***
Где-то в магическом архиве сидели два человека: это были сторож из бара и уже протрезвевший следователь МАКУСА. Их лица освещала только старая лампа, стоящая на столе детектива. По красным и опухшим глазам мужчин было видно, что они что-то очень долго и напряженно искали. Перед ними была разложена целая куча разных документов. Детектив всем своим видом выражал недовольство проделываемой ими работой, а сторож же наоборот был полон душевных сил для продолжения. Вот уже несколько часов они изучали каталог регистрации палочек. После того инцидента в баре охранник долго обивал пороги разных следователей с просьбой рассмотреть это дело. Но все лишь махали рукой на эту затею, ведь ни один закон волшебного мира не был нарушен: драка происходила не на улице, маглы в нее вовлечены не были, никто не пострадал в результате. А если они будут бегать за всеми пьяными волшебниками, чуть-чуть побуянившими в баре, то сил и времени не хватит на нормальные расследования. За это дело взялся только побежденный в этой драке следователь — его честь была задета в том поединке. Надолго его, правда, не хватило: сначала детектив был воодушевлен речами сторожа о том, что палочка показалась ему знакомой и принадлежала давно умершей волшебнице, что тот мужчина владеет боевой магией слишком хорошо для среднестатистического волшебника, но после выяснения факта, что тот является врачом, следователь сильно охладел к этому делу. Ему стало глубоко все равно — былой славы оно ему уже не вернет. Эту фразу он говорил себе каждый вечер. Многие врачи хорошо учили защиту в школе, чтобы обороняться от буйных пациентов. А подозрения по поводу палочки следователь списал на старческий маразм — он своими ушами слышал, что её хозяин родом из Великобритании. Может, этому охраннику просто показалось. — Давай до завтра? — страдальчески предложил детектив, — Я еще в бар хотел заскочить сегодня. — Подожди, — лихорадочно протараторил сидящий напротив него усатый мужчина, — Сейчас-сейчас. — Последний документ, — детектив взял какую-то папку с документами по регистрации палочки и посмотрел в нее. В ту же секунду он замер. — Ну, что я говорил? — радостно закричал сторож. В файле лежало дело Вирджинии Грейвз, урожденной Гилмор. На титульном листе значился статус: "Мертва с 1910 года".Часть 5. Танец
25 февраля 2018 г. в 20:52
С момента похода в бар прошло три недели. Криденс больше не поднимал тему соулмейтов — ему было просто страшно спрашивать об этом. Парень боялся правды как огня. В его памяти четко отпечатались постоянные шутки друзей Бенджамина о цвете их вен. Бэрбоун часто засматривался на руки мага: вены на них светились красивым цветом. Криденс закусывал губы, представляя, как мужчина будет обнимать его и крепко прижимать к себе. Он хотел уткнуться носом в широкую грудь и долго так стоять. Парень испытывал сильное чувство к этому магу, но сам еще не понял какое — была ли это простая дружеская привязанность, братская любовь, или же более запретное чувство к своему полу? Хотя установка Мэри Лу перестала действовать на парня после того, как он увидел двух мужчин, искренне любящих друг друга, он все еще побаивался таких отношений. Криденс просто не представлял, как можно делить кровать с человеком того же пола, как и он сам.
Бэрбоун закрывал лицо в смущении, когда друзья Бенджамина шутили по поводу их сожительства. Встречи с этой веселой компанией стали регулярными — они постоянно куда-то вытаскивали парочку: в парк, в бар или просто на прогулку. Их практически невозможно было отличить от обычных немагов. Криденс сперва удивлялся такой невероятной маскировке, но потом вспомнил, что маги выросли в вечном страхе быть разоблаченными и посаженным в тюрьму — с такой мотивацией кто угодно будет отлично прятаться. Парень хорошо усвоил, эта статья была одной из самых строгих в магическом кодексе.
Волшебники боялись даже разговаривать с обычными жителями. Все магическое сообщество вступало в контакты с обычными людьми только в случае крайней необходимости. Маги привыкли к такой жизни, да и большинство маглов либо не подозревали о существовании волшебства, либо просто старались уничтожить все странное и необъяснимое на своем пути. Ко второй категории принадлежала и приемная мать Криденса. Парень был абсолютно уверен, что именно из-за таких личностей все магическое сообщество было загнано в угол. Бенджамин говорил, что в семнадцатом веке произошла одна не очень приятная история с раскрытием всех волшебников в США. Криденсу уже не терпелось дойти до этой главы в учебнике истории — его любимой дисциплины. История давалась ему легко, в отличие от практической магии. Гилмор сотню раз предупреждал парня, что легче всего материал усваивается в раннем возрасте, но это не особо его успокаивало. Бэрбоун стыдился своих неудач в волшебстве. Он хотел предстать в лучшем свете перед человеком, который ему был очень дорог.
Еще одной значимой переменой стало измение тела Криденса. За последнее время он вытянулся вверх на восемь сантиметров и стал чуть-чуть шире в плечах. На лице парня начала расти щетина, и ему пришлось впервые в жизни побриться. По телу Криденса пробегали мурашки, когда он вспоминал этот процесс. Бэрбоун умудрился несколько раз порезаться, прежде чем к нему на помощь пришел Бенджамин. Маг аккуратно сел рядом с парнем и начал помогать; в его руках лезвие скользило легко и мягко, а спокойный и теплый глубокий голос объяснял, как и где нужно водить бритвой. Он старался донести до парня все тонкости этого дела, но Криденс прослушал большую часть этих советов, утопая в голосе и прикосновениях. Он хотел бы вцепиться в эти руки и никогда в жизни не отпускать. Молодой человек чувствовал приятные прикосновения на своей коже — они будоражили воображение.
Подростковый период с вечными всплесками гормонов в своё время каким-то образом прошел мимо парня. Похоже он, как и магия, дремал где-то глубоко внутри Криденса. Сейчас же вместе с ней появились и проблемы взросления — организм стал перестраиваться на новый лад. У парня быстро росли волосы на голове. Из прямых они стали волнистыми, а потом и вовсе завились. Бэрбоун очень стеснялся этой перемены в себе, считая, что кудряшки идут только девочкам, но по тёплому взгляду Бенджамина было видно, что ему нравится новый имидж Криденса. И парень стал упорно отращивать волосы. Каждый раз он убеждал себя, что делает это не для мага, а для себя. Но когда Гилмор садился рядом с ним и утыкался носом в отросшие кудри, парень просто таял. Он не мог ничего с собой поделать в такие моменты. Обскур внутри него довольно урчал, показывая свою благосклонность к Бенджамину. Криденс уже давно записал это существо в предатели — сейчас оно больше походило на влюбленного котёнка, чем на грозное оружие или монстра. Оно было явно не против начать отношения. Фантазия парня порой доставляла ему огромные неприятности — в каждом движении его соседа она подмечала сексуальные намеки. Криденс был на пределе. Каждую ночь ему снилось, что этот статный мужчина нежно и с огромной страстью берет его. В фантазиях они уже опробовали все поверхности в доме: стол, кровать, даже пол.
В реальности же Криденс не мог представить, как можно раздеться перед кем-то. Скинуть с себя одежду, оставшись абсолютно нагим. За такие мысли и желания Мэри Лу обычно избивала своих подопечных. Стоило им только заикнуться о плотских утехах, тут же появлялся ремень с тяжелой пряжкой. Криденс осматривал свое тело в уродливых шрамах, оставленных очень «заботливой» матерью — он был абсолютно уверен, что никому и никогда не захочется спать с ним. Парень однажды случайно подслушал разговор своей сестры с подругой, которая состояла в плохой компании. Та девушка никогда не нравилась Криденсу. Его сестра была воплощением чистоты и порядочности, в отличие подруги легкого поведения. В тот раз они обсуждали мужчин — хорошо, что Мэри Лу этого не слышала. Та девушка в подробностях расписывала сексуальные отношения между мужчиной и женщиной: рассказывала, какой размер члена лучше всего, какая фигура нравится ей больше, как происходят прелюдии. В тот раз Криденс узнал очень много новых слов и чуть не сгорел со стыда. После его сестра практически прекратила общение с той девушкой — похоже, ей тоже не очень понравилось такое подробное описание неприличных действий.
В тот день Криденс четко понял, что ни под один из означенных критериев он не подходит. Не слишком красивый, не обладающий большим достоинством — по мнению самого парня оно было совсем крохотным, — не богатый и совершенно не умеющий говорить с девушками. Это вгоняло парня в еще большее уныние. Но сейчас забрезжил огонек надежды, что Бенджамин сможет полюбить его душу. Криденс хватался за эту возможность, словно за спасательный круг. Именно она заставляла парня изредка улыбаться себе в зеркале, осматривая неказистую фигуру. Бэрбоуна интересовал один вопрос: какой же тип мужчин предпочитает маг? Может, маленьких и невинных, а может, грубоватых и дерзких, или, напротив, — более мужественных и брутальных? Единственным более-менее достоверным фактом оставалось то, что молодой волшебник предпочитал быть сверху — это парню рассказал в пьяном угаре один из друзей Гилмора.
Криденс перестал осматривать свое тело и осторожно взял белую рубашку со стула. Легким движением рук накинул ее на плечи. До знакомства с Бенджамином он застегивал все пуговицы до последней, но благодаря долгим уговорам мага, теперь оставлял самую верхнюю пуговку нетронутой. Поначалу парень чувствовал себя немного некомфортно — он считал, что другие люди не должны видеть ни сантиметра ниже шеи. Очередная установка его матери: та внушала своим детям, что это слишком вульгарно, и приличные люди не должны ходить в подобном виде. Криденс слушал ее с открытым ртом — в то время он ей безоговорочно верил. Но сейчас Бэрбоун всё же решился начать носить рубашку так — это был его маленький шажок к уверенности в себе.
Сейчас он чувствовал себя намного лучше и свободнее. Ему стало легче. Парень уже не так загонялся из-за всяких пустяков, не считал себя дефектным и неправильным. Он впервые увидел другой мир, который с радостью принял его в свои объятья. Сейчас Криденс был абсолютно свободен, его никто не держал на месте. Цепи, которыми его приковала приемная мать, постепенно спадали. Парень как будто смог расправить крылья — ему казалось, что он сейчас сможет оторваться от земли и полететь. Злобная Мэри Лу больше не приходила к нему во снах, мракоборец не занимал все его мысли. Последней проблемой оставалась лишь судьба сестер — их, скорее всего, удочерили другие люди. Модести была еще совсем ребенком. Бэрбоун не знал, что с ней могут сделать, но искренне надеялся, что та попала к хорошим людям и сможет нормально устроиться в жизни — по крайней мере, лучше, чем он. Криденс очень хотел, чтобы ее забрала волшебная семья. Тогда она пойдет в школу для магов, как все нормальные дети из таких семей, и перед ней будут открыты все двери в волшебном обществе. Она сможет найти работу, дом, семью и никогда не останется одна в этом мире. Криденс тихо выдохнул и застегнул брюки.
До его чуткого слуха донесся шум из коридора. Бэрбоун улыбнулся — в это время обычно возвращался Бенджамин. Криденсу было очень одиноко без мага. Парень вышел из комнаты неслышными неторопливыми шагами. Он привык к такой походке, ведь когда-то ему приходилось жить с Мэри Лу; лучше было эту женщину не тревожить.
В дверях действительно стоял волшебник. Он, как обычно, широко улыбался, глядя на Криденса. Тот в привычной манере потупил взор, о который раз смущаясь от такой добродушной улыбки. Бэрбоун еще не привык постоянно смотреть людям в глаза. Он немного побаивался своих эмоций относительно этого высокого и красивого мужчины. На его голову легла широкая рука и потрепала по волосам. По коже Криденса прошлись мурашки, а по всему телу растеклось приятное тепло; стало спокойно на душе. Обскур опять предательски заурчал внутри, но парень решил списать это на хорошее настроение монстра. Последние два месяца эта сущность редко проявляла свои плохие качества. Криденс поднял глаза и посмотрел на волшебника снизу вверх. Тот ласково улыбнулся и перестал портить прическу молодого человека.
Бенджамин стянул с себя легкую куртку и ботинки: от него веяло вечерней прохладой. Криденсу очень хотелось снова дотронуться до кожи мага и почувствовать ее мягкость, но он дико стеснялся, что тот может неправильно его понять, поэтому не стал этого делать. Он улыбался в пол, просто наслаждаясь тем, что такой человек находится рядом. Бенджамин излучал спокойствие и радость — от него никогда не исходило негативного веянья, не было зла, раздраженности или гнева, даже когда волшебник сильно уставал на работе. Казалось, этот человек не способен на такие чувства. Порой Криденс сомневался, что негативные чувства вообще входили в эмоциональный диапазон Гилмора. Он был исключительно позитивным человеком и заражал этими чувствами парня.
— Хочешь на концерт? — спросил у Криденса маг, — Сегодня в парке выступает магическая джазовая группа.
— Я никогда не был на концертах, — промямлил парень, смотря в пол, — Мне мать не разрешала.
— Но сейчас ее нет рядом с тобой, — пожал плечами Бенджамин, — Она ничего не сделает тебе, — волшебник взял его за подбородок и заставил посмотреть себе в глаза.
— Я... Я не знаю, — прошептал Криденс, — Она говорила, что такие мероприятия — это источник порока, — его язык не слушался, слова убегали из головы.
— Все будет хорошо, — мужчина вдруг прижал его к себе, — Ты сможешь приобщиться к культуре волшебников.
— Т-ты правда так считаешь? — Криденс начал заикаться от нахлынувших эмоций, — Обещаешь, что все будет хорошо?
— Все будет прекрасно, — усмехнулся Бенджамин, рассматривая растерянного парня, — Ничего плохого не произойдет.
— Ты так говорил и перед дракой в баре, — немного рассердился Бэрбоун, — А в итоге сам же подрался с пьяным человеком.
— Он довольно часто приходит в бар. И ни разу не было, чтобы этот мужчина не подрался с кем-нибудь, — ухмыльнулся Бенджамин, — Он к нам в больницу несколько раз попадал после таких загулов. А вообще он чиновник из мракоборческого отдела, и притом не слабый. Я первый, кто его смог уложить.
— Правда? — глаза Криденса округлились, — Он из местного отделения МАКУСА?
— Да, — подтвердил маг, — Но лучше не думай об этом. Собирайся на концерт, а то мы с тобой опоздаем.
Криденс лишь кивнул. Бенджамин отпустил его и ушел к себе в комнату. Парень еще секунд тридцать ощущал на себе тепло его объятий. Ему было безумно приятно и хорошо. Этот голос и запах дурманили голову — он готов был многое отдать, чтобы просто сидеть рядом и слушать наслаждаться ими. Бенджамин был образован и умен, он знал совершенно невероятные вещи о магии и жизни. Друзья в шутку звали его всезнайкой, но на такие высказывания волшебник лишь отшучивался и отмахивался — ему не нравилось такое прозвище. Криденс тоже считал Бенджамина очень умным, он сам старался походить на него.
Из своеобразного транса парня вывел шум воды — Гилмор пошел в душ после тяжелого рабочего дня. Криденс осмотрел себя и пришел к выводу, что ему уже не надо переодеваться — он выглядел вполне нормально: простая белая рубашка и брюки. Парень не знал, зачем все это надел, не знал, что они идут на концерт — похоже, это решение было принято Бенджамином по пути домой, — но какое-то внутреннее чутье подсказало Криденсу просто сделать это. Возможно, это была магия внутри него. Он немного улыбнулся, радуясь, словно ребенок, тому, что практически предсказал будущее — раньше такой трюк ему не удавался.
Парень услышал глухой стук двери, закрывшейся за Бенджамином. Мужчина уже успел переодеться, а Криденс все стоял на том же самом месте возле зеркала. Его щеки заалели. Он осторожно поднял неуверенный взгляд. На его друге была яркая рубашка с короткими рукавами, простые брюки и кожаные ботинки. Криденс закусил губу. Ему казалось, что буквально вся одежда шла этому магу — даже если он наденет мешок из под картошки, всё равно будет выглядеть лучше, чем его сосед. Маг подошел и крепко взял парня за руку; привычная улыбка не сходила с его губ. Бэрбоун послушно пошёл за ним к двери. Он абсолютно доверял этому человеку: даже если волшебник скажет выпрыгнуть из окна, Криденс безоговорочно сделает это. На плечи парня ложится куртка — на этот раз Бенджамин не позволил ему мерзнуть. Криденс мягко улыбнулся: о нем редко заботились. Это вызывало сильный трепет с юношеском сердце.
На улицах было шумно. Множество людей возвращались с работы, а группа афроамериканцев играла приятный джаз. Сейчас весь Чикаго сходил с ума от этого стиля в музыке: все старались попасть на концерты известных исполнителей, приезжие играли на саксофонах в парках, а кто-то исполнял эту музыку на пианино. Приятные звуки сводили с ума и Криденса — он полюбил этот стиль еще с первого похода в бар. Музыка уносила его в другую реальность, заставляя сердце биться чаще. Бенджамин быстро узнал об этой фанатичной любови своего друга к джазу и однажды принес домой граммофон; теперь у них в доме достаточно часто играли лёшкие джазовые мотивы. Музыка связывала между собой два разных мира — и люди, и волшебники одинаково сходили с ума по джазу. Примерно в 1910 году этот стиль снес головы всем в Америке, и вот уже больше пятнадцати лет не терял своей популярности.
Криденс порой останавливался около играющих чернокожих людей и слушал. Он боялся кидать им деньги, ведь у него в кармане лежала только волшебная мелочь. Долларов у него уже давно не было и в помине, а по этим трубачам невозможно было сказать, из какого они мира — обычного или волшебного. Их вообще ничего не выдавало. В некоторых банках специально для таких замаскированных певцов делали перевод из магловских денег в волшебные, но все это делалось тайно — еще одно из последствий закона Раппорт. Волшебники боялись расплачиваться своими деньгами, и многие из них специально покупали доллары. Но в этот раз Бенджамин не взял их с собой, тем более, он практически не представлял, как ими пользоваться. Так ошибалась практически вся волшебная диаспора. Потом истории про ошибки с магловскими банкнотами долго рассказывали друзьям и смеялись — это было практически местным анекдотом.
Бенджамин сжал руку Криденса, оттаскивая его от очередного музыканта. Они свернули в сторону небольшого, но красивого парка. Там не было ничего необычного, но парень уже привык не доверять своим глазам. Везде был маглоотвод. Волшебники хорошо умели шифроваться.
Когда они вошли в парк, сердце Бэрбоуна упало в пятки. Все в этом месте было необычайно прекрасно: парящие в воздухе фонарики, длинные столы с едой, высокие колонны, летающие подносы с шампанским; на большой белой сцене готовились к выступлению артисты. Криденс пришел от всего этого в полный экстаз. Он просто не знал, куда пойти в первую очередь.
К ним приближались двое лучших друзей Бенджамина — та парочка из бара. Теперь Криденс точно запомнил, как их зовут: смуглый парень — это Артур, а маленький и миловидный — Аврор. Эти имена идеально подходили парням. Артур всегда защищал своего младшего партнёра, заботился и всегда смотрел на него влюбленным щенячьим взглядом. Так же нежно отвечал крохотный в сравнении с ним Аврор. Он иногда брал еду своими тонкими пальчиками и клал в рот любимому. Криденс готов был растечься в розовую лужицу, когда их видел — это было просто невероятно мило. Бэрбоун завидовал этим двоим: они были соулмейтами и идеальной парой друг для друга. В их отношениях всегда царила абсолютная гармония, парни безгранично доверяли друг другу. Криденс хотел испытать такую же огромную любовь хотя бы раз в своей жизни. Он бросал смущённые взгляды на Бенджамина, изредка поправлявшего свои и без того прилизанные лаком волосы. Маг обменивался шутками с Артуром, улыбался Аврору. Он был счастлив и так; порой на Криденса накатывало чувство, что этому человеку хорошо и одному. Бэрбоун подошел к волшебнику и осторожно взял его за руку. Бенджамин ласково улыбнулся и поцеловал его в макушку, прижав к себе. Все сомнения Криденса практически сразу пропали. Ему было уютно и хорошо с этим человеком. Приятное тепло разливалось по телу, парень вслушивался в тихое пение птиц и стрекот кузнечиков, наслаждаясь этим моментом.
Музыканты уже приготовились начать выступлене. Зрители постепенно стекались к сцене — красиво одетых волшебников становилось все больше и больше. Они собрались со всего города только чтобы послушать эту прекрасную музыку.
Бенджамин потянул друга к танцполу. Он не обращал никакого внимания на вялые протесты парня, который совершенно не умел танцевать — это нисколько не смущало его партнера. Маг тихо прошептал Криденсу на ухо, что научит его прямо сейчас. Гилмор аккуратно положил две руки на талию парня, а тот в ответ — ему на плечи. Лампы практически перестали гореть. Весь парк мягко покрывал теплый приглушенный свет. На сцену вышли первые музыканты.
С первых аккордов мелодии и первых шагов танца Криденс понял, что пропал. Он бесповоротно влюбился в Бенджамина. Парень мог видеть только его мягкую и ласковую улыбку, ощущать прикосновения его тонких пальцев через рубашку. Ноги Криденса дрожали, сердце чеканило безумный ритм и хотело выпрыгнуть из груди; Бэрбоун покрылся липким потом. Весь его мир сейчас был сосредоточен лишь на этом танце. Парень просто сходил с ума. Эти чувства были для него впервые — он никогда раньше себе не мог представить, что такое любовь на самом деле, насколько прекрасно это чувство. Теперь Криденс точно был уверен, что может летать — у него за спиной словно выросли крылья. Парню хотелось рассказать всему миру об этом чувстве. Сейчас для него Бенджамин был идеален, он больше не видел в нем ни одного изъяна. Теперь Бэрбоун понимал двоих друзей мага: именно это чувство заставляло их постоянно быть вместе, касаться руками, безгранично доверять и заботиться друг о друге каждую секунду. Даже секс с Бенджамином теперь не казался парню таким порочным — это было каким-то таинством для него.
Криденс сам не заметил, как прижался к широкой груди мужчины. Он вдыхал пряный запах и был уверен на все сто, даже на двести процентов, что Бенджамин его соулмейт. Действительно, любимый цвет Бэрбоуна — это цвет неба. Теперь он понял, что никогда больше не будет один.