тебя тут только не хватало.

Ацуши снилась очередная дребедень. Вокруг него кружил Дазай, нацепивший на себя доисторический костюм, настойчиво пытаясь убедить Накаджиму в том, что он должен приобрести сапоги. Неподалеку от них, сидя на баскетбольном мяче, медитировал парень в коричневой шляпе, надетой на неаккуратно постриженные волосы, походящий на школьника. Ацуши, вырвавшись из плена Осаму и вежливо попросив одолжить ему ненадолго мяч, запрыгнул на него и полетел вглубь взявшейся из ниоткуда пещеры, ловко лавируя между сталактитами. Гоблин, мимо которого пролетал парень, ударил жезлом о землю и собирался сделать замечание в сторону Накаджимы, но тот поднес указательный палец ко рту, показывая этим, что обзавестись проблемами он не желает. Ацуши облегчённо вздохнул, думая, что избежал убеждений Дазая о покупке обуви. Оглянувшись на пропадающего в темноте гоблина, парень врезался в размахивающего шлангами вместо рук Чую. Разбудила Накаджиму его вопящая коллега, требующая покинуть рабочее место, утверждая, что он провел всю ночь в заведении. И действительно: за день до этого события он обслуживал компанию студентов, отвечавших отказом на многочисленные просьбы покинуть кафе. Порядком надоевший им Ацуши был заперт на кухне. Теперь же он лежал на животе рядом с барной стойкой, закинув ноги на один из стульев и зажав голову между двух подушек. — Простите, Йосано-сан! Это недоразумение! — принялся оправдываться парень. — То, что вы вчера тут натворили — недоразумение? — Акико указала на разбросанные в хаотичном порядке опустошённые бутылки вокруг Накаджимы. — Проваливай! В смысле, твое рабочее время уже закончилось, тебя уже потеряли родственники,* наверное. — Йосано-сан, Вы ведь не расскажете никому о том, что я уснул посреди кафе? — Если не учитывать одного обстоятельства, то я постараюсь сохранить это в тайне, — девушка засмеялась. — Что за обстоятельство? — удивлённо спросил парень и отшатнулся назад. — Не буду торопить события, скоро сам обо всем узнаешь. С минуты на минуту сюда придет Накахара-сан. Он предупредил, что не особо желает разбираться с провинившимися, и я не думаю, что он будет рад видеть тебя здесь. Катись уже. — Йосано-сан! Какая же Вы, все-таки, славная! — Да-да, — безучастно произнесла Акико, делая вид, что не обращает на Ацуши никакого внимания. Накаджима, оглядев комнату, решил, что здесь кто-то хорошенько постарался. Расставленные прежде ровно столы были опрокинуты и разбросаны по залу в самом смелом порядке: некоторые из них преграждали путь в те или иные комнаты, другие и вовсе отсутствовали в здании. Неподалеку от входной двери одиноко лежал перевернутый домашний папоротник, горячо любимый директором. Привыкнув к такой обстановке, Ацуши поднялся с пола. Расправившись с импровизированным костюмом, принесённым ему Йосано, Накаджима покинул помещение. Согласно его внутренним часам, было приблизительно пять часов утра. Парень прекрасно знал, что разлагаться посреди кафе — не лучшая идея, но и терять надежду на понимание коллеги не желал. Ранним утром из своих домов в город только начинали выбираться люди — этакие ранние пташки. Не было той суеты, бесконечного оживлённого шума, исходящего из обеспокоенной проблемами толпы. Непоколебимая тишина, манящая и невозмутимая — то, чего порой не хватает. Нарушил эту умиротворённость Ацуши, тяжело шагая по мощённой булыжником дороге и шумно вдыхая воздух. Вариант возвращения в съёмную квартиру парень не рассматривал: будить старуху столь ранним приходом было бы как минимум неуважением, а перспектива быть допрошенным не особо симпатизировала ему. За несколько часов скитания по городу Накаджима понял две вещи: то, что неплохо бы было перекусить, а также то, что денег с собой у него не оказалось. В два шага добравшись до ближайшей телефонной будки, он с философским видом принялся набирать нужный ему номер. — Здравствуйте, бабушка, — спокойно произнес парень. — Здравствуй, внучек, — из трубки послышался скрипящий голос старухи. — Сахар на верхней полке. — Нет, нет! Где Вы сейчас? — Ой, так я же в Токио уехала, а тебя не предупредила. Ну, внучек, ничего. — Когда Вы собираетесь вернуться? — Ацуши растерянно вздохнул, поняв, что ключи остались у старухи. — Не думаю, что задержусь в городе дольше, чем на три дня. Ты, внучек, не скучай. — Послышались длинные гудки, означавшие, что дальнейшие инструкции бабушка решила не оставлять. — Вот ведь. — Накаджима повесил телефонную трубку на прежнее место и направился в сторону кафе. Из глубины здания доносились истошные вопли, нецензурные выражения, исходящие от знакомых и не очень парню голосов, сопровождаемые громким топотом и приглушёнными ударами предметов то ли о пол, то ли о присутствующих. Вылетающий из помещения Накахара, обещающий вернуться, как только казнит самыми изощрёнными способами Ацуши и Дазая, тоже не радовал. Попытавшись адекватно оценить ситуацию, он пришел к выводу, что оставалось ему лишь замаскироваться. Накаджима, встав в далеко не самую удобную позу и крепко зажмурив глаза, изо всех сил старался изобразить куст сирени. — Слушай, а не с ума ли ты сошёл, уважаемый? А-а-а, понятно. С этого дня тебя будут звать Род-Кустарников-Семейства-Маслиновые, — произнес подошедший Чуя, недовольно зыркнув на Накаджиму. — Аргх, долго ты собираешься игнорировать моё присутствие? Немного растерявшись, Ацуши медленно открыл глаза и, недовольно фыркнув из-за того, что задумка не удалась, выпалил: — Уборщик-сан! То есть, Накахара-сан! Что бы ни случилось, простите меня, я не виноват! — Где ж ты не виноват? По-го-ди, ты ничего не помнишь, а? — То, что произошло вчера в кафе — моих рук дело? — Бинтованные руки этого суицидального дятла тоже участвовали. Без него, кажется, ни одно происшествие не обходится. Если не вдаваться в подробности, то картина складывается такая: изрядно подвыпившие студенты, которым ты порядком надоел, закрыли тебя на кухне. После их ухода, ты, как любой разумный человек, решил попросить о помощи. Но, господь милостивый, только не надо было звонить Дазаю! Приехал он, освободил тебя. Решили вы, как я понял, опустошить весь алкогольный запас бара. Знать не хочу, каким образом можно привести кафе в столь хаотическое состояние, но уверен, что виноваты в этом именно вы, а не кусок мусора, выпавший из ведра и направившийся на растерзание птеродактилю. Ты, как полагается, вызвал такси для этой мумии, только вместо него, кажется, заказал свадебную машину. Уговорив водителя довезти Осаму до моего общежития за три дорогих бутылки вина, ты отправил его на все четыре стороны и устроился на полу. Удобно спалось? Лицо Накаджимы мгновенно залилось красной краской. Неряшливый работник, пытавшийся покрасить стены жилого дома, двигаясь в такт заигравшей музыке, толкнул ногой стоявшую банку с краской. Ацуши, подняв голову вверх, направил вопросительный взгляд на маляра. Тот лишь виновато пожал плечами и продолжил танцевать. — Очень удобно, — проговорил официант, продолжая с явным недовольством смотреть вверх. — Всегда так! Придумал гениальный план по истреблению вас и всего вашего рода, предварительно всячески мучая тебя и этого дятла, но нет! — вскричал Чуя. — И что прикажете делать? Накаджима перевел взгляд с работника на Накахару, пожав плечами. — Сдался ты мне! — после минутного раздумья произнес Чуя. — Что мне с тобой делать? — Только не бейте, Накахара-сан! — закричал Ацуши, глядя на меняющееся выражение лица уборщика. — Только собрался ударить! Вечно ты все портишь, Накаджима! — Чуя недовольно посмотрел на официанта, всеми силами пытающегося огородить себя от так и не поступающих ударов. — Скорчился, значит, и все? Никакой эпичной драки не будет? Да ну тебя. По крайней мере, краску нужно отмыть. А там уже разберёмся. Ацуши, медленно опустив голову, бросил вопросительный взгляд на Накахару, с крайней увлечённостью в очередной раз перечитывающего надпись "свободу ЛГБТ!" на стене жилого дома. — Долго ты собираешься так смотреть на меня? — спросил Чуя, не поворачиваясь. — Пойдем. — Куда? Н-накахара-сан, мне нужно попасть домой, отпустите, пожалуйста! — Не кипишуй ты. Через пару минут уже будешь дома. Единственное — не у себя, а в моем общежитии. — Но-о-о… — Коё-сан — чудесная женщина, думаю, она тебя пустит. Следующий час Накаджима провел в ожидании спасительного момента, пока гранит молчания Чуи, вертевшегося у плиты, расколется. Накахара, всё же обратив внимание на жалобно скулящего Ацуши, отправил его в ванную, чтобы смыть с лица краску. После того, как официант использовал последний кусок мыла для того, чтобы тщательно намылить руки, к нему присоединился Чуя, окуная голову булькающего и упирающегося Накаджимы в раковину. — Чуя-семпай! Как новенький! Я аж на пару лет помолодел! — Ничего особенного, — Чуя пожал плечами и вернулся к приготовлению какого-то блюда. Ацуши не заметил, как из обычного уборщика Накахара превратился в перспективного повара. Парень с не выражающим абсолютно никаких эмоций лицом скользил от плиты до холодильника под «Маленькую ночную серенаду», проигрываемую по радио. — Накахара-сан… Чуя продолжал самозабвенно кружить по комнате, изображая балерину. Его совершенно не смущало присутствие голодного и все еще не понимающего ничего Накаджимы, пытающегося спросить у него что-то в который раз. — Накахара-сан! — официант перешёл на крик. — Пам-па-а-м-пам-па-рам-рам. А... да. Что-то случилось? — Чуя-семпай, а что это? Вы же яичницу собрались готовить? — Ацуши указал на продукт в руке уборщика. — Яйца. Ты что, никогда не видел их? — Видел. Но только не такие. — А какие ты, твою дедушку, видел?! — Домашние, куриные. Не уверен, что из Ваших яичница получится хорошая. — По-твоему, эти — не куриные? — Нет. Это перепелиные. Мне воспитательница в приюте картинки показывала. — Действительно. Нужно будет выбросить, — отвлечённо пробормотал Чуя. Внезапно Ацуши показалось, что разверзлись небеса и Зевс, разозлившись на людей, что строили этот дом, ударил молнией в крышу. — Нихрена ж шарахнуло! — вскрикнул Накахара. В коридоре некто споткнулся и упал, проворчав что-то невнятное, ударился головой о потолок, разбив лампочку, и громко закричал. Ключ в замочной скважине повернулся, и на пороге появился… — А вот он я!