building stairways to lead you home

Чондэ хмуро рассматривает фото на экране компьютера, а затем возмущается к телефонному разговору: — Выглядит так, будто ты совсем не стараешься. Тебе нужно нанять корди для аэропорта - может, хоть она наденет на тебя что-то не чёрное. Кёнсу издаёт недовольный звук. — Ты снова ищешь мои фото от фансайтов? Зачем ты тратишь столько времени на поиски того, что большую часть времени тебе даже не нравится? — Прошу прощения, технофоб, но я не ищу твои фото. Чондэ отъезжает от компьютера, потому что достаточно насмотрелся на Кёнсу всех видов: скучающего, раздражённого, а временами даже скучающе-раздражённого. Он удивлён, что у Кёнсу вообще есть фанаты: он же совершенно неинтересный. Каким образом он стал так популярен? Интересно, его фанаты знают, что он умеет улыбаться? — Это называется твиттер. Я подписался на кучу твоих фансайтов, так что мне не нужно ничего искать — фото сами появляются в моей ленте. — Твиттер, — Чондэ слышит, как Кёнсу закатывает глаза. — Заведи аккаунт, — продолжает Ким, перешагивая через Сехуна, развалившегося в центре комнаты. — Это отличный способ общаться с фанатами. Типа, чтобы они знали, что ты человек и у тебя есть чувства. — Ты видишь, как я закатываю глаза? Потому что я уже, кажется, вижу свой мозг. Чондэ фыркает. — Ты такой нудила, Кёнсу. Может, сообразишь какой-нибудь скандал ради своих фанатов? Подожди-ка, я знаю, что подойдёт: что, если они вдруг узнают, какой ты на самом деле? Они думают, что ты славный. Хочешь, почитаю для тебя комментарии? — Нет, — отрезает До. — Тебе не пора собираться на работу? — Пора, — Ким уже застёгивает пуговицы на рубашке и пытается натянуть брюки. Почему они такие узкие? — На самом деле, я запомнил некоторые из них: «Кёнсу-оппа выглядит таким уставшим, ему нужно отдохнуть. Оппа, не болей. Оппа такой красивый сегодня. Кёнсу-оппа…» — Хватит. Чондэ замолкает. Не потому, что До сказал ему это сделать, а потому, как он это сказал. К слову, не очень раздражённо. Он будто… — Ты… — Ким лежит на спине и в муках застёгивает пуговицу брюк, но это не мешает ему смеяться над своим парнем. — Ты возбуждаешься? — Нет, — ответ слишком быстрый. Бесполезно отрицать, потому что Чондэ знает, как звучит смущённый Кёнсу и как — возбуждённый. Ким смеётся до боли в мыщцах живота и забывает про злосчастную пуговицу. — Оппа, — начинает он низким голосом. — Чондэ… — Кёнсу-оппа, — Ким мурлычет. — Когда ты вернёшься домой? Мне так одиноко без тебя. — Чондэ, прекрати. Мне нужно работать. — Но я скучаю, оппа, — дыхание Кима сбивается, потому что штаны внезапно становятся ещё уже и его план работает против него самого. — Мы так давно не виделись. Я думаю о тебе, когда трогаю себя, — голос Чондэ становится ещё ниже. — А ты думаешь обо мне… оппа? Представляешь, как я растя… Из трубки доносится звук глухого удара и отдалённое «блять». — Чондэ, тебе нужно остановиться. — Но у меня стояк, — хнычет Ким. — Сам виноват, — судя по громкости звука, Кёнсу поднял телефон. — Ну давай, — рука Чондэ тянется к выпуклости на брюках. — Скажи что-нибудь, я кончу и ты пойдёшь работать. Что-нибудь пошлое, а не «Чондэ, ты серьёзно?» — поспешно добавляет он. — Чондэ, ты серьёзно? Секс по телефону? Я на работе. — Противный, — морщится Ким. — Всё, что тебе нужно было сказать — что-нибудь про то, как ты прикасаешься к моему члену. И всё! Но нет. Теперь нам грустно. Ты счастлив? — Ты должен был подождать до вечера! Чондэ замирает. — Что? — Подожди до вечера, — Кёнсу смущён, а Чондэ опоздает на работу, если не отключится сейчас, но он скорее потеряет работу, чем сделает это. — Я думал, тебе это не интересно. — Нет. То есть да. То есть… Прошло уже семь месяцев, Чондэ. Ким фыркает. — Что? Думаешь, я поверю, что ты не мастурбировал всё это время? Я ведь даже смирился с тем, что ты делаешь грязные вещи со своей правой рукой в штанах и мной — в голове. Он наконец-то застёгивает пуговицу и тихо радуется, но он делает это настолько активно, что едва не прослушивает ответ Кёнсу. Едва не. — Повтори. Кёнсу рычит. — Нет, в первый раз это было достаточно стыдно. Чондэ садится, ухмыляясь. — Пожалуйста? — он знает, что звучит скорее самодовольно, чем умоляюще. Кот тем временем решает, что ноги Кима лучше, чем пол, поэтому мурлычет и трогает лапой его пальцы. Звуки кота напоминают Чондэ, с чего начался этот разговор, и он сладким голосом добавляет, — оппа. Кёнсу тихо выругивается. — Я сказал, — страдальчески выпаливает До. — что не могу кончить без твоих голосовых сообщений. Чондэ давится смехом и кашляет. — То есть, ты не можешь кончить без моего голоса? Ты это имел в виду? — Да, — коротко отвечает До. — И это хреново, потому что ты либо говоришь о посетителях со странными вкусами в кофе, либо о, мать его, коте. — Что ж, Сехун очень польщён быть частью твоего оргазма, — хихикает Ким, почёсывая кота за ухом. — Чондэ, — голос в трубке срывается. — Я очень скучаю по тебе. Чондэ теряется, потому что обычно он говорит эту фразу, хоть и старается сдерживать свои чувства, чтобы не надоедать Кёнсу. Тот, конечно же, знает это, так что нет необходимости повторять вслух и вызывать чувство вины. Однако когда Кёнсу сам говорит об этом, расстояние кажется ещё большим. — Я тоже скучаю, — вздыхает Ким. Сехун издаёт булькающий звук и трётся мордочкой о его руку. Пытается утешить? — Ещё четыре дня, да? — Да, ещё четыре, — Кёнсу замолкает на некоторое время. — Ты не опоздаешь? Чондэ бросает взгляд на часы и выразительно матерится. Он уже опоздал. — Чёрт, да. Мне нужно идти. Позвоню позже, хорошо? Люблю тебя, — он отключается, не дожидаясь ответа. Сехун летит с колен на ковёр и недовольно шипит. — Прости, Сехунни, — кричит Чондэ, бегая по квартире в поисках ключей и бумажника. Он уже обувается, когда телефон вибрирует входящим сообщением, однако читает его Ким уже в лифте. От Кёнсу. «Вечером. Не забудь.» Ким хихикает, но приятное тепло внутри сменяется тупой болью. Он действительно скучает. Он рад, что у До всё в порядке, но они никогда ещё не расставались на такое долгое время. Семь месяцев — это слишком много. Радует только что, что его день рождения они проведут вместе.