Губительные Силы

Сознание возвращалось медленными, болезненными толчками, будто венозная кровь. Рейвенор, со стоном открыв глаза, увидел размытое лицо Молоха. — А я надеялся, что ты уже сдох. Не сработали детонаторы? Или Гарлон решил все-таки его дождаться и пропустил нужный момент? Одно было ясно точно — они оба живы… к сожалению. — Ты не сбежишь, — еретик тяжело дышал. Телепорт, рассчитанный на одного, принял двоих. — Теперь ты не сможешь, по крайней мере, не в другое тело... здесь просто больше никого нет. Помещение, в котором они оказались, больше всего напоминало лесную хижину где-нибудь на Катачане. — Оно все было заминировано, да? — ассиметрично улыбнулся еретик, — тогда получается, я спас твою жизнь, Гидеон. Рейвенор всё ещё оставался в объятьях врага, если можно так назвать мертвую хватку побелевших пальцев. — Не стоило — собрав все силы, ответил инквизитор, — потому что, когда я до тебя доберусь, ты пожалеешь о том, что остался жив. Пустые слова, но хоть какое-то удовлетворение Рейвенор испытывал при мысли, что когда-нибудь это произойдет. — Где мы? — он снова уперся в грудь Молоха, пытаясь освободиться из его лап, – и отпусти меня! Ты омерзителен. — Ладно, ладно, — Молох отстранился и показал пустые ладони. Он не беспокоился, отнюдь —там, на нижних уровнях, он почувствовал и убедился. Этот гордец тоже захотел его, и теперь не расхочет, ведь всё, что связывает их, только усиливается со временем. Поэтому он знал — рано или поздно, так или иначе, его Немезида окажется под ним кричащим от наслаждения и боли. Ну, или, наоборот, на нём. Хотя, лучше рано, ибо эрекция была и оставалась невозможно сильной, и Молох еще чуть-чуть, и кончит себе в штаны от трения о ткань. — Мы в надежном месте, где твои друзья нескоро тебя отыщут. Располагайся поудобнее. Что будешь пить? — Отыщут, — без особого энтузиазма ответил Рейвенор, стараясь не рухнуть прямо на пол. Все мышцы ныли так, как будто он долго падал с лестницы, старательно пересчитывая каждую ступень. Сбросив защиту, которая теперь забирала не только его силы, но и жизнь, он приготовился встретить удар, …которого не последовало. Зигмунд снова подошел, но медленно и осторожно, чтобы не спровоцировать псионический удар. — Присядь, ты плохо выглядишь, — из пристенного шкафчика Молох достал бутыль и два стакана, разлил по ним сиреневую жидкость. Гидеон узнал контрабандное вино эльдарского производства. Он сам как-то участвовал в операции по перехвату каперского канала перевозки этого напитка. Тогда это привело к вскрытию ксенокульта на Некромунде. — Спасибо за заботу, – фыркнул дознаватель, но все же принял предложение. Он слишком долго работал на пределе, и теперь чувствовал себя слабее новорожденной лисобезьянки. Какое уж там сопротивление. Понюхав подозрительную жидкость, он отодвинул стакан. — Зачем ты меня сюда притащил? Еретик отсалютовал и пригубил: — зачем? Иначе бы мы там оба умерли. — Мог бы оставить там… одним врагом меньше — решив, что хуже уже не будет, Рейвенор отхлебнул ядовитой на вид жидкости. Вкус ему не понравился, но, тем не менее, он сделал второй глоток, втайне надеясь, что именно в этом стакане есть яд, и ему не придется страдать в обществе еретика. — Год назад я бы так и сделал, Гидеон, - задумчиво произнес Молох, — и, разумеется, я буду защищаться, когда ты наберешься сил и снова попытаешься покончить со мной. Но... Ты же чувствуешь, что что-то затевается, и что мы оба в этом увязли. Если кто-то из нас сейчас погибнет, мы больше не сможем... взять это под контроль. И в мир придет великое зло. — Он пытался сейчас выразить то, что исторгало его подсознание, интуитивное провидение, что кричали ему его сны. Простым и логичным оправданием неубийства для еретика стало бы желание перетянуть врага на свою сторону, совратить Хаосом и тем самым удвоить свою победу. Но Зигмунд не искал оправданий. Эта была бы удобная версия, как для его собственной совести, так и для сознания Рейвенора, который, как воспитанник Ордоса, с легкостью в это бы поверил. Но ведь это полная чушь. Молоха останавливала вовсе не дебильная надежда заполучить Гидеона Рейвенора в союзники. Но что тогда? Впервые еретик испытал это чувство, болезненное осознание того, когда твоими поступками, твоей жизнью и желаниями тихо и подспудно управляет над-система, имеющая неведомые тебе цели. Молох посмотрел на Гидеона, на алый укус на его шее, и ему тотчас же захотелось повторить. Просто для того, чтобы отвлечься. – Зло здесь только одно, и это ты, – допив вино, Рейвенор поднялся, стиснув зубы, чтобы не стонать от боли. Ему нужен отдых, возможно на несколько дней. Но торопиться ему все равно некуда. Для поединка он слишком слаб, словам Молоха он верил, здесь, и правда, нет никого поблизости… а его собственные люди, скорее всего, убеждены, что он мертв. Куда бы отсюда деться? В хижине, похоже, была всего одна комната. Как ни странно, она была хорошо прогрета и подготовлена, будто Молоха кто-то ждал здесь. – Я пойду, а то меня стошнит от вида твоей самодовольной рожи, – молодой инквизитор поплелся к выходу, чувствуя спиной взгляд врага. – Никуда ты не пойдешь, Гидеон Рейвенор, – голос Молоха прозвучал командными интонациями. Этот прием не являлся аналогом использования Воли, но работал почти со всеми. – К тому же здесь есть только этот дом и километры мерзлой тундры. Он подошел: – Не вставай. Без усилий он усадил, а потом и уложил Рейвенора на кушетку. Он вновь коснулся горячей смуглой кожи в вырезе до сих пор распахнутого на груди комбинезона. "Я бы мог взять сейчас, взять все, что хочу. Но ты должен сам захотеть, сам попросить меня". Молох лишь провел обжигающую дорожку кончиками пальцев, после чего убрал руки нахрен подальше, завернув полуобмякшее, усталое и беззащитное тело врага в плед. Он лучше потерпит или подрочит там, на улице, чтобы потом получить своего главного врага со стояком и умоляющего... Чувствуя, что мечты могут увести его уж слишком далеко, он отошел и сел на пол, скрестив ноги. Еретик продолжил расшифровку символов прямо внутри своей головы, хотя это причиняло ему боль... но главное, отвлекало. Рейвенор мгновенно отключился. Кажется, еще даже до того, как его растрепанная голова коснулась жесткой, явно погрызенной кем-то подушки. Во сне, ослабший ментально, он видел Молоха. Не такого, каким он был в реальности. Привлекательного, до безумия желанного. Обычно Гидеон мог контролировать свои сны, это был результат длительных тренировок, но не в этот раз. Ныне все словно происходило против его воли и одновременно по его желанию. Очнувшись от эротического кошмара, он первым делом проверил, жив ли еще, потом повернулся к медитирующему в углу Молоху. Вот бы он позлорадствовал, узнав, что был героем эротических фантазий. – Ты выглядишь значительно лучше, – Молох, мгновенно почувствовав чужое внимание, открыл глаза. Он почти расшифровал целый абзац. Ему было больно, защитные татуировки горели огнем, с бронзовой лысины текли струйки пота. Он переусердствовал, и не будь Рейвенор так слаб сейчас, то быть Зигмунду мертвым, с вывернутой наружу головой, как после особо неудачного зевка. – И что дальше? Так и собираешься тут сидеть? – устроившись поудобнее, Рейвенор пошарил в чудом уцелевших карманах на предмет чего-нибудь, чем можно было бы стянуть мешающиеся волосы. Заколка - его любимая безделушка, подарок Арианрод - была навеки похоронена где-то под ульем на Респе Третьей. И в этом тоже виноват Молох. Его вообще было очень удобно и соблазнительно считать виноватым во всем, даже в собственной ошибке. Нечего было пытаться захватить его живым, надо было просто взорвать половину улья, наплевав на последующее расследование. – У тебя потрясающие волосы, – будто завороженный, произнес Молох. Похоть, равно как и психозы, взыграли в нем с новой силой. Он плавно, по-кошачьи, перетек в вертикальное положение и как-то незаметно оказался вплотную близко. Снова его движение словно ускользнуло от внимания дознавателя, которого, между прочим, много лет тренировали на внимательность. "Я больше не могу так" - стучало в голове еретика кровью. – Я больше не могу так, - прошептал он и поцеловал инквизитора. От поцелуя у Рейвенора вмиг закружилась голова, а между ног снова начал разгораться пожар. – Не смей прикасаться ко мне, – отпихнув Молоха, дознаватель с трудом поднялся на ноги, – никогда… больше… не смей…, – он бы с удовольствием стер мерзавца в порошок, но трезво оценив свои шансы, просто доплелся до стола и налил себе еще вина. – Я знаю, что ты тоже хочешь, – сказал Молох, попытавшись унять дрожь в голосе. – Ты ведь любишь пожестче, Гидеон. Скажи, что именно в тебя вставляет Арианрод, когда вы наедине? Рейвенор молча обрушил на еретика ментальный удар. Он получился несильным. У дознавателя было такое чувство, словно кто-то или что-то… сдвинуло прицел, что-ли. "Как просто было тебя спровоцировать". Молох отловил момент, когда Рейвенор, атакуя, вторгся сознанием в его мозг, и подумал слово. Из глаз и ушей закапала кровь, но почему-то это только раззадорило. Он прыгнул, перекатился и оказался за спиной молодого инквизитора. Вновь потянулся к этим шикарным волосам – они уже успели стать его фетишем – и резко дернул, роняя Рейвенора на колени. Несколько секунд агент Трона оставался недвижим. Закатившиеся глаза, струйка крови изо рта. Неужели без сознания? Зигмунд с любопытством приблизил лицо к самому носу противника. Красивый. Они с мечницей стоят друг друга. Хорошо было бы убить их обоих одновременно. Растащить их тела в разные углы и наслаждаться тем, как, умирая, они будут смотреть один на другую. Как умрет надежда в их взглядах, но не любовь. Гидеон Рейвенор открыл глаза. Схватив одной рукой запястье Молоха, он пожертвовал частью волос, чтобы вывернуться, и, подхватив еретика под колено, опрокинуть его на пол. – Не будь столь самонадеян, – оседлав вырывающегося врага, он сдавил его горло, – лежи тихо и проживешь еще пару минут. Собрав силы и создав защиту, он наклонился к Молоху: – где мы? Молох попытался дышать – получалось плохо. И щелкнуть пальцами в своем коронном жесте он не мог. Но в Когнитэ его учили: когда скованы руки и ноги, действуй тем, что осталось. Он вытянулся и выгнулся, потершись о бедро Рейвенора с внутренней стороны. Он знал, что тот еще возбужден, и коснулся его эрекции своей собственной через ткань. –Мы на Альбе, это планета-заповедник, – пояснил он, хрипя. – И знаешь, какой коэффициент используют местные метеорологи, когда проставляют дату в своих отчетах? Шесть.