Мгновения

       Утро Марьи Сергеевны определённо задалось. В очередной раз поругалась с Андреем из-за будильника, яичница пригорела, стоило отлучиться в ванную на пять минут, Костик не хотел в детский сад, изображая адские мучения от посещения этого заведения, а на работе… на работе сюрпризов всегда хватает. «Пожалуй, в нём есть задатки актёра, слишком уж хорошо гримасничал.» — с доброй усмешкой подумала женщина, смотря на сына, который вприпрыжку взбежал по ступенькам и радостно помахал ей, прежде чем зайти внутрь.       Марья Сергеевна так увлеклась размышлениями, что не заметила подошедшего (а точнее подкравшегося) сзади высокого мужчину в надвинутой на лоб кепке. Вдруг кто-то крепко схватил её за талию: — Всем стоять! Уголовный розыск. Р-р-руки вверх! Она вздрогнула, в голове пронеслась толпа глупых мыслей по поводу того, что она могла такого сделать, что сейчас сделают с ней и как она объяснять будет этим суровым парням, которых наверняка двое, кто она такая и почему с ней так нельзя… «Постойте-ка… Кораблёв, дурак!» Она резко развернулась и оттолкнула его. — Слушай, ну что такое?! Без фамильярностей, пожалуйста, я теперь большой начальник. Давай, иди, прошу, садись. Подвезу тебя в прокуратуру, — указал он на припаркованную рядом Део Нексиа. Действительно, чего это она? Грубовато вышло. Всё-таки старый знакомый. Надо что-то делать. Ну не скажешь же ему, что следователь Швецова испугалась! Ведь тогда он выиграет с этой своей дурацкой шуткой. И Марья Сергеевна постаралась придать своему тону дружеской мягкости: — Ты к нам? — К вам. Я теперь по делу Чванова. Так что вместе будем бороться с организованной преступностью. «Интересно, а откуда он знает, где меня найти? Опер, конечно, но я ведь никому не говорила, куда Костик ходит… Наверняка выследил меня от дома.»  — подумала она, садясь в машину и захлопывая дверь. Кораблёв непроизвольно дёрнулся, сдерживая рвавшиеся наружу эмоции: — У вас дома холодильник есть? — Есть… — ошарашенная таким вопросом, ответила Марья Сергеевна. — Так вот на нём и тренируйтесь как правильно двери закрывать, а то не напасёшься, — сердито отчитал её мужчина. — Извини. Я думала, мы на «ты», — с демонстративным безразличием смотрясь в зеркало, ответила она. — Так это когда было… Вы тогда были свежей, юной, как первые подснежники, — заводя машину, ответил он странным тоном. Марье Сергеевне стало одновременно грустно от воспоминаний и смешно от таких эпитетов. Со стуком захлопнув зеркало, она повернулась к нему и скептически парировала: — Свежей бывает — треска. Кораблёв удивлённо посмотрел на неё, но ничего не сказал. Некоторое время они ехали молча. — Как у вас дела-то? — примирительно поинтересовался он, когда оставалось уже недалеко. «Неужели ему еще интересно? Здорово… Может, получится быть хотя бы друзьями. А вдруг всё же этот вопрос — простая формальность?.. Скрытный он, зараза, не поймёшь, что думает. Таких матёрых уголовников колола, а на одного Кораблёва не меньше года уйдёт… стоп, хватит кормить себя несбыточными надеждами!» — Ничего. Дел в прокуратуре по-прежнему больше, чем следователей, но мне нравится, интересно же. Вот, замуж вышла, сыну сейчас 6 лет. Интересуется тем, что я делаю, больше, чем игрушками, — невольно засмеялась она. — ‎Рад, что у вас всё хорошо, — кивнул он, сворачивая к прокуратуре, — только вы это, детей-то не разлагайте нашей бесовщиной. Им еще жить в нормальном обществе. — ‎Кораблёв, — нравоучительным тоном протянула Марья Сергеевна. — это общество далеко от нормального и окажется ещё дальше, если мы этой самой «бесовщиной» заниматься не будем. — ‎Вот за что всегда вас любил, так это за острый язык, — ухмыльнулся тот, выходя из машины.