a great desire to love

Кладбище Хасецу находится на тихом небольшом склоне, он гораздо дальше от центра и в основном не пострадал в апрельской катастрофе. Несколько надгробий поломаны, а многие другие, похоже, недавно были установлены. Минако держит путь среди молчаливых каменных памятников с тремя фигуристами рядом. Наконец, они останавливаются перед одним в очень тихом уголке холма под тенью небольшого кипарисового дерева. Минако встает на колени перед памятником, достает маленькую щетку и начинает очищать его. - Позволь мне, - тихо говорит Виктор. Минако отдает ему кисть, и Виктор встает на колени рядом с ней, счищая паутину и грязь, осевшую на холодный мрамор. Большинство имен, вырезанных на камне, он не узнает. Кроме одного. Его пальцы оглаживают кандзи имени Юри, и ненадолго он вспоминает, как дышать снова. Минако забирает у него кисть, а Виктор, бесполезно наблюдает, как она заканчивает очищать памятник. Затем она зажигает палочки благовоний в держателях у основания. Кристоф шагает вперед, в его руках букет синих роз. Минако ставит их в вазу у подножия могилы и отступает, ее глаза опущены в молитве. Чем дольше Виктор остается на коленях у могилы с зашкаливающим сердцебиением, тем больше дым от ладана щиплет его глаза. Он измеряет время в ударах сердца, пытаясь уловить тепло, которое зародилось внутри него в Барселоне. Он приехал сюда, чтобы связаться с Юри, так почему же он ничего здесь не чувствовал? Он закрывает глаза, и скользящий шум лезвий на льду проникает в уши. В своих мыслях он внезапно на короткий миг видит Юри в центре льда на незнакомом катке, его взгляд повернут к небесам, и он начинает до боли знакомую программу. - Виктор? - спрашивает Минако. Виктор открывает глаза. Имя Юри на надгробии - первое, что он видит. - Минако-сан, - тихо говорит Виктор, поднимаясь на ноги. – У тебя осталось что-нибудь от Юри?

***

После того как они покидают кладбище, Минако ведет их в свою новую квартиру. Пока Юрий и Кристоф смотрят какое-то странное игровое шоу по телевизору, она отводит Виктора в маленькую, тускло освещенную комнату, где стоит фотография семьи Кацуки на маленьком столике. Рядом с ними изображена еще одна семья, молодая пара с тремя маленькими девочками. Они все слишком молоды, чтобы быть мертвыми, - думает Виктор, глядя на стол. Минако вытаскивает коробку из угла комнаты. Внутри плакаты Юри, некоторые из них повреждены водой. Затем треснутая пара очков с синей оправой, фотография молодого Юри с щенком пуделя, и - Виктор резко вдыхает – знакомая пара потрепанных фигурных коньков. - Можно? - тихо спрашивает он, указывая на коньки. Она кивает. - Вероятно, он бы хотел, чтобы ты их взял, - говорит она. - Он всегда хотел соревноваться на том же льду, что и ты. Ты был его вдохновением для напряженной работы, поэтому он и стал лучшим фигуристом Японии. Коньки уже привычно кладутся в руки. Они также немного меньше, чем он запомнил, но в последний раз, когда он их видел, то был в теле Юри. Он улыбается.  - Большая честь для меня, - говорит он, и Минако улыбается. Виктор прижимает коньки к себе всю дорогу до отеля. Юрий и Кристоф посылают ему насмешливые взгляды, но ничего не говорят. Они едят рамены, а потом Кристоф отделяется от них, чтобы осмотреть достопримечательности. Юрий и Виктор возвращаются в отель, и пока Юрий смотрит телевизор, Виктор пишет Минако. Юри катался на катке здесь, в Хасецу? Виктор получает ответ в течение часа.  Да, Ледяной замок Хасецу. Он сильно пострадал во время катастрофы. Его недавно закончили восстанавливать в ноябре, и теперь он называется Мемориальный Каток Юри Кацуки. Виктор ищет дорогу до катка, а затем смотрит на Юрия, который, очевидно, увлекся каким-то шоу. Когда самое лучшее время, чтобы покататься? - спрашивает он Минако. Думаю что сейчас у них, как обычно, дневной спад, она отвечает. А что? Мне нужно кое-что сделать. Юрий смотрит на Виктора с кровати.  - О нет, - говорит он. - Ты что-то задумал. - Почему ты так думаешь? - удивляется Виктор, пересекая комнату к месту, где стоят коньки Юри, их лезвия блестят в солнечном свете из окна. - Я иду с тобой, - настаивает Юрий. - Нет, ты не идешь, - говорит Виктор, пока берет коньки. - Почему нет? - требует подросток. - Ты не поймешь, - отвечает Виктор. - Я попробую. Виктор качает головой и поворачивается к двери.  - Когда Кристоф вернется, скажи ему, что я отправился на прогулку и не вернусь до обеда. - Кто берет с собой коньки на прогулку? – заметил с издевкой Юрий, отворачиваясь к телевизору и показывая свое раздражение. - Хорошо, ты победил. Но лучше тебе держать телефон при себе. Я убью тебя, если с тобой что-то случится, только потому, что ты сглупил. Виктор смеется.  - Как скажешь, - отвечает он и уходит. Он заказывает такси до катка. Это одно из нескольких зданий, которые были перестроены в разрушенной части города, вероятно, потому, что народ Хасетсу стремился увековечить память городского героя, погибшего в катастрофе. Отсюда он чувствует запах морского бриза и видит мерцание океана за грудами обломков, которые, возможно, когда-то были мостом, простирающимся через гавань. Облака плывут по небу, закрывая дневное солнце, в воздухе чувствуется тяжелый запах дождя. Виктор входит в здание и платит за билет подростку за стойкой. По всему отреставрированному вестибюлю висят плакаты и фотографии Юри Кацуки, а также несколько пропитанных водой медалей и трофеев. Вероятно, пожертвованы Минако, понимает Виктор и ощущает тяжесть в животе. Он идет вперед. Лед, как и обещала Минако, полностью пуст из-за дневного спада. Он также был недавно залит, на его поверхности были только несколько царапин. Виктор натягивает коньки Юри, сжимая челюсти, когда замечает, что они немного жмут. Положив чехлы на сиденье рядом с ним, он направляется на лед. Сделав несколько кругов, чтобы привыкнуть к конькам Юри, он направляется к центру льда. Он по памяти вспоминает музыку. Это жалобная просьба о близости, которая он не знал будет ли когда-нибудь удовлетворена, пока не встретил Юри. Юри, который по бесконечно странной прихоти космоса, появился годом ранее, и все же слишком поздно. Их временные линии всегда были рассинхронизированы. И Виктор решил исправить это единственным способом, каким он знал. Поэтому он смотрит на небо, кладет руку на голову и начинает программу. Сначала это похоже на то, будто он идет на ощупь в темноте. Коньки Юри слишком сильно сжимают пальцы ног, и на мгновение все, что наполняет его мир - это ослепляющая боль. Но он продолжает кататься, готовясь к первому кваду. Музыка пронзает его, когда он приземляет четверной Лутц, и он чувствует, что сердце, откликаясь, бьется быстрее Что-то внутри него кричит. Эта горячая надежда возвращается, ему просто нужно кататься на коньках, продолжать вытаскивать это наружу. Теперь он знает больше, чем когда-либо, что внутри него все еще есть кусок души Юри. Если бы можно было восстановить хотя бы этот кусок Юри, если бы это было возможно как последний шанс сделать все правильно, Виктор бы… Он знает, что упадет с четверного флипа, раньше, чем лезвия оторвались от катка. Мир, кажется, перекосило, когда он летел по воздуху, вращаясь один, два, три, четыре… Холод льда с бешеной скоростью приближался нему, Виктор закрывает глаза и готовится к тому, что так и не наступает.