Рождественские истории

Дорогу занесло, снежная буря набирала обороты и, казалось, готова поглотить маленький чёрный автомобиль, застрявший у обочины. Время приближалось к полуночи, из старенькой рации раздавались лишь шорохи и шумы. Неизвестно, услышал ли кто-то их сигнал час назад, когда буря была не столь сильна, а рация — исправна. Грейвс мысленно чертыхнулся. Не стоило ему брать Голдштейн в эту поездку. Хоть девушка не высказала ни одной претензии за всю дорогу, он видел, что она переживает: Тина не успела вернуться к сестре на Рождество. Свет фар мигнул и погас, топливо было на нуле, радиатор выдохнул на них последнее облачко тепла и затих. Грейвс взглянул на Тину, зябко передернувшую плечами. Она куталась в пальто, засунув руки в карманы. Девушка, почувствав его взгляд, подняла глаза: — Все хорошо, мистер Грейвс, мне не холодно, — она чуть дёрнула уголком губ. Персиваль неловко улыбнулся: — Это пока, Тина, — он провёл рукой по волосам, жалея, что не взял шапку. Он снова взглянул в окно. Ветер бросал в стекло комья снега, сугробы росли. Выбраться из машины и идти пешком в их одежде не представлялось возможным. Оставалась надеяться, что помощь уже в пути. Он не помнил, как долго смотрел как зачарованный на метель. — Ммм.не…хол…одно, — вдруг пробормотала Тина, стуча зубами. Персиваль взглянул на Тину; её трясло, с губ срывались облачка пара. Что же, отчаянные времена — отчаянные меры. — Тина, сейчас есть один способ согреться. Мы так делали в армии, когда спали зимой в окопах, — он на мгновение заколебался, но отказываться от идеи было поздно. Персиваль перелёз на заднее сиденье, снял пальто, пиджак, оставшись в одной рубашке накинул пальто на плечи. — Присоединяйтесь, Тина, — он постарался, чтобы это прозвучало шутливо. Тина оглянулась. На её щеках заиграл румянец. — Ннн.ет…эт.то.не прил…лично… — простучала зубами она, но Персиваль качнул головой. — Тина, я хочу, чтобы вы вернулись из этой поездки живой. — Нет…я... Ннн…не… Ммм…могу… — Это приказ, Голдштейн. — До чего упрямая! Тина что-то пискнула, но перелезла прямо в руки Грейвса. Она так сильно дрожала, что ему казалось будто трясет уже всю машину. — Нет, ссс…эрр…я... ррр…ядом… — она всё ещё пыталась сопротивляться. — Тина, снимайте пальто и жакет, — он очень старался звучать уверенно, но когда на коленях сидела Тина, это было слегка затруднительно. Она, продолжая заливаться алым, всё же послушалась и непослушными пальцами расстегнула пальто. Персиваль помог ей снять его, а потом скомандовал: — Теперь обхватите мою шею и прижмитесь поближе, так мы скорее согреем друг друга. — Он глубоко вздохнул, чувствуя, как от быстро забившегося сердца по телу начало разливаться тепло. Тина либо окончательно замерзла, либо просто приняла ситуацию, потому что даже не попыталась сопротивляться. Грейвс вздрогнул, когда холодные руки обвили его шею, а дрожащее тело прижалось к груди. Он накрыл спину Тины жакетом, своим пиджаком — её ноги, а сверху накинул серое пальто. Некоторое время они сидели в молчании. — Простите, Тина, что так вышло, — наконец прошептал он ей в волосы, успокаивающе поглаживая её по спине. — В следующий раз поедем на поезде. — Я не могла отпустить вас одного, — вдруг услышал он её голос, а тёплое дыхание коснулось его затылка. Грейвс улыбнулся, продолжая прижимать Тину к себе, делясь теплом своего тела, чувствуя, как постепенно она перестаёт дрожать и понемногу расслабляется в его руках. Находясь на грани сна, Грейвс подумал, что сегодня Рождество — и самый ценный подарок он уже держал в руках. Веки наливались свинцом, и кажется, сигнальные огни, приближающихся машин играли Рождественский гимн.