Соловьиная песнь Тинувиэль или любовь Берена Беоринга.

      На границе добра и зла, где встречаются две могучие силы майар, владычицы Мелиан с одной стороны и прислужника Моргота Саурона с другой, особенно сильно воют ветра. Стелится мгла вдоль границ Дориата, серой поземкой ползет по земле, пытается проникнуть за завесу, но плотно, на ее пути встают могучие деревья, густым лесом, встают, непроходимой чащобой, переплетаются корнями, но только морок все это, видимость, для посторонних глаз эльдар и эдайн, а также для глаз тьмы. Есть бреш в этой чащобе, есть дороги ведущие в Дориат, это со сторны выглядит, как непроходимая чаща, но знающий идет прямо на коряги, корни, деревья и не причиняют они ему вреда, расступается лес перед ним, морок, один морок кругом и лес не такой дикий и частый, кто попал за завесу слышит дивное пение, то слуховые чары Мелиан, уже перепетые ее дочерью Лютиэн Тинувиэль: Хая, хая зелен мой луг, Дышат дурманом ночные цветы, Переступи зачарованный круг, В травах высоких заблудишься ты.       И не мудрено здесь заблудиться, если владычица Мелиан того пожелает и не запустит в Дориат чужака. Но те, кто пришел с ее разрешения или воли мужа Мелиан короля Элу Тингола не заблудятся, морок не будет их преследовать, они увидят солнечную поляну с изумрудной травой, пограничье Дориата, но чем дальше в лес, тем, как говорится больше дров, уже пограничье обитаемо. Синдары, по своей природе, ближе к лаиквенди. Они не любят строить замки, как нолдоры, селятся на деревьях. Но и там воссоздают дворцы на свой вкус и достаток. Ближе к границе живут, те что победнее, лорды поселились вблизи Менегрота, дворца короля. Входы в Менегрот были высечены в скалистом холме, опытными, в таких делах гномами. Просторные пещеры за ними были декорированы под буковые леса с птицами и зверями. Королевские покои делились на драгоценные залы: бриллиантовый, где жили король и королева, сапфировый, где жила их дочь, кроме них, были рубиновые, изумрудные, бирюзовые, янтарные, гранатовые, аметистовые залы, принадлежащие челяди. Огромен был зал для приемов гостей из горного хрусталя, где были воздвигнуты два золотых трона, для королевской четы.       Сегодня в этом зале был бал. Поданные Тингола весилились, когда Беллирианд утопал в крови их собратьев нолдоров. Но что королю Элу до этого, это не его война, он не собирается помогать убийцам родичей. Король в парчовом одеянии восседал на троне, с посохом в руке, который заканчивался веткой дерева, необычайной красоты. В другой его руке покоилась рука его любимой жены Мелиан. Король был высокого роста, это было видно, даже, когда он сидел. Корона из самоцветов переплетенных живыми цветами венчала его голову, волосы его были серебристо-белого цвета. Такой цвет волос преобладал здесь в Менегроте. Реже здесь встречались золотистые волосы и совсем редко темные. Королева и ее дочь, являли собой, исключение, чем правило. Женщины синдар были очень красивы, красивее, чем у нолдор, более грациозные. Но и среди этих красавиц, выделялись три звезды. Первая, сама королева с волосами, черными, как ночь, глазами синими, как два лесных озера. Вторая, дева из нолдор Галадриэль, сестра короля Нарготронда, волосы ее были, что твое золото, глаза не голубые и не зеленые, а что-то среднее между ними, походили на бирюзу. Но самой прекрасной была дочь короля и его гордость принцесса Лютиэн. Волосы у нее были черные, но с, синдаринским, серебристым отливом. Огромные глаза под лопушистыми длиннющими ресницами, казались черными, но стоит к ним присмотреться, поймешь, что они фиалетовые, как два аметиста. Не сводил с принцессы своих светлых глаз сереброволосый эльда, который сейчас пел, аккампанируя себе на арфе. Вообще, в Менегроте любили петь, больше, чем в других эльфийских королевствах. Поющий эльф был местным бардом, звали его Даэрон. Он уже давно безнадежно был влюблен в принцессу Лютиэн, а она считала его, просто, другом детства. Даэрон пел песню посвященную Варде: О Элберет Гилтониель! Что видит все мои пути, В темнице ночи, В темной мгле, Надеждой ясною свети…       У Даэрона был безумно прекрасный голос и это простая, на первый взгляд, песенка, из его уст, завораживала. Даэрон нравился многим эллет из Менегрота, но он предпочел бы нравится только одной, дочери Мелиан. Лютиэн тоже завороженно смотрела на певца, но это была дань, его голосу, к сожалению, как мужчина, он не волновал красавицу. Принцесса прожила на свете уже ни одну тысячу лет, но ее сердце трепетно не забилось, ни от одной любовной песни, что пели для нее эльфийские мужчины.       После бардовских песен, где, кроме, Даэрона были и другие исполнители, начались танцы. Как не было равных Даэрону, в искусстве петь, так не было равных Лютиэн, в танце. Она кружилась легко и грациозно, чувствовала музыку, каждым сантиметром своего тела, жила в танце. Лютиэн перетанцевала уже со многими знатными эльфами Дориата, несколько раз с Даэроном, когда на балу появился, безнадежно, опоздавший на него лорд Маблунг. Он был главным военачальником Дориата, поэтому ему было простительно, охрана Дориата и получение сведений из-за Завесы, были важнее, чем развлечения. Маблунг обладал характерной синдарской внешностью и был очень красив, многие девы были влюблены в него, но его сердце не было отдано никому. Как он любил шутить, что обязательно женится на такой, как Галадриэль, если встретит, но с нею, его обошел родич Тингола Келеборн. С его приходом танцы замерли и Лютиэн с досадой отняла руку у лорда Саэроса, что был из лаиквенди короля Денетора, смешавшиеся теперь с синдарами Дориата, друг Даэрона, которому тоже нравилась принцесса и он, не смотря, на остановку танцев, не отпускал ее руку. Девицы обступили красавца лорда Маблунга и щебетали на разные лады: — Какие новости из-за Завесы? — Поочереди, леди, — шутливо отвечал Маблунг. — Первыми все новости узнает король, — он пробрался к трону Тиннола, когда тот разрешил говорить, рассказал, что осада Ангабада прорвана, долина Арт-Гален выжжена огнем, огромное воинство Моргота огнем и мечом прошлось по эльфийским королевствам, сея смерть, возглавляет армию огромное чудовище — дракон Глаурунг. Больше всего пострадал Дортонион, он первый встретил врага.       При этих словах побледнела леди Галадриэль и если была бы синдарской девой упала бы в обморок, но нолдорская кровь и закалка в ледяной пустыне Хэлкараксэ, удержали ее от этого. Дортонион был княжеством двух ее братьев Ангрода и Аэгнора. Леди Галадриэль хотела подробностей и взяла под руки лорда Маблунга, который некогда ей симпатизировал, но она предпочла другого. — Милорд, — начала она. — Расскажите пал ли Дортонион? Не знаете, живы ли братья князья. — Увы, не знаю, прекрасная леди, все сведения противоречивы, достоверно одно, что Ангабад развязал войну против нолдорских принцев. — Да разве только против нолдорских принцев! — возмутилась неукротимая Нэрвен. — Король Элу слишком горд, но вы то, Маблунг, умный эльда, неужели не понимаете, что войну Моргот развязал против всего живого и Дориата тоже. Нолдорские принцы стоят сейчас между вами и Морготом, теперь они гибнут, один за другим, а вы не хотите им помочь. Надеетесь на Завесу, чары Моргота и Саурона разобьют ее рано или поздно, надо обьединится и дать решающий бой. — Вы говорите, как воин, леди. — Наверное, я единственный здесь воин, мужчины синдар поэты и танцоры, еще презираете нолдор, у них все мужчины воины, а потом уже поэты. — Леди! — возмутился Маблунг. — Я непротив, но король не позволит мне придти на помощь нолдорам. — Он ваш король, я не обязана его слушать. — Вы замужем за его племянником. — У меня есть моя личная свита. — Двеннадцать человек. — Двеннадцать преданных мне воинов с их капитаном, которые умрут за свою принцессу. — Собираетесь покинуть Дориат? — Да, для начала поеду к брату Финроду в Нарготронд, думаю он знает больше чем вы о судьбе Ангрода и Аэгнора.       Бал продолжился, но настроение у всех стало упадническим, хоть синдар и не любили нолдор, но всем было неприятно, что морготовы твари проливают сейчас, в это самое время, пока они пируют и поют, эльфийскую кровь.