Самая длинная ночь (По ту сторону Тьмы - 2)

      Джарет принёс на новоселье две бутылки «того самого» вина.       — Последние, — душераздирающе вздохнул он. — От сердца отрываю. Цени, Берти.       Они с Игрейной явились такие нарядные, что Герберт торопливо пробормотал извинения и убежал переодеваться. Алиас порадовался, что надел один из лучших своих камзолов. Хотя на фоне муара и кружев королевской четы его любимый бархат смотрелся скромно. А уж когда из спальни выпорхнул Герберт в пене сиреневых оборок, потерялась даже Игрейна. Королева по-прежнему предпочитала оттенки зелёного и самые невероятные сочетания тканей. У Герберта при виде её платья из кружев, меха и полупрозрачного шелка в первый момент дёрнулся глаз. Потом он призадумался. А после второго тоста взгляд его мечтательно затуманился. Алиас представил себе Герберта, одетого в подобном стиле, и ему стало жарко.       Несмотря на свой зарок не пить «то самое» вино, некромант не устоял перед искушением, отогнав от себя страшный призрак неизбежного похмелья. На Герберта вино подействовало быстро. У вампира развязался язык, он болтал не умолкая, столь живо изображая в лицах профессоров университета, что невозможно было удержаться от смеха. Игрэйна вытирала слезы, Джарет тоже смеялся, хотя глаза его оставались серьёзными, а взгляд — цепким. Алиас заинтересованно поглядывал то на него, то на Игрейну, то на Герберта. С тех пор, как эта троица провела неделю в диких лесах тогда ещё безымянного мира, отношения между ними сильно изменились. И дело было не только в самом открытии. Что-то важное произошло между ними там, в лесах. Но что именно, Алиас дознаться не сумел. Все трое проявляли чудеса изворотливости, уклоняясь от вопросов.       — А что за табун у Лабиринта пасётся? — Герберту наскучили воспоминания, и он переключился на местные новости. — Я сверху заметил. Красивые кони, я таких только у эльфов видел.       — Эльфийские и есть. — Джарет недобро усмехнулся. — Селар открыл сезон охоты. Такую цену за лицензии ломит, что волосы дыбом встают. Не иначе, хочет окупить переезд. А кони Алана. Братец там неделю назад гулял, и так понравилось, что завтра ещё раз отправляется. Как раз на Йоль. Дикая охота снова в моде.       Алиас нахмурился. Он два года назад посетил с Джаретом Эринию и наглядно убедился, что фэйри там действительно быстро дичают, а их древние обычаи Алиас категорически не одобрял.       — Теперь я понимаю, почему Арден из Эринии три недели не вылезал. Странно, что он вообще туда не переехал. — Драккони глотнул вина и разломил на дольки ароматный мандарин. — Самое для него место.       Джарет фыркнул.       — Слишком изнеженный. Я надеялся, что переберется Алан, но ему и здесь хорошо. Половину своих подданных выгнал, теперь наслаждается тишиной и покоем. Поговаривают, снова жениться надумал.       Разговор свернул на свежие сплетни. Теперь уже Герберт слушал, приоткрыв рот, как перемывают косточки владыкам Подземелья.       — Кстати, Джарет, ты гоблинов на Йоль отпускаешь в Верхний мир? — спохватился Алиас. — Я хотел Корвина с ними отправить. Устроить ему полевую практику.       — М-м-м... — Джарет поморщился. — А давай не в этот раз? Я завтра сам с ними поднимаюсь.       — Зачем?       — Там интересная тенденция намечается. Магия иссякла, фэйри ушли, а люди вдруг начали тосковать по старым недобрым временам. Хочу посмотреть, как это можно использовать.       — Понятно. Ладно, тогда придумаю ещё что-нибудь.       Герберт при упоминании Корвина только холодно усмехнулся. «Может, всё и обойдется? — осторожно подумал Алиас. — Несолидно же мастеру с дипломом устраивать пакости чужому ученику».       Джарет вдруг нахмурился и вытянул руку ладонью вверх. Всмотрелся в возникшую хрустальную сферу.       — Ни минуты покоя. Опять у ворот очередные переселенцы. Пойдем, Памела. Игрейна с тоской подняла глаза к потолку. Герберт растерянно заморгал.       — Герберт, я к тебе завтра приду, ладно? — Игрейна стрельнула глазами в сторону мужа. — На всю ночь. Самую долгую ночь в году. Только подумай, сколько опытов провести можно, пока никто не мешает? Как раньше!       — Приходи. — Герберт радостно улыбнулся и тоже лукаво покосился на Джарета.       Тот хмыкнул, подхватил Игрейну под руку, и они исчезли.       — Почему Памела? — спросил Герберт у Алиаса.       — Потому что Джарету не нравится имя Игрейна. Так звали одну несчастную королеву в древние времена, а гоблины суеверны, когда речь заходит об именах. Джарет за последний год каких только прозвищ ей не давал, но ни одно не прижилось. А Памела в переводе с его любимого английского языка означает «мёд».       — А мне нравится Игрейна.       — Имя или она сама? — Алиас поднял бровь на манер Джарета.       Герберт засмеялся.       — У меня ещё никогда не было такого друга, как она. Хотя, у меня вообще друзей не было. Ты останешься на ночь?       Алиас посмотрел за окно. Вечерело. Хорошо они посидели. Надо возвращаться домой, Корвин ждет.       — Сколько он будет у тебя учиться? — Герберт правильно понял его заминку.       — Сложно сказать. Кори талантливый парень, но некоторые приёмы ему пока не даются. Пожалуйста, Герберт, не трогай его.       Вампир покривил губы.       — Не трону, если он будет помнить свое место. Подожди, я же тебе подарок не отдал!       Он легко вскочил и убежал вниз. Вино фэйри на его координацию никакого воздействия не оказало. Алиас впервые в жизни позавидовал вампирам. Он допил свой бокал, поднялся, подождал, пока комната перестанет качаться, и, придерживаясь за перила, спустился по лестнице. Герберт копался в одном из сундуков. Вокруг него уже высились штабеля коробок.       — Чем у тебя сундуки набиты? Неужели, книгами?       — В основном. А ещё всякая всячина. Я же тебе рассказывал, какое там замечательное море! На берегу можно что угодно найти. Держи.       Алиас осторожно принял большую коробку. В ней оказалась причудливая раковина.       — В ней море шумит, — Герберт прижал подарок к уху Алиаса. — Слышишь?       — Слышу, — некромант хотел объяснить, что это не шум моря, но не стал. — Спасибо, на камин поставлю. Кстати, твои настоящие сокровища хранятся в гномьем банке. Завтра сходим вместе, переоформим на тебя. И заодно выберешь себе новый оберег.       — Да что мне здесь грозит?       — С тобой вечно что-нибудь случается.       Герберт фыркнул.       — Да ладно. Джарет обещал мне сделать амулет четырёх стихий.       Алиас медленно кивнул. Так вот чем объяснялись взгляды короля гоблинов. Он прощупывал, сняты ли с Герберта заклинания. Очень интересно. Насколько было известно Алиасу, за всю свою долгую жизнь Джарет изготовил не больше трёх амулетов. Один из них хранился у Драккони. Надевал он его очень редко — магия гоблинов вступала в противоречие с некромантией. Но силы в амулете было немало. Сделать такой подарок Герберту? За какие же это заслуги?       — Ну вот что, — Алиас решительно уселся на сундук, — или ты прямо сейчас расскажешь, что у вас с Джаретом произошло в ту историческую неделю, или я начинаю ревновать.       — Я не могу! — Герберт заволновался. Ревность некроманта он однажды на себе испытал и повторения не хотел. — Мы дали слово друг другу, все трое. Алиас, ничего такого там не было! Да ты сам подумай, с нами же Игрейна была!       Драккони вздохнул. Опять не вышло. Ну ладно, рано или поздно всё равно кто-нибудь проговорится.       — Алиас, ты мне не веришь?! — Герберт сел рядом, прижавшись коленом.       — Вообще или конкретно в этом вопросе?       — И так и так.       — Затрудняюсь ответить одним словом. С уверенностью могу сказать лишь, что сейчас я верю тебе гораздо больше, чем пять лет назад.       — Но пять лет назад ты мне вообще не верил!       — Вот именно, — пробормотал Алиас, которому стало не до логики. Герберту, к счастью, тоже.       Сундук оказался неожиданно удобным. Драккони покосился на дверь и щёлкнул пальцами свободной руки. Засов задвинулся. Не всех это остановит, но хотя бы Корвин не заявится не вовремя. А то с него станется пойти проверить, всё ли в порядке с учителем. Ничего, ещё полчаса подождет.       ***       Корвин не находил себе места от беспокойства. Учитель всё не возвращался, хотя близилась ночь. Дом ненавистного вампира из окон виден не был. Может, сходить, посмотреть? Хотя, что он увидит-то? Запертую дверь?       Корвин вышел на крыльцо. Переживать было глупо. Ничего плохого с Драккони случиться не может. Хотя, смотря что считать плохим. Любить вампира — это ведь хуже не придумаешь.       Корвин достал уже порядком измятый лист с замысловатым эльфийским шрифтом. Сомнения снова одолели его. Нет, Герберта не жаль ни капли, но открывать портал в Ад... Корвин хорошо понимал, насколько это опасно. Вдруг туда затянет какого-нибудь гоблина? Они вечно шныряют повсюду, за каждым не уследишь. Знать бы точно, какой радиус действия у заклинания. Джулиан уверял, что не больше пяти метров. А вдруг он ошибся?       Корвин сложил листок и вернулся в дом. Устроился в библиотеке с учебником. Через полчаса понял, что совершенно не помнит, что прочитал, и отложил книгу. «Пойду». И тут в прихожей щёлкнул замок. Корвин с облегчением вздохнул, выскочил из библиотеки и замер, оглушённый увиденным. Мало того, что учитель вернулся пьяным, так ещё и не один. Поддерживающий его под руку Герберт мельком глянул на Корвина и тут же исключил его из числа достойных внимания предметов мебели.       — Тебя проводить до спальни, Алиас?       — Сам дойду. — Драккони заметил Корвина и помрачнел. Он вообще не хотел, чтобы Герберт заходил в дом. Они же распрощались на крыльце! Каким образом вампир просочился в прихожую?       — Тогда до завтра! — Герберт галантно склонился к его руке, поцеловал кончики пальцев и исчез за дверью прежде, чем Алиас успел что-то сказать в ответ.       — Позёр, — пробормотал некромант, — Неудивительно, что вы с Джаретом подружились. Закрой рот, Кори. И не смотри с таким упреком. Моя личная жизнь тебя абсолютно не касается.       Корвин сглотнул комок в горле. За учителя было обидно до слез. Да что же он позволяет этой проклятой нежити?! Растрёпанные волосы Герберта и беспорядок в одежде Драккони не оставляли сомнений, чем они занимались только что. Возможно, прямо за дверью.       Алиас не слишком уверенной походкой направился на второй этаж. Корвин уныло поплёлся следом.       — Кори, ты знаешь, почему в морских раковинах слышится шум? — неожиданно спросил некромант.       — Знаю, — удивился Корвин, — Это измененные звуки окружающей среды, отражённые от стенок раковины.       — Правильно, — почему-то вздохнул Алиас. Он поставил раковину на каминную полку, внимательно осмотрел картонную коробку, понюхал и только потом бросил в огонь. — Иди спать. Стой! Помнишь, что я тебе говорил насчёт Герберта?       — Помню. — Корвин опустил голову.       — Запомни ещё одно. Посмеешь устроить ему какую-нибудь пакость, будешь иметь дело не только со мной, но и с королем гоблинов. Ясно?       — Да, учитель.       — Иди.       Корвин поднялся в свою комнату в мансарде. Все сомнения его покинули. Завтра вампир отправится в Ад, где ему самое место.       ***       Герберт вернулся домой в самом радужном настроении. Напевая, принялся разбирать сундуки. Книги в библиотеку, личные вещи — в спальню, остальные коробки — в кладовку. Туда же он задвинул опустевшие сундуки. Так, теперь нужно повесить зеркало в прихожей. Или лучше перенести в спальню? Нет, для спальни он потом сделает большое, в рост. Герберт отправился в Лабиринт и отловил первого попавшегося гоблина.       — Молоток и гвозди? — Гоблин озадаченно почесал в лохматом затылке. — Где же я их возьму среди ночи?       — Постарайся, — Герберт повертел перед его носом гладко отшлифованным куском изумрудного стекла.       Через две минуты у него был молоток и десяток разнокалиберных гвоздей, явно откуда-то выдернутых. Осчастливленный гоблин ускакал, а вампир отправился вешать зеркало. Шесть гвоздей оказались слишком ржавыми, и Герберт брезгливо выбросил их. Ещё три согнулись после первого же удара. Герберт приставил к стене последний, более-менее прямой гвоздь. По всему дому разнесся беспорядочный стук и сдавленные проклятья. На какой помойке чёртов гоблин отыскал этот молоток?! У него же рукоять совсем сгнила! Герберт запрыгал на одной ноге, одновременно посасывая отбитый палец на левой руке. Ладно, по крайней мере гвоздь прочно вошёл в стену. Вампир повесил зеркало, поправил, чтобы висело ровнее и самодовольно улыбнулся своему отражению. Теперь у него есть всё. А будет ещё больше.