<center>***
</center> — Зачем ты вернулся, Эвердин? — За вами, госпожа Кора. Надо уходить из замка, вам и лорду Антамиру. Берен приказал, Алфирин может заподозрить вас, тогда каземат и пытки. — Уходите без меня, дети мои. Я прикрою ваше отступление, пущу погоню по ложному следу. — Алфирин выместит злобу на вас. — Не посмеет, он же хочет подружиться с местной знатью. Скажу ему легенду, что меня заставили вам помогать, взяли в заложники настоящую племянницу. Ну, а если наместник меня казнит, что ж, я пожил долго. — Спасибо, лорд Антамир, вы благородный человек. Да хранит вас Эру, — с чувством произнесла Кора. Кора и Эвердин одетые в дорожные костюмы для верховой езды покинули замок, под видом, прогуляться. Наместник не застал Кору в апартаментах отведенных Антамиру. В бешенстве, он приказал арестовать старика и допросить его. Стражники у ворот сообщили, что леди Сесиль с пажом не так давно покинули замок. — Догнать! — приказал Алфирин. — Взять живыми! Кора и Эвердин почувствовали погоню, черные рыцари и орки на волколаках преследовали их. Они стреляли по лошадям. Под Корой рухнула лошадь, она успела увернуться, чтобы та не раздавила ее. — Миледи, скорее садитесь ко мне! — крикнул Эвердин. — Поезжай, Эвердин! Лошадь не унесет нас двоих. Скажи Берену обо всем, он что-нибудь придумает, обязательно. Я прикрою твой побег, — девушка хлопнула по крупу лошади, Эвердин поехал вперед, со слезами на глазах, юноше, еще не растратившему свежесть чувств, очень нравилась Кора. А Кора сняла с луки седла арбалет и принялась обстреливать погоню. Как не странно орки не стреляли в нее, видимо, им было приказано взять ее живой.<center>***
</center> Кора растирала руки, сидя на куче соломы, в мрачном узилище, все-таки эти мерзавцы крепко ее связали. Но теперь, она была развязана, только прикована к стене, за лодыжку правой ноги. В темнице было холодно и сыро, где-то капала вода, был слышен крысиный писк. Как долго она будет здесь, когда ее начнут допрашивать, удалось ли убежать Эвердину, арестован ли Антамир, спасет ли их Берен? Конечно, спасет, он в одиночку проник в Черный замок, в тот вечер, когда казнил Илирио и освободил ее и остальных девушек. Все эти вопросы, неизвестность, мучили Кору, мешая спать. Еще она боялась того, что стоит ей уснуть, как крысы нападут на беззащитную спящую жертву. Дверь скрипнула, орк тюремщик, в сопровождении стражи, пришел за ней. Ее отковали и поволокли куда-то, вероятно, на допрос. От вида комнаты пыток, Коре стало не по себе, но она старалась сохранить присутствие духа. В пыточном зале она увидела наместника, он расположился на удобном стуле, напоминающем трон, и смотрел на нее с ехидством и, как не странно, вожделением. — Доброе утро, прекрасная леди, или вы не леди? Мы ведь так и не познакомились по настоящему. Как тебя все-таки зовут Сесиль или Ромэнна? — спросил с издевкой Алфирин. — Для тебя, я дочь Дортониона и знакомиться с сыном подземелий Ангабада желания не имею. Как хочешь так меня и называй, — презрительно сказала Кора. — Дерзишь. И как это я сразу не догадался, что Ромэнна и Сесиль одно и то же лицо. Но под личиной благородной девы тяжело разглядеть циркачку-потаскушку. Лорд Антамир с вами заодно? — Этот жалкий трус предал Дортонион! — как можно убедительнее, сказала Кора, пытаясь прикрыть старого рыцаря. — Но почему он выдавал тебя за племянницу? — Потому что настоящая племянница у нас в заложниках. — Ты так веришь, что Берен спасет тебя? Кстати, он ведь выдавал себя за разрывателя цепей Хэрэна. Берен, Хэрэн такое созвучие, он надсмехался надо мною, демонстрировал свою силу, а я не догадался. Для чего ты соблазняла меня, ах, да, наверное, получить информацию. Охота, Горгол, все это ты доложила своему дружку. Кора молчала. — Ну-ка разденьте ее и прикрутите к кольцам! — приказал наместник палачам. Кора понимала, что бесполезно сопротивляться, что ее все равно разденут, но извивалась изо всех сил, пытаясь пнуть мучителей. Наконец, ее прикрутили к железным кольцам, за руки и за ноги, растянув, как звезду. Кора почувствовала стыд, такой же, как тогда, первый раз в комнате Удовольствий Илирио, потом этот стыд притупился. Затем, живя с Береном, она больше не испытывала, этого чувства, когда, кто-то чужой и злой, позволяет командывать ее телом, были только любящие обьятия, по взаимному согласию. Сейчас Алфирин с интересом рассматривает ее обнаженную и растянутую, не способную оказать сопротивление или укрыться от нескромных взглядов. — Очень хорошенькая, как куколка, — константировал наместник, приблизившись к ней. — Жаль, что придется сломать эту куколку. Алфирин начал ласкать ее грудь, спускаясь ниже к жемчужине страсти, его наглые руки, исследовали ее тело, пальцы погрузились в грот наслаждения. — А ты не так невинна, как пыталась убедить меня, — сказал мужчина, плотоядно улыбаясь. — Конечно, сейчас не может быть и речи о браке с тобою, но я могу предложить тебе стать моей возлюбленной, если ты мне расскажешь всю правду о том, кто ты, откуда, как познакомилась с Береном? А еще, ты хитрая бестия, поможешь заманить его в ловушку. — Никогда! — с жаром выкрикнула Кора. Еще ей хотелось, чтобы Алфирин убрал от нее свои руки и она решила его оскорбить, чтобы он не слишком пылал страстью. — Ты мерзкая, орчья рожа, думаешь тебя очень красят седые эльфийские волосы! Ты вообще смотрелся в зеркало, видел свое лицо, в шрамах и складках, видел свой безобразный нос! Да, я скорее поцелую бородатого гнома, чем тебя, урод! Алфирин отшатнулся, как от пощечины. — Ну, что ж, я всегда подозревал, что не нравлюсь, леди Сесиль, — за насмешливым тоном, наместник скрыл обиду, нанесенную ее словами. Он всегда завидовал другим рыцарям, обладающим более привлекательной наружностью, даже Саурону, с его настоящей эльфийской красотой, даже оркам, в их безобразии, порода такая, а кто он, непонятный полукровка, со спины похожий на эльфа, с лицом орка. Только обезображенный Финголфином и Торондором, повелитель, последнее время благоволил к нему. Теперь они оба уроды, Мелькор, даже с помощью магии, не в силах скрыть шрамы на лице, от когтей орла и свою хромоту, после того, как его ранил эльфийский нолдоран. — Красотка, смотри, как бы я не приказал обезобразить твое личико. Но вот шрамы от кнута на твоей нежной спинке останутся. Выпороть, мерзавку, для начала! — приказал наместник палачу, сам же сел на стул. Кора думала, что вытерпит, не издаст ни звука, как герои, про которых пели в старинных балладах, но она оказалась слабой женщиной и на четвертом ударе, как со стороны, услышала свой крик. Наместник приказал остановить экзекуцию. — Ну, что будешь говорить или продолжить порку. Как тебя зовут? — спросил он. — Кора. — Откуда ты? — Из Ладроса. — Чья дочь? — Лесничего его милости лорда Бреголаса. — Как познакомилась с Береном? — Черные рыцари убили моих родных, а меня привезли в замок развлекать наместника Илирио. Берен спас меня. — Илирио причинял тебе боль? — Да. И ты не лучше его! — Не сравнивай нас. Если ты покоришься мне и извинишься за свои дерзкие оскорбительные слова, я сохраню тебе жизнь. Ты действительно мне нравишься. Ты можешь жить в замке, как госпожа, со временем ты полюбишь меня, тебя не будет отталкивать моя внешность. Я не Илирио, я буду ласков с тобой. Кора, милая, Кора, позволь мне заботиться о тебе. Дело Берена проигрышное. Его убьют рано или поздно, как и его отца. Он не сможет, в одиночку, противостоять Ангабаду. — Пока жив, хоть один честный дортонионец, Берен не будет один, — ответила Кора. — Ты сама выбираешь свою судьбу! — печально проговорил Алфирин. — Что же продолжайте ее пороть, пока эта дурочка не передумает. Если захочешь остановить экзекуцию, только скажи, что согласна стать моей. Палач хлестал Кору кнутом, она теряла сознание, ее обливали водой, она приходила в себя, но отрицательно мотала головой на предложение наместника стать его наложницей и сказать, где укрывается Берен. Она смеялась в лицо мучителям, что весь Дортонион убежище для Берена и что лучше поцелует жабу, чем разделит ложе с Алфирином. Клещами ей больно крутили соски, Кора думала, что ей их вырвут, но наместник приказал не уродовать жертву, ее щадили, насколько было можно, он еще не потерял надежды, что она согласится стать его. Наконец измученную Кору оставили в покое и бросили в каземат, на этот раз, не приковывая. Она уснула, писк больше не волновал девушку, ей было все равно, будут ли крысы атаковать ее, пусть ее сожрут эти маленькие садисты, если не они, то замучает Алфирин. Ее продолжали мучить, сколько прошло дней, Кора потеряла счет времени. Чем меньше надежды оставалось у наместника на любовь Коры, тем жесточее были пытки. Ее сажали верхом на деревянную кобылу, влагалищем прямо на острый деревянный выступ, наподобие, кола, цепляли к лодыжкам грузики, чтобы плотнее уселась, почувствовав боль, по максимому. Оставили так на несколько часов, затем наместник спрашивал, будет ли она с ним сотрудничать, она неизменно отвечала, нет. Ее били плетьми, уже по всему телу. С ужасом она ждала, когда ей начнут дробить кости, но наместник так и не решился ее изувечить. Видимо, она действительно нравилась этому полуорку. — Что ж, Кора, мне очень жаль, завтра тебя казнят. У тебя только ночь, чтобы передумать и начать сотрудничать со мной. Кора молчала. Алфирин приказал увести девушку в камеру. Это была самая мучительная ночь в ее жизни, она чувствовала боль во всем теле и знала, что если Берен не спасет ее, то она умрет. Кто сказал, что умирать не страшно? Умирать страшно всегда, даже когда больное и измученное тело не слушается хозяина, но жив его разум, его сознание, присутствует страх смерти. Ее вывели на улицу, как хорошо, ветер раздувает ее волосы, наконец то она дышит свежим воздухом, после затхлого воздуха мрачного каземата. Орк ведет ее за веревку, привязанную за шею, тащит, как корову, на заклание. А вот и виселица, которая ждет ее. Ей прочитали приговор, что дескать виновна перед повелителем Мелькором, что ее насмешило и приговаривается к смертной казни, через повешение. Спросили, будет ли умолять лорда Алфирина смягчить приговор. На что Кора отрицательно помотала головой. Палач подвел ее к виселице. Засвистели три стрелы, убившие палача и стражу. — К оружию! — закричал Алфирин и тут Кора увидела живого и свободного Антамира. Он схватил наместника и приставил к его шее кинжал. — Сейчас ты отпустишь Кору и ее спасителей, если хочешь жить, — глухо сказал старый рыцарь свою угрозу. — Все таки ты с ними заодно, старик! Плохая идея подружиться с дортонионцами, вас надо вырезать под корень, а живых превратить в рабов! — И даже тогда не будешь спокойно ходить по нашей земле, — ответил Антамир, нажимая на кинжал и пуская кровь наместнику. Алфирин распорядился отпустить Кору и пришедших за ней мужчин. — Пойдем с нами, возьмем Алфирина в заложники! — кричал Берен. Они дошли почти до ворот, когда новый любимец наместника, волколак, заменивший Моргула, напал на Антамира, защищая хозяина. Алфирину удалось вырваться, Берен пытался помочь старому другу, но он прохрипел: — Бегите, глупцы, я уже не жилец! — и всадил кинжал, по рукоятку, в бок волколака, который вцепился ему в горло. Берен выпустил стрелу, облегчив смерть храброго рыцаря. Берен с Корой за спиной, Алкамон, Эвердин бешено скакали в сторону леса. По их следу пустили волколаков. Орк натянул стрелу и она попала в спину несчастной Коры, Эвердин поддержал девушку, взяв ее к себе. Ценой невероятных усилий, они оторвались от погони. Но Кора умирала, стрела оказалась отравленной и довести ее до Северины живой, не предоставлялось возможности. — Прости меня, Кора, что не уберег, — тихо и печально сказал Берен. Эвердин плакал. Алкамон мрачно молчал. — Спасибо тебе, Берен, я умираю свободной. Там на пытках, я думала, что выдержу, но не смогла, я кричала, плакала, но не предала тебя, а хотела ни произнести ни звука…— слабым голосом ответила Кора. — Ты молодец, не каждый мужчина способен это вынести, — утешил ее Берен, но она уже не слышала его, душа ее отлетела в вечность. Они завернули ее в плащ, как в саван. Надо спешить в замок Антамира, предупредить, чтобы люди его покинули, теперь наместник знает, что бывший хозяин был к нему не лоялен. Приход карателей дело времени. Они похоронили Кору, вчетвером: Берен, Алкамон, Эвердин и Северина. Жаль, что не смогли забрать труп Антамира, теперь он изувеченный красовался на стенах Черного замка. Вот опять Берен теряет друзей, он отомстит, как и тогда, но как долго будет длится его противостояние с Ангабадом. Он устал, смертельно устал.