Новый мир.

      Грэй крутится у зеркала, подбирая себе новый внешний вид. Конечно, носить хитон удобно для работы, нет скованности движений, но он какой-то… Слишком открытый. Серый Алмаз чувствует любую перемену температуры и это мешает сосредоточиться. Может попробовать рубаху с длинным рукавом и брюки-клёш? — Мьех…       Да, слишком воздушно. Может смокинг и брюки? — Ужас какой-то…       Тощее тело совсем не смотрится в столь тесной одежде и напоминает скелет. Действительно, та ещё жуть. — Хм… А что если…        Наконец она находит свой вариант. Рубашка с коротким рукавом и брюки на подтяжках. Теперь надо что-то сделать с торчащими вверх волосами. Конечно сходство с Высшей в этом вопросе приятно, но Рэд портит всё, сравнивая младшую с… Как там называлось это животное? Ежом? Грэй вздыхает и, взяв расчёску начинает борьбу с прической. Это затягивается на час, но вот локоны смотрят вниз и их можно забрать в хвост. Однако, стоит опустить руки и пуф. Волосы снова поднимаются колючками, чудом не разрывая резинку. Младшая сдаётся и утешает себя тем, что это хотя бы выглядит уникально.       Еллоу не радует такая большая трата времени на ерунду, так что седая девушка получает вместо приветствия тихое ворчание о том, что не стоит вместо работы модничать. Грэй немного грустнеет от такого, но ничего не говорит, только нерешительно подняв палец и тут же согнув его под раздражённой искрой золотых глаз.       Наконец учитель уходит и замена Уайт возвращается к своей работе. Серый Алмаз пытается работать, но никак не может понять, чем так плоха маленькая забота о себе. Рэд ведь тоже не всегда носила эту легкую броню и тоже предпочла её, а не античную тунику. Жёлтый Алмаз была тогда не против. Если сравнивать с Еллоу и её настоящими доспехами, Рэд не защищена совсем. Бордовые шаровары, чёрные сапоги по колено, тёмно-красная кофта. Поверх этого тёмно-коричнивые слегка заострённые наплечники и плотная кожаная кираса, низ которой свисает до середины бедра. Под конец всего марафета рыжая всегда осторожно и бережно завязывает широкий ярко-алый пояс. Спят они в одной комнате у противоположных стен, и младшая выучила порядок действий сестры наизусть. Каждое утро старшая закутывает себя в этот многослойный наряд, а Грэй нельзя подобрать что-то сложнее оборачивания себя тканью? Это несправедливо.       Жёсткий пепельный локон всё же выскочил из объятий резинки и неприятно кольнул хозяйку в бровь. Та выходит из размышлений и, ворчливо убрав волосы обратно, возвращается к работе.       Еллоу же проходит по дворцу, выходит на крыльцо и с него уходит на улицу, ведущую к космопорту. Нужно отправлятся на Йотун для личного осмотра отвоёванной территории. По пути же она останавливается на Центурионе. Попытки вызвать к себе Рэд не заканчиваются успехом, однако подтверждается факт полного сожжения одного города, местного дворца и повреждения другого города.       Воительница хмурится, рассматривая уцелевушую стену. Блю на фреске стоит опустив голову и руки, словно бы протягивая их к смотрящему за помощью. Чёрная копоть покрыла половину её лица, потрескались ноги и выгорела левая рука. Правая же чуть осыпалась, словно покрытая ожогом. Больше всего расстроила старшую большая трещина на груди, почти полностью закрывшая собой камень. — Эй! Висмут! — Да, Мой Алмаз? — Перенесите это в моё хранилище на Аполлоне. Ясно? — Да, Ваше Величество. — И осторожнее с ней, укрепите, прежде, чем переносить. Мне нужна фреска, а не щебёнка. — Как прикажете…        Убедившись в удачности погрузки и отправки, Еллоу вздыхает и продолжает свой путь в снежную систему.        Рэд проводит взглядом след от её корабля из своего временного лагеря. Рыжая не хочет сейчас говорить со старшей и тратить нервы на споры и ссоры. Выговоры насчёт радикальности первичных мер только будут отвлекать от намеченного курса. К тому же результаты проекта должны быть сюрпризом для Еллоу, чтобы произвести более яркое впечатление.       В это время среди снегов слышится хруст двух пар ног.       Табаки с непривычки идёт в развалку, до этого ни разу не носив тёплых штанов. В его руках лежит двухзарядное плазменное ружьё, а на голове ушанка, с застёгнутыми под подбородком «ушами».       Пинк идёт перед ним в чуть более лёгком варианте и с двумя пистолетами за поясом. Девочка всматривается в свежие звериные следы на снегу. — Да где же она? — А с чего ты вообще взяла, что Уайт здесь? Может, нам стоит вернуться и подождать её там? — Недавно была метель, а тут чёткие следы, ведущие от нашего убежища. Значит, они свежие. Не больше часа им. — А это точно её следы? — Точно. Они у неё уникальные.       Словно по сигналу белая кошка высовывается из плотно сплетшихся низких ветвей и отряхается от хвоинок.       Пинк невольно посмеивается, наблюдая за тем, как радостно эта громадина семенит к ней и подставляет гриву под руки. — И куда ты ушла? Не проще ли было нас дождаться, а?       Уайт фырчит и кивает в сторону ветвей, из которых она только что вылезла. Розовый Алмаз удивляется и осторожно идёт к ним, робко отодвигая руками со своего пути.       За колючим занавесом её ждал снегоход. Самый настоящий, ещё и с функцией перехода на колёса. Пусть и замызганный, но такой транспорт очень ценен.        Табаки фыркает, вставая слева от льва: — Вот же… Тратила время, искала… Украла ведь сто процентов. Неужели нельзя было на себе… — Он опускает руку на звериную спину и тут же отпрыгивает, оглушённый болезненным рыком. — Воу! Ладно-ладно… Нет, так нет… Надо же… Не трогай её. Какие мы важные.       Пинк же слышит в этом совсем не гордость и с волнением подходит к старшей, уже вытягивая руки и рассматривая пушистую спину. — Её спина…       Младшая совсем легонько касается позвонков между лапатками и тут же отдёргивает руку, чувствуя, как Уайт в инстинктивной защите цепляется когтями за куртку. — Всё… Всё… Больно, я поняла… Я хочу помочь…       Лев вздыхает и утыкается в крохотную грудь крупным треугольником носа.       Девочка снимает перчатки и снова осторожно надавливает на позвоночник, стараясь определить область и тип повреждения. Оказывается, что что-то давит на весь позвоночник и две пары рёбер. Весь осмотр Уайт переносит стоически, тихо вздыхая и жалобно мяукая при нажатии на рёбра.        Энс наблюдает за этим с интересом и молча, иногда морщась от фантомного ощущения всей этой боли, что терпит кошка.       Наконец Пинк убирает руки и грустно вздыхает. — Ну, что не так? — Нервы… Пережато или перебито несколько нервных узлов… Отсюда и жуткая боль в спине… Смею предположить, что не только в ней… — И?.. Извини, я же не врач. — Ну, это затрудняет передвижение… И у меня родилась гипотеза…