Моя доля

POV Рихард Тилль не мог уснуть до двух часов ночи, и все это время мне пришлось его успокаивать. Сказать правду, я не верил ни слову из того, что он говорил про убийство Кристофа. Тилль просто не способен на такую жестокость. Наконец, после того как я прошептал ему на ухо ласковых слов больше, чем говорил их за всю свою жизнь, Тиллю и мне удалось уснуть. Да и во сне я на всякий случай его придерживал, потому что, судя по тяжёлому дыханию с соседней подушки, моему любимому снились кошмары. Несмотря на то, что сон мой был очень некрепкий, я проснулся все равно поздно, когда не было никакого смысла идти в школу. Я не выспался, но понимал, что нужно вставать. Комната красиво озарилась золотистыми лучами, и я вспомнил, что давно не видел дневного света. Но кровать стояла в темном углу, куда свет никогда не попадал. Спящий Тилль показался мне совсем некрасивым. Словно почувствовав, что сейчас он мне не нравится, он уткнул лицо в измятую подушку и отвернулся. Я укрыл его, не удержавшись, поцеловал красивые потные плечи. Некоторое время я не хотел вставать и лежал, разглядывая комнату. Видно было, что после смерти родителей Тилля ее превратили в склад ненужных вещей - она была вся заставлена мешками и коробками, поэтому солнечный свет и не достигал кровати. В тяжёлом, спертом воздухе витало что-то неприятное и мрачноватое. Я посмотрел на свою скомканную одежду, валявшуюся на полу и решил провести утро в одних трусах. Собираясь идти на кухню (потому что есть хотелось не на шутку), я чмокнул Тилля в мясистую щеку и слегка потряс его, призывая проснуться. Он неровно вздохнул и обнял подушку. На кухне было очень холодно. Я открыл духовку и включил ее, чтобы нагреть помещение, и принялся готовить завтрак. Кухня была ярко освещена лившимся из большого окна холодным зимним светом. За окном все было усыпано пушистым белейшим снегом, а такого яркого, высокого голубого неба я не видел с начала осени. Даже хорошо, что мы сегодня не пойдём в школу - можно будет погулять и полюбоваться этой красотой. Полупустой холодильник стоял почему-то в коридоре. Попытавшись открыть дверь, я своротил его с места. Моей добычей оказался небольшой кусок колбасы и хлеб. В тумбочке на кухне нашлась пачка макарон, и теперь мне предстояло из всего этого соорудить завтрак. Ничего, потом можно уломать Тилля прогуляться по продуктовому и преподать ему несколько уроков кулинарии. Я сварил макароны, пожарил колбасу и хлеб, красиво разложил это на две тарелки и понес в спальню. Пока я болтался на кухне, Тилль успел проснуться, но щурился и смотрел на меня сонно. Мне казалось, что моя задача сейчас - заботиться о нем и расточать ласку, поэтому, поставив тарелку на его прикрытые одеялом колени, я потянулся к ссохшимся бледным губам. За ночь их покрыла какая-то противная слизь, и поцелуй запомнился мне как что-то неприятное. -Спасибо, - он расплылся в улыбке и взял ложку, - за что такая трогательная забота? Я ничего не ответил, и, сев рядом с ним по-турецки, принялся за свои макароны. Хотелось поскорее уйти из этой мрачной комнаты... на улицу. Вдруг телефон Тилля подпрыгнул, взорвавшись припевом из песни "Enemies" группы Shinedown. Я аж вздрогнул, а Тилль, пробормотав: "да кому я там нужен?", неохотно взял трубку. У него стояла громкая связь и я имел возможность услышать весь разговор. -Алло, Тилль, - раздался с другого конца неприятный мужской голос. - Это я, Петер. -Здравствуйте, господин Тегтгрен, - сонно пробормотал Тилль. -Прости, что давно не звонил. Ты сейчас в школе? -Н-нет, дома, - Тилль насторожился. -У меня к тебе кое-какое предложение... Я сейчас остановился в Берлине на неделю, может, подъедешь ко мне? Я видел, что Тилль совершенно растерян, но тем не менее он ответил : -Конечно, я приеду, только со мной будет друг, - он зыркнул в мою сторону, - вы не против? -Хотелось бы обсудить все наедине, ну ладно.А к какому времени тебя ждать? -Когда вам будет угодно, господин Тегтгрен,- пробормотал себе под нос Тилль, рассматривая складки на одеяле. -Хорошо, тогда к обеду или попозже. Я остановился у своего друга, а сегодня его не будет дома целый день, так что... -Господин Тегтгрен, ну не надо! - Тилль улыбнулся. -Ладно-ладно. Жду. На том конце раздался короткий гудок - собеседник Тилля повесил трубку. -Это что за Тегтгрен? -ревниво спросил я, наблюдая за тем, как Тилль натягивает брюки, и тут меня осенило. -Подожди, - с напряжением произнес я, - тебе только что звонил солист группы Pain?! -Да, - говорит Тилль и так невинно смотрит на меня. -Ты знаешь его лично?! - теперь я ревновал его уже к тому, что он видел одного из моих кумиров вживую и даже общался с ним! -Дело в том, Рихард, - совсем другим голосом произнес Тилль, застегивая брюки, - что я встретил его на том курорте в Баварии... Узкое лицо моего возлюбленного нервнически дернулось, он опустил глаза. Я понял, что надо пресечь слезы раньше, чем они прольются-подбежал к Тиллю, обнял его за голову и шепча:"я понял, понял", покрывал мелкими поцелуями разгоревшееся лицо. Тилль с трудом сдерживал всхлипывания, которые все-таки перешли в тяжёлые вздохи. -Прости, что я совсем не могу совладать с собой, - виновато опустив голову, прошептал он. -Ничего, - я ласково растрепал его густые волосы, - со мной можно. Я же всегда с тобой. Он с надеждой поднял на меня прекрасные блестящие глаза, и осторожная улыбка чуть тронула его тонкие красные губы. -Мы поедем к Тегтгрену вместе, хорошо? - спросил он, взяв мои руки в свои. -Конечно. -А в школу сегодня нет смысла идти, мы и так опоздали везде, куда могли. Наши лбы соприкоснулись, и я почувствал, как губы Тилля тянутся к моим. Я целовал его уже бессчетное количество раз, а он никогда не начинал первый. Ну наконец-то. Только не останавливайся. Осторожно, без языка, он касается шеи, словно пробуя меня на вкус, потом переходит на щеки... Его рот накрывает мои губы, захватывает их, с наслаждением жуёт. Язык Тилля (мне так нравилось, когда он его высовывал-длинный, широкий и бледно-розовый) проникает внутрь моего рта. Я размыкаю зубы, начинаю медленно двигать языком. Тилль прижимается ко мне, его шершавые руки залезают ко мне в трусы, осторожно там водит. Какой он еще все-таки неловкий, всё стесняется... Я помогаю ему, слегка обнимаю, но он довольно скоро вынимает язык из моего рта и с наслаждением ждёт, пока моя слюна высохнет у него на губах. -Это было здорово, - шепчет он. - Я буду целовать тебя, когда захочу плакать. Я киваю и начинаю одеваться. Тилль сидит в углу кровати и смотрит на меня меня со своей очаровательной осторожной полуулыбкой. *** Нам предстоит ехать на другой центр города, поэтому в сильно пахнущей бензином маршрутке мы занимаем два кресла на заднем ряду, откуда нас никто не прогонит. Тилль жестом фокусника достает из кармана большой бумажный пакет с конфетами. -Да ты, оказывается, сладкоежка, - не в силах удержаться от улыбки, говорю я и наугад беру одну конфетку из большого ассортимента мармеладок, жевательных резинок, "морских камушков" и прочих вкусностей. Когда маршрутка приобрестает равномерную скорость, Тилль решается положить голову мне на плечо, а потом просовывает руку под мой полусогнутый локоть. Странно, он такой большой и сильный, а ласкается ко мне, как котёнок. Наверное, родители не очень - то его любили, если теперь он ищет внимания и теплоты от каждого встречного. Но я дам тебе все, в чём ты нуждаешься.. И даже больше. Я с нежностью смотрю на тёмную макушку, лежащую у меня на плече, и постепенно с глубины сердца поднимается какое-то нежное, щемящее чувство. Хочу заговорить с ним, но не знаю, о чем. Одиночество вдвоём - вот чего я всегда боялся, потому что именно из-за этого разрушились наши отношения с Паулем. Пауль.. Мы могли бы быть вместе, я тебя не забыл. Твою улыбку невозможно забыть. От грустно - приятных воспоминаний начинает колоть в носу, я мотаю головой. Почему в течении жизни я дружил с людьми, которые нуждались в моей защите и поддержке, хотя я сам нуждался в таком человеке? Пауль. Он был беззащитный и маленький, такой весёлый лучик среди хмурых, серьёзных рож моих сверстников.... Тилль. Увидев его в первый раз, я подумал, что вот он, мой оплот и опора! Но и он... нуждается в любви, ласке и все ещё верит в то, что есть хорошие люди. Я не знаю, что привлекло тебя во мне, но знаю нечто другое... Когда сам научаешься защищать, утешать, помогать, то становишься лучше, а если это обращено к тебе, то человек избаловывается и уже не может постоять за себя. Меня никто не любил, или же это чувство никогда не было взаимным. Все обездоленные сбегались под мое крыло. И, Тилль, прости меня, но тебе придётся учиться защищать свою любовь и самого себя тоже. Тем страшным утром тебя могли убить! Ты не знаешь, как я волновался, когда ты не пришёл в то время, как обещал, когда ты даже не посмотрел на меня, войдя в класс. Я помню выражение твоих глаз в тот момент : измученное и просящее. Да, они смотрели на тебя, потому что детская жестокость все ещё бурлит в них. И как ты потом лежал на полу туалета... Ты же сильный, одним ударом мог повалить любого огромного амбала! Но ты почему то не смог. Теперь я боюсь оставлять тебя одного, потому что дороже тебя мне нет никого на свете! И если я тебя потеряю... Нет, даже думать об этом не смей, Рихард! Но иногда мне начинает казаться, что именно Лоренц сделал с тобой грубо, жестоко и быстро то, что я хотел сделать ласково, аккуратно и медленно. Он так смотрит на тебя временами, что я начинаю ревновать тебя к нему. Так, Рихард, перестань. Тилль шевелится и поднимает на меня осоловевшие глаза. -Так, это кто у нас заснул? - весело спрашиваю я, потрепав его по спине. - Сколько нам ещё ехать? -Я ночью спал плохо, - оправдывается он, - а выходить нам на следующей. -Вот и хорошо, а то ты своей головищей уже все плечо отдавил. Он садится ровно и так хитро смотрит на меня, улыбается, и я вижу его острые, почти вампирские клыки. Какая необычная эта улыбка, и как хорошо, что она чаще стала освещать лицо моего милого!