Новый мир.

       Уайт открывает глаза и пытается встать. На четвереньки встать очень легко, но дальше процесс застревает. Один раз она даже не понимает, что не так. Руки просто не хотят отрываться больше чем на пару секунд. Во второй раз толчок дал больше результатов, но подвела спина, застывшая словно приклеенная к железному пруту. На третий раз её занесло на бок и падение больно отдалось в рёбрах.       Но так ведь не должно быть, верно? Удариться она должна была плечом и… Тут так холодно, ужасно просто. Ещё и волосы в лицо лезут.       Женщина фыркнула и попыталась убрать их, но руки тормозят на середине пути.        Беловолосая упрямо не может понять, что не так с её телом, пока её не тянет почистить себе плечо с помощью языка.       Уайт так и застывает с шерстью во рту, нервно ударяя по снежному настилу хвостом.       Серый язык медленно прячется за зубами, и большая кошка неуклюже опускается на живот, редко моргая.       Высшая впервые чувствует это режущее ощущение где-то под лопатками. Импульс проходит от затылка к кончику хвоста, заставляя мышцы разогреться в дрожи.       Сломалась. Она сломалась. Величайшая и сильнейшая из своего рода сломалась, причём не в какой-то легендарной битве или катастрофе, а просто так. От того, что более низшие не доглядели. Так глупо и бессмысленно. Хочется проронить пару слёз, но глаза способны лишь покрыться отвратительной липкой плёнкой, что только злит.       Наконец она поднимается и решает хотя бы понять место своего пробуждения.       Хорошо ощущается каждый волосок, вставший дыбом от мороза. Это унизительно. Наверняка со стороны это выглядит как пушистый помпон на лапках. Отвратительно.       Однако эта походка ей нравится: с таким образом расставленными конечностями даже сгорбленная спина не испортит грации. Да, глуповатый пуфик, но зато такой элегантный.        Зверь осматривает местность. Упала она сюда вместе с куском станции, прямо вместе с частью коридора.        Совсем непонятно, сколько же она пробыла без сознания, но пробудилась она далеко не первой. Вокруг полно беспорядочных следов разных форм и размеров, а в морозном воздухе ещё висят запахи остальных. Вот недельной давности запах Авантюрина, неспешно прошедшего здесь на теперь длинных и тонких ногах с крохотными твёрдыми копытцами.       Две недели назад прошла группа Аметистов, прокладывая целую дорогу огромными корпусами.        Хризолиты и Изумруды теперь тоже предпочитают стайное поведение, явно переживая из-за своих крохотных размеров.        Узнаётся запах нескольких Жемчугов. Не похоже, что они были тут в одно время. При этом у каждой уникальные следы, а значит и строение. По крайней мере ног точно.        Уайт слегка гордится тем, что её следы тоже уникальны. Причём совершенно. Даже у некоторых разных видов схожи следы, но таких же, как у неё, она не нашла. Как этих земных существ называют? Ах, да. Кошки.        Алмаз остался единственным в своём роде, и это заставило бы его улыбнуться, если бы строение рта позволяло.        Прогулка продолжается уже с большей присущей Высшей уверенностью.        Неспешный шаг позволяет сохранять величественный вид и силы для внезапной опасности. Тревожит только мрак в голове. Если уйти в мысли, то всё вокруг утопает в чернилах пустоты.        Тьма Ей никогда не нравилась, а теперь в ней она видит и наглую ухмылку, что, казалось бы, уже истлела в слепящем свете где-то на задворках памяти.        Из липкой неприятной трясины вытаскивает непонятный скулёж.        Большая голова поворачивается в сторону звука, и зверь ускоряет шаг, подгоняемый любопытством.        Пара минут - и серым глазам предстаёт забавная картина. Синеватое существо тощей фигуры и с длинным хвостом прыгает вокруг куска зала станции. Приступ нытья, подрагивание всего тела, резкие движения большими ушами, несколько прыжков с одинаковым финалом удара об ледяной наст и очередные завывания.        Белый Алмаз тянет запах и узнаёт в отчаянном зверьке Жемчуг.        Любопытство толкает вперёд, и большой кот плавно выходит на поляну, снова поджимая лапы от ещё более леденящего открытого пространства.        Лиса заливается булькающим плачем и снова пытается пробить лёд, пока лев не подходит достаточно близко, чтобы наконец обратить внимание на свою персону. — Помогите, пожалуйста, помогите, помогите, помогите!  — В очередной раз хнычет фигурка, извиваясь у больших лап. — Она замерзает, умоляю, умоляю, умоляю. — Кто ты? — Помогите, помогите, помогите! — Я спрашиваю твоё имя. — Она, помогите, замерзает, помогите, быстрей, помогите! — Ты других слов не помнишь?        Собеседница опять заливается гогочущим скулением. Уайт морщит нос и уже хочет уйти, но всё же решает посмотреть на то, что пытается откопать бывшая слуга.        Пара шагов вперёд, вытянуть шею, почти вплотную прижимаясь носом к льду.        Ничего особенного, только больше обломков, застывших в подобии мутного стекла. Серые глаза щурятся, сжимая зрачок до состояния иголки.        Сердце замирает и проваливается в грудной клетке, а весь воздух выходит одним выдохом.        Онемевшая рука с обгоревшим рукавом, залитая стеклом, протянута в молебном жесте куда-то вверх, рукав уходит в холодную тьму, и только слабый голубой свет мигает в её глубине.        Лев рычит, напрягает тело, изгибает спину и мощным рывком ударяется лбом в землю.        Боль со звоном разбегается по граням, ударяет где-то по затылку и, наконец, горячей волной доходит до лап.        Тёмные когти вырываются, пользуясь этим толчком, и начинают беспорядочно скользить по гладкой витрине глыбы.        Летаргический сон мог уберечь пленницу от последствий вспышки и холода, но вот теперь ресурсы восполнять не получится, тем более в истощающей темноте.        Атон сам заходится хриплым плачем, безрезультатно борясь с холодным хрусталём.        Наконец Уайт оглушительно кричит в порыве горькой злости. В ответ на зов свет горит ярче и постояннее, а из глуши на разные голоса отзываются все, кто вообще имеет голос.        Яростный жар затапливает голову, и кошка срывается куда-то в сторону, а новые облики слуг стекаются по её следу.        Лиса нерешительно скулит, смотря то на обломки, то вслед большому хищнику, и всё же прижимается ко льду, надеясь хотя бы растопить его.        Рвать и метать. Вот что хочет Высшая.        Уничтожать, уничтожать, уничтожать! Крики срываются с губ солдат, кипит под ногами твердь, и свистит в ушах песня выстрелов.        Пошёл снег, заскрипела тяжёлая техника, и сильнее застучало в груди.        Очередная цель золотом блестит в тумане гнева. Прыжок, очередной крик откуда-то со стороны. Когти уже почти встречаются с униформой, но сталь врезается в лапу быстрее, вызывая только недовольное рычание и злобный взгляд в сторону противника. — Уайт?..        Картина возвращается к фокусу, и лев видит испуганные золотые глаза, уже готовые застелиться слезами. — Еллоу…        Внезапно расширяется и обзор, открывая всю ситуацию кровавого водоворота битвы.        И всё это сделала она? Она же чуть…        Уайт делает шаг назад и убегает так же быстро, как она успела появиться здесь.