Новая история

      — Это началось тридцать лет назад… Мне тогда было пять и на свет появился мой младший брат, он был полой копией отца — такой же темненький, с карими глазами. Семья была рада: врачи говорили маме, что родить второй раз у нее не получится, но она смогла. Отец не мог нарадоваться, в доме повсюду были игрушки. К сожалению, братик был очень слабым и когда ему было полтора года он серьезно заболел — болел долго, тяжело, почти месяц. А после, умер в бреду и огне, просто сгорел от высокой температуры.       В гостиной воцарилась тишина: даже тихие голоса со второго этажа не долетали до сидевших возле камина. Тетя Петунья была очень бледной, глаза ее были полны печали, но она все же продолжила:       — Я тогда уже понимала, что братик, которого так любили мама и папа, не проснется. Родители долго горевали, мама все больше старела, она почти не ела и чахла на глазах. Тогда отец решился на отчаянный шаг: удочерить или же усыновить чужого ребенка — лишь бы мама снова начала жить и спустя год в нашей семье появилась девочка. Твоя мама, Гарри, моя младшая сестренка Лили. Хоть она и не была мне родной, всегда старалась быть рядом, повторяла за мной все, что я делала по дому, пусть и не всегда могла сделать это правильно из-за возраста.       Тетя засмеялась, лёгкая полуулыбка приподняла уголки губ. Она открыла альбом, показывая детское фото. На нем была сама тетя и моя мама: они держались за руки и улыбались так широко и искренне, что я даже сначала не поверил увиденному.       — Мама и папа были безмерно рады тому, что у них было две дочери, но с каждым годом Лили становилась все чуднее, она могла делать, то что обычному человеку не под силу. Под ее руками расцветали, загорались свечи — это было страшно и в тоже время удивительно. Мама опасалась, что Лили, если кто-то увидит ее фокусы, затравят как урода. Отец старался всеми силами спрятать от лишних глаз наш дом, а я следила, чтобы она не вытворяла странностей на улице — правда, выходило у меня это из рук вон плохо. А после я начала завидовать.       Петунья сжала губы в узкую полоску, ей было тяжело вспоминать прошлое. Мы с Эми, переглянувшись, кивнули друг другу: она подошла к тете и слегка обняла ее. Похоже это подействовало — та слегка расслабилась и снова продолжила:       — Когда Лили исполнилось одиннадцать, к нам пришло такое же письмо, что сегодня Джес: там говорилось, что она волшебница и будет обучаться в волшебной школе, где такой как мне не место. Лили была самым светлым в моей жизни лучиком, она всегда была рядом, даже когда я на нее злилась и кричала. Когда мне было трудно, несмотря на наши ссоры, она меня утешала и подбадривала — я не могла потерять ее вот так, из-за каких-то там чудачеств странно одетых людей. Рожденная маглом, обычным не обладающим магией человеком, я не хотела, чтобы сестра отдалилась от меня, но с каждым годом различие между нами становилось все ощутимее. За летом следовало лето — она рассказывала все больше о каких-то жаброслях и огневиках, и еще море всякого, связанного с тем, чуждым миром, а я так и оставалась заурядной ученицей старшей школы.       Тетя сжала многострадальный альбом руками, отчего он слегка помялся. Хотя ему это уж точно не повредит сильнее чем уже есть — судя по состоянию его часто листали.       — А потом она познакомилась с твоим отцом, Гарри, — этот Поттер! — слова были полны яда; тетя брезгливо поморщилась. — Он не был достоин твоей мамы: Лили была слишком доброй, верившей во все блага светлого мира и волшебства, а твой полоумный папашка, втянул ее в какую-то там их магическую войну. Даже ее благоверный, лучший с малых лет друг, Северус предал ее и ушел на другую, темную сторону.       Тетя пролистала пару страниц и указала на фото, где стояли моя мама и профессор Снейп. Такие молодые.       — Твоя мама, Гарри, появилась на пороге нашего дома, когда я только узнала, что беременна Дадли и Джес; она со слезами на глазах просила забыть о ней, и не говорить никому в нашем городке, что у меня есть сестра, и как ее зовут. Сказала, чтобы я опасалась людей в черных мантиях, а своего друга Северуса, сказала опасаться больше всех, и если я увижу его бежать как можно быстрее; она была на грани истерики, Гарри, и я не могла отпустить ее просто так, хоть я и злилась на нее и весь ваш мир магии. Лили, была моей любимой сестрой, она всего боялась и всегда была настороже — я впустила ее и напоила чаем. Сказала ей, что жду двойню, чтобы порадовать ее, а она в ответ, что ждет малыша: разница в сроках была мизерной, и я надеялась, что все наладится с вашим рождением, но не наладилось.       Тетя достала желтый конверт и показала мое годовалое фото. Когда-то давно, словно в прошлой жизни — хотя, почему словно, кого я пытаюсь обмануть? — я видел его в альбоме, что дал мне Хагрид.       — Когда тебе, Гарри, исполнился год, Лили прислала письмо и амулеты, прося не вспоминать ее больше, опасаться всех о ком она говорила, и держаться подальше от директора волшебной школы. Почему она написала именно это я до сих пор не могу понять: она все время так расхваливала директора, все время, что училась там — да даже детям своим о ней мне нельзя было говорить. А через пару месяцев нам подбросили тебя, в колыбели, с письмом о том, чтобы мы позаботились о тебе, и что моя сестра мертва.       Все это время, не замечая слез, что катились по ее щекам, тетя рассказывала мне то, во что я так и не мог поверить. Оказывается, моя мама и тетя были дружны, даже после их свадьбы с отцом, просто держали это в тайне по маминой просьбе, а сама она не доверяла даже директору — и, как выяснилось, правильно делала. Но причины этого? И почему тетя не рассказала мне всего тогда, в семнадцать? Возможно за все то время тетя просто забыла обо всем, старательно подавляя любые воспоминания, поглощенная гневом и обидой. А сейчас, по воле кого-то свыше, в ее семье, снова появилась волшебница — единственная дочь, и в тете проснулась мать, старающаяся не допустить ошибок прошлого, ведь Дадли может повторить судьбу тети Петуньи.       — А настоящие родители моей мамы?       Тетя подняла на меня заплаканные глаза, и вытерев их рукой, перевела взгляд на камин.       — Я пыталась узнать о них сразу после смерти твоей мамы, в надежде найти тебе других опекунов. В то время у нас было трудно с деньгами: мы и сами едва сводили концы с концами, и содержать троих детей погодок было очень тяжело. Единственное, что мне удалось обнаружить это запись о том, что Лили перевели из другого детского дома, который сгорел при странных обстоятельствах; все документы и записи были уничтожены огнем, а восстановить их не было возможности.       Тетя покачала головой и тут же вскинулась. Порывшись в альбоме достала карточку с интересным символом. Эми уставилась на нее удивленным и даже напуганным взглядом.       — Это Лили всегда носила собой, она говорила, что она у нее с самого рождения, а в школу она ее не брала, потому что боится потерять. После всей той неразберихи она ее оставила в доме мамы — так она досталось мне.       Передав мне в руки карточку, тетя закрыла альбом и тут же повернулась к Эми.       — Джеси, сова наверняка уже улетела. Мы отправим ответ позже, в день рождения Гарри, с совой, которая принесет письмо уже ему. Тогда и направимся все вместе покупать вам учебники, я примерно помню где их покупала мама с Лили, мне как-то раз удалось оказаться на той аллее.       Эми кивнула. Тетя улыбнулась и, поднявшись, направилась на кухню, мыть посуду; я поспешил за ней, чтобы помочь. Тетя лишь кинула на меня удивленный взгляд и молча подала фартук, начиная убирать со стола оставшиеся бекон и тосты.

***

      — Гарри.       Дверь каморки отворилась, а в темноте опустившейся на дом, я разглядел силуэт Эми. Она, чуть изловчившись, зашла, прикрывая за собой дверь, чтобы в случае чего нас не заметили родные.       — Наконец-то все уснули. Твоя тетя напоминает мне мою матушку, когда я в очередной раз приходила из казарм в Аврорате с синяками, — также старается обложить подушками, чтобы лишний раз не поранилась, — Эмили, стукнувшись об низкий потолок, зашипела.       — Осторожнее, тут мало места.       Включив небольшой фонарик, мы расположились на моей кровати.       — Давай начну я, я тут судя по всему дольше тебя, — Эмили тяжело вздохнула. — Сказать честно, я сначала подумала, что сама магия смеется надо мной: помню, как в меня летела «Авада», и как в мгновение все исчезло. Уже в следующий миг я услышала девичий писк, крик — ультразвук? — что-то на подобие: «Она не дышит!». Надо мной, открывшей глаза, стояло трое девчушек, десяти-одиннадцати лет отроду, и все, как одна в этих стремных платьишках в горошек.       На этом жутком моменте она, не удержавшись, вздрогнула всем телом.       — В тот момент меня оглушили воспоминания лавиной, снося все на своем пути. Признаюсь, я даже испугалась: на моей практике это не первый подобный случай — все же нас учили ставить щиты против легилиментов, но в этот раз я просто не сумела защититься, — как-то обреченно, словно ослабши произнесла она и вдруг гневно зашипела. — Я впервые со времен обучения у деда, почувствовала себя такой униженной и слабой! Это ж надо представить: чистокровная волшебница-аврор, из семьи, поколениями служащей в Аврорате, вдруг оказалась маглом, маленькой девочкой. Девочка была такой тихой и скромной, что ее даже учителя не особо-то замечали, а девушки постарше, конечно, издевались. Нет, она не терпела, отпор давала и весьма профессионально — удар в челюсть поставлен знатно, — но за это ее и наказывали. После очередного наказания она решила, что докажет все, что может многое — вот дура — и поплыла на середину озера… не доплыла.       …Эмили Розе, или как ее звали мы с Флинтом — Эми, была и правда чистокровной волшебницей, причем линия ее рода велась еще со времен основателей. Она была не совсем англичанкой. Ее дед, Сильвано Розе, был испанским магом, выходцем из чистокровной семьи. Перебравшись в Англию, подальше от навязанной невесты из рода Перес, он женился на чистокровной дочери рода Поттер, а его сын, Тодеус Розе, родившийся в Англии, но воспитывающийся по традициям испанской семьи, женился на очень слабой магически дочери семьи Пруэтт — старшей сестре Молли Пруэтт.       О Саре Пруэтт, в магическом мире старались не говорить: почти сквиб она была не то, что бы позором, но и не гордостью семьи. Поэтому, когда ее забрал в семью отец Эмили, Пруэтты выдохнули с облегчением. Несмотря на то, что магически Сара была слаба, ее дочь Эмили унаследовала сильный дар и магию, пойдя по стопам отца, что служил в Аврорате при британском Министерстве Магии. Образование Эмили получала двойное: сначала в родовом доме в Испании, где училась до десяти лет, а после — в стенах казарм аврорской школы. Эми знала гораздо больше, чем преподавали в Хогвартсе, и поэтому именно она стала нашим оплотом по стратегии, и, конечно, по заковыристым проклятьям и заклинаниям…       — Да даже не это самое страшное! Место, где я очнулась, просто кишило напыщенными курицами, что чопорно и манерно, даже не зная толком всех правил этикета, распускают хвосты перед друг другом! Мерлин Великий! Я мечтала всех их приложить «Инкарцио»! А лучше «Круцио»! Да я, выросшая в семье чистокровных авроров, о правилах этикета знаю больше чем все они вместе взятые! А эти дурацкие уроки вязания и шитья крестиком? — хватаясь за волосы, она как-то удрученно, почти обреченно проговорила. — Этот месяц был адом, даже в школе при Аврорате было не так тяжело. Я так мечтала оказаться подальше от этого места!       Она ненадолго замолчала, переводя дух. Наконец, подняв взгляд на меня, Джес устало вздохнула и, уже заметно успокоившись, продолжила.       — Хорошо, что в памяти, которая досталась мне с этим телом, были обрывки о ее семье. Тебя я там почти не видела, и, сказать честно, удивилась, когда обнаружила вдруг на кухне. В той, другой жизни, ты практически не рассказывал о своем прошлом, да и я как-то не интересовалась: все же война это не то место, где стоит предаваться воспоминаниям. Раз в две недели приезжали родители: вот там-то я в первый раз и встретила твою тетю, мою маму. Я сначала перепугалась, когда на меня, как танкер сквозь льды, почти что выбежал «папа», — сделав пальцами в воздухе кавычки, Эми улыбнулась. — Чуть было душу не отдала. А когда меня назвали таким милейшим именем — Джесичка, я чуть там же не разревелась от отчаяния, думая в какую жопу я попала, и какие высшие силы мне матерно благодарить, и в какой степени, двух или трехэтажной. Но, кажется, что все же магия не сделала ошибки, отправив меня в это тело.       Я лишь на это улыбнулся: Эми не растеряла свой боевой дух. Как никак, она опытный аврор, да и старше меня на двенадцать лет.       — Кстати, — Эми нахмурилась. — Помнишь карточку, что показала нам моя мама, та что принадлежала Лили?       Я кивнул: меня тоже немного она волновала — что-то в этой картинке было знакомым.       — Ты знаешь о чистокровной семье Мракс?       Меня аж передернуло. Конечно, я знал о них. Последний представитель этого славного семейства пытался меня убить бесчетное количество раз.       — Судя по лицу знаешь — ну как его не знать? Последним их потомком, был сам Волан-де-Морт,ну, тот хмырь с лицом без носа.Эти Мракс — чистокровный и очень жалкий род, если честно — у них иногда случались браки между родным братом и сестрой. Мать Тома Рэддла, тоже должна была выйти за своего брата, но сбежала и, как показывает история, зря! — Эми, нахмурившись, сжала губы в тонкую полоску. — На той карточке был изображен герб семьи Мракс, а такие вещи просто так к чужим не попадают. Мой прадед, Гоито Розе, говорил, что в семье Мракс родился как-то раз сквиб — об этом по Англии не сильно-то и шептались. Семья была бедной и редко заключала браки с другими чистокровными семьями: все чаще у них были междуродственные браки.       Я тут же подобрался: если по судить по старым архивам, что я успел почитать в министерстве, когда там спешно начали спасаться с континента все представители власти, сквибов не особо-то отслеживали. Только в последние пару лет Перси, брат Рона, начал активно пропагандировать их нужность, ведь некоторые маглорожденные оказывались внуками или правнуками сквибов чистокровных семей.       — А у кого родился сквиб? Возможно он еще жив и мы с можем узнать об этой карточке чуть больше.       Эми, задумавшись на пару мгновений, покачала головой:       — Сквиб родился у Корвина Мракса, прадеда Тома Реддла, боюсь, что его уже в живых нет. А насчет его сына судить не возьмусь — я даже знать не знаю имени этого сквиба, да и велика вероятность, что тот сменил и фамилию и имя, когда попал к маглам. Велика вероятность, что он вырос в приюте, как и твоя мама, а тут, как говорится — ищи свищи ветра в поле. Спросить у прадеда я уже не смогу — я ведь теперь не дочь семьи Розе, я дочь Вернона и Петуньи Дурсль.       Ситуация выглядела запутанней чем раньше. Из всего этого выходило, что мама несмотря на мои прошлые познания была не родной Эвансам. Об этом даже Дамблдор, похоже, не знал. Или знал и использовал это против Волан-де-Морта.       — Эми, поправь если я не прав. Живя на Гриммо, я вычитал в одной книге интересный факт: если маг, ведущий род от двух родных братьев одной семьи, но являющийся потомком побочной ветви, пытается убить наследника рода, который не достиг возраста наследования и возможности защитить себя, ему же прилетает магический откат?       Эми задумчиво затеребила прядь волос.       Я все чаще после смерти Тома задумывался об этом, ведь после всплывших фактов, и кое-какой родственности, меня посетили смутные сомнения.       — Я поняла к чему ты клонишь и, сказать честно, мой отец всегда говорил, что лорд сошел с ума. А хотя раньше… — Эми пожала плечами. — А что там раньше было он так и не говорил, да и все знали, что Поттеры старинный род, чистокровный. И, хотя твой папа женился на маглорожденной, если бы ты выбрал себе в жены или супруги чистокровного, твои дети снова бы приняли статус чистокровных в первом поколении. А это не такой уж и повод грохнуть целое семейство с единственным наследником. Да и то, что Мракс происходят из побочной ветви Певереллов, говорит о многом: он бы не смог никак избежать отката магией после твой смерти, ведь ты — наследник главной ветви Певереллов, последний из них. Тут, как говорится в книге рода: «младший поднявший руку на старшего, должен пасть», — смерть и все тут.       Она ненадолго замолчала и вновь пожала плечами, насупившись, горькая складка между бровей стала четче. Я тоже молчал, не мешая ее мыслям и через какое-то время Эми снова продолжила.       — Даже если он бы напал сначала на тебя, то его ждал магический откат. А так, он сначала напал на Лили и если предположить, что она каким-то неведомым образом была его троюродной сестрой, то тут магия могла дать двойной откат. Поднимать палочку на свою семью, — она покачала головой.       Да, я тоже слышал о подобном. Маги, убившие своих родных, тоже погибали от магических болезней и откатов — причем мучительно и медленно. Но по сути он нарушил сразу два магических закона, вот поэтому и обратился пеплом.       — Это все мутная история, Гарри, а времени на разбор у нас совсем мало.       Да, тут я с ней был согласен. — Через пару дней начнут приходить письма. Надо будет с совой отправить сразу два письма мое и твое, и ждать когда к тебе пришлют профессора который сопроводит тебя в Косой. Наверняка, это будет МакГонагалл — она всегда отвечает за маглорожденных учеников.       А вот тут непонятно: в прошлый раз письмо принес Хагрид и при нем был ключ от хранилища. Без ключа у меня ни гроша в кармане, надеюсь, в Хогвартсе не забудут про этот момент.       — Ладно, пора закругляться, завтра обговорим все более детально, главное организованно и продуманно расписать действия хотя бы на первое полугодие, ведь ты помнишь свои учебные годы лучше, я вообще в Хогвартсе никогда не была, кроме того раза когда Авроры обеспечивали безопасность, во вновь заработавшей школе, — Эми уже кажется начала строить стратегические планы, хотя судя по всему тело ребенка давало о себе знать, потому что зевать она начала так же как и я.

***

      — Гарри, вставай, помоги приготовить завтрак!       Открывая глаза и потягиваясь, я осмотрел свою каморку — сегодня та выглядела не в пример чище. Тетя Петунья за последнюю неделю сильно переменилась и вслед за ней переменился заведённый в доме уклад. Теперь дела по дому делают все, включая Дадли, которому это, ой как не нравится. Он даже пару раз устраивал концерты. Джес тут же взялась за него, намекнув, что пора бы ему становиться мужчиной, как и дядя Вернон — во, смотри какой он отличный муж и отец, и руками работать может, и голова варит, а это потому что он много трудится. Видимо, она все же сумела достучаться: Дадли с завидным рвением ринулся во всем помогать отцу.        В связи с этим, я теперь помогаю, в основном, на кухне, а Джес вытирает пыль, пылесосит и часто готовит с тетей ужин. Совсем недавно тетя купила мне новое постельное белье и пижаму темно-зеленых тонов — под цвет глаз.       Переодевшись, я направился на кухню, где уже были Джес и тетя. Эми решила, что теперь от ее прошлого имени толку нет, ведь она теперь другая, а, то, родное имя можно использовать в качестве конспирации. Теперь она без заминки откликалась на «Джес».       Когда я вошёл, Джес как раз закончила расставлять тарелки и разливала сок по стаканам.       — Доброе утро!       Когда вся семья, собралась на завтрак, а мне даже выделили, под бубнеж дяди, тарелку с тостами и соком, мы заговорчески переглянулись с Джес и приготовились ждать. Вскоре должны были прийти письма и мы были готовы к этому: тетя уже написала согласие для Джес, а форма, купленная Дадли, которой он успел нам уже похвастаться, висела в его шкафу. Краснея и запинаясь — это Дадли-то! — он попросил нас писать ему из нашей супер закрытой и классной школы фокусов! Мы заверили его, что будем присылать ему письма сюда, домой, а тетя и дядя будут их передавать ему в школу. Что-то подсказывает мне, что сова в школе для мальчиков, принесшая письмо — это будет как-то слишком.       — Гарри, сходи за почтой, с утра должны были прислать новые каталоги, — тетя, попивая кофе, смотрела на Дадли и Джес, которые начали шуточный бой за последний тост.       — Решила, дорогая, все же заказать тот набор? — дядя тут же оторвался от газеты.       — Мы с Джеси подумали, что стоит и мне заняться делом. Недавно мы видели как в Лондоне женщина продавала свои изделия, а они у нее, поверь моему вкусу, они были убогими. И чем я хуже? Я прекрасно шью и вяжу, а какие платья я делала для моей крошки Джеси, и рубашечки Дадлика?       Недавно Джес предложила тете неплохой способ пополнить семейный бюджет — а то с нынешней ситуацией денег будет уходить в разы больше. Все же нужно подготовить к учебе в элитной школе, за которую отдают круглую сумму дядя и тетя, Дадли. Да еще и Джес — с тратами на учебники, мантии и еще море всего. Тетя пышет энтузиазмом: нельзя позволить своей девочке, выглядеть среди «странных» магов хуже или — не дай Бог! — как простушка или оборванка. Тетя оказалась мастерицей с золотыми руками: шить, вязать спицами и крючком, вышивать и кроить, она могла чуть ли не с завязанными глазами. Конечно, ее навыки были чуть поржавевшими, но тетя загорелась идеей и начала восстанавливать их, первым делом достав старую швейную машинку.       — Тетя!       Я подошел и показал письмо, найденное на пороге. Она прикрыла глаза и как-то выдохнула, чуть опустив плечи. Дядя спрятался за газетой поведя усами, и что-то пробурчав под нос. Дадли счастливо жевал тост, который все же выиграл у Джес, а сама она с легкой улыбкой смотрела на меня, кивая мне головой.       Начинается первая часть нашего плана.