Новый мир.

      Еллоу долго смотрит на распахнутую дверь, а после на свои руки. Она медленно стягивает перчатки и смотрит на ожоги, окружившие запястья. — Мой Алмаз? — Оставь меня. — Как… Как пожелаете.       Блондинка проводит по чёрному шраму пальцами и жмурится, ощущая воспоминания, резко воткнувшиеся под лапатки. После рука переходит к светлым полосам на лице от когтей Зверя. Если подумать… Пинк она с тех пор не видела. Даже не чувствовала, как это было до Аполлона. — Безмозглая… Хах… Видимо… Действительно безмозглая.       Женщина откидывается на спинку стула и закрывает глаза, вслушиваясь в тишину. Шуршит извёстка, падающая маленькими лопатками с потолка, коготками скребёт по полу мышь, решившая перебежать через комнату, дождавшись молчания и думая, что она находится в одиночестве. — Я не смогла защитить её…       Блю в её голове навечно осталась там. Казалось, что Еллоу найдёт её, если вернётся на станцию. Седящую на своём тёмном троне, смотрящую в развернувшуюся перед ней бездну вселенной и поющую. Так спокойно и прекрасно поющую. Ждущую, когда её наконец заберут домой.       Она ведь прилетела без своей накидки, Еллоу от чего-то запомнила это особенно чётко, ей, наверное, ужасно холодно.       И воительница обязательно бы вернулась, но… Некуда. Станция… Словно бы испарилась. Вспышка и… Больше никто не видел даже обломков. — Я… Подвела тебя… Уайт… Хах… Если бы ты видела это… Выдрала бы себе каждую волосинку… — Золотые глаза открываются и всматриваются в потолочный узор. — Знаешь… Лучше бы ты доверила мне задание попроще, чем управлять империей… Ту же… Эвакуацию… И… Знаешь… Думаю, тебе просто не хватило навыков поддержания армейской дисциплины… И… Знаешь… Думаю… Мы просто должны были поменяться задачами… И я уверена… Мы бы всё успели.       Стоит вспомнить дисциплину, как вспоминается и вечный её нарушитель. Шумный, надоедливый, отвлекающий и… И такой тёплый, добрый… Открытый… Наивный.       Пинк эмоциональна. Слишком. Чувства у неё всегда первее логики, расчёта, выгоды… Младшая никогда об этом не думала и… Младшая? Нет, Пинк больше не младшая… Она просто… Четвёртая. Даже не средняя. Средняя Блю. Хах… Розовый Алмаз незаменим. Это блондинка поняла для себя ещё, когда та появилась.       Нельзя заменить то, что и так является вторым шансом.       У Еллоу мировоззрение рухнуло, когда на очередное её ворчание Уайт ответила историей. Историей того, как зародилось всё то, что воительница сейчас разрушает, как рядом со светом шагала тьма, как поддерживала из тени и как укрывала ночью. Тени не всегда были проблемой, врагом. Они любили и помогали.       Уайт тогда сделала то же самое, что и Еллоу попыталась сделать сейчас. Старшая хотела заглушить тоску, одиночество, что начало разъедать её каждый раз, стоило только взглянуть в зеркало и… Получить помощь, пользу и выгоду.       Блэк была воссоздана, тщательно отполирована, наполнена светом и лишена низших, животных инстинктов. Тогда открылись малиновые глаза и Пинк выбралась, огорчая всех столь незначительным результатом… Хотя, Уайт никогда его таким не считала. Всё же, чего она ждала, когда урезала больше половины несущих качеств? Это не дефект, это естественно.       До тренировок с Еллоу, Пинк никогда не впадала в азарт сражения и для неё это было лишь нуждой, но тот взгляд, то пламя и… Та тень.       Нет, в «исправленном» камне всё же что-то осталось и это что-то жутко опасно.       От мыслей отвлекает звук уведомления на ручном коммуникаторе, громкость которого блондинка увеличила максимально как раз для подобных уходов в астрал. — Так… Соберись, хватит сопли на кулак наматывать. — Еллоу легонько бьёт себя по щекам и поднимается, продолжая отдавать команды самой себе. — Перерыв окончен, Еллоу, пора возвращаться к работе. За тебя её делать некому, давай-давай.       Воительница натянуто улыбается и идёт в свой кабинет, чтобы заняться сначала делами, которые требуют работы с тяжёлыми файлами и от того неподвластны маленькому и слабому коммуникатору, способному только на базовые задачи.       Ветер поднимается. — Звёзды всемогущие… — Пинк обнимает себя за плечи и переминается с ноги на ногу, дожидаясь пока груз, который она должна доставить, одобрят, запакуют и наконец выдадут на улицу через маленькое окошко. — Как же холодно!       Наконец заветная кипа свёртков по одному передаётся из перчаток в перчатки, окошко захлопывается, а новый разнорабочий быстро читает список адресов и спешит разнести посылки, чуть ли не приплясывая от болезненного покалывания в икрах.       Пинк даже удивляется тому, как быстро она умеет бегать, когда морозный воздух пытается отгрызть её конечности, впиваясь в кожу и мышцы острыми ледяными зубами.       Когда она оказывается в лагере рабочих и удосуживается заглянуть под тёплую одежду… Осознаёт кое-что.       Она стала выше. Сапоги жмут, штанины приподнялись над ними, руки стали более открытыми, а сам пиджак вот-вот растегнётся из-за несоответствия носителя и его размеров. — Вот… Метеор хвостатый, надо же… Так не вовремя. Нет бы такому случиться, когда у меня главной проблемой было то, что я не дотягиваюсь до верхних полок. Что же делать?.. Я ведь так окоченею тут.       Розовый Алмаз чешет затылок, долго думая над тем, как ей всё-таки решить всплывший казус. Ответ вполне очевидный: достать новую одежду. Вот следующий вопрос «откуда?» решить куда сложнее.       Купить не вариант — деньги нужно старательно копить для гораздо более важной цели. Украсть тоже не прокатит, ведь потом её замучает совесть или собственная тень, что частенько издевалась над Пинк во время неудач, показывая что-нибудь жестами. — Решено. Сошью. Из чего только…       Ответ приходит быстро, но соглашаться с ним… Не хочется совершенно. Она достает из сумки тёмно-синий балахон и рассматривает его бархатную ткань, водит рукой и пытается уловить носом почти ушедший из волокон запах сирени.       Забавно, ведь именно Блю сшила тот костюм, что сейчас так тесен младшей, именно для того, чтобы малыш не испытывал неудобств перед большенством погодных условий. Ткань согревает в морозец, охлаждает в жару, не отталкивает большую часть влаги, почти не пропускает ветер.       Балахон в руках кажется тяжёлым, а выпутаться из его складок, если вдруг решить накинуть на себя, почти невозможно.       Пинк пытается разрезать ткань и почти не может это сделать, прорезая максимум сантиметр, едва не ломая ножницы и после находя их лезвия немного тупыми. — Что за оказия такая?.. словно железная… А?       Ткань на разрезе привлекает и малиновые глаза внимательно приглядываются к ниточкам. — Ч… Чего?       Ткань идёт в два слоя, осторожно и аккуратно сшитая по периметру, а между двух балахонов находятся мелкие примелкие серебряные колечки, собранные вместе в подобие сети. — Кольчуга… Надо же. А почему серебрянная-то?       Хороший вопрос. Ещё более хороший: зачем вообще столь нежному и доброму созданию носить на себе кольчугу? И хрупкая Синий Алмаз носила это на себе сутки напролёт. — Сильная сестричка… Получается…