<center>***
</center> Наместник Дортониона был в плохом расположении духа, уже долгое время, с тех самых пор, когда покинул Минас Тирит, на острове Тол Сирион, что теперь зовется Тол-ин-Гаурхот. Ибо правая рука повелителя, лорд Гортхаур, был им весьма недоволен, о чем и сказал, при их последней встречи, когда Илирио стрелой вылетел из его кабинета и обрушил свой гнев на маленького орка, что попал ему под ноги. — Что зеленая, мразь, путаешься под ногами! — заорал наместник на несчастного. — Госсспппподин, — заикаясь произнес орк, — я только хотел спросить, седлать ли вашу лошадь. — Конечно, седлать, недоумок. Мы возвращаемся в Черную крепость. Там в бывшей резиденции братьев арфингов, наместник принялся заливать свое горе вином и женщинами, ибо понятие не имел, где искать отряд Барахира, предлагая сделать это Болдогу и его волчьим всадникам, он ждал своего неминуемого смещения, Мелькор не прощал неудач. Из окрестных поселений, пришло пополнение несчастных женщин, в гарем к наместнику, ибо в любви, он предпочитал жесткое доминирование. Элинель привезли в замок, где заперли с другими женщинами, она дико озералась, мечтая сбежать. Надо было ей отправиться вместе с мужем Горлимом к Барахиру и сражаться, наравне с мужчинами, тогда бы не оказалась здесь. К ней подошла такая же потеренная девушка, почти ребенок и дрожащим голоском сказала, что ее зовут Кора и она очень боится, что с ними будет. Элинель тоже боялась, но успокаивала девушку, как могла. Сама она была не девственна и знала, что такое мужчина, но бедняжка была неопытна в любовных делах. Девушек загнали в бассейн, где они помылись. На запястьях и щиколотках некоторых Элинель обнаружила синяки и кровоподтеки, у них также были синяки на бедрах, рубцы на ягодицах и спине. — Что это? — спросила Элинель у одной из девушек. — Вас здесь бьют? — Это еще не бьют! — со злым смехом ответила она. — Это память о жарких ласках господина наместника. — Не поняла, — ответила Элинель, хлопая ресницами. — Еще поймешь. Илирио прошел в комнаты для развлечений, туда уже привели новых наложниц, в прозрачных коротких рубашонках, которые не прикрывали ягодицы и просвечивали груди с накрашенными красной краской сосками. Илирио подал знак рукой и девушек стали приковывать к различным станкам, в самых неприличных позах. В рот им вставили деревянную палку, типа кляпа, которую завязали на шее. Среди несчастных была жена Горлима Элинель. Ее привязали в довольно унизительной позе: широко развели ноги в сторону и приковали кандалами к двум перекладинам, руки и голову просунули в кольца и зажали, чтобы нельзя было выбраться. Элинель была наклонена вперед, ее груди соблазнтельно повисли, не смотря, на сдерживающую их рубашку. Ее половые органы были выставлены на обозрение, слезы стыда потекли из ее глаз. Но, насколько, ей позволяла зажатая голова, она следила за вошедшим мужчиной, кто он человек или эльф, одет, как эльф, длинные волосы, по эльфийской моде, холеные черты лица, мог бы считаться красавцем, если бы не желчное выражение лица. Он обошел скованных женщин и остановился около Элинель, она почувствовала его сальный взгляд, изучающий ее тело, прикрыться было нечем, женщина почувствовала омерзение, но это было только началом. Своей унизанной перстнями рукой, наместник принялся ласкать ягодицы Элинель, не оставив без внимания ее раковинку и жемчужину, а также розовую дырочку в попе. Если бы не кляп Элинель бы вырвало, как неприятны ей были его прикосновения, но потом природа взяла верх и, к своему, ужасу она начала возбуждаться. Коварный мучитель, как будто бы этого и ждал. Он взял в руку розгу и больно ударил несчастную поперек ягодиц, оставив полосу, на обеих полупопиях. Затем удары последовали, как из рога изобилия, Элинель стонала и дергала попой, но была не в силах ничего поделать. Наместник возбудился от вида и стонов своей жертвы, он отбросил розгу в сторону и вошел резким толчком в недра Элинель. Она даже не представляла, что так можно, сначало избить, а потом любить. Горлим всегда был с ней нежен, даже в ссоре руку не подымал. То что женщина была в шоке, это было лишь малым описанием ее состояния. Дальше было хуже, наместник не успокоился, он взял в руки кинжал, и стал прикладывать его к соскам Элинель, она, в ужасе, подумала, что сейчас этот изверг ей их отрежет, но он лишь вырезал круги из ее рубашки, чтобы высвободить ее соски, а затем прицепил к ним, металлические защепки, от резкой боли в сосках Элинель вскрикнула, не смотря на кляп. Но Илирио уже потерял к ней интерес. Он пошел мучить других девушек. Когда он снова вернулся к несчастной и снял с сосков защепы, то слегка приласкал их руками, груди девушки безумно ныли. Она насмотрелась столько ужасов, как в камере пыток, он хлестал девушек плетьми, засовывал им во влагалище, что-то похожее на детородный орган и на серебрянные шарики и проделовал другие отвратительные вещи. — Ну, красавица моя, — обратился наместник к Элинель, высокомерно-снисходительным тоном. — Я доверяю твоему язычку и губкам довести меня до оргазма, если постараешься, станешь моей любимицей, ты очень красива, хотел бы чаще видеть твое прелестное лицо. С этими словами Илирио снял с Элинель кляп. Но храбрая девушка воспользовалась тем, что теперь вольна говорить и выплюнула, с презрением, в наместника, следующие слова: — Не дождешься морготов прихвостень, что я добровольно возьму твою штуку в рот, ты мог проделать со мною страшные вещи, когда твои слуги приковали меня, но этого я делать не буду. — Не хотел бы тебя уродовать, милочка, но если будешь и впредь дерзить мне и выказывать непослушание, то будешь харкать кровью и зубами. — Горлим отомстит за меня, он придет в этот замок и убьет тебя! — Да неужели, — захохотал Илирио. — А кто такой Горлим, я вот даже не знаю сего героя? — Он из отряда нашего настоящего господина вождя Барахира. Илирио даже в лице изменился, сразу забыв о сексуальных утехах и заправил свой член в штаны, а затем не своим голосом заорал: — Стража! Ко мне!<center>***
</center> В коей то веке за обедом собрались все отпрыски Финвэ, находившиеся в данный момент, в Нарготронде. Келегорм и Куруфин уже хорошенько приложились к вину, сын последнего был трезв, и судя по всему, недавно, покинул кузню. Финрод, Ородрет, Финдуилас и ее жених Гвиндор, сидели слегка поодаль от Феанорингов. Дядя и племянник сидели рядом и тихонько переговаривались, Финдуилас держала Гвиндора за руку и эта пара, казалось, не замечает никого вокруг. Келегорм и Куруфин над чем-то громко смеялись, юный Келебримбор скучал. — Ородрет, — обратился король к племяннику. — На охоте, я встретил интересную нисси, она красива, необычной красотой и смела, для женщины, в обращении с мужчиной. Я знаю, что ты всегда робел перед женским полом, но зато легко отдаешь симпатию той, которая проявит ее сама, так было и с Лиссэ. Может тебя познакомить с Тайрой, она показалась мне одинокой и ищущей любви, но я не могу дать ей того, что она хочет, а ты бы мог. — И что она хочет? — рассеянно спросил Ородрет. — Я полагаю мужа. — Дядя, ты холост, почему бы и нет. — Ты знаешь в Амане меня ждет невеста. — А может уже и не ждет. Дядя, мне кажется, мы туда никогда не вернемся. — Ты просто был ребенком, ты не помнишь Аман, ты и Келебримбор, а также дочка Тургона, вы пошли в поход детьми и выросли здесь. Я помню Аман и мы обязательно туда вернемся, когда падет Ангабад. — Пока пали только эльфийские королевства, — грустно ответил Ородрет. Феаноринги начали прислушиваться к разговору. — В любом случае, пока я жив и пока мне не отшибло память, я буду помнить Аман и Амариэ. — А я буду помнить Лиссэ. — Не будешь, ты сомневался жениться на ней или нет, иництатором была она, твоя мать считала, что она тебя приколдовала. В любом случае, ты молод, некоторые старше тебя еще ни разу не вступали в брак, мой тебе совет, женись снова, у тебя могут быть сыновья, а Финдуилас уже скоро выйдет замуж, в вашей линии все ранние, начиная с моего брата Ангрода. — Да, а вы с дядей Аэгнором, не торопились с женитьбой. — И правильно. Я уверен, что Амариэ это та девушка, что нужна мне, а твой дядя Аэгнор не был так уверен в Андрет, потому и не женился, а ты женился на Лиссэ, не хотел ее обидеть отказом. Думаю, что сейчас можешь сделать зрелый выбор, Лиссэ сейчас в чертогах Мандоса и, возможно, там останется навсегда. — Ты хочешь, чтобы я познакомился с необычной нисси и что же в ней такого, чего нет в девах Нарготронда. — Судить тебе, но у нее редкий рыже-красный цвет волос и глаза под стать волосам, необычная красота. Она смелая и хороший собеседник. — Вот как! — Келегорм, уловил своим чутким слухом охотника слова Финрода. — Наш милейший король подбивает нашего маленького родственничка на разврат, впрочем, что ждать от потомства Индис. Финрод гневно метнул бирюзовый всполох, из своих глаз, в сторону феанорингов: — В моем городе и за моим столом никто не смеет дурно отзываться о вдовствующей королеве нолдор, — сказал он нарочито медленно, спокойно, но со скрытой угрозой, в голосе. — К тому же не потомкам Мириэль судить ее. Индис познакомилась с Финвэ раньше, чем он узнал Мириэль. — Раньше, — язвительно вступил в диалог Куруфин. — Только никогда не расценивал ее, как невесту, не смотря на ее имя. А нашу бабку дед полюбил сразу и всегда ее любил и ходил в сады, где она спала, пока Индис не женила его на себе, прямо как Лиссэ Ородрета. Но даже тогда он не переставал любить Мириэль, не смотря на то, что ваша бабка нарожала кучу детей, наш отец был его любимцем и если бы Мириэль очнулась от своего зачарованного сна, то не сомневаюсь, в истории эльдар был бы первый развод. Финвэ бы бросил вашу бабку и она не носила бы титула вдовствующей королевы нолдор. Финрод еле сдерживал ярость против Куруфина и его хихикающего братца. Даже слабовольного Ородрета задели слова Куруфина. — Финвэ сейчас нет с нами и не нам решать за него. Но наш родич Ингвэ слышал ответную песнь любви, которую Финвэ пропел для Индис. В ней было сказано, что он оценил преданность и любовь нашей бабки и то, что она всегда была рядом с ним, прошла многие испытания, спасла ему жизнь и вообще, любила его по настоящему, любила так, чтобы жить для него, рожать ему детей, а не так, как ваша изнеженная бабка, которую избаловали майары, родила одного сына и устала, смертельно, — отпарировал Финрод. Куруфин побледнел от гнева и пошел красными пятнами, а более горячий Келегорм схватился за рукоять меча. Гвиндор тоже вскочил из-за стола, хватаясь за меч и крича: — Это измена, стража, ко мне! Никто не смеет хвататься за меч в присутствие короля. — Вот именно, и вы юный лорд тоже, — примирительно сказал хитрый Куруфин. — Не будем ссориться из-за давно минувших дней. Тем более, что сейчас речь идет о счастье нашего юного родича Ородрета, который уже успел стать папой, но не успел встретить свою большую любовь, — Куруфин не мог не язвить, прямо, как Карантир, когда дело касалось арфингов. Финрод сделал знак стражникам, что все в порядке, чтобы они ушли. И родичи снова продолжили. — Я полагаю, — продолжил Куруфин. — Что наш дрожайший родич король Нарготронда сейчас сватает своему племяннику странную девушку с красными волосами и красными глазами. Вы уверены, что она эльфийка? — Уверен, — ответил Финрод. — Батюшки мои! — захохотал Келегорм, который легко из гнева переходил в веселое состояние и наоборот. — Я знаю только одно существо, которое выглядит, как эльфийка, у нее красные волосы и глаза, она красива, опять же на любителя, ибо в моих глазах все девы, да простят они меня, так средненькие, и ниже среднего, выделить могу только Арэдель, ее племянницу Идриль, но может сестру короля Нэрвен. Красавица для меня была и остается Мириэль Териндэ и я не встречал женщину, которая могла бы сравниться с нею, если встречу, обязательно, женюсь, беру вас всех в свидетели. Так вот ваша красавица, великий Эру, и глупые люди прозвали вас Номом, кузен, да вы наивны, как дитя, вам не подходит это имя. Эта красавица, — Келегорм сделал ударение на слове красавица, ибо любил пафос. — Правая рука Саурона, та самая ведьма, что выгнала меня с братом из Химлада и гнала вдоль границ Дориата, вампир-оборотень Тхурингвитиль. — Я тебе не верю, — ответил потрясенный Финрод. — Я общался с нею, она не проявляла никакой агрессии. Если эта та самая вампирша, о которой все говорят, с трепетом, почему она не попыталась напасть на меня. — Может она в тебя влюбилась! — опять захохотал Келегорм. — Знаешь злодеи тоже умеют любить. — Вам виднее принцы феаноринги, что пролили кровь своих братьев эльдар в Альквалондэ. Возможно, злодеи и умеют любить, но не всех и не всегда, — парировал Финрод. Вспыльчивый Келегорм опять чуть не схватился за оружие. Но более спокойный Куруфин, хотя и был, из всех, братьев, более похожим на Пламенного Духа, внешне, отличался более уравновешенным характером. — В Альквалондэ отличился не один первый дом, дрожайший Финрод, но также ваш любимый дядя, покойный ныне нолдоран Финголфин и ваш лучший друг Тургон Гондолинский. Я думаю и вы бы присоединились, если бы не опоздали. — Я не стал бы убивать родичей матери. — Хорошо, не будем развивать эту тему. Хочу спросить почему вы не верите, что ваша знакомая вампирша, потому что она не сказала вам об этом сама. А вы сказали ей, что вы король Нарготронда? — Нет. — Но вот видите, не сказали, значит решили утаить, по каким-то причинам, почему бы ей не утаить, что она вампирша, на службе у Саурона. Финрод удрученно молчал, между тем Куруфин продолжил, что есть способ все выяснить. Финрод и Тхурингвитиль встретились вновь. Она была, как обычно в капюшоне, они ловили рыбу, пока не взошло солнце, девушка засобиралась домой, как обычно, не хотела, чтобы мужчина ее проводил. Финрод резко стянул с Тхурингвитиль капюшон и развернул ее лицом к солнцу. Она страшно закричала и упала в траву без сил, накрываясь плащом, солнце оставило на лице ужасный ожог. Финрод был потрясен, он занес свой меч над Тхурингвитиль, но не смог ее поразить, вместо этого он сказал: — Убирайся исчадие ада с глаз моих, не ищи больше встречи со мною, иначе, кто-то из нас умрет. Следующий раз я не буду колебаться и отсеку твою голову. Но сейчас иди, я не могу убить тебя беззащитную, после всего, что между нами было, хоть и путем обмана, но ты стала мне другом. Он развернулся и пошел прочь, а Тхурингвитиль приходила в себя, очень болел солнечный ожог и еще она плакала, впервые, плакала из-за мужчины. Саурон обижал ее и был, временами, груб, но она никогда не плакала из-за этого. А сейчас ей очень больно, больно не из-за ожога, а из-за слов Финрода. Саурон долго хохотал над видком Тхурингвитиль, а она умоляла залечить ее ожог, но потом смилостивился, обьявив, что даже шрама не будет, но ежели только очень маленький. Опять она невольно сравнила его с Финродом. Он не стал бы над ней издеваться тогда, когда считал ее Тайрой. Когда она упала и подвернула ногу, он унял ее боль, чудесным образом, и был так заботлив. Но теперь он ее ненавидит. Видимо, раньше она была эльфийкой, но теперь она новое создание Саурона и Финроду не нужна такая. Впрочем, она ему никогда не была нужна, он всегда говорил, что любит какую-то Амариэ и даже хотел познакомить ее с племянником вдовцом, может они понравятся друг другу и она Тайра обретет семью и не будет больше скитаться по лесу одна. Ага, хорошенькую семью, с уже готовой доченькой невестой. Ну ничего, сейчас ей за все заплатит этот пленный эльф, он кажется тоже из Нарготронда. Гелмир, а это был несчастный брат близнец Гвиндора, что героически прикрывал отступление Ородрета в Нарготронд, уже давно призывал смерть, давно мечтал, чтобы феа покинула роа, но ему это не удавалось, то ли слишком много было в запасе жизненных сил. А теперь снова пришла она, опять его крепко сковали, так что не пошевелиться, тело вытянуто, как струна. Самое страшное, когда его пытала она, это было хуже, чем орки-палачи. Она выглядела, как эльфийская девушка, только волосы и глаза необычного цвета, красива, даже очень привлекательна, возможно, он даже смог бы полюбить такую, если бы встретил при других обстоятельствах. Но она служила Морготу, все существо ее пропиталось злобой, она стала марионеткой в руках Врага, он хотел бы ее ненавидеть, но почему-то жалел и хотел спасти от зла, сбежать вместе с нею, показать ей другую жизнь и другие отношения, она должна все вспомнить, ведь она родилась светлой, но рок занес ее в тьму. — Здравствуй, эльф, — насмешливо сказала красноволосая. — Скучал без меня? — Зачем ты это делаешь? — устало спросил он. — Пойми, чем больше зла ты творишь, тем больше привязываешь себя к Морготу. Борись со злом, не причиняй его другим. Ты же рождена эллет. Я это вижу, чувствую. — Красиво говоришь. Но я хочу есть. Она припала к его груди и острыми зубами прокусила плоть и начала сосать кровь. Он застонал. Но продолжил: — С этим тоже можно бороться, прекрати это есть. Я знаю трудно, можешь, вначале, пить кровь только животных, потом убитых, потом прекратить совсем, постепенно. Ты станешь нормальной. — А зачем? — равнодушно спросила Тхурингвитиль. — Зачем мне быть обычной женщиной. — Затем, чтобы исполнить волю Эру давшего тебе жизнь. — И в чем эта воля? — Ну никак не в служении Морготу. Ты бы могла выйти замуж, иметь детей. — И кто бы меня взял в жены? Уж не ты ли? Гелмиру показалось, что это его шанс, вырваться отсюда: — Ты красивая девушка, почему бы и нет, я не связан ни с кем словом, бежим отсюда вместе, ты поможешь мне, я помогу тебе, ты вернешь свой эльфийский облик, впоследствие, тебе не надо будет больше пить кровь, обещаю, я буду рядом, буду тебя поддерживать, чтобы ты не сорвалась. — Меня будут ненавидеть твои собратья и твоя семья, как долго ты будешь скрывать, что я вампирша. Гелмир вспомнил своего гордого и прямолинейного брата Гвиндора, да он не обрадуется такой невестке. Но он бы не позволил ему ее обидеть, потому узник прошептал своему прекрасному палачу: — Они полюбят тебя, если я скажу что ты моя indis, а если нет, то я порву с семьей, мы уйдем к лаиквенди, все равно наследник отца мой брат, а у лесного народа не бывает лишними пара рук, острый глаз и еще один лук. — Складно говоришь, эльф, хочу еще послушать, — Тхурингвитиль явно издевалась над пленником, но он, как будто этого не замечал. — Но я считаю, что в Нарготронде нас примут, если ты искренне раскаишься и позволишь провести обряд очищения, нашим магам. Король Финрод добр и великодушен, он не станет преследовать тебя за прошлые ошибки. — Король Финрод говоришь, — встрепенулась Тхурингвитиль. — А как он выглядит? У него золотистые волосы и голубые, нет скорее бирюзовые глаза, он любит зеленый цвет, его герб факел и арфа, — продолжила вампирша. — Да, — Гелмир был удивлен. — Вы видели короля? И тут женщина пришла в ярость, она схватила бич и принялась хлестать им обнаженное тело Гелмира, приговаривая: — Да, видела, он такой же подонок, как и ты, как все мужчины! Вы только умеете сладко обещать, а потом предаете, глупые женщины, что верят вам! Я служу своему господину и занимаю не последнее место и буду служить дальше, мне не нужна никакая любовь, никакой муж! Тем более такой жалкий, как ты! — Сейчас ты достойна жалости, хоть и сечешь мое тело, ты очень одинока и обижена. Обида не лучший советчик, — старался спокойно сказать Гелмир, не понимая, почему имя короля привело ее в такую ярость. Тхурингвитиль достала деревянное дилдо и прикрепила его на своем поясе, а затем изнасиловала им пленника, он старался не издать не звука, не доставить мучительнице удовольствия, больше он никогда с нею не заговорит, она потерянная душа, которая будет вечно принадлежать Морготу, а ведь он, действительно, хотел ей помочь, чтобы она оставила свою службу у Саурона, хотел чтобы стала, нормальной нисси и даже готов был ради этого взять ее в жены. — Госпожа Тхурингвитиль, — подобострастно обратился орк к вампирше. — Вас желает видеть лорд Гортхаур, немедленно. — Хорошо. А этого, — она указала на Гелмира. — Отравьте в Ангабад, он надоел мне. С этими словами Тхурингвитиль вышла из камеры.