? — возмущённо переспрашивает Гарри, пытаясь отстраниться, но натыкается спиной на твёрдую стену. Он вдруг понимает, что оказался в коридоре наедине с Голдштейном, и хотя звуки вечеринки доносятся с разных сторон, они кажутся очень далёкими. — Прости. Я слишком прямолинеен, но… я уже махнул пару бокалов огневиски, а потом увидел, как ты заходишь в дом, и решил… Хотел сказать, как роскошно ты сегодня выглядишь, — заканчивает он и тянется, чтобы коснуться Гарри пальцами. От Голдштейна пахнет мятными конфетами и алкоголем. Гарри морщится и отстраняется, делая шаг в сторону. — Ага. Это одежда Драко, кстати, — отвечает он, пятясь назад, чтобы оказаться как можно дальше. — И нет, я не устал от него, спасибо за беспокойство, — добавляет Гарри с чувством, о наличии которого не догадывался, и уходит не оглядываясь. Чёрт подери. Школьные воспоминания о Голдштейне скудны и туманны, но вряд ли они могли подготовить Гарри к такому. Ещё никогда он не испытывал на себе… посягательства другого мужчины. Кроме Драко, конечно, но к нему Гарри уже привык. Почти. Всё ещё ошеломлённый последней встречей, он возвращается на кухню, но там уже подстерегает Гермиона с огромной тарелкой еды. — Быстро ешь, пока Молли тебя не увидела! — торопливо шепчет она, впихивая тарелку ему в руки. — Она спрашивала у Артура, не слишком ли ты похудел. В панике от открывшейся перспективы Гарри немедленно подчиняется и почти забывает о Голдштейне. Почти. — А где Драко? — мычит он, откусывая огромный кусок от куриной ножки. Гермиона морщит нос. — Я сказала «ешь», а не «плюйся едой». Он ещё в саду. — Прости. — Гарри проглатывает кусок и вытирает губы. — Просто… Ты помнишь того типа, Энтони Голдштейна? Тёмные глаза Гермионы недобро сверкают, но она кивает. — Кажется, он только что пытался… эм… подкатить ко мне, — шёпотом сообщает Гарри, чувствуя себя крайне глупо. — Заметил, наконец? Гарри роняет хлебную палочку и округляет глаза. — В каком смысле? — Энтони флиртует с тобой при любой возможности. Слушай, я с ним работаю и прекрасно знаю, какой он мерзавец… Но ты просто… никогда не замечал этого раньше, — заканчивает Гермиона, виновато морща нос. — У меня обычно проблемы с головой? Я сплю на ходу? Или в стельку пьян? — поражённо уточняет Гарри. — Нет, не похоже. — Гермиона! Нам нужен судья! — раздаётся внезапный крик, который перекрывает музыку и шум разговором. — Иду! — кричит она в ответ, и парочка помидоров черри сваливаются с тарелки Гарри. — Он сказал, что я выгляжу роскошно, — бормочет Гарри, опуская взгляд на свою рубашку и узкие брюки. Губы Гермионы кривятся от отвращения. — А он сегодня очень смелый. И скользкий. Гарри засовывает в рот печёную картошку и следует за Гермионой в сад. — Хочешь сказать, я плохо выгляжу? — спрашивает он с наигранной обидой. — Ты выглядишь потрясающе, дорогой! — сообщает глубокий аристократичный голос. Гарри пытается проглотить недожёванную картошку и осматривается в поисках источника звука. Наконец, взгляд падает на Драко, который пристально следит за каким-то действом на столе, а рядом с ним — Блейз Забини. Он ухмыляется, обнажив два ряда идеальных белых зубов. — Эм, спасибо, — благодарит Гарри. Осторожность не позволяет занять место за полным столом. Вместо этого он встаёт рядом с Гермионой, отмахнувшись от светящихся шаров у головы, и пытается понять, для чего шумной компании потребовался судья. — Что вам нужно, джентльмены? — спрашивает Гермиона, подперев бока руками. — Уверена, у меня есть дела поважнее. — У-у-у, — тянет Невилл, разглядывая её сквозь свой пустой бокал. — У нас тут небольшая гномья гонка, — добавляет Драко, наконец подняв голову и улыбнувшись Гарри. От его волнения и оживлённости что-то трепещет внутри, и Гарри резко втягивает носом воздух. — Разве гномы недостаточно настрадались? — спрашивает он, не отводя взгляда от Драко и продолжая грызть куриную ногу. — Действительно, — подхватывает Гермиона, но её голос тонет во взрыве хохота. — Ведёте себя, как малые дети. Где Джинни? Попросите её. — Я здесь, — Джинни машет рукой из-за стола, обозначая своё местоположение — между двумя крепкими мужчинами с сопротивляющимся гномом на коленях. Гермиона стонет и складывает руки на груди. — Джинни. — Я могу побыть судьёй, — предлагает Гарри, взмахивая обглоданной костью. Судейство в гонке гномов сейчас кажется самым нормальным из происходящего. — Гарри, человек, который смог! — провозглашает Блейз, вставая из-за стола и запихивая своего гнома под мышку, чтобы крепко обнять Гарри и хлопнуть по плечу. Он выше на целую голову и одет в элегантный костюм-тройку чёрного цвета с чёрной рубашкой. В сочетании с высоким ростом, гладкой тёмной кожей и красивыми чертами лица взрослый Блейз Забини выглядит очень солидно. Гарри полон решимости не терять самообладания, и бросается уже в третьи объятия за вечер, тайно поражаясь росту Блейза и приятной ткани его костюма. — Ну, как минимум человек, который может судить гонку гномов, — отвечает он, отстраняясь. Другие участники уже встали из-за стола и образовали тесное скопление у одного края, споря и указывая на землю. Гарри откладывает тарелку и вдыхает прохладный ночной воздух. Потом поднимает взгляд на звёзды, и губы растягиваются в улыбке. — Джин, — тихонько напоминает он. Блейз морщится, и боковым зрением Гарри удовлетворённо замечает, как даёт трещину броня непринуждённости. — Говори что хочешь, — устало отзывается он. — Я уже выслушал тираду от миледи. — Уверен, она хорошо справилась, — с лёгким сочувствием отвечает Гарри, слишком хорошо зная талант Джинни к выговорам. — Я просто хотел, чтобы ты почувствовал себя виноватым. — Ещё более виноватым, — поправляет Блейз с бархатистым гортанным смехом, который словно эхом разносится по саду. — Вы там долго?! — кричит кто-то с импровизированной линии старта. — Давайте начинать! — Эй, судья, — зовёт второй голос, — Драко стоит на моём гноме! — Джиневра, подвинься. Не хочу видеть перед носом твою задницу, это неприятное зрелище. — Блейз! Блейз несколькими большими шагами пересекает лужайку на призыв жены и без видимых усилий подхватывает её на руки. Она взвизгивает от удивления и сопротивляется, пытаясь удержать одновременно и Блейза, и гнома, а потом они оба смеются. Гарри заворожённо смотрит, как Блейз склоняется и Джинни с улыбкой отвечает на поцелуй, такой тёплый и бесстыдный. Подол платья развевается от ночного ветра, и она даже не замечает, когда серебряная туфля соскальзывает на землю. Жгучая ревность должна съедать Гарри при виде поцелуя жены с другим мужчиной, но хоть он и ощущает лёгкий укол праведного возмущения, тот быстро тонет под волной печали, которая опускается на грудь, затапливает сердце и пульсирует в кончиках пальцев. Он никогда не целовал Джинни так. Интересно, это что-то изменило бы? — Отпусти её Блейз, ты не знаешь, где она была! — выкрикивает один из крупных грузных мужчин. Широко улыбаясь, они расцепляют объятия, и Блейз опускает Джинни на траву. Она удивлённо смотрит на ноги, затем пожимает плечами и скидывает вторую туфлю. — Заткнись, Септимус, а то я расскажу, где был ты, — угрожающе ухмыляется она. Гарри глубоко выдыхает, потирает лицо и делает шаг к линии старта. — Ты в порядке? — одними губами спрашивает Драко с беспокойством во взгляде. Ещё один глубокий вдох. И ещё один. Гарри кивает и достаёт палочку. — Гномы на старт!


* * *

Гонка быстро превращается в турнир, и Гарри находит скамейку на достаточном удалении, чтобы до него не долетали мелкие камни, комки грязи и отбившиеся гномы, но достаточно близко, чтобы вмешаться в случае совсем уж вопиющих нарушений. Вскоре Драко и Джинни остаются в финале, а остальные участники занимают одну из сторон и бросаются защищать своих чемпионов, не щадя одежды. Джинни по-прежнему босиком, у Невилла на щеке чернеет полоска грязи, а у Блейза на шляпе зеленеет комок мха. — Займите свои позиции, — кричит Гарри, притопывая ногой и потирая руки от холода. В этой части сада согревающие чары не действуют, а наложить их самостоятельно он поленился. Гарри ждёт пару секунд, пока Драко и Джинни присядут на стартовой линии со своими гномами, закатав рукава и приняв серьёзное выражение. Он ухмыляется. — Старт! — У нас сто лет не было такой весёлой гномьей гонки — поверить не могу, что я всё пропустил, — вздыхает парень, опускаясь на скамейку рядом с Гарри. — Почему ты не сказал им подождать нас? — Джордж! — восклицает Гарри, поворачиваясь к разочарованному близнецу. Извечно лукавое лицо расплывается в широкой улыбке. — Не-а. Сколько ты выпил, приятель? — Он треплет уши пальцами. — Я что, похож на одноухого? Гарри смотрит на него в полнейшем замешательстве, пока на фоне звучат крики и шум гонки. Он прав… уши действительно в полном комплекте. Осознание выбивает воздух из лёгких, и Гарри зажимает рот ладонью, чтобы его не стошнило, второй рукой сдавливая деревянную скамейку. — Фред? — выдыхает он сквозь пальцы, пока сердце с силой колотится в груди. — А кто же ещё? — ухмыляется Фред, но почти сразу одна бровь взволнованно приподнимается. — Кажется, тебе и правда нехорошо. — Он на мгновение задумывается, а потом расцветает и хлопает Гарри по бедру, поднимаясь со скамейки. — Я принесу тебе нашу новую разработку — называется «Зелье от похмелья» — как тебе? Джордж говорит, что оно ещё тяжеловато, но я уверен, что всё будет отлично. Никуда не уходи, — требует он, тыкая пальцем в Гарри, и трансгрессирует, прежде чем тот успевает ответить. Гарри сидит с открытым ртом и смотрит на место, где мгновение назад стоял человек, погибший двадцать лет назад. Он крепко сжимает скамейку, безуспешно пытаясь отогнать холодную серую дымку, которая затмевает сознание. Фред Уизли жив. И это… отлично, это… великолепно, но Гарри как будто вывернули наизнанку. — Чёрт, — бормочет он, потирая глаза. На другом конце сада Джинни отмечает победу, кружась в обнимку со своим гномом, а Гарри срочно нужно уйти отсюда. Он вскакивает и обходит сад по краю, пробираясь через кусты и спотыкаясь о валяющиеся предметы. На полпути к парадной части дома дурацкое колено подкашивается, Гарри летит и приземляется на четвереньки в заболоченном участке сада, падение вышибает воздух из груди. — Это не смешно, — срывается он и раздраженно поднимается, даже не пытаясь отряхнуть грязь с несомненно дорогих брюк. Нахмурившись, Гарри забирается на порог, залитый мягким желтым светом и занятый только стариком в шапке с помпоном и… …штормовке. Ради всего святого. Гарри тяжело опускается на ступеньку и вытирает руки о штаны. — Что тебе нужно, Борис? Я сейчас не в лучшем настроении. — Это я заметил, юноша, — мягко отвечает Борис, поворачиваясь так, что Гарри виден подёрнутый поволокой глаз и огромная щетинистая бровь. Борис одобрительно кивает: — Ну разве не элегантный вид? Гарри фыркает, бросая взгляд на грязь, прилипшую к рукам, а затем неловко отбрасывает волосы с глаз тыльной стороной ладони. — Не уверен, что доверяю сейчас твоему зрению. Борис посмеивается, и ступенька под ним скрипит. — Я вижу всё, что мне нужно, парень. Так что же тебя так расстроило? — Ты серьёзно, да? — шепчет Гарри сдавленным голосом. Он упирается локтями в колени и запускает пальцы в волосы, почти веря, что всё это безумие исчезнет, если он станет совсем незаметным. — Я бы посмотрел, как ты поведёшь себя в подобной ситуации и как не станешь задавать вопросов. Борис медлит пару мгновений, а потом уточняет: — Каких вопросов? — Ну не знаю, — бормочет Гарри, чувствуя, будто идёт по тонкой грани между яростью и истерикой и старается не сорваться в пропасть по любую из сторон. — Например, какого чёрта творится с моей ногой? Как это случилось? Из-за неё я не стал мракоборцем? А теперь Рон добился успеха в карьере, потому что не добился я? Почему с Блейзом Джинни выглядит счастливее, чем она выглядела когда-либо со мной? Почему Фред… Почему Фред здесь, живой? — требовательно спрашивает он, запинаясь в словах, и хрипло выдавливает последний вопрос: — И какого хрена я делаю с Малфоем… с Драко? Гарри выдыхается и тяжело дыша смотрит на Бориса. Взгляд старика беспристрастен — очевидно, его не волнуют эмоциональные излияния. Наконец он выдыхает и почёсывает бороду. — Я ведь дал тебе проводника, что ещё нужно? Гарри хмурится и опускает ладони на колени. Затуманенному мозгу требуется несколько секунд на осмысление слов. — Проводника? Ты дал мне семилетнего ребёнка! Борис пожимает плечами. — Так чаще всего и бывает. Мы выбираем человека с самым ясным видением… самую чистую душу, если так понятнее. И почти всегда это ребёнок. Иногда выбираем кого-то немного… ну понимаешь. — Борис многозначительно крутит пальцем у виска. — Почему? — Так проще, полагаю. Сам подумай, — отвечает Борис, подталкивая Гарри в бок локтем. Тот хмурится. Ему совсем не хочется напрягать голову, и, наверно, Борис это замечает, потому что почти сразу поясняет свою мысль: — Взрослые видят мир иначе. Если ты ведёшь себя необычно, они решат, что ты не в себе или просто нездоров. — Он склоняется ближе и понижает голос. — Они не догадаются… что ты это не ты. Вот так просто. — Ясно, — шепчет Гарри, прекрасно осознавая, что коварный старик умудрился не ответить ни на один из заданных вопросов. — Но я не могу спрашивать об этом Мору, — замечает он. — Почему же? Гарри стонет, вытягивая ноги, и прислоняется затылком ко входной двери. — Потому что ей семь лет. Борис кивает. — В этом ты прав. Но больше сделать я не могу. — Он хмурит огромные брови, тяжело откидывается на ступеньку и роется в карманах штормовки. Наконец, Борис выуживает очень длинный и очень потрёпанный кусок пергамента, подносит его к лицу и щурится. — Что до твоей ноги… Похоже, ты поймал проклятие на войне. — Он отрывает взгляд от пергамента. — Жаль это слышать, юноша. — Эм, спасибо, — выговаривает Гарри, выгибая шею, чтобы взглянуть на пергамент из-за плеча Бориса, но видит лишь непонятные символы. — Зачем тебе эти заметки? — Посмотрим на твою память, когда доживёшь до моих лет, — мрачно ворчит старик. Гарри пристыжено замолкает. Он ждёт продолжения, покусывая губу и потирая обнажённые предплечья в ответ на порывы жалящего зимнего воздуха. — Ты хотел его спасти, — продолжает Борис. — Не забывай, что твоё решение повлияло на все события и всех людей. Места, в которых он должен был появиться, но не появился. Места, куда он не должен был попасть, но попал. Всё, что тебя окружает, — результат того, как ты поменял его жизнь и как затем он изменил жизнь вокруг себя. — Ясно, — бормочет Гарри, поднимая взгляд к искрящемуся бархатному небу, и медленно выдыхает. Он не услышал ничего нового, и всё же прозаичное объяснение Бориса как будто успокаивает клубок в голове и рассеивает туман, наконец позволяя логике и разуму проснуться и собрать пазл воедино. — Хочешь сказать, — наконец говорит Гарри, — что Фред жив из-за того, что я сделал? Из-за Драко? Борис улыбается. — Возможно. — И моя нога… — Гарри хмурится и машинально накрывает колено ладонью. Борис сворачивает пергамент и заталкивает назад в карман. — Что касается ваших с ним отношений… — Борис издаёт смешок и поднимается на ноги. — Тут я позволю тебе разобраться самостоятельно, юноша. Гарри уже открывает рот, чтобы выразить протест, но Борис взмахивает рукой и трансгрессирует, не дожидаясь ответа. Гарри опустошённо прислоняется к двери как раз в тот момент, когда из-за угла дома показывается Мора. Она взбегает по ступенькам, покачивая кудрявыми хвостиками. — А ты почему ещё не в кровати? — вопрошает Гарри, полный сочувствия к бедному ребенку, которому приходится направлять его невежественную задницу. — Просто так, — отвечает она, глядя на него сверху вниз. — Кажется, мама с папой забыли положить меня спать. Ты в порядке? Дядя Драко тебя ищет. — Да, мы… Драко меня ищет? — Гарри спешно поднимается со ступеньки и тянется за палочкой, чтобы поскорее очистить одежду, прежде чем Драко подвергнет его долгой и мучительной смерти. — Ага, но я не сказала ему, где ты, — сообщает Мора, заворожённо наблюдая, как Гарри в спешке накладывает очищающие заклинания. — Старик был здесь, верно? Гарри удивлённо поднимает голову. — Борис? Мора пожимает плечиками, уютнее запахиваясь в красное пальто. — Он не назвал имя. Я видела его в среду. Он просил присматривать за тобой. Внезапно расчувствовавшись, Гарри улыбается. Одежду он почистил в меру своих возможностей. Остаётся надеяться, что Драко будет слишком пьян, чтобы заподозрить неладное. — Я ценю твою заботу, — говорит Гарри, протягивая руку и позволяя Море увлечь себя на поиски Драко. — Постараюсь не доставлять много неприятностей.

* * *

Принимая во внимание все факты, перемещение на кухню в доме номер двенадцать можно считать более чем удовлетворительным. Но с этим заключением согласны не все. — Ты хочешь, чтобы меня стошнило? — вопрошает Драко, цепляясь за Гарри и растеряв привычную грациозность, когда они проскальзывают по полу и врезаются в стену. — Ай. Поаккуратнее с головой. Она мне ещё пригодится. — Не представляю зачем, — бормочет Гарри, обхватывая Драко за талию и пытаясь выровнять их обоих. Только спустя несколько мгновений он понимает, что вжимает Драко в стену и находится всего в паре дюймов от его лица. Он тяжело сглатывает, когда сильные пальцы сжимаются на его рубашке, а серые глаза, переливающиеся в лунном свете, встречаются с его глазами. Драко не пьян в стельку, но выпил достаточно, чтобы на бледных щеках проступил румянец. Привычные условности забыты, и наружу прорываются вспышки того, что Гарри может описать только как хихиканье. C более или менее трезвой точки зрения Гарри хихикающий Драко Малфой очень сбивает с толку. Один бокал — Гарри выпил всего один бокал, и он чертовски нуждался в нём после столкновения с Фредом Уизли, восставшим из никогда-не-умиравших. Закрадывается подозрение, что новое антипохмельное зелье, которое влили Гарри в горло в присутствии столь же нетерпеливого Джорджа, повлияло на его состояние сильнее, чем одна кружка глинтвейна. — Мощно, — прокашлял Гарри, когда близнецы потребовали вынести вердикт. По правде говоря, он почувствовал, как будто его выжгли и пропарили изнутри. Несмотря на скромное количество выпитого, пришлось долго убеждать Молли, что он в состоянии трансгрессировать. — Почему все постоянно думают, что я пьян? — вопрошает Гарри, на этот раз рассчитывая на ответ. — Я что, слишком много пью? Драко смотрит на него долгим взглядом, уголки губ дёргаются, и вот он уже вовсю хохочет, уткнувшись Гарри в плечо. — У тебя не получилось бы, даже если бы ты попробовал, — наконец выдыхает он сквозь смех, прислоняется затылком к стене и просовывает пальцы в шлёвки на брюках Гарри. — В каком смысле? — уточняет он, немного задетый этим замечанием. Гарри хочет скрестить руки на груди, но случайно задевает локтем плечо Драко. — Прости, — бормочет он. — Восстанови симметрию, — требует Драко, внезапно замирая. — Что? — Восстанови симметрию, — настаивает он, опуская взгляд на плечо, а затем снова поднимая на Гарри. Выражение его лица настолько ранимое, что в груди Гарри что-то переворачивается. Что-то знакомое. Он задумчиво прикусывает губу, а затем в спонтанном порыве тыкает локтем в другое плечо Драко. Тот улыбается. Это неширокая улыбка, но она настолько живая и полная облегчения, что Гарри ощущает странное удовлетворение, которого не может объяснить. — Ты же знаешь, что не умеешь пить, — внезапно говорит Драко, и Гарри не сразу понимает, что он отвечает на заданный ранее вопрос. — И обычно ты не… — Драко хмурится. — Обычно ты не обижаешься, когда над тобой подшучивают. — Я и не обижаюсь, — отзывается Гарри. Ему действительно никогда не давались обильные возлияния, но раньше никто на это не указывал. Новое открытие ударяет по самооценке, и он с некоторым усилием стряхивает досаду. — Просто это не очень-то вежливо. На этот раз хихикание Драко абсолютно заразительно. Гарри поддаётся его веселью, и маленькие пузырьки напряжения лопаются. Он закрывает глаза и широко улыбается, опустив голову на плечо Драко, вдыхая его тёплый, чистый аромат. Ситуация совершенно нелепая, но ему почему-то всё равно; в животе разливается тепло, в груди пощипывает, и он чувствует… — Чёрт, — выдыхает Гарри, когда внезапная трансгрессия вышибает воздух из лёгких. Он осматривает себя, облегчённо заключая, что все части тела остались на месте после опрометчивого прыжка. Медленно выдыхая, он наблюдает за нетвёрдой походкой Драко, который зажигает мягкий свет в лампах парой театральных взмахов палочкой. — Ну спасибо, — бормочет Гарри, опускаясь на край кровати. — Ты цел, разве нет? — беззаботно откликается Драко, и Гарри тихонько ворчит себе под нос, хоть и понимает, что это заключение невозможно оспорить. — Будем надеяться, — отзывается он, перебарывая желание заглянуть в штаны и проверить. Гарри вздыхает, стягивает ботинки с носками, а потом терпение иссякает, и он дёргает за дурацкую сложную застёжку на дурацких тугих брюках. Ничего не происходит. Гарри и в лучшие времена не славился самообладанием, но сейчас оно истощено до предела, поэтому он просто вытаскивает палочку. Смутно подозревая, что даже самое осторожное Диффиндо в такой близи от паха может оказаться… рискованным, Гарри размышляет, нельзя ли просто испарить застёжку, когда на плечо ложится ладонь. — О чём бы ты ни думал… — Драко делает паузу и присаживается на краешек кровати рядом с ним. — Даже не думай. Брюки неприлично дорогие, и я вообще не понимаю… почему мне каждый раз приходится тебе помогать. — Я не… — начинает Гарри, но не успевает договорить, потому что Драко кладёт голову ему на плечо и расстёгивает ширинку. Гарри замирает на месте и прикусывает щёку, когда пальцы Драко Малфоя касаются члена сквозь два слоя ткани, посылая по спине электрический разряд. — Помочь с остальным? — спрашивает он, запуская пальцы под резинку боксеров Гарри. Тот лишь молча пялится на происходящее. Волосы Драко падают на глаза, но Гарри всё равно видит, как в них теплится надежда и столько искреннего, узнаваемого желания, что он тонет. И этот вопрос. Не хочет ли Гарри, чтобы Драко его раздел? Сбивает с толку. Потому что… что если, хочет? — Джиневра страшная мухлёрша, — говорит Драко, развеивая оцепенение. Как будто напрочь забыв о своём вопросе, он наклоняется вперёд и изучает свои ладони. Только теперь Гарри замечает, что они покрыты царапинами и засохшими полосками грязи. — Все жульничали, — улыбается Гарри, с энтузиазмом хватаясь за новую тему. — Знаю. Но обычно у неё не так хорошо получается. Гарри не знает, что на это сказать, поэтому вылезает из брюк и в мягком свете лениво наблюдает за Драко, пока тот расстегивает рубашку и сбрасывает её с плеч. Взгляд падает на внутреннюю часть предплечья и выцветшую Тёмную метку. До сих пор Гарри удавалось не смотреть на Драко дольше, чем требовали обстоятельства, поэтому он почти удивлён видом метки, хотя прекрасно понимал, что скрывается под идеально выглаженными рубашками и свитерами. И всё же. От неожиданности пальцы сжимаются на пододеяльнике, скользя по краям вышивки. Кое-что изменилось. Гарри так много не знает об этом Драко, но почему-то каждый раз заново удивляется этому факту. Прямо над меткой, всего в дюйме от сгиба локтя аккуратно выведены семь чёрных букв: ПОВОРОТ Увлечённый внезапным открытием, Гарри едва осознаёт, что его рука выпустила одеяло и тянется к Драко. Лишь когда пальцы скользят по буквам, он приходит в себя и замирает. Не в силах поднять голову и встретиться взглядом с глазами, которые точно сейчас смотрят на него, Гарри проводит ладонью вниз вдоль предплечья Драко и переплетает их пальцы. Каким-то внутренним чутьём он точно знает, что это имеет огромное значение. Беда в том, что Гарри совершенно не представляет, что теперь делать. — Я как раз думал, не вспоминаешь ли ты тоже ту ночь, — негромко и осторожно произносит Драко. — Она всегда приходит мне на ум, когда мы гостим в доме Уизли. — Он медлит, крепче переплетая их пальцы. — Прощение некоторых людей… после всего, что произошло… иногда возвращает стыд. Та ночь поменяла всё… всё. Драко вздыхает, а затем без предупреждения откидывается на кровать, увлекая Гарри за собой. — Да, — Гарри смотрит в потолок, чувствуя себя так, будто у него украли весь словарный запас. — Вот уж ночка была, — наконец добавляет он, отчаянно надеясь, что Драко сам продолжит рассказ. Рядом раздаётся тихое фырчание. — Серьёзно? Насколько помню, ты захрапел, как простуженный тролль, когда закончил свои излияния, и дрых всю ночь под чёртовой мантией. И когда мадам Помфри случайно пнула тебя утром, мне пришлось отвлекать её, изображая ужасные страдания. Даже не представляешь, какой был соблазн тебя сдать. — Это было бы не слишком тактично, учитывая обстоятельства, — говорит Гарри, слегка растерявшись из-за резкой смены тона, но быстро понимает, что в его интересах подыграть. Даже в лучшие времена поведение Драко было сложно предсказать. А сейчас алкоголь только усугубляет ситуацию. — А я и не собирался проявлять тактичность. Я был вымотан, — напоминает Драко, поворачивая голову в сторону Гарри, и тычет его в рёбра, заставляя оторвать взгляд от потолка. — Ты трепался несколько часов. — Я хотел тебя спасти, — хрипло проговаривает Гарри, во рту мгновенно пересыхает. Он переворачивается на бок и с внезапным сожалением расплетает их пальцы, опираясь головой на освободившуюся руку. Драко закрывает глаза, и Гарри едва осмеливается дышать, наблюдая, как меняется выражение его лица. Мягкий свет ламп отбрасывает тени на острые скулы и под длинные белокурые ресницы. Он очень красив, этого нельзя отрицать. Теперь, когда Гарри заставил себя посмотреть, когда он увидел, им овладевает страх, что остановиться будет невозможно. — И ты меня спас, — наконец отзывается Драко. Не размыкая век, он вытягивает обе руки над головой, невольно притягивая взгляд Гарри к своей бледной груди, худощавому торсу и слабым розоватым шрамам которые портят безупречную кожу. — Но это тоже сделал я, — сдавленно шепчет Гарри, не в силах оторвать взгляд от шрамов. Они напоминали о событии, которое он переживал много ужасающих ночей и давно потерял им счёт. Стоит закрыть глаза, и он там — столько крови, столько страха, столько тьмы. Он через силу открывает глаза. Драко копирует его позу, взгляд серых глаз растерян. — Чёрт побери, Гарри, и как это называется? Вечер сожалений о прошлом? — Нет, — Гарри моргает, прогоняя подступающие слёзы, и через силу улыбается. — Он по плану в следующий четверг. Драко фыркает и беззаботно засовывает ладонь ему под рубашку. — Я уже давно не злюсь из-за шрамов, ты же знаешь. Ты ничего не знал о том заклинании… — Я тебе это рассказал?.. — бормочет Гарри, не успев остановить вылетевший вопрос. Ладонь под рубашкой выводит невидимые узоры на его спине — тут любой потеряет концентрацию. — Да, — Драко подозрительно на него косится. — Я и забыл, как ужасно алкоголь действует на твою память. Зачем я вообще с тобой сейчас разговариваю — завтра ты всё равно ничего не вспомнишь… — Надеюсь, что вспомню, — едва слышно шепчет Гарри. — Тише, я говорю кое-что важное, — распоряжается Драко. Серые глаза смотрят очень выразительно, и на мгновение видно, как много он сегодня выпил. Почти сразу во взгляде появляется наигранное раздражение. — Ты не виноват в том, что испытал заклинание на каком-то оболтусе, который пытался наложить на тебя Круциатус. Гарри моргает. — Ты назвал себя оболтусом? — Нет… то есть да, но не себя теперешнего. Себя в прошлом. Того глупого мальчишку. — Ты никогда не был глупым, — произносит Гарри неожиданно для самого себя. Драко издаёт унылый смешок. — Предпочитаю верить, что я был глупым, а не злым. Не думаю, что злость можно перерасти с возрастом. — Нет, наверно, нельзя, — соглашается Гарри, тронутый прямолинейностью его слов. И с удивлением понимает, что только что по доброй воле признал правоту Малфоя. — Знаешь, — Драко придвигается ближе и просовывает голое бедро между ног Гарри, — я до сих пор поражаюсь, что меня убедило твоё бредовое бормотание во сне. — Понятия не имею, о чём ты говоришь, — отзывается Гарри с претензией на сарказм. По крайней мере, он надеется, что у него получилось, несмотря на горячие губы, которые касаются шеи, отвлекая от разговора. Но ведь они не должны отвлекать. Потому что у Гарри нет влечения к Драко. «Нет влечения к мужчинам», — поспешно добавляет подсознание. Ох, чёрт подери. — Иногда я совсем тебя не понимаю, — выдыхает Драко в изгиб его шеи, отчего Гарри покрывается мурашками, а крошечные волоски на коже встают дыбом. — Если бы я излагал такие глубокие мысли во сне, я был бы в восторге от себя. — Ты всегда в восторге от себя, — шепчет Гарри, слепо протягивая руку, и хватается за бедро Драко, впиваясь ногтями в тёплую плоть и закрывая глаза. — Кто бы говорил, — парирует Драко, улыбаясь ему в плечо. — В ту ночь ты ещё бормотал что-то про фиолетовую рыбу, но я решил, что это послание для другого адресата. — Я сейчас покажу тебе такую фиолетовую рыбу, — отзывается Гарри, мгновенно понимая, что несёт бред, но это неважно. Это неважно, потому что кто-то — может, даже он сам, — придвигает их тела ближе, сдавливает бёдра вместе, и о боже, у Гарри встал, и у Драко тоже — когда это случилось? — Мхм, — неразборчиво мычит Драко, с готовностью прикусывая мочку уха Гарри и стаскивая с него рубашку. — Замолчи и иди сюда. Охваченный жгучим, острым желанием Гарри подчиняется, задыхаясь и крепко прижимая Драко к себе. Его раздирают противоречия и страх, поэтому он не открывает глаза, и лишь цепляется за Драко, растворяясь в тёплом лимонно-алкогольном трении. А потом всё замирает. — Драко? — Гарри приоткрывает один глаз. Драко отстраняется и садится. — Кажется, меня тошнит, — сообщает он. С некоторым усилием Гарри поднимается и садится на кровати. Драко выглядит не лучшим образом. Притягательный румянец — румянец — сошел с лица, волосы прилипли ко лбу влажными прядями. — Кажется, ты прав, — только и говорит Гарри. Драко охает, встаёт с кровати и, пошатываясь, направляется в ванную. Оставшись один в спальне, Гарри роняет голову на ладони и издает долгий, низкий стон отчаяния в тишине. Это же просто… безумие. Он сидит в рубашке, болтающейся на плече, и трусах, в которых пульсирует неопровержимый стояк на мужчину, которого сейчас тошнит в ванной. Самое ужасное: Гарри не может решить, испытывает ли он облегчение или разочарование от того, что их прервали. На этот раз ему определённо понравилось, глупо отрицать очевидное. — И что же всё это значит? — спрашивает он у потолка, небрежно сбрасывая рубашку на пол и забираясь под одеяло. Может, достаточно просто признать, что ему понравилось? Было бы чудесно. Чёрт, как же он возбуждён. С тяжёлым вздохом Гарри ударяет кулаком в подушку и сворачивается в клубок, игнорируя журчание воды в ванной и пытаясь сконцентрироваться на чём угодно, кроме болезненной пульсации в паху. Если бы Гарри был геем, он бы непременно… непременно уже знал об этом. Как же иначе. С другой стороны… ему даже в голову не приходило испытывать влечение к кому-то, кроме Джинни, последние двадцать лет. То есть всю взрослую жизнь. Новая мысль о собственной ориентации не ужасает, она просто… кажется удивительной. Гарри никогда не было дела до геев, натуралов и любых промежуточных вариантов. Он просто человек, как и Драко Малфой, как и Джинни. И, ох… Джин. Она так счастлива здесь с Блейзом, а как же иначе? Он вырос в большого и красивого мужчину с яркой индивидуальностью. Он может схватить Джинни на руки и кружить её, как будто она легче пушинки. Гарри не знает, как стать таким человеком. И не уверен, что хочет. Он вздыхает. Дверь ванной с щелчком открывается. Пару секунд спустя шуршит одеяло, и прохладный, дрожащий Драко молча прижимается к его спине. — Ты в порядке? — шепчет Гарри, выключая лампу. — Я уже слишком стар для таких вечеринок, — бормочет Драко ему в шею; Гарри машинально берёт его руку и кладёт себе на талию. — Совершенно не расстроюсь, когда Рождество закончится. — Ой. Я уже и забыл про Рождество, — искренне удивляется Гарри, и каким-то образом слышит в темноте улыбку Драко.

* * *

— Послушай. — Заставь меня. Ухмылка, ставшая такой чужой. — Ты не твой отец, Драко. И не нужно пытаться им стать. — Ты ничего не понимаешь. — Он садится, выпрямив спину и сложив руки на груди, рукава пижамы закрывают бледные руки. — Ты не знаешь, что я должен сделать. Грусть, разочарование, неверие с капелькой надежды. — Ты правда в это веришь? — Я уже ни во что не верю, Поттер. Горький смешок. — Брехня. Все во что-то верят. — Да неужели. И во что же веришь ты, а? Дай угадаю, в старые гриффиндорские сказочки о храбрости, верности и моральном выборе? — Как насчёт правды? …Вызов, брошенный в темноте. — И что же насчёт правды? Взгляд Гарри затуманивается. Долгое время он ничего не видит и не слышит, пока вдруг не оказывается рядом с кроватью, на этот раз в качестве зрителя, слушая собственное сонное бормотание и наблюдая, как напряжённая бледная рука царапает слова на куске пергамента крошечным огрызком карандаша. Выбери неизведанный путь.