Новый мир.

— Мы сделали всё, что ты просила… — Прекрасно… Я горжусь вами. — Что-то ещё? — Нет… Теперь нам остаётся только ждать… — Блэк отходит от стекла и зеркало становится обычным, в то время как тень движется в глубь своего царства и проходит мимо тающей фигуры, бросая на неё короткий взгляд.       Блю молча поднимает на брюнетку взгляд и ловит на её лице улыбку. — Пора бы уже тебе проснуться… Как считаешь? Не завидую я правда… Твоему окружению…       Голубоглазая хмурит брови, но не отвечает, чувствуя, что всё равно медленно уходит из этого мира и, что первые слова всё же правдивы. Пора просыпаться.       Пинк открывает глаза, когда слышит снаружи неестественный треск. Девушка быстро выбегает из укрытия и спешит к «носу» айсберга. Его живая середина светится подобно солнцу уже несколько часов и это отговаривало детей продолжать работу, ведь они боялись навредить.       Скат покрылся мелкими трещинками и кусочки его поверхности отваливались, скребясь, ударяясь и шурша друг об друга. — Что происходит?.. — Табаки сонно протирает глаза и подходит посмотреть тоже. — Не знаю…       Вдвоём они подходят ближе, Пинк протирает голой ладонью поверхность и вдруг понимает кое-что.       Кусочки льда словно бы выталкивают изнутри, а рука, что виднеется в верхних слоях немного изменила своё положение. Старшая начинает двигаться. — Отойди… — Что? — Энс неуверенно моргает, пока его не оттолкнут в сторону с завидной силой. — В сторону!       Розовый Алмаз толкает его и вместе с ним же падает в сугроб, прикрывая собой, пока треск льда всё нарастает. По гладкой стороне проходит широкий разлом, а из него волной почти выливается снег, быстро тающий от скорости и тут же замерзает, комками льда обстреливая поляну перед собой.       Айсберг разламывается на две части, левая из которых кренется, лавиной сходит на деревья, сламывая пару древних стволов.       Накопившаяся под льдом сила выходит наружу горячим светом, топящим многомесячную мерзлоту так, словно это первые снежинки, упавшие на отопительную трубу.       Пинк поднимается, осматривается и дожидается, когда поднявшийся пар сойдёт дальше, откроет вид на остатки холодной глыбы.       Блю прикрывает глаза, тяжело вдыхает свежий воздух почти глотками, жадными словно у только всплывшего на поверхность неопытного плавца. Обломок тяжёлого трона ещё давит на её ноги и она не может сладить именно с монолитным камнем, уже отморозив его, но всё ещё не в силах сдвинуть с себя. Длинные волосы остались вмерзшими, так что придерживали её обессиленную голову в горизонтальном положении, хотя руки были протянуты так, словно вовсе сделаны из трепья.       Младшая подбегает к ней и, не колеблясь, обрезает локоны, позволяя уставшей лечь ничком, пока сама она занимается дроблением камня, что, удивительно, оказалось куда легче дробления льда и вот наконец Синий Алмаз полностью свободна. — Пинк? — Помоги… Нужно отнести её подальше, эта штука сейчас рухнет.       Табаки робко приподнимает плечи и талию неизвестной ему особы, пока Пинк берёт ноги и они вдвоём торопятся укрыться в лесу под шум снова падающего льда.       Правая часть оказалась подпиленной в середине из-за извлечённого из неё «предмета», а потому надломилась и упала в сторону левой, чуть пройдя по слому вперёд.       Блю дышит теперь ровно и спокойно, правда совсем слабо, словно в болезненном сне, что очень скоро побуждает её помощников направится обратно к убежищу.       Пинк разостлала на полу балахон, а потом укутала в него же спящую старшую, сжавшись комочком где-то у её плеч. Табаки пошёл осматривать последствия такого пробуждения и набирать ветки для костра. Во всяком случае больше не будет осточертевшего стука в ушах.       Старшая пролежала так ещё несколько суток, пока на неё не пришёл посмотреть лев. Уайт сначала выразила свою гордость Пинк и Табаки побадавшись с ними всё с той же своей привычной улыбкой. Потом большая кошка протиснулась в лаз убежища и покружила над спящей сестрой, нетерпеливо помахивая хвостом из стороны в сторону, словно бы не решаясь проявить и к ней свою нежность. Наконец её голова склонилась к измученному лицу и уткнулась мокрым носом в холодную щёку, выпуская на Блю горячий пар дыхания.       Девушка резко и громко вдохнула, а потом открыла глаза, сразу смотря в серые кошачьи монетки. Лев дёрнулся и отстранился, ожидая напуганного крика, но в ответ голубоглазая только протянула к пушистику руки: — Х… Холодно…       Уайт кивает и возвращается, позволяя обвить свою шею и прижаться, согреться и наконец прийти в себя, набраться какой-то, одним им известной, силы уверенности. Блю жмётся к косматой гриве долго, сильно сжимая в руках мощную голову, словно боясь отпустить и потерять, вернуться во тьму.       Потом возвращается с улицы Пинк. Она робеет, не решается, рассматривает себя в отражении на льду и наконец проходит внутрь, садится у спины старшей и просто даёт осмотреть себя.       Блю оборачивается и застывает, долго смотрит на изменившееся, сильно вытянувшееся тело, повзрослевшее лицо и глаза, в которых почти угасли те наивные искорки, что раньше освещали каждый взгляд младшей. Пинк не была больше весёлым ребёнком, который вот-вот только дождался старших чтобы поиграть. Она выросла, вытерпела многое и устала… Перед Блю теперь сидит усталая взрослая Розовая Алмаз, чьи эмоциональные и физические силы вот уже почти год расходуются до отрицательных значений. — Пинк?.. — Рука касается розовой щеки и застывает там, пока младшая прикрывает глаза, расслабляется, словно радуется тому, что её узнали. — Да… Это я… — Девушка сжимает в руке холодные голубые пальцы, слабо улыбается, наконец всё же дождавшись прикосновений, которых, наверное, не хватало больше всего из привычек прошлого. — Меня настолько трудно узнать? — Ты так… Выросла… Нет… Больше… Ты повзрослела… Сколько… Сколько времени прошло? И… Что случилось? — Это… Очень долгая и запутанная история, думаю, её придётся рассказывать несколько часов подряд и всё равно… С первого раза… Ты вряд ли поймёшь… Пожалуйста, дай мне возможность сделать это позже… Сейчас… Я просто хочу побыть с тобой.       Лев падает сзади них и умудряется обоих прижать к своей гриве лапой, пока сёстры обнимаются между собой. Пинк протягивает руку и заставляет подошедшего энса упасть к ним. Блю смотрит на него с вопросом, но вспоминает, что объяснения будут потом и закрывает глаза, снова расслабляясь.       Пинк не отводит от неё взгляд всё время, словно боится потерять из виду, а потом не найти. Проснуться и окажется, что работу надо льдом они ещё даже и не начинали, может вообще подняться из песков Аполлона, а Блю и Уайт… Да и Табаки… Окажется, что это всё сон. — Блю?.. — Да? — Её глаза снова открылись и на этот раз смотрели на младшую. — Я… Скучала по тебе… До… До боли… Вот прямо… — Здесь? — Старшая протянула руку и каснулась пальцами точки между ключицами Пинк. — Д… Да… — Я тоже… До боли… — Ты ведь настоящая, да? — Сама… Надеюсь…